***
Зеркало, расчёска, вода и свет, пробивающийся сквозь проем ванны. Дазай зачесывает волосы назад и встаёт прямо, смотрит в зеркало без каких-либо эмоций. — Какой же ты ничтожный, Осаму… — проглатывает ненавистную жидкость. –И особенно в тебе плохо, что выродился омегой Шаг, еще шаг… Вот шатен идет за отцом, подняв подбородок, как ему всегда велели — такой прилежный сынок… Был бы, если бы не являлся самым уродливым ангелом, да еще этот ледяной взгляд — он даже сейчас, на собственной свадьбе, смотрит в пустоту. «Почему я не слышу, что мне говорят?.. Этот парень, почему он согласился выйти за меня? А я давал согласие?» — мысли перебивают все вокруг, перемешиваются. Белоснежные крылья медленно раскрываются, и в какой-то момент Осаму просто срывается с места вверх, а потом вниз сквозь облака, пытаясь улететь как можно дальше Час, два, три… Все же время полёта даёт о себе знать — ослабшие крылья попросту немеют, и в какой-то момент худое тело камнем падает вниз. Ветки деревьев предательски трескаются под ним, как кости в крыльях да парочка ребер.***
Почти бездыханное тело лежит в сугробе, в собственной крови и ничего не чувствуя из-за болевого шока, не понимая, что скоро на запах крови придут дикие животные и добьют его, разорвут, растащат по кусочкам. Окровавленный снег, перья и отпечаток от тела останутся на этом месте еще надолго, но…***
Аккуратно поднимая полуживого ангела, лесник осторожно идет домой по натоптанной тропе, пытается не трясти и следить, чтобы омега не захлебывался в крови, не терял сознание. Накахара мысленно отмечает, что вовремя решил пройтись за дровами для обогрева дома. Но теперь они подождут — ангел, свалившийся рядом с ним, сейчас был важнее. Мужчина плечом распахивает незапертую дверь в дом и аккуратно кладет неизвестного парня на кровать, а после быстро принимается обрабатывать раны. Накладывает шины на переломы, смазывает мелкие, но глубокие порезы пахучей лечебной мазью, все так же не давая ангелу провалиться в сон. У Чуи трясутся руки из-за страха сделать хуже, а Осаму лишь смотрит пустыми глазами на его силуэт, медленно моргая, хрипло дыша, тем самым напрягая обстановку.***
Время шло, Чуя, не спавший всю ночь, внезапно слышит тихое «Спасибо» от полуживого ангела, который закрывает глаза, устало выдыхая. Это заставляет всплыть в памяти смерть жены от какой-то неизвестной болезни. Ее хрипы, бред и медленное угасание прямо на руках лесника. — Ты можешь отдохнуть…***
Осаму все время молчит — его не учили с кем-то болтать, его учили молчать и слушать, но именно сейчас он дает себе право улыбнуться, пускай и слабо. Дазай слушает, как Чуя опять ему что-то рассказывает, пока меняет бинты, шире улыбается, когда у того опять что-то не получается, он находит это невероятно забавным, но продолжает молчать. На протяжении месяца ангел обронил только своё имя и слова благодарности. — Ты все время молчишь… У тебя есть язык? Хотя твоя за… — Мне нельзя разговаривать. Когда я делаю это, то выгляжу убогим. Улыбка становится шире, на все остальные вопросы Осаму молчит и только слабо улыбается. А Чуя начинает злиться, но держится — нельзя вредить ангелу… Нельзя… — Ты не убогий…и не смей спорить.***
— У тебя выпадают перья, и в последнее время ты выглядишь совсем плохо, Дазай… Ты перестал даже вставать с кровати… Дазай, ты меня слышишь? Д-дазай? Голова омеги отворачивается от альфы, ему больно даже улыбается Чуе. Крылья горели, по телу чувствовалась ломка, и Осаму просто пытался не шевелится, даже не дышать лишний раз. — Я в порядке… Просто нет сил… Последние слова звучат смазано — ангел в очередной проваливается в сон… С каждым днём все хуже и хуже. В итоге Дазай совсем перестаёт открывать глаза, пить, есть, он просто лежит на кровати и редко, тяжело дышит. Чуя сидит около него почти двадцать четыре часа, осторожно гладит по боку и с грустью смотрит на лысые, поломанные крылья.***
— Дазай?.. Даз…ай… — Накахара смотрит в стеклянные глаза ангела, гладит по волосам, не обращает внимания на след от крови на подушке, ведущий к уголку приоткрытого рта. — Если ангелы — это души попавшие в рай, то что становится с душами ангелов после смерти? Ты уже не ответишь на этот вопрос, да? Сухие губы альфы прикасаются к холодным губам ангела, в груди все сжимается, и Накахара закрывает глаза мученика, улыбаясь сквозь боль. — Спи, ангелочек… Больно больше не будет. Дрожащие руки вытирают уголок рта и щеку от крови, переворачивают подушку, укрывают тело одеялом. По щекам текут слезы.***
Рыжий альфа выходит из комнаты, берет своё ружье и выходит из дома, смотря в небо. Два патрона, а цель одна.***
«Единственный плюс быть лесником — жить в глубине чертового леса, где тебя никто не найдет»
© Накахара Чуя