Заключённый

Комната, обставленная совершенно не сочетающимися вещами. На стенах портреты оперных кастратов в вычурных рамках. Обои наклеены лоскутами разных цветов. На одной из стен – постер с изображением какой-то рок-группы. Дверь завешена белой полосатой шторой, похожей на больничную простыню. Серый диван наполовину закрыт красным покрывалом с бахромой, на этой же половине лежит несколько вышитых подушек, на другой – толстая книга, под ней спрятан пистолет. Рядом с диваном на полу стоят часы. По углам ещё несколько предметов: гитара, рассыпавшаяся стопка нот, открытая женская сумка, подставка для благовоний, кошачья переноска. Посреди комнаты – стул в стиле рококо. К стулу привязан юноша в чёрном (Сварт). Он без сознания. На диване сидит хрупкий женоподобный мальчик (Эжен). Мешковатая рубашка из тонкой ткани и родинка под левым глазом делают его похожим на Пьеро. Эжен: Не просыпается. (встаёт, аккуратно приподнимает голову Сварта) Вроде живой… (протирает руку платком) Мерзкий, отвратительный убийца. Скука… Я здесь уже… (смотрит на часы) ой-ёй-ёй. Кажется, обед пропустил. (заглядывает за штору, стучит в дверь) Эй! Может, вы мне хоть кофе принесёте? Заперли с каким-то маньяком и даже еды не оставили… Сварт издаёт какой-то невнятный звук. Эжен берёт с подставки ароматическую палочку и машет ей у него перед носом. Эжен: Ну, солнышко, открой глазоньки. Ну пожалуйста. Сварт приоткрывает глаза и метко плюёт в глаз Эжену, тот роняет палочку и наступает на неё каблуком. Эжен (утирается платком): Ах ты ж… мерзость какая… в глаз-то зачем?! (пинает Сварта) Сварт: Пошёл. Нахер. Эжен (лупит его книгой по голове): Я. Просто. Попросил. Не плеваться. (швыряет книгу на диван) Тварь. Ну вот, опять отключился. Снова ждать, что ли? (бьёт его по щекам) Мне опять ждать? Опять три часа ждать? А ну открывай глаза! Сварт: Хорош. Эжен: Будешь ещё плеваться, грязная… маньячная свинья? Сварт: Буду. Эжен (пинает ножку стула и хватается за ногу): Ай! Сварт хрипло смеётся. Эжен: Тихо тут! Сварт: Ты кто такой? Эжен: Мамочка Эженом назвала, буду задавать всякие вопросы, а остальное тебе неинтересно. Сварт: Кто меня сюда притащил? Эжен: Понятия не имею. Сварт: Зачем я здесь? Эжен: Затем, что ты – убийца. Сварт: И? Из-под двери вылетает розовая бумажка. Эжен подбирает её. Эжен: И вот… (читает) «Когда появится возможность, выясните его мотивы». У нас появилась возможность? Сварт: У тебя водички не будет? Эжен: Как же с тобой сложно!.. Упрямый, злобный, дурацкий… маньячный… маньяк!.. Ладно, успокоились… я спокоен… Если ты разрешаешь, я всё-таки начну задавать вопросы. Сварт: Валяй. Эжен: Почему ты убил Уле Сварта? Сварт: Потому что он это заслужил. Эжен: Чем? Сварт: Что «чем»? Чем я его убил или чем он это заслужил? Эжен: И то, и другое. Сварт: Застрелил. Из его собственного пистолета. Эжен: Вы были знакомы? Сварт: Скорее да. Эжен: И какие у вас были отношения? Сварт: Неплохие… были. Я его сын, если это важно. Эжен: Конечно, важно! И ты не сказал, за что его убил. Сварт: Не помню. Эжен: Не надо вот этого! Отвечай, пожалуйста. (тычет пальцем в бумажку) Это же самый важный вопрос. Сварт: Говорю же, не помню! Если бы помнил, сказал бы, это может быть смягчающим обстоятельством! Чёрт… Эжен: Хорошо, а если так спрошу… ммм… зачем ты его убил? Сварт: А разница? Эжен: Тогда я спросил причину. А теперь спрашиваю, на какой результат ты рассчитывал. Сварт: Ну, знаешь… что он будет мёртвым. Эжен (пинает его): Хватит издеваться! Зачем ты убил своего отца? Сварт: Чтобы защитить… кого-то. Чёрт, я правда не помню! Эжен: С чего вдруг у тебя провалы в памяти? Сварт: Не знаю… возможно, благодаря книжке, которой ты отмудохал меня по голове. Эжен: Может, ты и имя своё не помнишь? Сварт: Имя?.. Эжен: Ну перестань. Меня эти шутки не веселят. Сварт: Если бы я шутил, ты бы смеялся. Эжен: Если что, установить личность можно и без твоей помощи. А могут вместо меня прислать кого-то, кто дерётся намного больнее. Это, говорят, полезно для долговременной памяти. Сварт: Не помню я! Честное слово, зуб даю. Я собирался всё рассказать, если меня поймают. Даже репетировал. Эжен: И ничего не помнишь? Сварт качает головой. Эжен: Может, у тебя в карманах что-нибудь есть? Визитки, документы? Сварт: Поищи, у меня руки связаны. Эжен: Ещё в штаны тебе лазить… (обыскивает карманы и вытаскивает маленькую картонку) Сварт: Что там? Эжен (показывает): Автограф. Не твоя подпись? Сварт: На кой шут мне в кармане моя подпись? На лоб тебе прилепить? Эжен (разглядывает картонку): Дэ… или не дэ… Тьфу ты! Это же автограф Элен Дюпон! Сварт: Кого? Эжен: Певица такая есть. Эстрадная. Сварт: Не знаю такую. Эжен: Странно… Сварт: Ты записывать будешь или как? Эжен: Да я и так запомню, Давай попробуем вот что – начнём беседу на отвлечённую тему. Полазаем по всяким незначительным воспоминаниям. В итоге за что-нибудь зацепимся. Сварт: Ты что, психиатр? Эжен: Нет. У психиатра бы лучше получилось. Сварт: Так постучи им, пусть вызовут психиатра. Из-под двери вылетает ещё одна розовая бумажка, Эжен подбирает её. Эжен (читает): «Мадам, сейчас никого не пускают. Он может быть агрессивен». (комкает бумажку) Вот гады! Сварт: Что там? Эжен: Не очень понятно, но, видимо, нас тут подслушивают и вызывать никого не хотят. А ещё «мадам» обзываются. «Может быть агрессивен»… Конечно, меня-то не жалко посылать к агрессивному психопату... Сварт: Я, что ли, могу быть агрессивен? Эжен: А можешь? Сварт: Могу, но не буду. Мадам. Эжен швыряет в него бумажным комком. Сварт: Можно меня отвязать? Уже все конечности затекли. Эжен: Ага, разбежался. Сварт: Ну, если мне будет удобно сидеть, я начну быстрее думать… наверное. Эжен (смотрит на диван): Хотя, у меня же пистолет есть. (хватает пистолет с дивана, отвязывает Сварта) Сварт (разминается, встаёт со стула): Этот стул… Эжен: Что с ним не так? Сварт: Он ужасно уродливый. И жутко неудобный. Эжен: Нормальный стул. В стиле рококо. Сварт: Не забивай мне голову. (обходит комнату) Похоже на гламурную мусорную свалку. Специально для самых модных бомжей. (останавливается) Погоди, а что здесь делает моя гитара? Эжен: Почему сразу твоя? Сварт: Потому что я её себе покупал. Вот на ней царапина, и струны я туда ставил точно такие. Эжен: А, может, тут знают, что ты потерял память? Натащили всяких твоих вещей, чтобы легче было вспомнить? Сварт (трогает струны): Тебе лучше знать. Эжен: Посмотри, что ещё здесь узнаёшь? Сварт (указывает на картину): Это точно не моё. Эжен: А, это моё. Это же мой кабинет, украшаю чем хочу. Чтобы веселее было. Книжку вот взял почитать, пока жду. (поднимает книгу с пола) Сварт: Что за книга? Эжен: Сборник пьес Ионеско. Ты не отвлекайся, смотри. Сварт: Постер мой, переноска моя… Эжен: У тебя есть кошка? Сварт: Была. Не знаю, что там с ней, раз меня поймали. Она людей ненавидит, кроме меня, и люди её терпеть не могут. С отцом у неё вечная война, несколько раз он хотел её на улицу выкинуть. Кошка стащит у него что-нибудь из тарелки, он её за шкирку трясёт. Она ему руку по локоть когтями распишет, он её уронит и пнёт. Она ему в ботинок кучу наложит или какую-нибудь важную бумажку разорвёт. Причём никогда его вещи с чужими не путала. Только один раз слопала мамину помаду, ходила потом с красной мордой, как вампир. Но это, наверное, потому, что мать её мячик выбросила. Эжен: О! Твоя мать пользуется помадой! Сварт: Открытие века. Самая полезная для тебя информация. Эжен: Моя мама тоже губы в красный цвет красит. Сварт: А ты не красишь? Эжен: Чего?! Сварт (кивает на стоящую на полу сумку): Тут валяется женская сумка. Внутри косметичка. Здесь, как ты сказал, твои и мои вещи. На голубого похож только ты… Эжен (наставляет на него пистолет): Смешно. Сварт: Точно, у тебя же пистолет… Если ты меня убьёшь, как я дам показания? И в тюрьму вместо меня ты сядешь? Эжен: Я скажу, что ты на меня напал. И убивать не буду, выстрелю в коленный сустав. Сварт: Тогда мне кранты. Ты в голову попадёшь. Эжен резко поворачивается и стреляет в постер с рок-группой. Сварт разглядывает на просвет дыру от пули в глазу нарисованного солиста. Сварт: Прошу прощения. А сумка-то чья? Эжен: Это мамина сумка, понял? Сварт (смеётся): Зачем ты стащил у мамы сумку? Эжен: Ну… (просительно, не опуская пистолета) ты только не смейся. Сварт: Я постараюсь. Эжен: У неё много сумок и косметики целая куча. Для разных нарядов разные сумки и разный макияж. В каждой сумке отдельная косметичка. И когда надо одеться и накраситься, мама не копается в куче косметики, а берёт из сумки готовый набор. Сварт: А тебе сумка зачем? Эжен: Я по ней скучаю. Сварт: Э… по сумке? Эжен: По маме. Она всё время то на гастролях, то на какой-нибудь вечеринке, то она, видите ли, устала, и ей надо побыть одной. Когда она уходит, я беру какую-нибудь сумку. Знаешь, чтобы не было одиноко. Иногда я даже её обнимаю на ночь вместо кошки. И не вздумай смеяться. Сварт: Это совсем не смешно. А знаешь, что смешно? Диван тоже мой. Эжен: Может, просто такой же? Никто же не станет тащить сюда диван. Сварт: Может… Эжен: Покрывало моё, если что. И подушки тоже. Сварт: Дай угадаю – стул тоже ваш? Эжен: Стул я сюда не приносил. Но у нас дома пять точно таких же. Сварт: Пять, не шесть? Эжен: Пять. Сварт: В стиле рококо? Эжен: Ага. Сварт (смотрит на постер): Ты мне солиста без глаза оставил. Стрелял бы в свои картины… кстати, кто это? (показывает на портрет) Эжен: Фаринелли, итальянский певец. Сварт: Вот он точно красил губы… Эжен: Было такое. А вообще, он кастрат. Сварт: В смысле?! Эжен: Ну, когда-то некоторых мальчиков, которые хотели быть певцами, подвергали специальной операции на половых органах… Сварт: Зачем? Эжен: А у них тогда голос не ломался. Сварт: Ладно… раньше калечили мальчиков, они становились похожи на девочек, и голоса у них не… Погоди… ещё раз, сколько у вас таких стульев? Эжен: Пять, а что? Сварт: У нас тоже пять одинаковых стульев. Одного не хватает, верно? Эжен: Ну да… или один лишний. Сварт: Нет, одного не хватает. Он сломался… когда… Эжен: Вспомнил что-то? Сварт: Не мешай!.. Стул сломался… его сломали… я сломал стул, когда отец избил мою мать. Эжен: И за это ты его убил? Сварт: Да. Эжен: А полицию вызвать? Сварт: Думаешь, я бы успел? Этот пьяный урод собирался её на куски порвать, и меня за компанию. А без пистолета я бы не отбился. Эжен: Он был алкоголиком? Сварт: Нет, он был слабаком. Какая-то проблема на работе – и побежал заливать горе. Мать, понятное дело, на него рассердилась, высказала своё мнение по этому поводу… Эжен: И правильно. Сварт: Он бросился её бить. Я огрел его стулом, стул сломался, а этот гад не почесался даже. Прорычал что-то вроде «убью сучонка». Потянулся за пистолетом, уронил, я успел подобрать. Эжен: Это… знаешь, это всё меняет. Сварт: Я же говорил, что не собирался ничего скрывать. Эжен: Мать может это подтвердить? Сварт: Может. Эжен: Тебя могут оправдать… да они обязаны тебя оправдать! Очередная бумажка вылетает из-под двери, на этот раз белая. Эжен: Белая?.. Сварт (поднимает бумажку): «Бедный мальчик. Он ничего не понимает». Эжен: Это они о чём? Сварт: А я знаю, что ли? Эжен (заходит за штору, стучит в дверь): Я всё выяснил! Откройте! Вы же слышите! Сварт (подходит к двери): Ну и бардак у вас тут. (стучит очень громко) Эжен: Никого. Сварт (прислоняется к двери ухом): Там шаги. Постучи им. Стучат в дверь – кулаками, ногами. Эжен: Они что, хотят нас тут оставить? Сварт: Похоже на то. Эжен: И что нам делать теперь? Сварт: Лежать и плакать… выбираться, конечно. Эжен: Жалко, в окно нельзя вылезти. Сварт: Почему? Эжен: Потому что здесь нет окна. Это подвал. Сварт: …А если дверь сломать? Эжен: Поймают. Мы здесь не пробьёмся с одним пистолетом. Сварт: А что там вообще за дверью? Эжен: Коридор. Очень длинный. Направо, налево, налево, направо… Когда идёшь, кажется, что бесконечный. Сварт: Ясно… А тебя здесь почему заперли? Я думал, ты тоже «они»… Кстати, кто «они»? Эжен: Моё начальство. Сварт: Это я понял, кто они вообще? Полицейские, бандиты, какая-то странная частная фирма? Эжен: Мне знать не положено. Сварт: Работаешь и не знаешь, на кого? Ты договор вообще читал? Эжен: Какой договор? Сварт: Когда устраиваются на работу, заключают договор. И в нём написано, кто такой ты и кто такие они. Эжен: А-а. Нет, я не заключал. Сварт: Значит, бандиты. Хотя… чёрт их разберёт. Эжен: Они меня на улице подобрали. Я не то что своё имя – вообще ничего не помнил. Первое, что помню — сижу на крыльце какого-то дома и улыбаюсь. Сварт: Как дурачок? Эжен: Нет. Улыбаюсь, потому что ощущение такое… как будто что-то хорошее случилось, или я что-то хорошее сделал. Жалко, не помню, что там было такое чудесное. За эту улыбку меня и подобрали. Подходят двое и говорят: «Какой обаятельный молодой человек! Как вас зовут?» Я им: «Не помню». «Замечательно! Пойдём с нами?» «Пойдём». Мне, знаешь, тогда плевать было, куда идти, с кем… Как будто самое главное уже позади, и остальное не имеет значения. Сварт: И что дальше было? Эжен: Поселили здесь, одели, накормили. Научили всему, что им от меня надо. Сделали дознавателем. Сварт: Им нужна была преданная собачка? Эжен: Им нужен был такой, как я. Обаятельный человек без прошлого. Сварт: И тебе нравится быть этим человеком? Эжен: Отсюда никого не выпускают, выбирать не приходится. (гладит портрет) Ищу маленькие радости, где могу. Не такое уж оно было и главное… то, о чём я забыл. Наверное, в жизни вообще не бывает чего-то главного. Я читал про людей, которые думают: «Вот сделаю самое главное, и неважно, что дальше». Но то, что дальше — и есть самое главное. Я так считаю. Сварт: Ты так ничего и не вспомнил? Эжен: Ничего. Но меня это мало волнует. Сварт: То есть, свою мать и настоящее имя ты не знаешь? Эжен: Да, я тогда соврал. Про мамину сумку я выдумал. Но я правда на ночь её обнимаю, представляю, что у меня есть мать. Иногда мне кажется, что она — эта самая Элен Дюпон. Что она уехала на гастроли. Хотя, может, у меня никогда не было матери. Сварт: Ты больше похож на человека, у которого не было отца. Эжен: Почему? Сварт: Ну, мне так кажется. Эжен: Мало ли, что тебе кажется… Сварт: Зато, если твои родители сделали что-то плохое или, например, постоянно ковырялись в носу, ты об этом не знаешь. И можешь представлять, что твои родители были самыми замечательными людьми на свете. Эжен: А с Элен Дюпон мы даже похожи. Смотри, у меня есть фотография. (показывает фотографию) Сварт: Да, что-то есть. Эжен: Ещё я помню, что в детстве часто представлял, что открыл волшебную страну. Дома там из разноцветного стекла и похожи на сказочные дворцы… Сварт: …а солнце всегда розовое, как на рассвете. Эжен: Откуда ты знаешь?.. Сварт: … И когда солнце просвечивает стены зданий, мостовая окрашивается во все цвета радуги… Эжен: Погоди, откуда?.. Сварт: … если отойти от города на сотню шагов, увидишь огромный луг, заросший фиолетовой травой и серебряными цветами, которые пахнут кофе и шоколадом. Запах этих цветов прогоняет печаль и голод. Ещё можно лечь на спину и смотреть в небо, отливающее зелёным и жёлтым. А звёзды там роняют в траву золотые искры, из которых можно сделать ожерелье и подарить той, кого любишь больше всего на свете. Я в детстве тоже открыл эту страну. Эжен: А ожерелье собрал? Сварт: Нет. Мне попалась только одна искра. Эжен: Я много собрал. Одной не хватило. Из-под двери вылетает белая бумажка. Сварт подхватывает её. Эжен: Эй, отдай! Сварт: Да тут чушь какая-то написана. (отдаёт записку Эжену) Эжен: «Мой мальчик, мой бедный мальчик»… Что? Сварт: Вот и я о чём. Эжен: Это издевательство. Я сейчас с ума сойду. Сварт: С твоей жизнью это неудивительно. Эжен: Такого не было раньше. Никогда. Сварт: Давай сделаем так. Ты бери пистолет, я выламываю дверь… Эжен: … и? Дальше что? Сварт: А дальше будем импровизировать. Или ты тут хочешь сидеть, пока мы друг друга не сожрём? Эжен: Ну когда-нибудь они же откроют. Сварт: А если нет? Если ты им больше не нужен? Эжен: Не говори так. Сварт: Они могли найти кого-то пообаятельнее! Эжен: Не надо! Сварт: Эжен, подумай! Ты же не хочешь провести всю жизнь в этих катакомбах! Они тебе не нужны! Ты им не нужен! Эжен: Я не хочу об этом думать! Ты не понимаешь, что это невыносимо?! Сварт: Не понимаю! Я так живу двадцать лет! Отец на работе, мать на гастролях! И никому из них я не был нужен! Они завели ребёнка, потому что так принято! Потому что после родов у певиц улучшается голос! Эжен: Так ты… Сварт: У тебя есть шанс, что твоя семья тебя ищет! Что они любят тебя, придурок! Что где-то тебя хоть кто-нибудь ждёт! Эжен стреляет в потолок. Сварт: Ты чего?.. Эжен: Тебе двадцать лет. Твоя мать певица и часто ездит на гастроли. Твоим родителям не было до тебя дела. Сварт ошарашенно смотрит на него. Эжен: Запомни это. Больше не забывай. (пауза) Ломай дверь. Сварт: Патроны остались? Эжен (проверяет): Последний. Сварт: Ладно. Сварт примеривается, слегка толкает дверь, она распахивается. Эжен: Тут ведь было заперто… Сварт: Было. Эжен (прикрывает дверь): Так, быстро садись, я тебя привяжу. Сварт: Чего?.. Эжен: Символически. Если кто зайдёт, не увидит, что я тебя отвязывал. Потом сам распутаешься. Сварт: Понял. Эжен быстро привязывает Сварта к стулу, выходит в дверь. Сварт: Певица… Моя мать — певица… Жена норвежского иммигранта… Эжен возвращается, с абсолютно безумным видом. Сварт: Ну? Эжен: Знаешь, я сейчас шёл… вперёд, налево, направо… и вернулся сюда. Сварт: Зачем? Эжен: Ты не понимаешь? В конце коридора дверь, и она ведёт в эту комнату! Та же самая дверь! Сварт: Что?! Эжен: Проверь сам, если хочешь. Сварт: Я тебе не настолько доверяю. Эжен: Ты ведь это и хотел сейчас сделать. Выйти в дверь. Импровизировать. Оттого, что я предлагаю тебе сделать то же самое, что-то изменилось? Ты не боишься попасться охране, а мне поверить боишься? Сварт: Ну, понимаешь… Эжен: Не понимаю! (протягивает ему пистолет) На! Сварт: Чего? Зачем? Эжен: Это чтобы ты мне лучше доверял. На свободу хочу. На солнце. Мороженое жрать. На концерты ходить. Сварт: Ладно. (развязывается, уходит в дверь, Эжен внимательно смотрит ему вслед) Эжен: Семья… у меня тоже, наверно, была семья. И мама… не Элен Дюпон, но всё-таки… Голос Сварта: Эжен!!! Иди сюда! Эжен (выходит): Что такое? Сварт: Что ты видишь? Эжен: Ээээ… Коридор… Сварт: А я вижу тупик! Возвращаются Эжен: Ты не шутишь? Сварт: Конечно, шучу, всю жизнь мечтал тебя разыграть, ага. Из-под двери вылетает синий листок. Эжен поднимает его, Сварт ломится в дверь, но она опять заперта. Сварт: Что за херня?!! Эжен: «Сегодня был найден мёртвым норвежский иммигрант Уле Сварт. Убийцей оказался сын Уле и звезды эстрады… Элен Сварт, известной публике как Элен Дюпон»… ЗТМ Эжен: И что нам делать? Сварт: Давай проверять дверь каждые десять минут. Может, она опять откроется. Эжен (смотрит на часы): Смотри… Сварт: На что смотреть? Эжен: На часы… стрелки крутятся в обратную сторону. Сварт (смотрит): А по-моему, они стоят. Эжен: Ясно. Мы оба свихнулись. Сварт: В этой комнате трудно не свихнуться. Эжен: Исчезающий коридор, самозапирающаяся дверь, бумажки из ниоткуда, теперь ещё и часы… Сварт: И я — сын Элен Дюпон. Теперь осталось только вспомнить своё имя. Эжен: А может, это психиатрический эксперимент? Сварт: Ты думаешь? Эжен: Может, мы в психиатрической лечебнице… Сварт: Так тебя же учили допрашивать людей с особой жестокостью? Эжен: И психиатрия бывает… с особой жестокостью. Сварт: А до меня ты уже допрашивал кого-нибудь? Эжен: Нет. Сварт: То есть, это может быть эксперимент и над тобой. Эжен (рассеянно вертит в руках пистолет): Может. Сварт: Покажи. Эжен: Пистолет? На. Сварт: Эжен… Эжен: Тоже твой? Сварт: Тот самый. У тебя он откуда? Эжен: Ну… дали. Оставили в коробке. Только мне никто не говорил, что он твой! Вот я чего не понимаю. Кто будет в качестве средства самозащиты отдавать орудие преступления?! Сварт: Улики-то вообще нельзя трогать, насколько я знаю. Из-под двери вылетает белая бумажка. Эжен: Оставь, пусть валяется. Там опять какую-нибудь чушь написали. Сварт (читает): Сынок, ты помнишь эту песню? Женский голос (гулкий, потусторонний): Я никогда её на сцене не пела. Это была песня только для нас с тобой. Эжен: Это же… Звучит колыбельная (скорее всего, на французском). Сварт: Откуда звук идёт? Эжен: Не пойму… Песня затихает. Эжен: Эта колыбельная… Моя мама пела её. А этот голос… Сварт: Элен Дюпон. Эжен: Ты тоже узнал? Сварт: «Только для нас с тобой»… Лживая сука! Эжен: Эй, ты что? Сварт: Не понимаешь? Сколько тебе лет? Эжен: Откуда я знаю? Сварт: Вряд ли больше, чем мне. Эжен: Да, скорее меньше. Сварт: Значит, она вышла замуж и родила меня. Где-то с кем-то переспала, родила тебя. И каждому из нас говорила, что он единственный любимый сын, и эта песня только для него! Эжен: И половина её «гастролей» — это поездки к другому ребёнку? Жила на две семьи? Сварт: Неважно. Как нам выбраться из этой сумасшедшей комнаты? Эжен (пожимает плечами): Можешь подёргать дверь. Сварт заглядывает за занавеску. Сварт: Эжен! Где дверь?! Эжен: Да вот же… что?! Женский голос: Да, месье. Защищаясь, он убил своего отца, моего мужа. И не выдержал этого потрясения. Сварт: Заткнись! Эжен: Что она сказала про потрясение? Сварт: Какая разница, дверь где?! Как она могла исчезнуть?! Эжен: Она же всё равно никуда не ведёт. Сварт: Но бумажки кто-то кидал! Мы сюда как-то попали! Эжен: Может, мы всегда здесь были? Сварт: Что ты несёшь? Эжен: Ты не помнишь, как сюда попал, это понятно. Но я-то тоже не помню. Просто не задумывался об этом. Сварт: И как мы могли всегда здесь быть? Эжен: Не всегда, но… как это сказать… с момента появления? Сварт: Какого ещё появления? Эжен: Может, это загробный мир? Сварт: Ты бы меньше Сартра читал. Эжен: Она сказала, что ты «не выдержал потрясения». Сварт: Думаешь, я покончил с собой? Эжен: Я бы не удивился. Сварт: Но почему я этого не помню? И откуда ты здесь? Эжен: Не знаю. Сварт: Давай ещё раз. Ты сидел на крыльце, тебя увели какие-то люди, это правда? Эжен: Да. Сварт: Дальше что? Эжен: Ну, посадили в машину и увезли. Машина была такая… ну, вроде полицейской. Сварт: «Вроде»? Эжен: Они впереди сидели, а я сзади, в таком отсеке с решёткой. Сварт: И чем ты провинился? Эжен: Не знаю. Не помню. И что было потом, тоже не помню. Сварт: Мы так ничего не узнаем. (кричит куда-то в потолок) Эй! Можно ещё подсказку? Из-под двери, вернее, из-под занавески, где была дверь, вылетает розовая бумажка. Эжен и Сварт туда, но двери по-прежнему нет. Эжен (поднимает записку): Надо же, отозвались. Сварт: Как она здесь оказалась? Двери-то нет! Эжен (читает): «Бесполезно». Сварт: Да я понял уже. Эжен: Нет, это здесь написано. Сварт: Всё, хватит! Тут только одно объяснение. Эжен: Слушаю. Сварт: Мы оба сумасшедшие. Комната на самом деле нормальная, а это всё галлюцинации. Вещи, записки, голоса. Эжен: Я тоже об этом подумал, но мы видим одно и то же. Сварт: Не совсем. Эжен: Но мы оба слышали голос! И надписи для нас одинаковые. Есть отличия, но в целом это одно безумие на двоих. Сварт: Одно безумие… на двоих? Появляется ещё одна розовая бумажка. Эжен нагибается за ней. Сварт: Стой. Прочти про себя, потом дай мне. Эжен пробегает глазами по записке и отдаёт её Сварту. Сварт: «Посттравматическое стрессовое расстройство». Эжен: «Посттравматическое стрессовое расстройство». Мужской голос: Эжен Сварт. Посттравматическое стрессовое расстройство. Эжен и Сварт вздрагивают. Эжен: Он сказал «Эжен и Сварт»? Сварт: Нет. Эжен: Я думал, мне послышалось. Сварт наставляет на него пистолет. Эжен: Ты что творишь?! Сварт: Ты не настоящий. Эжен Сварт — это моё имя, а ты просто галлюцинация. Эжен: Почему сразу я? Сварт: Ты постоянно врёшь. Ты знаешь вещи, которых я никому не рассказывал. В конце концов, ты одет как чёртов Пьеро. Значит, не можешь существовать. Эжен: Тогда какой смысл в меня стрелять? Сварт: Так и пистолет не настоящий. Давай посмотрим, что будет, если тебя застрелить. Эжен: Это бред какой-то! Сварт: Вот именно. Эжен: Я-то знаю, что я настоящий! У меня есть личность… Сварт: "Cogito ergo sum”? Ты не можешь этого доказать. Эжен: А если мы оба ненастоящие?.. Сварт стреляет, роняет пистолет. Эжен падает, Сварт хватается за голову и кричит, как от боли. Оба исчезают. Голос Сварта: Jeg heter Eugen Svart... Голос Эжена: Je m'appelle Eugène Swart... Голос Сварта: Jeg heter Eugen Svart... Голос Эжена: Je m'appelle Eugène Swart... Голос Сварта: Jeg heter Eugen Svart... Голос Эжена: Je m'appelle Eugène Swart... Третий голос, похожий на оба: Меня зовут Эжен Сварт…