Святилище

       — Брат!        Не Минцзюэ вздрогнул и обернулся, с губ почти сорвалось имя. К нему бросилось темное размытое пятно. Еще даже не узнав, кто это, он инстинктивно раскрыл объятия, чтобы поймать его. Это. Он. Его брат.        — Хуайсан, — выдохнул он, радость быстро сменилась удивлением. — Что ты здесь делаешь?        Брат смеялся, сверкая глазами. Его щеки раскраснелись, а волосы развевались на ветру.        — Ты удивлен?        Не Минзцюэ едва подавил ответную ухмылку, которая была готова расплыться по лицу.        — Удивлен ли я? Из Цинхэ шесть дней пути, конечно, я удивлен. Как ты сюда попал?        — Я попросил пятого брата взять меня с собой. На его сабле.        К ним подошел молодой двадцатилетний парень. Ми Сюэфэн был всего на несколько лет старше Хуайсана, но уже показал себя первоклассным заклинателем и мастером владения саблей.        — Господин Не, — он поприветствовал мужчину почтительным поклоном.        Минцзюэ кивнул в ответ.        — Спасибо за заботу.        — Все что угодно для нашего второго молодого господина.        Хуайсан хихикнул за веером. Брови Минцзюэ дернулись. Он уже видел, на какой роли будет настаивать младший брат теперь, раз он более не находился под защитой границ Нечистых земель. Роли бесполезного младшего сына клана Не. Однако, если закатанные глаза Ми Сюэфэна были каким-то знаком, то Минцзюэ был не единственным, кто видел игру насквозь. Это было больше для отвода глаз разных зевак, которые бродили по главной улице города, всех иностранных заклинателей и гражданских лиц, которые теперь открыто поглядывали на них.        — Брат, ты не отвечал на мои письма, — пожаловался Хуайсан, по-детски надув губы и обняв Минцзюэ за руку.        — Но я, — нахмурился Минцзюэ, готовясь все праведно отрицать. Но поймав взгляд брата, быстро решил сменить тактику. — Я был занят. И мы прибыли сюда только на прошлой неделе. У меня не было времени писать письма.        Хуайсан с интересом огляделся. Город, некогда в самом расцвете, теперь мог похвастаться лишь немногочисленными людьми на главной улице. Минцзюэ сделал все возможное, чтобы убедить горожан в их безопасности, но битва между заклинателями — не то, от чего простой наблюдатель скоро оправится.        — Так это и есть наша новая граница, — сказал Хуайсан с ноткой удивления. — Ты должен показать мне тут все.        Минцзюэ изобразил на лице легкое неодобрение.        — Ты здесь, чтобы осматривать достопримечательности?        Хуайсан ухмыльнулся, весь в невинном возбуждении.        — Может и так, раз уж я здесь. По крайней мере, покажи мне особняк семьи Вэнь.        Покорно вздохнув, Минцзюэ повел их к большому поместью на северной окраине города. Раньше он принадлежал ветви клана Вэнь, и, в общей сложности, в нем могло проживать около семидесяти человек. Фактически, клан управлял этим районом силой, господствуя над простыми людьми и взимая непомерную плату за любую оказанную помощь. Горожане, ненавидевшие высокомерные манеры Вэнь, по понятным причинам настороженно относились к новоприбывшему клану Не. Но, к облегчению Минцзюэ, они по крайней мере не были настроены враждебно в открытую. На данный момент большинство предпочитало максимально избегать любого заклинателя, что его вполне устраивало.        Само поместье было впечатляющим. Склонность клана Вэнь к величию проявлялась не только в количестве построек, но и в разнообразии предметов роскоши, видневшихся повсюду. Не все, однако, смогло избежать последствий недавнего сражения. Сад, например, более не оправдывал свое имя. Вместо изящной композиции камней и деревьев, возвышающихся над безмятежным прудом, теперь было выжженное поле битвы: зелень почернела, а земля была перерыта. Разбитые камни усеивали все вокруг, а то, что осталось от пруда, превратилось в грязь.        Хуайсан молча смотрел на эту картину. Нижняя половина его лица была скрыта веером, но мрачный взгляд выдавал все.        — Должно быть, это была ужасная битва, — тихо проговорил он, когда они шли по каменистой тропинке, вьющейся по разрушенному саду. Они были одни, так как Ми Сюэфэн попросил разрешения увидеться с друзьями.        Минцзюэ пожал плечами, изображая безразличие.        — На самом деле, не такая затяжная, как в Лиши.        — Мне очень жаль.        — В чем твоя вина? — выпалил мужчина в ответ, хмуро глядя на брата. — Вообще-то, мы смогли взять город с такими малыми потерями только благодаря твоим сведениям.        Хуайсан ничего не сказал. Они молча пошли дальше, к каменному мосту, перекинутому через разрушенный пруд. На полпути Минцзюэ остановился и повернулся к брату.        — Ты слышал о тех юношах из клана Цзян?        Хуайсан наконец опустил веер, слегка улыбнувшись.        — В основном обрывки слухов. Но я рад, что они в порядке.        — Ходят разговоры, что один из них теперь может управлять мертвецами. Сотнями мертвецов.        С губ Хуайсана сорвался тихий смешок.        — Тогда я бы сказал, что это точно братец Вэй. Он всегда был… одаренным. Одаренным, храбрым и добрым — но своеобразным.        Минцзюэ поднял бровь. Описание не соответствовало тому, что он слышал о Вэй Усяне, обо всех ужасах и зверствах, что он совершил. Совершил по-отношению к их врагу, но все же. Однако тихая ностальгия на лице Хуайсана не позволила ему указать на это.        — Тебе вообще не следует здесь находиться, — сказал он вместо этого, придав лицу строгости. — На нас по-прежнему нападают каждую вторую ночь. Я не хочу, чтобы ты в это ввязывался.        Хуайсан вздохнул.        — Я знаю, но очень важно, чтобы на данном этапе мы объединили наши умения. И я наткнулся на информацию, которая может быть опасной, если попадет не в те руки. Есть ли место, где мы можем спокойно поговорить? Предпочтительно внутри? Этот сад угнетает меня.        Минцзюэ фыркнул, но выполнил просьбу. Поместье было огромным и могло похвастаться десятками комнат, но только в одном месте их никто не потревожит. Минцзюэ повел его в отдельный павильон, который выбрал для себя, больше из-за пространства и уединения, чем из-за роскоши его убранства. Все место занимали спальня и кабинет, разделенные расписной ширмой.        Хуайсан проследовал за ним внутрь.        — Ты выглядишь уставшим, брат, — заметил он с явным беспокойством.        — Я в порядке, — Минцзюэ закрыл за ними дверь и вытащил из ножен Бася. Сабля признавала только двух людей, находящихся под ее защитой — самого Минцзюэ и его брата. В тот момент, когда он объединил свою духовную энергию с энергией Бася, она ожила.        Хуайсан улыбнулся, почувствовав ее силу. У парня была собственная сабля, но его низкий духовный уровень не позволял по-настоящему с ней слиться. В такие моменты Минцзюэ часто ловил себя на мысли, что хочет найти способ безопасно связать Бася с братом. Смерть мужчины, учитывая историю их клана, всегда была лишь вопросом времени. К сожалению, задуманное было не так просто воплотить.        — Сначала расскажи мне новости из дома, — попросил Минцзюэ, когда они оказались под защитой Бася.       — Нечего рассказывать, — сказал Хуайсан, взмахнув веером. — Все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, брат.        — Ми Сюэфэн сказала мне совсем другое.        Хуайсан удивленно посмотрел на него:        — Ты и ему писал?        — Ради вестей о тебе, — сухо ответил Минцзюэ. — То, что ты обычно опускаешь в своих письмах. Он сказал, что ты слишком много работаешь. Мало ешь и мало спишь.        Хуайсан раскрыл веер и, сверкая глазами, глянул на брата.        — Похоже, у нас есть что-то общее, не так ли? Интересно, почему?        Минцзюэ ухмыльнулся.        — Ты можешь рассказать мне сам, что на самом деле происходит дома, или я могу спросить Ми Сюэфэна — раз уж он тоже здесь.        — Хорошо, если ты настаиваешь, — надув губы, признал поражение Хуайсан. — Это всего лишь несколько мелких кланов. Они, похоже, рассматривали всю эту ситуацию как… возможность, ну, ты понимаешь.        Минцзюэ догадывался. Несмотря на то что клан Не был одним из самых известных в мире заклинателей, он не обладал хорошей репутацией. Отец, бывший глава клана, провел последние несколько лет жизни в приступах безумия, большинство из которых сопровождали приступы различной степени жестокости. Людей, которые за это время стали его врагами, было не счесть. Многие из них были выходцами из небольших кланов в соседних регионах. Они же всегда наступали им на пятки при малейшей возможности.        — Твое отсутствие показалось им золотым шансом, — продолжил Хуайсан сухо. — Особенно в условиях продолжающейся войны. Никто не собирается обращать должного внимания на мелкие стычки, происходящие далеко от линии фронта.        — Пожалуйста, скажи мне, что ты их раздавил.        Хуайсан поморщился.        — Не совсем. Скажем так, мы преподали им хороший урок. Хоть я и говорю «мы», в основном это заслуга второй сестры.        — Конечно, — Минцзюэ усмехнулся. — Я оставил ее дома не просто так.        — То есть, хочешь сказать, ты знал, что нечто подобное может произойти.        — Нет, но догадаться было нетрудно. И уж конечно, я не собирался оставлять тебя без защиты.        Хуайсан драматически громко вздохнул.        — Я знаю, что бесполезен. Я не протяну и дня без сильных заклинателей, которые смогут меня защитить.        — Не говори глупостей, — Минцзюэ подавил желание закатить глаза. — Мы оба знаем, кто придумал план возмездия, настолько эффективный, что эти кретины теперь прячутся по норам. Ми Сюэфэн рассказал мне, что ты сделал.        — План возмездия, который был осуществлен несколькими большими сильными заклинателями. Компонент «большие сильные заклинатели» был ключевым и незаменимым.        На этот раз Минцзюэ не удержался от смеха.        — Почему тебе так трудно принять свои же успехи?        — Потому что на самом деле это были не мои успехи, — настоял Хуайсан, упрямо вздернув подбородок.        Смех Минцзюэ сменился улыбкой.        — Как скажешь, братишка.        После этого разговор принял более серьезный оборот. Хуайсан получил новую информацию о возможном местонахождении резервной армии Вэнь Жоханя. Их было больше, чем Минцзюэ мог себе представить, но тот факт, что брат мог анализировать передвижения противника только по логистическим схемам и гражданским слухам, по крайней мере, засчитывал одно очко в их пользу. Минцзюэ уже видел изменения, которые он должен будет внести в будущую стратегию, имея на руках такие данные.        — И ты абсолютно уверен в этом? — потребовал он.        Хуайсан поморщился.        — Для информации такого рода не существует слова «абсолютно». Я могу лишь сказать, что в достаточной мере уверен.        — Ты всегда говоришь одно и тоже, — Минцзюэ помолчал, хмуро смотря на остывающий на столе чай. — Теперь, когда это место стало нашим плацдармом, мы можем атаковать жестче. Я хотел ударить по Хэцзяню, в севере отсюда, но если твоя информация верна, будет лучше сначала ударить по резервной группе. Значит, надо оповестить третьего брата как можно раньше. Мы уже спланировали полномасштабное наступление через четыре недели, и он должен был бы наступать с востока от реки, но, по твоим словам, там враг. Так… — Минцзюэ поймал взгляд брата. — Насколько ты уверен?        Хуайсан долго молчал. Когда он наконец заговорил, голос был таким тихим и серьезным, что не походил на его собственный.        — Теперь, когда Вэнь Чао мертв, у нашего врага осталось два главных ударных отряда. Скорее всего, твоим противником будет Вэнь Сюй. Он достаточно хороший заклинатель и определенно умнее своего брата, но то, что он наследник Вэнь Жоханя, делает его высокомерным. Возможно, не без причины. Атака на Облачные глубины показывает, что он, по крайней мере, компетентный командир.        — Значит, он опасен.        — Да, но он привык побеждать, — слабая улыбка появилась на губах Хуайсана. — Судя по его прошлым действиям, он не слишком утруждает себя стратегией и планированием. Может быть он думает, что достаточно силен, чтобы превзойти любой план противника. Правда, он делает ставку на большее количество людей, что тоже своего рода слабость. Однако, малая доля планирования — значит небрежность и самонадеянность. Это значит, что плану с ловушками он почти всегда предпочтет одиночную прямую атаку. Мы можем использовать это в своих интересах.        — В этом есть смысл, — Минцзюэ кивнул. — Но ты верно подметил их количество. От этого никуда не деться.        — Нет, — подтвердил Хуайсан, постукивая кончиком веера по подбородку. — Но я думаю, что есть еще одна вещь, которая может нам помочь. То, что он забывает или просто не хочет принимать во внимание.        — И что же?        — Тот факт, что его соперником являешься ты, — сказал Хуайсан веско, сверкнув глазами. — Если говорить о сильнейших заклинателях Поднебесной, то мне придется загнуть буквально один палец, чтобы сосчитать тех, у кого есть реальный шанс победить тебя. Ну, может два пальца. Вэнь Сюя среди них нет, и я не думаю, что наш молодой господин Вэнь осознает этот факт.        — Ты слишком самоуверен, — Минцзюэ фыркнул.        — Возможно, — признался Хуайсан с улыбкой. — И все же, чем больше он будет смотреть на тебя свысока, тем лучше для нас.        Хуайсан продолжил анализировать прошлые действия Вэнь Сюя. Минцзюэ слушал с интересом и вниманием, которые начали угасать по мере того, как его начала одолевать усталость. Голос брата был размеренным и успокаивающим — таким можно и змею усыпить. Его манера говорить, независимо от темы, уносила Минцзюэ далеко от поля боя, в более мирное время, где угрозы жизни или рассудку были лишь отдаленной частью кошмара.        Минцзюэ резко проснулся, когда чуть не упал с табурета. Он растерянно заморгал, смотря на ухмыляющегося Хуайсана.        — Тебе действительно нужен отдых, брат.        — Я в порядке, — хрипло сказал Минцзюэ, отгоняя смущение. Он уже собирался встать, когда Хуайсан внезапно опустился перед ним на колени, скрестив руки на ногах Минцзюэ.        — Нет, — сказал он, улыбаясь мило и невинно, но Минцзюэ узнал скрытую под этим сталь. — Ты никуда не пойдешь.        — Не опускайся на колени так легко, — Минцзюэ нахмурился.        — Это же ты, — тон Хуайсана был совершенно будничным, будто он говорил о чем-то настолько очевидном, как восход солнца на востоке. — Все в порядке.        У Минцзюэ на языке вертелся ответ, но безмятежная улыбка брата вызвала совершенно новую мысль. Он уставился на него, пока сквозь пелену дремоты пробивалось подозрение.        — Что ты сделал?        — Это сработало? — улыбка Хуайсана стала еще шире. — Неужели?        — Что сработало?        — Я расскажу тебе позже, — Хуайсан накрыл руку Минцзюэ своей, даря теплое и успокаивающее прикосновение. — После того, как ты немного отдохнешь.        Минцзюэ знал, что ему следует возразить. Но мысль о том, чтобы лечь, положить голову на подушку и просто позволить себе заснуть, была слишком соблазнительной. Он почти не сопротивлялся, когда Хуайсан помог ему встать и повел к кровати.        — Хорошо, — со вздохом сдался Минцзюэ. Он также не стал возражать, когда Хуайсан вновь опустился на колени, снимая его обувь. — Расскажи. Что угодно. Твой голос меня успокаивает.        Хуайсан поднял голову и улыбнулся.        — Хорошо.        Минцзюэ лег и вскоре задремал, слушая, как брат читает стихи о рыбаках и черепахах. —        Когда Минцзюэ проснулся, было уже далеко за полдень.        После столь долгого сна он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Какое-то мгновение он просто смотрел, как свет проникает в комнату, как теплый полуденный туман наполняет её покоем. Он не сразу заметил, что остался один, и в голове звучит только знакомый отклик от Бася. Брата нигде не было видно.        Беспокойство вернулось. Снаружи слишком тихо только потому, что павильон располагался отдельно, мысленно сказал себе Минцзюэ. Тем не менее, волнение оставалось, и он заставил себя покинуть покой комнаты. Было уже позднее, чем он думал, — солнце клонилось к горизонту. Быстрым шагом он направился в главную резиденцию. Допросив первых попавшихся на пути учеников, он понял, что брат отправился в гости.        — В гости? — Минцзюэ нахмурился. — К кому это? Он ведь никого здесь не знает.        Ни один из учеников не мог дать вразумительного ответа.        — Но он оставил указания не беспокоить вас, только в случае крайней необходимости, — добавил один из них.        Минцзюэ все еще спорил с собой, стоит ли штурмовать город и искать Хуайсана, когда заметил брата с несколькими учениками на буксире, включая угрюмого Ми Сюэфэна. Все они пошатывались от количества свертков, на которые мужчина удивленно уставился.        — Ты выходил за покупками?        — Вообще-то нет, — однако прежде чем Хуайсан успел ответить подробнее, в комнату ворвался младший ученик.        — Второй молодой господин! Вино доставили, но принесли только тридцать кувшинов вместо шестидесяти, как было приказано, и настаивают, что это все, что есть!        Хуайсан нетерпеливо вздохнул.        — Я поговорю с тобой, брат, — сказал он, проходя мимо Минцзюэ. — Но позже. Сейчас у меня много дел.        Задумку парня Минцзюэ понял в тот же вечер. У них был настоящий пир, тот самый, каким славились залы Нечистых Земель, когда его мать была хозяйкой. Когда сабля еще не завладела разумом отца. Как Хуайсан совершил такой подвиг здесь и сейчас, оставалось загадкой, но с каждой каплей вина Минцзюэ все меньше и меньше заботился о деталях.        — Хоть я и не уверен, насколько это мудро, — размышлял он, оглядывая главный зал и пьяных людей в нем. Почти все смеялись, пили и ели. — Мы все еще воюем.        Хуайсан некоторое время не отвечал, так как все его внимание было приковано к еде на низком столике перед ними. Он ел деликатно, как истинная леди, осторожно откусывая кусочек и наслаждаясь вкусом, пока на лице не появилась улыбка. Это привычка раньше беспокоила Минцзюэ, но уже давно превратилась в нечто знакомое, даже милое.        — Не волнуйся, — сказал ему Хуайсан. — Сегодня ночью никакого нападения не будет. Я принял меры предосторожности, чтобы быть в этом уверенным.        — Не то чтобы я тебе не доверяю, но все равно это большой риск.        — Конечно риск, — Хуайсан пожал плечами. — Ведь мы, как ты говоришь, находимся в состоянии войны. Но именно поэтому мы должны пойти на это.        Минцзюэ не мог притворяться, что не понимает. Брат был прав, и это было отчетливо видно по каждому улыбающемуся человеку в комнате. Они сражались уже несколько месяцев. Они продвигались уверенно, но медленно. Впереди еще долгий путь. Он чувствовал усталость, которая начала овладевать ими так же, как постоянное присутствие Бася на задворках его сознания.        Пир всегда был отличным способом расслабиться. Хуайсан начал празднование с самой веселой речи, которую Минцзюэ когда-либо слышал, заставив всю комнату валяться от смеха. Затем последовали хорошая еда и вино — роскошь, которую они не могли позволить себе слишком долго, с самого начала Низвержения солнца. А когда все расслабились, Хуайсан появился вновь, на этот раз в ярких одеждах, и исполнил танец.        Минцзюэ никогда не видел ничего подобного — веера появлялись из одного рукава Хуайсана только для того, чтобы исчезнуть в другом. Он словно рассказывал историю. Один из учеников подыгрывал на цине, и музыка следовала за течением танца. Хуайсан двигался с грациозной легкостью, улыбка расцветала на его лице каждый раз, когда он слышал одобрительные приветствия зала. Минцзюэ давно приучил себя не удивляться ничему, что делал брат. Но сдерживать яростную гордость, переполняющую его грудь, было невозможно.        — Мне следовало бы почаще выводить тебя в свет.        Хуайсан сморщил нос и взял ломтик бамбукового побега.        — Нет, спасибо. Твои приключения обычно слишком… дикие для меня.        Минцзюэ спрятал улыбку и сделал еще один глоток из чаши. Вино тоже было превосходным. Он сделал заметку разузнать побольше о продавце и лично поблагодарить его.        — Так к кому же ты ходил ранее? — спросил он у брата.        — Простым горожанам.        — Зачем? — Минцзюэ нахмурился.        — Потому что ты этого не сделал.        — Я разговаривал с городским судьей. На следующий день после того, как мы выгнали Вэньцев.        — Да, но как насчет мастера Хуэя, главу самой древней семьи в округе? Или госпожи Лин, чья семья самая богатая? Или уважаемого в городе ученого Чжан, известного своей мудростью?        Минцзюэ уставился на брата.        — Значит, ты нанес визиты каждому из них?        — И еще нескольким, — Хуайсан отложил палочки и серьезно посмотрел ему в глаза. — Нужно быть мягче к людям, брат, особенно в такое время.        — Ты всегда был лучше в дипломатии, — с улыбкой признал Минцзюэ.        Хуайсан вскинул изящные брови.        — Знаешь, что такое дипломатия на самом деле? Это навык, которым нужно овладеть, когда ты совершенно бесполезен в самосовершенствовании.        Ответ заставил Минцзюэ расхохотаться, что напугало людей вокруг.        — Ты и твой язык, — упрекнул он, обнимая брата за шею и прижимая к себе. Он не обращал внимания ни на протесты Хуайсана, ни на пролитое на одежды вино, вместо этого наслаждаясь мыслью, что брат сейчас с ним.        — Я рад, что ты здесь, — сказал он и улыбнулся, увидев довольный румянец, заливший лицо Хуайсана. —        Когда Минцзюэ вошел, Хуайсан уже переоделся в ночную одежду.        Он сидел на их общей кровати, непрерывно болтая о десятке несущественных вещей, пока Минцзюэ совершал ночные приготовления. Вот один факт о Хуайсане: он мог говорить часами, но не обременял этим. Он легко касался каждой темы— трех домашних ворон, которых оставил дома, прошлогоднего фестиваля фонарей в городе Цайи, рождения пятого сына городского судьи — создавая забавные истории из слухов, а затем переходя к следующей теме с таким же изяществом.        Поток его речи прекратился внезапно, без предупреждения. Минцзюэ обернулся, внезапно встревожившись. Хуайсан сидел посреди кровати, поджав под себя ноги и сложив руки на коленях.        — Брат, — сказал он, голос и выражение лица были серьезными. — Не присядешь ли ты, пожалуйста?        Некоторые вещи просто не терпели возражений, и Не Хуайсан с таким выражением лица был одной из них. Минцзюэ выполнил просьбу и присел на край кровати. Хуайсан прикусил губу, поднял руки и осторожно коснулся лица Минцзюэ, сосредоточенно нахмурив брови. Его духовная энергия была мягкой, тихой и незаметной рядом с более мощным потоком Минцзюэ. Только сейчас мужчина понял, что младший брат был единственным в мире, которому он позволял подобную фамильярность.        — Я в порядке, — проговорил он, видя, что выражение лица Хуайсана не изменилось.        Юноша со вздохом кивнул и опустил руки на колени.        — Ты выглядишь лучше, сон пошел тебе на пользу.        — И это тоже, — Минцзюэ улыбнулся. — Тебе не стоит слишком беспокоиться. Недавно Лань Сичэнь навестил с новостями и помог мне, — потом он рассказал брату о песне Покоя.        — Не будет ли слишком обременительно, если я попрошу молодого господина Лань научить меня? — Хуайсан задумался.        — Он добрый человек. Я сомневаюсь, что он откажет, если ты попросишь, но… — Минцзюэ колебался.        — Но научиться этому — совсем другое дело, — заключил Хуайсан, и в голосе безошибочно чувствовалась горечь. — Конечно.        — Хуайсан, — Минцзюэ вздохнул. — Ты и так мне достаточно помог. И ты это знаешь.        — Я мог бы сделать больше, — возразил Хуайсан, его хмурый взгляд стал еще мрачнее. В голосе прозвучала редкая твердость, но на глазах навернулись слезы. — Но я просто так слаб, так бесполезен в заклинательстве, что…        — Не говори так, — прервал его Минцзюэ, и слова прозвучали грубее, чем он хотел. Вид слез брата никогда не способствовал его душевному равновесию. — Ну же, не плачь.        — Прости меня, брат, — Хуайсан отрывисто кивнул.        — Так вот почему ты пришел сюда? — тон Минцзюэ смягчился, когда он коснулся головы брата. — Потому что беспокоился обо мне?        Хуайсан фыркнул, но ничего не ответил. Минцзюэ почувствовал, как на его лице медленно появляется улыбка. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то беспокоился о нем. Он всегда был неуязвимым героем, великим и могущественным главой клана, на которого все могли положиться. То, что младший брат пренебрег всем этим и приехал на фронт, лишь чтобы увидеть его, бросил вызов всем опасностям в путешествии только потому, что волновался, было нереальным чувством, которое согревало как ничто другое.        — Кстати, ты так и не объяснил мне, чем занимался днем, — снова заговорил Минцзюэ, меняя тему разговора.        — А, это, — Хуайсан выглядел слегка смущенным, вытирая лицо рукавом. — Это всего лишь теория, с которой я экспериментировал.        — Теория, как можно усыплять бдительность людей?        — Не совсем, — Хуайсан засмеялся — тихо и застенчиво. — Экспериментировал больше для метода, чем для результата. Я подумал об этом, когда был в Облачных глубинах, видя, как клан Лань использует музыкальные инструменты.        Затем он подробно рассказал о механизме — достаточно простом, по его словам, больше о понимании своего намерения, чем о каком-либо реальном применении навыка. Музыкальный инструмент помогает не только направлять духовную энергию через звук, но и усиливать ее. Звук распространялся из одного источника во все стороны и достигал ушей каждого человека, находящегося поблизости. Он обладал способностью влиять как на разум, так и на эмоции. И если это можно сделать с помощью флейты или цитры, то почему не прибегнуть к помощи голоса?        Минцзюэ пристально смотрел на брата, разрываясь между восхищением и изумлением. В скромном объяснении Хуайсана это звучало слишком просто, слишком очевидно. Однако тот факт, что он никогда не слышал, чтобы кто-то использовал свой голос для подобных целей, говорил об обратном.        — По-моему, это гениально, — одобрил Минцзюэ. — Очень полезное умение.        — Не так гениально, как ты думаешь, — ответил брат с печальным вздохом. — Правда, что это не требует большого количества духовной энергии, только ее точное применение, но в некоторых отношениях голос гораздо труднее контролировать. И правда в том, что эффект не так уж силен.        — О чем ты говоришь? Это работает на мне.        — На самом деле, для этого есть причина, — на лице Хуайсана мелькнула улыбка. — Это работает на тебе, потому что ты доверяешь мне, а значит подарить тебе чувство расслабленности довольно легко. Я сомневаюсь, что это так же подействует, скажем, на Вэнь Жоханя…        — Ты, — заявил Минцзюэ самым суровым голосом, какой только был в его арсенале, — не приблизишься ни к кому, кто связан с Вэнь Жоханем, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним. Ты меня понял?        — Но, брат…        — Дай мне слово.        — Нет, — Хуайсан поджал губы.        — Хуайсан…        — Брат, я тут подумал…        — Нет, — Минцзюэ схватил Хуайсана за плечи — почувствовал тонкие кости под одеянием и с какой легкостью он способен сломать их, что уж говорить о Вэнь Жохане — и не смог сдержать нарастающую панику. — Ты понятия не имеешь, на что способен Вэнь Жохань. И я понятия не имею, что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится.        Какое-то мгновение Хуайсан просто смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Затем он опустил голову и пробормотал:        — Хорошо.        Минцзюэ прищурился.        — Дай мне слово. Поклянись.        Пауза.        — Нет.        — Хуайсан.        — Нет, — Хуайсан посмотрел на него полными слез глазами, но губы были сжаты. — Я не собираюсь ругаться. Потому что я не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случится, брат. Но точно знаю, что не буду бездействовать.        Минцзюэ уставился на младшего с изумлением и внезапной, ослепительно яростной гордостью. Слышать собственные слова, брошенные ему в лицо, было одним делом, но слова Хуайсана окутали его, как теплый защитный покров. Он забыл, каково это — чувствовать себя защищенным.        — Тогда, пожалуйста, — Минцзюэ с трудом выдавил из себя, превозмогая комок в горле. Он заметил, что его рука дрожала, когда он коснулся щеки Хуайсана. — Просто не надо его искать. Не приближайся к нему слишком близко.        — Даже если это он приблизится ко мне?        — Единственный способ достичь этого — переступить через мой труп, так что не беспокойся.        Боль и что-то очень похожее на ярость сменялись на лице Хуайсана.        — Не говори о смерти так просто.        — Да, — признал ошибку Минцзюэ и потянулся к сжатым кулакам Хуайсана. — Брат не прав. Не плачь.        — Тогда не говори ничего подобного.        — Не буду, — пообещал он. Руки Хуайсана дрожали, но он молчал, пока они не легли рядом в темноте. Каждый притворялся, что спит, борясь с собственными мыслями.        — Брат, — первым нарушил молчание Хуайсан. — Можно мне кое-что сказать?        — Что?        — Обещай мне, что ты не рассердишься.        — В чем дело? — Минцзюэ подавил вздох.        Он почувствовал, как Хуайсан пошевелился, а его голова прижалась к плечу Минцзюэ.        — Скажем, гипотетически…        — Я уже ненавижу этот разговор, — пробормотал Минцзюэ себе под нос.        — …гипотетически, я уже освоил эту технику. До такой степени, что я могу убедить кого-то причинить вред другим, или даже себе, всего лишь несколькими словами. На ком еще я мог бы попрактиковаться, если не на Вэнь Жохане?        — Хуайсан, — Минцзюэ повернулся. Он не видел лица брата, но знал, что тот не упустит его недовольства. — Мой ответ — нет.        — Так будет легче, — слова Хуайсана прозвучали мягче, наполовину мольба, наполовину убеждение. — Мы можем притвориться, что я попал в плен по ошибке…        — Здесь нет места «ошибке», — перебил его Минцзюэ. — Если тебя схватят, значит, тебя схватят, но я этого не допущу. Ты меня слышишь? Ничего подобного не будет.        — Но если это сработает, нам не придется рисковать столькими жизнями…        — Нет, — сказал Минцзюэ и крепко прижал брата к груди. — Нет, — повторил он, и слово застряло у него в горле.        Хуайсан некоторое время не отвечал, но потом вздохнул, и напряжение покинуло его плечи.        — Ладно, — пробормотал он, одежда Минцзюэ приглушала его слова. — Я послушаюсь тебя, брат.        — Хорошо.        Одна рука Хуайсана легла ему на грудь, прямо над бьющимся сердцем.        — Но ты же знаешь, что если с тобой случится что-то плохое, я найду его? — он продолжил, и даже шелковистость голоса не смогла полностью скрыть сталь в словах. — На самом деле, я буду преследовать любого, кто посмеет причинить тебе боль. Поэтому, пожалуйста, лучше позаботься о себе.        — Да неужели? — Минцзюэ с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. — Ты серьезно шантажируешь меня, используя себя?        — Это работает?        Минцзюэ фыркнул, чувствуя, как на лице появляется улыбка.        — Уже поздно. Давай спать.        Слегка рассмеявшись, Хуайсан откинулся на спинку кровати. Минцзюэ позволил звуку задержаться в его ушах, позволил себе насладиться теплом тела рядом. На этот раз он не думал о войне.        Ночь была долгой, и они оба были в безопасности.