Hear my roar/Услышь мой рык

      Полпервого ночи. Я лежу в небольшой комнате, в своей постели, и тщетно пытаюсь уснуть. Иногда мне кажется, что умение и возможность думать - это проклятие. Порой так хочется забыться, как те пьяные девицы за окном, распевающие какую-то попсу писклявыми голосами. Хотя нет, уж лучше иметь мозг. Ворочаюсь с боку на бок, призывая Морфея забрать меня в свои объятия, но этот хитрец не желает меня видеть в царстве снов. Что ж, выбора нет. Два стакана виски - и я обязана буду отключиться до утра. Встаю и, мысленно матерясь, топаю на кухню. В холодильнике, как обычно, мышь повесилась, но какой-нибудь алкоголь всегда есть, спасибо друзьям. Запотевшая бутылка Jack Daniel's встречает меня как старую подругу. Не люблю выпивать, но таблетки, сиропы и прочую дрянь люблю еще меньше. В стеклянный бокал на одну треть наливаю чистый виски и бросаю несколько кубиков льда. Пара глотков - и по телу разливается желанное тепло. Еще глоток - и в голове становится меньше мыслей, а по лицу расплывается легкая ухмылка. Осушаю бокал целиком и повторяю порцию. Подхожу к окну и кручу в руках полный стакан. Луна обволакивает темные улицы своим светом, парк, в котором еще полчаса назад гуляла молодежь, сейчас совершенно пуст и царственно возвышается над пятиэтажками кронами деревьев. Хочется почувствовать эту летнюю ночь. Повинуясь порыву, я открываю настежь окно. Свежий воздух приятно охлаждает кожу, играя на контрасте с обжигающим виски, что я пью. Часы бьют ровно час. Оставляю окно открытым и иду обратно к себе в комнату. Моя голова едва касается подушки и на грани сна и яви я слышу, как поворачивается в замочной скважине ключ. Слышу грохот в коридоре, звук скидываемых туфель и тихое "блять". Она проходит в комнату. Пытается расстегнуть вызывающее, до неприличия короткое платье на молнии. В полутьме различаю очертания стройной фигуры и ее стеклянные глаза. Пьяна в стельку, в который раз. Эта особа и есть причина моей бессонницы. Невысокого роста, совсем крошечная по сравнению со мной, с тонкой и бледной кожей, длинными русыми волосами, нещадно вытравливаемыми "Блондексом". Кукла, которую сломала я. Так вышло, что этой глупышкой всегда было просто манипулировать. Где-то подсказать идею, где-то подтолкнуть на рискованный шаг. Четвертый год я наблюдаю, как медленно и неуклонно она скатывается в пропасть, даже не думая о борьбе. Безвольная игрушка. Считает себя стервой, у ног которой будет валяться любой. Я же вижу все ее страхи и комплексы. Мы ровесницы и все же она еще такой ребенок. Это последний год, когда мы учимся в универе и живем в одной комнате. Последний год, когда есть возможность наблюдать за ней. Возможно, я люблю ее. Но это очень странная любовь. Мне нравится видеть, как она увязает в болоте взрослой жизни, я вижу в этом какое-то садистское наслаждение. А эта девочка считает меня своей лучшей подругой и даже не догадывается, сколько ее фотографий лежит в моем столе. Не догадывается, о чем я думаю при разговорах, и не видит лицемерия, скрытого за моей сочувственной улыбкой. Понятия не имеет, сколько раз я ласкала себя, представляя ее стонущей подо мной. Я знаю, что она никогда не спала с девушкой, а я никогда не переступала черту, чтобы не потерять ее доверия. Вспоминаю, какой она пришла в этот университет. Запуганной серой мышкой, которая даже целоваться не умела. Я помню, с какими светящимися глазами она вернулась домой и, кинувшись мне на шею, щебетала о своем первом парне, редкостном козле, кстати. А потом ревела на моем плече, сбивчиво объясняя, как этот ублюдок чуть не пустил ее по кругу. Помню, каких сил мне стоило выждать еще несколько месяцев и отомстить ему и его дружкам, подставив на крупную сумму денег и заставить харкать собственной кровью. Благо, у меня много должников, которые не упустят возможности отплатить мне услугой, так что руки пачкать не пришлось. На самом деле, ее много раз предупреждали, что со мной опасно связываться, что я не такая добрая, какой кажусь. Но она не слушала и не боялась меня. Ведь я же лучшая подруга. Были попытки измениться, ухаживать и присматривать за ней, но с каждым днем ее глаза тускнели. Она чахла. Начала пить, курить и спать с кем попало. Мои попытки вернуть ее были безуспешны. Наши отношения испортились. Она не заметила, как холодна я стала. Не поняла какую боль причинила мне, став обычной шалавой. Все так же покорно слушалась моих советов и верила "лучшей подруге".       От этих воспоминаний я скриплю зубами и сжимаю в кулаки несчастное одеяло. Мой взгляд скользит по ее ногам, округлым бедрам, останавливается на небольшом кусочке ткани белья... Я сглатываю слюну. Мне категорически нельзя пить. Желание тягучей волной катится по телу, а виски быстрее разгоняет кровь. Дрянь, но красивая. Наверняка от нее сейчас пахнет дешевой выпивкой, духами и спермой. Сознание застилает ярость. Встаю и, чуть шатаясь, бесшумно подхожу к своей кукле. Она все возится с платьем. Я возвышаюсь над ней и легко провожу ладонью по шелку волос. Девушка вздрагивает от неожиданности, но я не даю ей опомниться и быстро наматываю волосы на кулак, заставляя подняться на цыпочки и взглянуть мне в глаза. Даже не сопротивляется, на мгновение в стеклянных глазах проскальзывает удивление и тут же гаснет. Я целую ее грубо, глубоко, по-хозяйски обследуя языком ее рот, вовсю пользуясь разницей в росте и силе. Второй рукой расстегиваю молнию на платье, оставляя ее в чулках и трусиках. Чувствую чужой запах и отстраняюсь от нее, все так же держа за волосы. Она пытается вырваться, наконец-то заметила опасность, но поздно. Я лишь хищно облизываюсь. "Да-да, все именно так, как ты думаешь, и я собираюсь тебя поиметь". Тащу ее к подоконнику и впечатываю лицом в стекло. - Прекрасная ночь, можешь пока полюбоваться видом. Отпускаю волосы и опускаюсь на одно колено. Гладкая кожа, нежная, ухоженная. Трусь щекой о ее бедро, посылая здравый смысл ко всем чертям. Медленно стягиваю с нее чулки, снова в ноздри врывается чужой запах возбуждения. Провожу двумя пальцами по ее белью. Влажная, как сучка. И часа не прошло, как она с кем-то спала. Резко тяну вниз за резинку трусов, она вскрикивает. Поднимаюсь и разворачиваю ее лицом к себе, победно улыбаясь. Она боится. Интересно, какой же мерзкой тварью я выгляжу сейчас в ее глазах. Предательницей. - Теперь ты чувствуешь то же, что чувствовала я. Но этого недостаточно. Хватаю ее руки и крепко связываю между собой чулком. Она дрожит, но алкоголь не позволяет ей соображать, а подкашивающиеся ноги не дают сбежать. Запихиваю ей в ротик ее же белье и сверху завязываю вторым чулком. По щеке сбежала слезинка. "Будь уверена: это не последняя слеза, которую ты сегодня прольешь". Вновь разворачиваю свою куклу к окну. Поднимаю ее связанные руки левой рукой вверх, а правой - резко вхожу сразу тремя пальцами в податливую плоть. Мои пальцы утопают в ней, влага стекает по бедрам. Это заводит меня еще больше. Вхожу в нее всей ладонью. Мышцы внутри сжимаются, она бьется, вырывается, пытается кричать, но получается лишь бессвязное мычание и стоны. Я быстро наращиваю темп, ни капли не заботясь о ее удовольствии, остервенело вбиваюсь в нее и замечаю, как она выгибается в спине. - Ну нет, дорогая, кончить тебе так просто я не дам. Отпускаю ее руки и грубо хватаю за грудь, щипаю и выкручиваю соски, другой рукой продолжая двигаться внутри. Резко вытаскиваю руку. Она плачет. Слышу ее всхлипы. Влага все так же течет по ее бедрам. - Это только начало, - шепчу ей на ухо и иду к прикроватной тумбочке. Довольно улыбаюсь и возвращаюсь к своей жертве. Вплотную прижимаюсь к ней сзади и кусаю в плечо. Она вновь вскрикивает. Я пробегаю пальцами по ложбинке между ее грудей, глажу живот и спускаюсь ниже. Терзаю пальцами ее клитор, нажимая на самую чувствительную точку. Она шире раздвигает ноги, требуя удовлетворения. Я дразню ее, глажу по губкам, но не вхожу, сквозь ее губы слышится скулеж. Я провожу языком по спине, рисуя абстрактные узоры, и ввожу в нее вибратор до конца. Она довольно стонет сквозь кляп и насаживается на игрушку. - Не так быстро. Выхожу из нее и перемещаю смазанный соками вибратор ко входу в сфинктер. - У тебя здесь тоже уже все разработано? - рычу ей в ухо и резким толчком врываюсь в проход. Игрушка с явной неохотой проталкивается внутрь. - Нет, видимо здесь тебя еще не трахали, не сжимайся хуже будет, - обманчиво нежно шепчу и глажу ягодицы рукой. Я медленно начинаю двигаться в ней, другой рукой забираюсь к себе под белье и мастурбирую. Ее всхлипы и стоны срывают крышу. Она мечется из стороны в сторону от боли, увеличиваю темп для нас обеих, ее связанные руки мертвой хваткой вцепляются в подоконник, а мои зубы в ее плечо. Трахаю нас со всей дури, до одержимости оргазмом. Она начинает стонать уже не то от боли, не то от удовольствия. Я тоже не сдерживаюсь и рычу в голос, наваливаясь на нее всем телом и на всю глубину загоняя вибратор. Замираю на несколько секунд и перевожу дыхание. "Давно у меня не было такого бурного оргазма". Отпускаю ее и моя безвольная кукла падает на пол. Кажется потеряла сознание. Опускаюсь перед ней, вытаскиваю кляп и развязываю руки. Собираю ее тряпки и бросаю около ее кровати. Потом подхватываю на руки и кладу на кровать, укрывая одеялом. Если я и люблю ее, то больной любовью.       У меня уже готова новая сказка для нее. О том, как вчера еле ворочая языком она сама рассказывала мне про занятие анальным сексом с каким-то парнем. Она снова будет плакать на моем плече от боли, унижения и обиды. Не вспомнит моих прикосновений, забудет мой голос и эту ночь. Не узнает о моих истинных чувствах и намерениях. И все также поверит моим словам, даже не подумав, что подобную низость могла совершить "лучшая подруга".