let me wash your pain away

Как только хозяин квартиры повернул поцарапанный металлический ключ в замке, Мелоне толкнул дверь и устало ввалился внутрь. Длинный пустой коридор моментально обдал холодом: никакого отопления с октября по апрель - уже привычная для Италии ситуация. Пахло и дождём, и стоящей на тумбочке скромно цветущей геранью, и кровью, и пылью, и совсем немного - свежей мятой. Последняя вселяла неуловимое чувство странного отстранённого спокойствия, словно все вещи в мире разом потеряли свою значимость. Рука неприятно ныла, но уже не доставляла такого дискомфорта, как, скажем, десять или пятнадцать минут назад, когда на предплечье красовался глубокий продолговатый порез - след от (удивительно глупо!) обыкновенного ножа. Надо представить - вместо того, чтобы сдаться или использовать станд, сегодняшний «заказ» кинулся на них с ножом-бабочкой! Удивительно, как Гьяччо ещё удалось увернуться от переполошенной жертвы и добить его атакой White Album. Благо, они успели как раз вовремя - каждая секунда была на вес золота, каждое не до конца продуманное действие могло стать для них роковой ошибкой, которая повлекла бы за собой если не гибель обоих, то отнюдь не радужные последствия. Но так уж сложилось, что они были в безопасности, а рана Мелоне больше не кровоточила. Теперь им ничего не грозило, по крайней мере, до следующего задания, и они могли спокойно (настолько спокойно, насколько позволяла сама ситуация) отсыпаться или делать всё, что вздумается, опять же, до следующего задания. Таковы уж особенности работы наёмников, и ничего с этим не поделаешь. Гьяччо прошёл следом, кое-как повесив смятое, запачканное дорожной пылью пальто на крючок возле двери. Основная задача, стоявшая сейчас перед ним, заключалась в том, чтобы убедиться в относительной целости Мелоне. Кто-кто, а он, признаться честно, не на шутку испугался, когда холодный металл лезвия полоснул напарника куда-то в область ребра, чудом промахнувшись и задев только лишь руку. Услужливая память собирала пазлы в голове, кусочки складывались вместе, и всплывала одна и та же картина: сочащаяся из раны кровь, липкий, насквозь промокший и потемневший рукав, торопливая обработка пореза и омерзительная, до скрежета зубов промозглая сырость тесного подвала. Всё недавно пережитое и только что представленное казалось таким отвратительным, что к горлу непроизвольно подступала тошнота, а по спине некстати плясали мурашки. Но так или иначе, подвал, нож и колкая тревога наконец остались позади, и можно было хоть и временно, но вздохнуть с облегчением. Он мельком взглянул на часы - стрелки показывали без двадцати четыре. - Ты так и будешь на коврике торчать? Сомневаюсь, что тебе нужно особое приглашение, - ядовито-измотанная усмешка повисла в воздухе. Несмотря на напускную весёлость, выглядел он до безумия измождённым и замученным, и это никак не могло ускользнуть от внимания Гьяччо. Под глазами залегли синяки, в тусклом свете мигающей лампочки казавшиеся ещё более заметными, острые бледные плечи поникли, отросшие за пару месяцев волосы отчего-то больше не блестели по-прежнему. Он похудел, пусть и пытался всеми силами это скрывать: облегающий ассиметричный комбинезон выставлял напоказ пугающе выпирающие тазовые косточки, обнажал рёбра и такую же костлявую грудную клетку. Он почти не спал и не ел, вечно ссылаясь на то, что «позже, работы по горло», а если засыпал, то тревожно, ворочась и вскакивая каждые час-два. В любой другой ситуации Гьяччо бы заподозрил что-то неладное, может, даже подумал бы на наркозависимость или что-нибудь другое, искал бы способы помочь. Искал бы, если бы не узнавал в отражении мутных изумрудных глаз самого себя. Такого же заработавшегося, загнанного в тупик, с посаженными нервами и спутанными голубыми кудрями. И все мы прекрасно понимаем, что нет смысла в спасении кого-то, когда спасение нужно тебе самому. - Я прилягу, ты ведь не против? Единственное, на что у меня достаточно энергии - это восьмичасовой сон, - с нотками всё той же фальшивой весёлости выдохнул Мелоне, уже было свернув в комнату, но его запястье перехватили. - Сколько раз тебе повторять, никакого, блять, лежания в грязной одежде на моём диване, - Гьяччо потёр пальцами переносицу и сдвинул очки немного ближе. - После прошлого раза, к твоему сведению, всё на свете было грязным! - Нет, я, в принципе, могу лечь на полу или поехать домой, но насчёт второго я ой как не уверен.. - Хватит строить из себя не пойми что, ты не в том состоянии, чтобы выёбываться, - раздражённо вынес вердикт Гьяччо. - Давай лучше так: я помогу тебе раздеться, ты сходишь в душ, а потом можешь спать, где душа пожелает. Мелоне равнодушно пожал плечами и незамедлительно потянул вниз лямку комбинезона. - Ну не прямо здесь же, чёрт тебя побери... Обопрись на меня, сейчас всё будет. Он уверенно подхватил горе-напарника за талию, чтобы тот с его помощью смог доковылять до нужной комнаты. Он распахнул дверь в ванную и потянул за собой Мелоне, ломкого и податливого, как марионетка со скрученными шарнирами. На улице тем временем с завидной громкостью барабанил ливень, эхом отражаясь от кафельных стен с двойной силой. Он развернул Мелоне за плечи и оказался стоящим напротив него на расстоянии каких-то двадцати сантиметров. Он запросто мог бы притянуть парня к себе, прижаться к губам и бесстыже целовать, зарываясь пальцами во вьющиеся от влажности воздуха сиреневые волосы. Но Гьяччо мысленно остановил себя: сейчас на подобные действия попросту не хватило бы ни смелости, ни моральных усилий, да и его партнёр пребывал, мягко говоря, не в лучшей своей кондиции. Поэтому он отбросил в сторону неуместные мысли и, легко поддев рукой тонкую лямку, принялся сантиметр за сантиметром стаскивать с напарника безбожно заляпанный кровью липкий комбинезон. Задача оказалась не из простых, но понемногу ткань поддавалась, и уже спустя десять минут возни и усилий Мелоне стоял перед ним совсем без одежды, лишенный, казалось, последней защиты. На открывающуюся картину невозможно было смотреть без ощутимого укола где-то в районе сердца: сказать, что он был худым - не сказать ничего. И синяки. Их беспорядочным градом разбросало по животу, бёдрам, рукам и коленям. А Гьяччо просто смотрел. Смотрел и думал, в какой момент что-то пошло под откос и привело их сюда, в пропахшую кровью и мятой ванную комнату, с тёмными кругами под глазами и теплящейся в отчаянно стучащем сердце надеждой. Что пошло не так? - Залезай, чего уж там, - он взглядом указал на ванну, слишком неестественно-белую и выделяющуюся на фоне всего остального. - Или мне отвернуться? Мелоне безропотно послушался, осторожно перелез через бортик и сел, поджав колени к груди, словно пытаясь защитить себя от чего-то. За окном всё ещё бушевал ливень, который время от времени дополняли раскаты грома. После такого весь город наверняка превратится в одну сплошную лужу. Гьяччо открыл кран с горячей водой и, подумав, поспешно стянул с себя привычную белую косоворотку, чтобы случайно не намочить. За этим последовал звук включённого душа, и Мелоне содрогнулся от неожиданно хлынувшей на него тёплой воды. - Я так-то мог бы и сам справиться. Но кто я такой, чтобы отказываться от подобной милости? - попытка ухмыльнуться не увенчалась успехом, и вышла скорее кривая измотанная полуулыбка, чем ухмылка. - Сиди молча и не рыпайся, - буркнул Гьяччо в ответ, сосредоточенно смывая с плеч застывшие пятна крови. - Не в том ты положении, чтобы плеваться ядом. Хоть он на это и не рассчитывал, напарник и впрямь замолк, по всей видимости сочтя идею подначивания недостаточно интересной, и прикрыл глаза, то ли сонно, то ли мечтательно. Гьяччо с прямо-таки ювелирной осторожностью водил то мочалкой, то просто ладонями по рукам, ногам, по неширокой спине с позвонками, каждый из которых можно было с лёгкостью прощупать. С мыльной водой в слив стекали остатки крови и пыли, ещё раз напоминая о произошедшем в богом забытом подвале и словно унося за собой тяжёлое чувство обречённости. Он с обыкновенно несвойственной бережностью гладил Мелоне по острым лопаткам, по предплечьям, пытаясь не задеть затянувшийся тонкой корочкой порез, по волосам, старательно намыливая их и смывая шампунь. Тот лишь подставлялся чужим тёплым рукам, по всей видимости не отыскав особого смысла в сопротивлении. Пропитавшие воздух с пола до потолка пар и запах цитрусового геля для душа успокаивали, и почему-то он в первый раз за долгое время чувствовал себя по-настоящему дома. Нет, у него, конечно, была своя квартира и своя ванная, насквозь пропахшая лавандой и клубникой, но здесь, с невесомо касающимися руками, едва слышным покалыванием в ране и шумящим снаружи дождём было...куда роднее, что ли? В отличие от собственной квартиры, здесь стены не давили на голову, но сжимали пространство вокруг. Было умиротворённо-хорошо и тихо, хотя на улице заходилась гроза с фиолетовыми вспышками молний. Когда руки Гьяччо скользнули к впалому животу, а горячее дыхание на мгновение обожгло шею, Мелоне невольно судорожно вздохнул и слегка запрокинул голову от нахлынувших приятных ощущений. Гьяччо это, разумеется, заметил, но руки убрал. - Ш-ш, не сейчас, ты слишком устал, - шепнул он почти неслышно, продолжая смывать с тела напарника мыльную пену. В скором времени манипуляции были завершены и вода в кране перестала шуметь. Мелоне уже без колебаний дал обтереть себя полотенцем и помочь выбраться из ванны на пушистый светло-серый коврик. Краем сознания он понимал, что мало-помалу начинает мёрзнуть. - Погоди немного, я принесу тебе чистые вещи, - проронил Гьяччо и скрылся за дверью. Не прошло и минуты, как он снова появился, на сей раз протягивая Мелоне одежду. Тот переоделся, сидя на широком бортике ванны и стараясь контролировать каждое своё действие, и оглядел себя в зеркале. Футболка и штаны сидели достаточно свободно (можно сказать, даже висели), но оттого не становилось менее уютно. - Спасибо тебе. Гьяччо поднял его на руки, невольно поражаясь лёгкости, с которой удалось это сделать, и всё так же на руках отнёс в спальню, кое-как прикрыв за собой дверь ногой. Уложив уже почти задремавшего Мелоне на кровать и укрыв одеялом, он неожиданно для себя понял, что сил хватит только на то, чтобы самому переодеться и лечь рядом. Так Гьяччо и сделал - натянув пижаму, он залез под одеяло и подполз ближе, кольцом смыкая руки, обнимая Мелоне со спины. Дождь не утихал, а они в который раз засыпали вместе, надеясь, что рано или поздно всё будет хорошо.