***
Однажды, когда Эмилития экспериментировала с удобрениями для цветов, она заметила, что за окном стало меньше жуков. Почти никто из соседей района не покидал. Поначалу она изнывала от желания поговорить с ними, чтобы выяснить, зачем они изолировались наверху, но она подавила его… потому что те, кто остался снаружи, вели себя, словно дикие жуки. Выдавив из себя смешок, Эмилития вернулась к наблюдению за эффектом удобрений собственного авторства.***
Однажды Эмилития увидела, как один из соседей за окном резко повернулся на задних лапах и набросился на свою жену. Сначала Эмилитии показалось, что он не смог сдерживать желание спаривания, но ярко-оранжевое свечение его глаз развеяло эти сомнения. Его жена заметила это слишком поздно, и не смогла сдержать крика. Этот звук отразился от стен домов и вернулся в уши хозяйки, и та согнулась пополам от боли. Крик затих быстро, потому что звук раздавленного панциря заглушил её голос. В момент тишины Эмилития неуверенно подобралась к окну, откуда она увидела мужа над окровавленным трупом жены. У него бесстрастно горели глаза. Остальные жуки на улице впали в панику. Они кричали, убегали, звали охранников, стояли в ступоре. Эмилития, запертая от мира в своей обители, дрогнула хелицерами. Она ощутила, как медленно начали сокращаться мышцы, когда голос её звучал с такой громкостью, какую не слышала, быть может, много лет. Смех рвался из её лёгких, и смеялась она над абсурдностью жизни снаружи. Впервые с изгнания по венам пробежал экстаз. То был восторг от несчастья всех её соседей, пока она сама оставалась в безопасности собственного скромного дома. Это радость от долгого ожидания кармической расплаты за то, что они так её упрекали. Она смеялась, когда стражи убили мужа так же, как он – жену. Она смеялась, когда редкость стала обыденностью. Она смеялась, когда на улицах жуки превращались в ничто, а она оставалась в безопасности в стенах дома. Она смеялась, пока снаружи не остались лишь блеклые тени городской стражи и бывших выходцев из высшего сословия. Но выхода наружу больше нет. Прошло много, бессчётно много лет, когда Эмилития поняла, что перестала стареть. Может быть, в процессе бесцельной возни со множеством устройств (ведь теперь все они могут принадлежать ей одной!) она умудрилась достичь бессмертия. Скорее всего, это было неправдой, но, по крайней мере, забавной. Эмилития думала об этом дни напролёт взаперти, пока не пришло время вновь пополнить припасы. Впрочем, это требовалось не так часто: теперь Эмилития редко мучилась голодом или отсутствием сна. Иногда она видела что-то живое за окном, но это происходило крайне редко, и она никогда не видела их вновь. Большую же их часть те, кто некогда были стражами, нанизывали на свои орудия. В один из удачных дней, когда Эмилития могла беззаботно оставаться дома и смеяться в окружении прекрасных цветов идеального сорта, выращенных ей самой, кто-то проникнул в дом через потайной люк. Сначала её поразила мысль, что у заражённых мертвецов появился разум, достаточный, чтобы найти её потайной ход. Однако страх развеялся одним видом жучка, вставшего перед ней. Удивительно, что такое крошечное создание смогло выжить снаружи среди агрессивных и гигантских тел. Крохотная белая голова с двумя рогами и двумя чёрными, как смоль глазами и таким же чёрным туловищем. Оно молча смотрело на неё. Что за манеры, ждать, когда лучший заговорит первым. — Ах, какой сюрприз! Ко мне нечасто заходят. Давненько никого не было. Быть может, несколько столетий. Надеюсь, я ещё не растеряла манеры. Ты, должно быть, учуял мое благоденствие. Да-да! Я известна среди высшего света Халлоунеста. — …Ну, была известна… когда-то — пока эти кретины не отправили меня в изгнание. Тебе уже приходилось видеть моих бывших товарищей, не так ли? Это они снаружи: их пустые тела бесцельно ходят по улицам. А я всё ещё здесь — живая свидетельница их бесславной гибели. Она хихикнула про себя при этой мысли. — А-а-ах, как же я счастлива! Порой Судьба подносит поистине прекрасные дары! Что её не тронули, а бывшие товарищи по сословию оказались приговорены к тому, чего боялись больше всего… — Как же всё-таки прекрасна жизнь… Так чудесно. Как весело наконец-то с кем-то поделиться этим! — В те времена я бы даже не заговорила с подобными тебе, но нынче я осталась одна из моего сословия. Все прочие, на радость мне, давно скончались! — И коль уж мне так хочется поделиться своей радостью, то почему бы и не с тобой? Однако счастье это мимолётное, как и каждая секунда с поры её уединения. Без сомнения, и этот жучок погибнет от гвоздей городской стражи. Она переживёт и его, как и всех прочих.