Je suis Amélie Lacroix [1]
«Ты холодна, с горящим взглядом»
(Олег «RADIO TAPOK» Абрамов – Deutschland).
Ночь опускалась на город. Дневные шум и суета отступили, пропуская вперед безмолвие и покой. Последние случайные прохожие спешили в свои теплые квартиры. В этой тишине по крышам однотипных четырехэтажных апартаментов бесшумно и ловко, словно тень, двигалась Роковая Вдова – снайпер и лучший агент зловещей организации «Коготь». До места, где находилась ее цель, оставалось всего несколько кварталов. Все шло по плану. Вдруг в микронаушнике прозвучало предупреждение от датчиков слежения, вмонтированных в головной визор: «Внимание! Неопознанный контакт на 10 часов. Дистанция 20.4 метра. Идентификация: невозможна». Впрочем, в этом не было особой необходимости. Прекрасно обученная оперативница и без помощи высокотехнологичной электроники заметила одинокую фигуру мужчины, который сидел, прислонившись к одной из многочисленных кирпичных труб. «Очередная помеха», – без каких-либо эмоций подумала она, припадая на одно колено и вскидывая «Поцелуй Вдовы» – свою любимую винтовку. Спустя мгновение голова несчастного оказалась в перекрестье оптического прицела. «Один выстрел – один труп», – эту фразу девушка часто мысленно повторяла перед стрельбой, как мантру. Раздался приглушенный хлопок. «Pourquoi diable?!», [2] – удивленно прошипела она. Человек, который сейчас должен был лежать в луже собственной крови с аккуратным пулевым отверстием в виске, продолжал сидеть, как ни в чем не бывало. «Что это, – спросила Вдова саму себя, – какая-то новая обманка? Очередной сюрприз от Овервотч?» Однако, ни сенсоры, ни собственная интуиция не подавали сигналов тревоги. А в промах она не верила. Вдова не промахивалась… кроме, пожалуй, тех исключительных случаев, когда сама этого хотела. Девушка точно знала, что пуля достигла цели. В этот момент ее обуяло любопытство, смешанное с задетым профессиональным эго и совсем, совсем чуть-чуть – страхом. Хотя ученые «Когтя» приложили немало усилий, чтобы лишить своего передового агента каких-либо ощущений и эмоций, но все же изредка, украдкой они пробивались наружу. Держа оружие наготове, она осторожно подкралась к незнакомцу со спины, чтобы получше его рассмотреть. Мужчина среднего телосложения в мешковатой военной куртке цвета хаки, таких же штанах, разгрузочном жилете и ботинках-берцах. На руках – перчатки без пальцев. Голову покрывал глубокий капюшон. В ногах у него лежал автомат со встроенным глушителем. – Сиди, где сидишь. Compris? [3] – со свойственной ей убийственной нежностью прошептала Вдова. – Хорошо, – голос незнакомца был спокойным и твердым, как будто он заранее знал и о ее присутствии, и о том, кто она такая. Француженке это очень не понравилось. – Кто ты? – требовательно спросила она. – Странник, – прозвучало в ответ. «Странник? Хм-м. Что-то… и этот голос… Где я могла слышать его раньше?», – задумалась девушка, как внезапно ощутила легкий укол в левом предплечье и последовавший за ним приступ головной боли. Поморщившись, снайпер помассировала висок, и мигрень отступила вместе с мыслями о якобы знакомом прозвище. – И что ты тут делаешь? – продолжила она, одновременно обходя сидящего, желая увидеть его лицо. Однако это ей не удалось. Оно было закрыто маской. Точнее, даже не маской, а просто куском камуфляжной ткани с прорезями для глаз, прицепленным к капюшону. – Когда-то… здесь неподалеку убили… одного человека, и я пришел сюда, чтобы почтить его память, – с этими словами, он взял стоявшую рядом бутылку весьма дорогого французского вина и сделал небольшой глоток прямо из горла. «Моя любимая марка», – невольно отметила про себя Вдова, но быстро взяла себя в руки. – В таком виде? – Да. Я был бойцом. Как и он… Как… и ты… теперь… – Что ты имеешь ввиду под «теперь»? – от чувства, что он знает о ней больше, чем она сама, агент заметно напряглась, но в тоже время и немного растерялась. – Que je suis vraiment là pour toi, ma chère Amélie. [4] – с неожиданной теплотой ответил мужчина, поднимаясь на ноги. Когда он произнес это, в внутри нее словно взорвалась мощная бомба. Невнятные образы понеслись бурным потоком по ее сознанию, складываясь в картины. Боль снова подступила, усиливаясь с каждой секундой. Вдова не понимала, что с ней. Она выронила винтовку и схватилась за раскалывающуюся голову, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Ей не откуда было знать, что это психотропная и химическая накачка сошлись в беспощадном бою с искусственно задушенными воспоминаниями, которые, получив толчок, начали прорубать себе путь к свободе. Незнакомец мгновенно оказался рядом с девушкой и обнял за плечи. – J'ai peur de savoir ce qu'ils t'ont fait, mais te revoir me donne une lueur d'espoir. [5] – продолжил он, глядя в ее золотистые глаза. Ответом ему послужил сдавленный стон. – Je vais t'aider. Tu dois te rappeler qui tu es. Qui es-tu réellement. [6] Борьба внутри разума француженки достигла апогея. Это было уже не просто противостояние химии и подавленной памяти, а скорее схватка настоящего – смертоносной Роковой Вдовы – и прошлого – балерины и счастливой супруги Амели Лакруа. Кошмарная агония. Каждое слово раскаленной иглой вонзалось ей прямо в мозг. Сердце колотилось, как сумасшедшее. В этот момент мужчина откинул назад капюшон. – Gérard? [7] – на губах девушки промелькнула легкая улыбка, но от очередного приступа она громко вскрикнула и потеряла сознание в его объятиях. Он аккуратно уложил ее, снял с головы визор, а с левого предплечья – инъектор, который был тут же яростно растоптан. – Dors bien, Amélie. Je serai toujours avec toi, mon amour. [8] – сказав это, он осторожно поцеловал лежащую без чувств Амели (ему искренне хотелось верить, что теперь – именно Амели), а затем без следа растворился в воздухе. Спустя примерно полчаса, веки Вдовы дрогнули, и она с трудом открыла глаза. Моросил дождь, капли которого тонкими струйками стекали по ее обтягивающей форме. Никого вокруг. Еще несколько минут ушли на то, чтобы окончательно прийти в себя. Пошатываясь, снайпер села и облокотилась на ту самую кирпичную трубу. Пока она разглядывала что-то вдалеке, склеивая кусочки произошедшего, к ней наконец-то пришло осознание: она вспомнила. Все, что раньше было заперто за странным туманом. Школу балета, которую поначалу терпеть не могла. Выступления в театрах Парижа. Как встретила Жерара, и как он сделал ей предложение. Свадьбу и роскошное белое платье, сделанное в лучшем ателье. Семейную жизнь. А затем… было похищение, секретная лаборатория, чудовищные опыты, чудесное спасение, и… то… как она… собственными руками убила мужа, пока он спал… и стала Роковой Вдовой. «Je suis désolé, Gérard. Je suis désolé», [9] – девушка закрыла лицо руками и впервые за очень долгое время заплакала, вспоминая, как Жерар был счастлив, когда агенты вытащили Амели из лап «Когтя». Как крепко он ее тогда прижал к себе. – «Ce que j'ai une adoration». [10] «Вдова, прием! Доложи обстановку! Почему ты еще не на позиции?! Объект скоро покинет сектор. Отвечай, чтоб тебя!!!», – из динамика, лежащего рядом визора, раздался крик командира их базы в Анси. Снайпер слушала надрывающийся передатчик и чувствовала, как внутри нее нарастает ненависть. За похищение, за то, что разрушили ее жизнь, заставили убить любимого человека и превратили в бездушную машину. Все! Хватит! Она не машина и больше не позволит управлять собой, как живой игрушкой! Француженка поднесла переговорное устройство ко рту: «Я не Вдова, toi, espèce de merde», [11] – произнесла она ледяным тоном, после чего разбила визор, ударив об бетон. – Je suis Amélie Lacroix. Сказав это, девушка глубоко задумалась. А может ли, имеет ли право снова стать Амели? Особенно, после всего, что было. Дождь прекратился. Из-за туч вышла полная луна. Сев на колени перед образовавшейся неподалеку лужей, она взглянула на свое отражение, а затем на правую руку, где было вытатуировано «Araignée du soir cauchemar». [12] «Да, черт возьми», – наконец решила теперь уже бывшая оперативница «Когтя». На ней больше нет оков Роковой Вдовы. И не важно, что ее сердце бьется гораздо медленнее, чем у любого человека, а кожа имеет сине-сиреневый цвет и холодна как лед. Это все не имеет значения. Теперь она… свободна. Амели закинула за спину винтовку и подошла к краю крыши. Поднявшийся ветер трепал ее распущенные волосы. Активировав крюк, девушка перебралась на соседнее здание. Ей надо было привести мысли в порядок и понять, что делать дальше и только один человек мог ей в этом помочь. Ее путь лежал на небольшое уединенное кладбище… А еще она вспомнила, что «Странник» – это первый боевой псевдоним Жерара. Он рассказал ей об этом во время их медового месяца. «Что. За. Чертовщина. Это. Была?», – следившая за Вдовой агент Овервотч Лена Окстон сняла неизменные оранжевые баллистические очки и протерла глаза. Для верности несколько раз встряхнула головой. Но нет, та странная сцена, которую она наблюдала, не была галлюцинацией. Заметив, что снайпер наконец очнулась и куда-то направилась, Трейсер последовала за ней. Причем не только потому, что это было ее задание. Несмотря на то, что они теперь были по разные стороны баррикад, Лена очень переживала за свою давнюю подругу. И иногда ей даже казалось, что это взаимно. Ведь именно по ней Роковая Вдова ни разу не попадала, промахиваясь буквально на волосок. А тот факт, что агент «Когтя» двинулась не в сторону цели, еще больше тревожил Окстон. «Похоже, это будет та еще ночка», – подумала британка, телепортируясь на другую крышу. Примечания: 1. Я Амели Лакруа (фр.); 2. Какого черта?! (фр.); 3. Понял? (фр.); 4. То, что на самом деле, я здесь ради тебя, моя дорогая Амели. (фр.); 5. Мне страшно осознавать, что они с тобой сделали, но увидев тебя вновь, я вижу проблеск надежды. (фр.); 6. Я помогу тебе. Ты должна вспомнить, кто ты. Кто ты на самом деле. (фр.); 7. Жерар? (фр.) 8. Спи спокойно, Амели. Я всегда буду с тобой, любовь моя. (фр.); 9. Прости меня, Жерар. Прости меня. (фр.); 10. Что же я натворила. (фр.); 11. ты, кусок дерьма. (фр.); 12. Вечерний паук – к кошмарам (фр.);