***
Крепость взята; с вашей стороны потерей нет; со стороны врага — не тебе считать. Миссия выполнена — все архивы и документы на месте, все хранилища данных отсоединены от общей сети — противники не смогут запустить протоколы самоуничтожения даже если захотят. Остается только согнать сдавшихся в плен в одно место — чтобы обеспечить максимальный надзор; а с оставшимися клонами рассредоточиться по крепости — чтобы найти возможных заложников. Прислушиваешься к Силе: есть ли они; где, за какими дверьми их искать? Есть ли вокруг охрана — те, кого они упустили... Получаешь отклик: есть несколько перепуганных детей, охраны нет — их закинули в безопасный, тупиковый ангар. Похитители решили, что бойцы более потребуются при отражении штурма. Это хорошо: не придется сражаться с кем-то на глазах у этой ребятни. Большая, широкая, металлическая дверь с прослойкой кортозиса — придется долго плавить мечом. Позволяешь Силе вести себя — просто следуешь на её зов, на зов и страх этих детей. Главное, не напугать их еще сильнее... Дверь поддаётся на плавку мечом медленно; но это не важно — она все равно рухнет к твоим ногам как жестяная крышка от пайка под консервным ножом. В голове мелькает мысль — как сейчас реагируют дети на светящийся голубым светом кончик клинка, что просматривается с их стороны? "Как-как... Так же, как и другие. Не они первые, не они последние из спасённых нами." Круг прорези почти завершился; остался небольшой участок... Движение Силой — круглый участок двери выплывает к тебе и медленно опускается в сторону. Ни шума, ни грохота. В ангарчике горит свет; четверо детей прижались друг ко другу и смотрят на тебя. Впереди, словно загораживая остальных, стоит девчушка с яркими рыжевато-каштановыми волосами. Странно, она явно не самая старшая среди них... Бирюзовые глаза девочки смотрят недоверчиво: — Кто вы? Вы джедай? Кеноби кивает в ответ; девчушка обнажает белые зубы в улыбке: — Это хорошо. Мой дядя тоже джедай. Взгляд Оби-Вана цепляется к щербинке между зубами — явно отсутствует один из верхних резцов: ей вряд ли больше семи лет... Такая обычная картина как выпавший молочный зуб будит старые воспоминания — как еще мальчишкой, он сам хотел получиться безупречно на общей голо-фотографии юнлингов с мастерами ясель; и как предательски выпал его собственный зуб за день до этого... Прошлое, такое светлое, такое манящее своим счастьем... улыбаешься старой картине и собственным воспоминаниям, но дети воспринимают это на свой счёт. Что ж, это хорошо. Так даже лучше... Вывезти детей в тот же день не вышло — погодные условия не позволили провести транспортировку ни преступников, ни их жертв. Садишься рядом с детьми: их надо как-то отвлечь — и тут же получаешь вереницу вопросов от столь неуёмного и яркого солнышка: — А вам сложно было учиться? А долго учились? А сколько вам лет?... — Сложно ли? Ну, когда как: бывали времена когда легко, бывали и иные.. Сколько учился? Скажу тебе честно — я еще не заканчивал учиться быть джедаем или хорошим человеком... — А дядю моего вы знаете? — Смотря как его зовут: возможно, знаю, а возможно, и нет. Назови мне его имя, и тогда получишь ответ. На лице ребёнка мелькает отчётливо видимое замешательство: для неё, у её дяди вряд ли есть другие имена... Донесение Коди прерывает столь приятное общение поколений: Высший Совет джедаев на связи. Следует отчитаться о миссии; и лучше сделать это сейчас. Совет постановил: детей следует вывезти на Корускант, откуда их заберут члены их семей. Что ж, значительно упрощает дело. Уже находясь в шаттле, решаешь задать вопрос девочке — тебе же самому интересно, у кого такие солнечные родственники? Но ребенок не знает собственную фамилию; а новости и другой голонет, по которому она могла бы видеть своего дядю в обстановке, отличной от домашней, — девочка не смотрит: мама запрещает. Маму любые новости про войну расстраивают. Всё, что ребёнок знает о себе, — имя Аими, пять лет; имена родителей Мариз и Оуэн и адрес: планета Анаксис, жилой комплекс близ Польс Анаксис, аппартаменты номер 900. Что ж, не каждый наш вопрос обязан иметь ответ, который нас устроит; хотя небольшое подозрение и закралось в душу Оби-Вана благодаря имени Оуэн... Их ждали уже у посадочной полосы Храма; Оби-Ван даже подозревал, что весь ажиотаж начался еще с прибытия первого корабля с преступниками... Выдача жертв политики сепаратистов легла на его плечи; но это было совершенно не сложно: дети сами узнавали приехавших за ними. Аими убежала одна из первых, к такому же рыжеватому, как и она, мужчине среднего роста. Фамильное сходство было налицо, хоть и черты лица её отца были несколько грубее. Отец столь непосредственного и искреннего ребенка вел себя как-то странно: он сначала что-то долго искал, потом шептался с девочкой, изредка поглядывая на шаттл и Оби-Вана у входа. Последний же, ощущая столь явное внимание к своей персоне, начал думать — сейчас ему предложат благодарность за спасение ребенка. В какой-то степени, сейчас обесценят его труды и долг... Девочка легко и весело — играючи — рассекала воздух, возвращаясь обратно к нему и кораблю. В её глазах застыли странные искорки весёлости, весёлости ребёнка, который знает что-то, чего не знают взрослые. Практически влетев в него с разбегу, девочка вложила — точнее вкинула ему в рукав какую-то непонятную конструкцию. Радостно блеснув глазами и улыбнувшись, в очередной раз демонстрируя отсутсвие зуба, Аими убежала к отцу... Ему не оставили времени отказаться от представленной благодарности. Достать эту неизвестную конструкцию удалось только вечером, при снятии всей защитной амуниции... Это оказалась маленькая, стилизованная под неизвестный травянистый цветок с кнопкой в своей сердцевине вещица, скорее всего — уменьшенный ретранслятор. Нажатие на кнопку выпустило голубые лучи, сложившиеся в хорошо снятую голограмму. Голубые лучи показывали счастливо улыбавшегося младенца с яркими серо-голубыми глазами. Малыш о чем-то радостно гулил снимавшей его матери — за кадром звучал женский голос... Следующая запись — и все меняется: на яркой, изумрудной траве располагаются двое мальчишек — старшему около двух с половиной лет, младший же уже в состоянии ползти, но еще не ходит. Женский голос за кадром звучит все так же радостно: — Оби, покажи малышу Оуэну, как ты его любишь. — Старший неловко склоняется над младшим; тихонечко обнимает увлечённо ползущего к камере брата. Ноги двухлетнего не могут долго держать равновесие в столь неудобной позе: он плюхается назад, на свою филейную часть. Голос женщины отчётливо улыбается. — Вот так. Молодец, как сильно ты его любишь. Малыш, растревоженный шумом плюханья старшего брата, еще не обернувшись, начинает хныкать... Одно движение пухлой ручкой — и с недалеко лежащего покрывала по воздуху планирует соска. Старший брат ловит её цепкой ручёнкой, и, говоря что-то на своём детском наречии, протягивает брату. Он помнит эту сцену... Голограмма изменилась: Оби-Ван узнает Корускант многолетней давности — еще до принятия законов, что стали ограничивать количество и состав выхлопов спидеров и других транспортных средств... Да, на голограмме их единственная встреча... Заканчивается все тем, как он уходит, постоянно оглядываясь, возвращается через главные ворота в Храм... Как только створки ворот смыкаются за младшим падаваном, слышатся всхлипывания женщины — его матери, и то, как его брат из последних сил шмыгает носом, силясь не рыдать... Из печальной картины выводит стойкий голос отца: — Зря приехали. Только разбередили душу себе и сыну. — Почему же зря? — Ладно, действительно: не зря. Дальше он начнёт нас стесняться или даже стыдиться. — Мой брат не будет нас стыдиться! — говорит, шмыгая носом, Оуэн. — Если не будет — тем хуже. Захочет вернуться домой, к нам, хотя он мог бы стать великим человеком. Хранителем Мира. А с нами станет такой же средний... воинствующая серость... Которую никто не примет в нашем городе — будут завидовать и ненавидеть... Печаль захватывает Оби-Вана. Это последняя история. Теперь ему всё ясно... Его никогда не бросали. От него не отказывались. А отправили в Храм, без права переписки, — не потому, что боялись, или он был нелюбим или не нужен им: здесь у него было больше перспектив, возможностей проявить, найти себя и стать Человеком. Ему бы обвинить теперь их... Но у каждого свои комплексы и психотравмы — отзывается сердце.***
Сетка координат L9: сектор Азур, система Аксус, планета Анаксис. — Космопорт Польс Анаксиса согласовывает посадку. Уточните цель визита. — Цель визита: частная поездка, для посещение близких родственников. — Принято. Обрабатываем данные. Ожидайте решения... Заходите на посадку. Шаттл медленно пролетел вокруг посадочной полосы. Выдвинулись дополнительные стойки-стабилизаторы корабля. Трап выплывает из-под брюшка шаттла. Зимнее, закатное солнце встречает Оби-Вана: в его лучах, медленно кружась, поблёскивают золотистые искорки снежинок, поднятых вихрем его приземления... Это хороший знак; первый хороший знак за долгое время.