Любовь или ненависть?

*** Пытаясь разобраться с бумагами, Осаму игнорировал весь мир. - Нет, нет, нет, я не могу это сделать, нет, ни за что... -протараторил он, думая о том, что делать. Услышав шаги, парень моментально напрягся, скинув все бумаги на пол и толкнув их под диван, и вот уже протянул руку к тумбе, где лежал пистолет, но в эту секунду из-за двери выглянул Чуя. - Блять, Чуя Накахара, так не... - начал говорить ему он, как его в ту же секунду заткнули. Ошарашенно слушая парня, что очень уверенно говорил всё, Дазай был в самом настоящем шоке. Не так давно его просто ударили и прогнали, а тут, почти в ночь заваливаются к нему в дом, без предупреждения. Но шок был совершенно не от этого, а от слов, что говорил Чуя. Было видно, что парень пьян, но как говорится, что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Почувствовав губы Чуи на своих, Дазай притянул его к себе за талию, не отбирая инициативу у рыжика. В голове закрутились мысли, а сердце бешено стучалось. Может, это даст начало чему-то очень хорошему и тёплому, а может, это обречёт их обоих на что-то страшное, но сейчас Дазай был рад всему, что происходит на данный момент. Они стояли посреди кабинета, где на небольшом журнальном столике валялись банки и бутылки из-под алкоголя, что выпил Осаму. Поступок рыжика заставил его постепенно протрезветь. Разорвав поцелуй, пару секунд мальчики просто смотрели друг другу в глаза. - Чуя, - покраснев, произнёс Осаму. Немного принюхавшись, Дазай чуть не начал смеяться: - То есть, пить перед разговорами - это у нас общая привычка, да? Вызвав совсем лёгкую улыбку у Чуи, Дазай заликовал внутри. - Но перед этим... Начиная идти в сторону двери и заставляя Чу немного попятиться назад, тот и не заметил, как оказался прижат к двери. За спиной прозвучал щелчок. Это был звук ключа, что закрывал кабинет. - Не хочу, чтобы ты ушёл, всё же мы уже проходили это. Немного ухмыльнувшись, юноша закинул ключ на полку, до которой Накахара не смог бы дотянуться с первой попытки точно. - Всё же у нас достаточно времени, чтобы поговорить, верно? Парниша оказался совсем близко с Чуей. - Всё, что я хочу сказать тебе прямо сейчас... это то, что ты единственный человек с которым я не притворяюсь... -спокойно произнёс Осаму, нагло притрагиваясь к шее рыжика, - Я сказал тогда, что ты пожалеешь, прости, но ты меня очень разозлил. Увидев на момент испуганный взгляд Чуи, в глазах сверкнул огонёк. Дазай промолвил: - Давай сегодня просто выскажем друг другу всё, чтобы больше не скрывать ничего? Не дожидаясь ответа, Дазай подарил юноше быстрый поцелуй. Его нога, что за момент оказалась между бёдер Чуи, задавила у стены. Руки же скинули с плеч пальто. Резко отойдя от Чу, парень завалился на диван, после похлопав рядом, тем самым подзывая его сесть рядом. - Не удержался, ты так на меня смотрел, извиняй... Дотянувшись до стола, он достал два небольших стакана, после поставив на стол две бутылки, с вином и водой. Немного помолчав, Осаму крутил стакан с водой, собираясь с мыслями. Стоит ли ему говорить о задании? Стоит ли ему сказать о своих чувствах? Стоит ли вообще что-то говорить? Эти вопросы крутились в его голове. На улице уже наступала ночь. Почти никого не осталось на улицах, в домах начал потухать свет, словно светлячки. Один за другим. Только у парней ночь не будет самой спокойной. Начав говорить, Осаму нервно крутил стакан, что опустошил разом. - Я хочу тебе сказать несколько вещей, прошу, выслушай. Взглянув на Чую, что кивнул головой, парень произнес: - Для начала скажу тебе о главном. Чуя Накахара, ты мне нравишься. Да, ты мне нравишься. Мне нравится всё, абсолютно. Начиная с твоего характера и заканчивая телом. Да, ты бываешь взрывным и местами невыносимо грубым, но когда ты сидишь рядом и просто не думаешь ни о чём, когда ты улыбаешься, всё, что кажется невыносимым, тут же растворяется. Твоё умение говорить обо всём, твой голос, что звучит очень приятно, вызывая мурашки по коже. Твои глаза, в которых до безумия легко утонуть. Твой взгляд глубже чем океан. Твои рыжие кудряшки, что украшаю твою бледную кожу, твоё худое тело. Было страшно говорить о таком, ведь возможно, что его сейчас отвергнут. Но в душе была надежда, на то, что его хотя бы примут. - Но самое главное то, что ты единственный человек, который, несмотря на мой характер, терпит меня таким, какой я есть. Этот монолог вызвал слезы парня, что медленно стекали по щекам. - Прости, я правда не хочу показаться тебе слабым, но ты сносишь крышу, что невыносимо терпеть. Вытирая глаза рукавами, Осаму постарался успокоиться, но это выходило не очень. Он выглядел словно ребёнок, которого обидели. Такой вот, взрослый парень, что никогда не плачет, расплакался от того, что впервые за долгое время сказал то, что чувствует. Выдохнув и более менее утихомирившись, он вновь повернулся к Чуе. Взяв в свои, как всегда, холодные руки, тёплые ладони Накахары, он нежно посмотрел ему глаза, всем взглядом передавая всё, что чувствует сейчас. Немного перебирая руками пальцы Чуи, парень заговорил: - Я готов принять любой твой ответ, но прошу ответь... Что ты чувствуешь ко мне? Кто я для тебя? Мне безумно хочется знать ответ... Закончив говорить, он приготовился слушать Чую. Успокоив себя и свои руки, он просто держал его руки в своих ладонях. Его будто бы приковало цепями к этому парню. Если говорить немного о легендах, то у каждого человека есть свой человек, с кем он связан красной нитью. Вспоминая про эту легенду, Осаму только надеялся на то, что его нить будет связана именно с Чуей. Он смог его раскрыть для себя и привязать. Дазай из тех людей, что привязываются не очень легко, но надолго. По характеру он сравним с щенком. Щенок верен своему хозяину, своему человеку, своему другу и защитнику. Он же всегда верен своему человеку, своим друзьям. Даже, если его отвергнут, Дазай будет долго пытаться всё вернуть, хотя бы доверие человека. Но сейчас, он сидел с дрожащими коленями. Весь на нервах. Чуя всё молчал, видимо задумываясь. Голову кружил страх, а тело сковало, оно не хотело слушаться. Сердце колотилось как сумасшедшее. Казалось, что и вправду оно вот-вот убежит из груди. Глаза покраснели от напряжения. Руки немного подрагивали. Дазай боялся, что сейчас он может потерять Чую, хотя тот сам сказал, что не хочет его терять. Но где-то в глубине он был рад, ведь это его шанс. Шанс быть любимым. Его пугала неизвестность. Лицо погрустнело, но взгляд был всё таким же тёплым. *** (а теперь как это видел Накахара) Лицо Чуи медленно покрылось розовым румянцем от происходящего. Сев на диван рядом с Дазаем, он внимательно слушал, каждое слово пролетало его в голове, и от этого сердце начало стучаться так часто, но в то же время оно немного кололо. Приостановив ненадолго монолог парня, он аккуратно протянул его ледяную, как лёд, руку и, оголив тело, подставил ее к месту, где стучало сердце. - Вот что ты делаешь со мной, Дазай Осаму. А знаешь что.. Прикоснувшись к щекам, что так пылали огнём от смущения, он приподнялся и медленно тянул голову к грудной клетке. - Послушай, как бешено стучит мое сердце. Оно сейчас так болит, что едва остановится. Твои слова меня так задевают за живое, что я чуть не потерял дар речи. После чего Накахара заново застегнул блестящие пуговицы рубашки и начал говорить. Нотки голоса дрожали, но это не давало ему не говорить о том, о чем он хочет рассказать: - Дазай, конечно, я тронут твоими словами. Но что я на самом деле чувствую? Я чувствую неординарные чувства. И отвращение, и любовь. Может это из-за того, что мы одинакового пола, но тем не менее, я не против такой любви. Какая разница, кого ты любишь: мужчину или женщину? Какое значение играет гендер? Важно смотреть на качества человека, на его поступки, что он готов сделать ради любви, или ради привлечения внимание человека. Когда я увидел тебя, - после этих слов он сжал его ладонь сильнее, - немного посочувствовал из-за общества, в котором мы находимся. Не все люди толерантные, и этого никогда не будет. У каждого человека есть своё мнение, которое он будет отстаивать. Постоянная борьба между бедными и богатыми, людьми разных рас или национальностей, гомофобами и гомосексуалистами. Такое будет всегда. Конечно, говорят, что с веками наше общество становится толерантнее и мудрее, и я считаю что это так, да. Но все равно оно никогда не будет идеальным. И я считаю, что любить тебя это не ужасно, наоборот. Проведя по его лицу, рука исследовала шрамы, что так сковали бинты, затем направилась к шее. - Никогда такого ощущения у меня не было. Любовь она заставляет и страдать, и наоборот, наслаждаться жизнью. И у каждого человека будут недостатки, они есть и у меня, и у тебя. Порой люди не могут принять ту сторону человека, которую он скрывает. Надеюсь, что ты примешь все мои стороны, как и я твои, - ответил Чуя, блестя искренней улыбкой, после чего поцеловал его в макушку и сел к нему на коленки, как маленькое дитё. Осмотрев комнату, Чу был слегка удивлён, насколько она была аккуратна. Комната была оформлена в винтажном стиле. Бежевые тона, на которых располагалась мебель из белого дерева, натяжной потолок с изящной бронзовой люстрой, аккуратно выложенный паркет, на котором стоял стеклянный кофейный столик с кучей разного алкоголя. На стене висело зеркало, отражая всю комнату, куда конечно любил заглядывать Дазай, покрасоваться собой. Садись был наполнен небольшими ноткам нарциссизма, поэтому порой возникали из-за этого небольшие конфликты в мафии. На полке лежала коллекция сигар 19 века, которые были доставлены из Испании. Это была скрутка из листьев табака цилиндрической формы, которую можно курить в таком виде, в каком она есть. - Я возьму одну попробовать? Это риторический вопрос, - ответил Чуя с ухмылкой. Поднеся головку сигары ко рту, он достал из карманов брюк зажигалку и поднёс ее пламя к ножке (противоположный конец сигары). Затянув, он забыл о всех негативных мыслях, что преследовали его глубокой ночью. Затем он выдохнул, и в воздухе поплыли узоры табачного дыма, за которыми наблюдал Дазай. Докурив сигару, он потушил ее и выкинул, не оставив никаких следов. - Я ещё не договорил свою мысль, поэтому продолжу. За окном мелькнула тень. Осенний ветер прошумел и замер. Рыжик остановил свою речь, услышав в тишине ночи странный звук, словно осенний лист, сорванный ветром, пронёсся через лужайку. - Ладно, так о чем я. Не скажу, что я психически полностью здоров, поэтому, возможно, я буду устраивать скандалы не из чего. Но тебе не стоит из-за этого расстраиваться, так произошло, например, когда ты пришел ко мне и я влепил тебе пощёчину. Я потом очень пожалел об этом, - тяжело вздохнул Чуя, повесив шляпу на крючок. Снова присев к Дазаю, он облокотился об спинку дивана и начал смотреть куда-то вниз. - Я немного боюсь смотреть тебе в глаза, ибо ты умеешь очаровывать людей, - проворчал Чуя, - но не суть! Мне так легче будет сказать о вещах. Господи, от своих разговоров я уже протрезвел. Ещё раз глубоко он вздохнул тёплого воздуха и продолжил свою мысль: - Дазай, если люди что-то будут про нас говорить, особенно про тебя, не бойся. Я всегда могу надрать зад любому, даже если я буду весь в крови. Все не так просто в этом мире, надо всего добиваться своим умом и руками, - после этих слов зубами он снял с себя темные перчатки и положил их на стол, - Насчёт портовой мафии, не переживай. Ты же знаешь, что там работает мой друг, Акутагава Рюноскэ. За всю свою жизнь он никогда меня не предавал, как и я его. Просто в предательстве нет смысла. Мы единственные, кому можем рассказать все свои секреты и проблемы. Мы как психологи для друг друга. Ты можешь общаться со мной также, нет, не можешь... ты обязан. После этих слов он нежно взял его за подбородок и, приоткрыв его рот, поцеловал. Его внимание привлёк аккуратно лежащий конверт. - Похоже на то, когда босс даёт задание, я такое же у Акутагавы видел, - подумал про себя Чуя. Взяв его, Дазай поменялся в лице. Он принялся отвлекать Чу, но того не проведёшь. - Мы же пообещали друг другу, что от нас не будет никаких секретов! - немного повысил тон рыжик. Открыв конверт, на старой бумаге чернилами было написано само задание. В конце стояла подпись босса и печать портовой мафии. Глазами он быстро посмотрел письмо, где босс выражал благодарность Дазаю за работу в его коллективе, но потом он остановил свой взгляд на пункте задание. Медленно повернув голову к юноше, он спросил: - Что это значит?