Иная история наставника Дреера

      Когда он прикрыл глаза, свет снова погас, оставив огонек свечи единственным источником света.       Дреер почувствовал толчок под колени — третья парта среднего ряда внезапно оказалась совсем рядом, потом второй толчок, уже бестелесный. Его опустило, практически уронило, на поверхность парты. Дмитрий попробовал подняться, но ничего не вышло.       Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Тело сковывала непонятная сонливость.       Встав над Дреером, Стригаль жестом сеятеля рассыпал над его телом горсть непонятных мелких объектов. Они были тяжелые, как россыпь холостых пуль.       — Что это? — напряженно спросил Дмитрий, ощутив, что объекты начали перемещаться по его телу. Даже сквозь сонливость он почувствовал легкое отвращение.       — Скоро Вы вспомните, наставник Дреер, — Стригаль расположился поодаль, наблюдая через Сумрак за мельтешением жучков и всполохами реакций в ауре учителя. — Расслабьтесь и дайте мне выполнить свою работу. Время не терпит.       Дмитрий почувствовал, как объекты, по размеру не больше обычных жуков, заползают через воротник, манжеты и свободное пространство между пуговицами, пробираются за пояс брюк. Его невольно передернуло, когда он представил множество жучиных лапок, касающихся его кожи.       — Это обязательно?       Происходящее было больше похоже на личную прихоть внезапного гостя, нежели на магический ритуал. Впрочем, в литературе описывалось множество видов магических ритуалов. Дмитрий хотел повернуть голову в сторону Стригаля, но почувствовал, как по кадыку пробегает нечто, и притих.       — Что вы чувствуете, наставник Дреер?       — Что мне не нравится Ваша затея, — Дреер ничего нового не вспомнил, но отвратительных воспоминаний у него определенно прибавилось. Он был не в восторге от ползающих по нему жуков.       Вдруг он почувствовал, как жучки одновременно закончили свое движение и начали быстро нагреваться. Не обжигая, но принимая температуру, чуть выше, чем температура человеческого тела. Дмитрий заерзал. Он был учителем в интернате, и дотрагивались до него крайне редко. Для его отвыкшего от прикосновений тела всего было слишком много. Да еще и странный вечерний гость устроился у соседней парты. Оконфузиться не хотелось.       — Лежите спокойно, наставник Дреер, Вы не даете мне сконцентрироваться.       Стригаль как будто бы и не смотрел на раскинутого по парте словесника, и тон его был спокоен, но через Сумрак бывший школьный надзиратель внимательно отслеживал ауру Дреера, ожидая появления оранжевых всполохов — признаков сексуального возбуждения. Он согласовал со своим руководством возможность применения такого способа, как самого быстрого и безболезненного. В условиях, когда нужно было быстро объяснить ситуацию и склонить бывшего инквизитора к сотрудничеству, сексуальное возбуждение было наиболее действенным и предпочтительным методом, нежели страх — тоже быстрый способ вывести «на эмоции».       — Это точно необходимо? — уточнил Дмитрий нервно, почувствовав, как жучки, контактируя с его обнаженной кожей, начали вибрировать.        Ощущения были, будто его одновременно ощупывало множество горячих дрожащих пальцев. И все с подачи Стригаля, которого он даже не помнил. Дмитрий попробовал дышать ровно и успокоить свое разыгравшееся воображение. Выходило плохо. Все смешивалось: поэзия, седые виски его внезапного гостя, множество прикосновений. Слишком много для простого учителя. Пусть даже Стригаль и утверждал, что Дмитрий не простой учитель словесности, но он себя ощущал именно таким.       Простым словесником, совершенно излишне возбужденным в собственном классе.       Вместе с нитью страха, в ауре Дреера отчетливо начали расцветать оранжевые цветы возбуждения. Стригаль усмехнулся про себя. Ему нужно было вывести Дмитрия «на эмоции» и он это сделал. Теперь время переходить на следующий этап ритуала.       Повинуясь жесту, по его рукам потекла Сила и влилась в тельца насекомых. Артефакты активировались и разом укусили Дреера. Через мгновенно заживающие ранки Сила вошла в тело Дмитрия, выталкивая барьер, лежавший на памяти словесника.       Совсем не по-литературному выругавшись, Дреер попытался было вскочить и стряхнуть с себя насекомых, но рядом неожиданно оказался Стригаль. Его пальцы нажали какие-то точки на голове словесника и тот так и замер: с распахнутыми глазами и полуподнявшись с парты.       По огоньку свечи отражалось в глазах человека, вспомнившего, как он был Иным.       Инквизитор уложил Дреера обратно на парту, давая ему время на осознание только-только вернувшихся воспоминаний. Отказывать себе в удовольствии наблюдать разобщенную, полную охристо-кирпичных разводов ауру словесника, Стригаль не стал. Потенциал Иного проглядывался четко. Хватит ли наглому литератору упорства, чтобы вернуть себе четвертый уровень или он опять ввяжется во что-то и останется человеком? Может, он даже не доживет до завтрашнего дня, сметенный «мертвыми поэтами». Операция непредсказуема, поэтому у них есть запасной план, и не один. Константин оставил Дреера лежать на парте, а сам оперся на соседнюю, дожидаясь, когда бывший надзиратель придет в себя.       Стригалевская коллекция слепков памяти пополнилась еще одним. Он сказал себе, что подробно изучит его, когда все уляжется. В более спокойной обстановке и когда сроки не будут поджимать.