jorts season

В Нью-Йорке сезон шортов, когда Симон убеждает Брайана в кои-то веки позвать всех к себе домой: «Ты живешь в ебучем Кэнэрси, идиот! Что может быть лучше пикника на пирсе!» В голове у Симон, нет, ну правда, вагон и маленькая тележка идей для всяческих тусовок — хочешь, выбирай любую. В голове Симон вся эта задумка выглядит как идеальная такая схема для выходных, а. Брайану почему-то кажется, что Патрик Гилл ни за что, ни в жизнь не ворвется в эту их тихую домашнюю сходку коллег, но попытка не пытка. И вот именно поэтому под палящим трехчасовым солнцем он сидит, словно на иголках, дожидаясь хоть каких-то гостей (привет, синдром самозванца, ну почему ты всплываешь даже при попытке собрать друзей?). Аллегра приезжает первой: привозит с собой целую сумку еды и волну уверенности, которой Брайан хотел бы позавидовать. Брайан не выдержал и написал Патрику Гиллу за два дня до: удостовериться, что приглашение всплыло в его уведомлениях. Он струсил, будем честны, пришлось написать какую-то идиотскую отмазку, мол, не подумай лишнего, просто интересно, будешь ли ты, и. (Черт, пожалуйста, подумай лишнего, подумай о том, что я считаю тебя безумно горячим, и, возможно, мне было бы интересно скрываться от Тары в дурацкой ситуации, если бы мы начали, ну, скажем, спать друг с другом? И) На хлипкие попытки Брайана в смол-ток Патрик Гилл ответил странным и до этого Брайану не знакомым: «Вот как, ага», — и теперь у Брайана болит голова от всех этих идиотских мыслей о Патрике Гилле, Симон и всемирном заговоре против него самого. Аллегра приезжает первой, и у Брайана от одного ее вида поднимается настроение, он дает себе обещание, что о чем бы он ни говорил с Патриком Гиллом, если тот соизволит явиться на этот дурацкий пикник, он будет предельно честен. Дженна чуть не выносит входную дверь с ноги. Классическая Дженна: с ней легко и по-родному, будто они чёртовы потерянные близнецы (не смотрите, что разные года рождения, кого это волнует). Дженна чуть не выносит дверь с ноги, громко представляя своему парню бедного шокированного Зуко. Брайану Дэвиду Гилберту на короткий момент становится все равно, что там подумает Патрик Гилл, но в сердце все равно остаётся эта никому не интересная заноза: «Он не приедет, ну, зачем ты ему сдался? Откуда Симон вообще знает, что ты ему нравишься?» Небольшое лирическое отступление: Симон — главный шиппер Брайана с Патриком Гиллом. Симон — такой себе dungeon master-идиот, которому только дай волю — и все подвластные персонажи будут встречаться друг с другом. В Нью-Йорке сезон шортов, Патрик Гилл за два дня до скидывает Брайану песню, и к моменту, когда слегка помятый долгой дорогой Клэйтон врывается к нему домой, эта песня уже въелась Брайану в мозг, нервируя его своими гармониями и экспериментальными ударными. В Нью-Йорке сезон шортов, и Симон, ожидаемо, приезжает в самом открытом чёрном наряде, который может позволить ее готичная эстетика. Застревает на пороге, неприлично широко для той длины юбки, которая на ней надета, расставив ноги, она громогласно объявляет: «Брай, ты не представляешь, кого я привезла!» В Нью-Йорке сезон шортов, и Симон, ожидаемо, приезжает не одна, а с Патриком-ебучим-Гиллом во плоти, и он одет в самые стильные чёртовы джинсовые шорты, что Брайан когда-либо видел.

***

В Нью-Йорке сезон шортов, вау, кто бы сомневался, что на пирсе будет толпа народа. Они с трудом находят свободное местечко, чтобы уместиться там со всеми своими сумками со стейками, и бургерами, и фруктами, и. Брайан матерится про себя, но взгляд его остаётся прикованным к Патрику Гиллу. (Словно больше смотреть не на что, ну в самом-то деле, посмотрите, ребят, какой вид!) Самое противное во всей ситуации — данное себе самому обещание быть честным с самим собой и Патом ('Вот честно, Брай, мне комфортнее так'), которое так безумно хочется нарушить. В общем шуме ему удаётся остановить свой нескончаемый поток мыслей обо всем, что может и не может случиться, отвлечься на словесные перепалки и разглядывание чаек, ворующих еду у всех подряд. Дженна пару раз окликает его, вытаскивая из раздумий — спасибо, Дженна, Господи, ты бы знала, — и Симон хитро посматривает на него и Пата одним из своих коронных взглядов из серии «ну-ка, мальчики-зайчики, больше динамики!». Брайан думает о том, как же он ненавидит Симон в те моменты, когда она хочет чего-то от него добиться. И у нее всегда получается, в этот раз все абсолютно клишейно: уходя «мочить ножки в водичке» с Дженной, Клэйтоном и Аллегрой, она многозначительно подмигивает, и Брайана словно окатывает холодной водой из не то ведра, не то целой ебаной цистерны. — Говоришь, не подумать ничего такого? — Патрик закуривает — нетипичная такая деталь, о которой, несмотря на все известные, Брайан ни за что бы не догадался, увидев его впервые. И еще: черт бы побрал обещания самому себе? Ребят, он ни за что на это не подписывался, но Симон никогда не оставит его в покое, если он упустит этот момент. Слушайте, у Брайана не было отношений или постоянного партнера уже года два (ну, с тех самых пор, что он переехал сюда, ага), может, стоит что-то с этим сделать? — Было бы немного ненормально, если бы я заявился в твоих сообщениях с фразой: «Ты очень горячий, и из-за этого я хотел бы узнать тебя получше, приезжай на мою вечеринку». — Согласен. Это я вычислил сам. Брайан хочет драть на себе волосы. Нет, вот честно, чуваки, какого хера? Неужели его так легко читать? Он заливается краской, губа дергается, словно желая оторваться и улететь в неизвестном направлении, лишь бы не быть частью этого идиотского лица. И вот что вы прикажете со всем этим делать? — И что теперь со всем этим делать? — Я бы начал с поцелуя, но решать тебе, — подобно уверенности Аллегры, увлеченное спокойствие, с которым Патрик Гилл говорит буквально обо всем на свете, заразно. У Брайана подкашиваются колени, хотя он и не уверен, как это возможно при условии, что он все еще сидит. — Я- — он захлебывается ебучим океанским воздухом. Извините, но это ни в какие рамки, где его сценическая уверенность? Патрик Гилл просто очередной зритель, которому должно быть приятно лицезреть его, Брайана, выступление. — А ты- — Симон сказала тебе, не придуривайся. Симон всегда все тебе рассказывает, идиот, — Пат сдвигает солнечные очки на кончик носа, и Брайану становится не по себе от необычности этого его самоуверенного растрепанного вида. Брайан, блять, плавится на месте, и все тут, отстаньте. Патрик Гилл выдыхает сигаретный дым и придвигается ближе. — Хочешь, можем отойти подальше. Брайан кивает, ну, потому что оставаться у воды в прямой видимости Симон и других ему мягко говоря не улыбается. Пат кивает, поднимаясь на ноги и уверенно направляясь вдоль по пляжу, даже не дожидаясь его. Брайан вскакивает, словно послушная собачка. Пат Гилл отходит ровно на столько, чтобы место, где они оставили вещи, было едва видно сквозь толпы людей. Заворачивает за какой-то непонятный куст (Брайан старается не думать о том, что такие кусты частенько становятся публичными туалетами и еще целым рядом всяких непристойных вещей), берет Брайана за подбородок. Пат Гилл выше его ровно настолько, что этот жест реально помогает Брайану не тупить взгляд, а смотреть ему в глаза. — Симон поделилась с тобой тем, что ты мне понравился, не так ли? — голос у Патрика мягкий и тихий, и Брайан готов сдаться здесь и сейчас же, боже. Он невнятно кивает. — Ну и зачем тогда все эти идиотские отмазки? — Я очень хотел не казаться отчаянным, — Брайан, кажется, уже говорил что-то про обещания самому себе? Ах, да, это самый отвратительный вид обещаний. Патрик Гилл улыбается, да, улыбается. — Ты идиот, — и накрывает губы Брайана своими, давая тому лишь несколько секунд на то, чтобы прийти в себя после такого внезапного откровения. В Нью-Йорке сезон шортов, и, Брайан готов поклясться, что-то здесь нечисто. Но он готов принять все, как на духу, до тех пор, пока Патрик Гилл так хорош в поцелуях.