Весь мир ждёт, чтобы увидеть

Джозеф ощущает приближение удара задолго до того, как замечает его. Он аккуратно отходит в сторону, на его лице уже начинает формироваться ухмылка, зубы и кости трепещут в предвкушении борьбы. -Тебе придётся придумать что-нибудь получше, тугодум! - Говорит он нараспев, его лёгкий тон противоречит зудящей, раздражающей ярости, которая неуклонно нарастала всё утро. Цезарь хмурится. Он улыбается. Его утро началось на рассвете, как и большинство дней в целом, за исключением тех редких моментов, когда Лиза Лиза позволяет своим ученикам спать после восхода солнца. Быстрый, богатый питательными веществами, скучный завтрак, быстрый утренний душ, а затем многочасовые тренировки хамона наполняют каждый день предсказуемой, если не лёгкой рутиной. Сегодняшний день не должен быть исключением из правил, за исключением того, что Джозеф проснулся сегодня утром с мятыми простынями и грязным нижним бельём, лежащим по диагонали поперёк кровати фулл-сайз, которая навсегда останется слишком маленькой для него, как он всегда делает, когда его сны были особенно... яркими. Он упрямо отказывается говорить о предмете своих снов, даже мысленно. Несмотря на то, что упомянутый субъект в настоящее время стоит в двух футах от него, подняв кулаки и защищаясь, пушистые светлые волосы слегка развеваются на ветру. Джозеф откровенно отказывается признать, что из всех людей именно Цезарь причина его бессонных ночей, независимо от того, что его тело говорит ему об обратном на каком-то более глубоком уровне. Разве эта честь не должна достаться сверхлюдям, которые заложили в его тело чёртовы бомбы замедленного действия? Это смущающая мешанина, как и большинство вещей, когда речь заходит о Цезаре, и Джозеф скорее будет бороться со своими чувствами, чем говорить о них. Он вытягивает ногу. Цезарь проворно отскакивает назад и следует за ним с аккуратным круговым ударом, заставляя Джозефа, погруженного в свои мысли, пошатнуться. Это было движение, которое он предвидел, но, так или иначе, он не мог послать сигналы остальным частям своего тела, чтобы заставить их двигаться, чёрт возьми. Сегодня всё попеременно, то медленно, словно во сне, то быстро и резко. Джозеф приготовился к тому, что по его коже пробежит электризующая пульсация, сопровождающая хамон Цезаря, но ничего не произошло. С минуту он тупо смотрит на Цезаря, который стоит неподвижно, равномерно балансируя в нейтральной позе. -Ну? - говорит он через мгновение, когда уверен, что Цезарь не пытается просто вызвать у него ложное чувство безопасности. Он попался на эту уловку. Однажды. -Баранки гну. - Огрызается в ответ Цезарь. - Я не собираюсь тратить свою энергию на борьбу с кем-то, кто даже не соизволит попытаться победить. Найди меня, когда вытащишь голову из задницы, ДжоДжо. - Он отводит взгляд. - И, возможно, подумай о том, чтобы потратиться на чистую пару штанов, - с отвращением бормочет он. Джозеф смотрит вниз. Да, на его штанах есть пятно от утреннего молока, и да, оно довольно большое и заметное. Но это всего лишь молоко. И всё же, внезапно, всё, о чём он может думать - ночь, которую он провёл без сна и вспышки, О, Боже, да и ещё больше, сильнее, теперь прорезают непрошеные пути в его мозгу. Он хочет пробить кулаком стену. Всё было лучше, чем это. Цезарь поворачивается, чтобы уйти, но Джозеф молниеносно хватает его за шиворот и разворачивает так, что они оказываются лицом к лицу. Мир, кажется, переворачивается выше 45 оборотов в минуту, и его гнев поднимается оттуда, где он закипает, так близко к поверхности. - Не хочешь повторить, Цезарино? - легко произносит он, вцепившись пальцами в мягкую ткань куртки Цезаря. - Боюсь, что не расслышал бы тебя, будь моя голова так глубоко в моей заднице. -Иди к чёрту, - выплёвывает Цезарь, вырываясь из хватки Джозефа. - Если мы не собираемся заниматься спаррингом, то, по крайней мере, займёмся гимнастикой или чем-то в этои роде. У меня и так достаточно дерьмовых недопониманий с Учителем; я случайно порвал одну из её рубашек, которую повесили сушиться. Джозеф дрожит. Он уже был на неправильном конце этого взаимодействия и едва дожил, чтобы рассказать эту историю. "С чего ты взял, что я не могу заниматься спаррингом?" Цезарь закатывает глаза. "Ты рассеян, ты всё время совершаешь лёгкие ошибки, ты даже не смотришь на меня - я бы сказал, что это необходимо для спарринга - и двигаешься так, словно плывёшь через сироп или падаешь с неба. Джозеф моргает. Ему даже нечем возразить против этого. - Что ж, пожалуй, ты прав. - Он всё ещё ощущает жгучую потребность сделать или ударить что - нибудь... нет, нет, он не может думать об этом прямо сейчас, не так ли? Он успокаивает себя, делая глубокий вдох. Он решает перестать пытаться выкинуть прошлую ночь из головы и просто отпустить её. - А следующей твоей фразой будет: 'Я знаю, что прав, ДжоДжо, это ясно, как божий день'. -Я знаю, что прав, ДжоДжо, это как... да, пошёл ты к чёрту! - Цезарь спохватывается и бросается на Джозефа, целясь ему прямо в лицо, его кулак был заряжен хамоном. Джозеф парирует, чувствуя, как волны проходят сквозь него, и перенаправляет свою собственную энергию, чтобы отразить удар Цезаря, отступая назад, чтобы создать пространство между их телами. Подобно этому они сражаются вновь, и Джозеф понимает, что что-то изменилось. Теперь он осознаёт, осознаёт каждую косточку, каждый вздох, каждую каплю крови, он полон осознания, к которому, по словам Лизы Лизы, они должны стремиться. Память о прошлой ночи больше не блокируется его собственными силами; он позволяет этому ощущению наполнить себя, как вода в стакане, чувствует, как оно пульсирует в нём с каждым вдохом. Сильное желание. Яростная радость. Даже эти последние фрагменты, сонные и довольные перед рассветом. Всё это сосредоточилось вокруг разочаровывающего, приводящего в бешенство, самодовольного, соблазнительного, прекрасного существа, стоящего перед ним, в настоящее время вызывающего красивые, смертоносные пузыри к кончикам своих пальцев и готовящегося послать их разрушительным ударом. -Тебе придётся ещё больше попотеть, Цезарь, - тихо говорит Джозеф, и ясность звенит в его голове, как камертон. Пузыри окружают его со всех сторон, но он ловко выныривает и отступает, маневрируя ближе к своему противнику, ухитряясь поймать лодыжку Цезаря там, где их суставы пересекаются взрывом энергии. Они всегда были равны друг другу; Джозеф со своими атаками с близкого расстояния и Цезарь со своими дальними ударами, хотя оба имеют способность адаптироваться к любому стилю боя, который от них требуется. Они продолжают свой танец в течение долгих, тяжёлых моментов, с редкими проклятиями или смехом, искрящимися в воздухе, когда один из противников делает что-то особенно необычное. Цезарь - Цезарь спотыкается. Это может быть лёгкая слабость или паралич мышц, отмечает Джозеф, мысль мелькает у него в голове, хотя это, скорее всего, из-за неровной местности, на которой они сражались. Но Цезарь спотыкается, и Джозеф стремительно бросается вперёд, чтобы поймать его. Они встречаются взглядами на один долгий, затаивший дыхание миг, и на секунду Джозефу кажется, что он видит, как в его собственных глазах отражается тоска - но нет, нет, это невозможно. Он прочищает горло и осторожно опускает Цезаря на землю. -Ты победил, - просто говорит Цезарь. - Враг перерезал бы мне горло быстрее, чем ты успел бы моргнуть, если бы я так споткнулся в настоящем бою. Джозеф потирает затылок. - Несколько раз ты меня чуть не поймал. Ты становишься всё лучше с каждым днём. -Как и ты, - тихо говорит Цезарь, поднимаясь на ноги. Он прочищает горло. - Думаю, мы заслужили перерыв, не правда ли? Конечно, учитель не сможет обвинить нас в том, что мы немного прогуляемся, после того, как мы столько работали. Они вместе спускаются по длинной каменистой тропинке к берегу моря. Цезарь закрывает глаза и вздыхает, когда они приближаются к океану, на его лице ясно написано удовольствие. - Я люблю этот остров, ДжоДжо. Мне здесь так нравится. -Мне тоже, - признаётся Джозеф. - Это лучший дом, который у меня когда-либо был. Город может быть весёлым, и за углом всегда может поджидать что-то новое... - он улыбается, вспоминая все свои уличные драки... - но Айр - Супплина - это нечто именно... вне времени. И почти чист. Не тронут. Цезарь долго смотрит на него, и в его глазах что-то непроницаемое. Джозеф гордится тем, как легко он может предсказывать чувства людей, видеть каждый их шаг заранее, как если бы он ставил мат на шахматной доске, но в Цезаре всегда было нечто другое. Может быть, именно по этой причине Джозеф и видел его во сне. Прошлая ночь была не первой, но по какой-то причине она оставалась с ним весь день, такого, кажется, никогда не случалось с его снами. Он полагает, что сможет жить со всеми глупыми решениями, которые его заставят принять, если это даст ему одну из лучших битв в его жизни, ум будет чистым и ясным, и оставит его на этом пляже с Цезарем, прямо здесь, прямо сейчас. Цезарь отворачивается от него и смотрит на океан. Ум Джозефа работает сразу на нескольких уровнях. Цезарь счастлив здесь - на Айр Супплине. Он счастлив, что Джозеф здесь, думается ему. Он счастлив здесь, на пляже, где ветер треплет его волосы и приподнимает головную повязку. Джозеф почти жалеет, что у него нет фотоаппарата. Он хочет взять этот образ и запереть его в своём сердце. -Ты счастлив здесь, Цезарь? - Его голос звучит грубее, чем он хотел. Он надеется, что то, о чём он думает, правда, а меньшая, более отчаянная часть хочет, чтобы он сказал нет, он не счастлив, не полностью, не без Джозефа, чтобы сделать его полностью счастливым. Он бы разрушил эту маленькую мечту, но сегодня он понял, что гораздо разумнее отпустить их, позволив им расти. Теперь он признал, что его чувства к Цезарю гораздо глубже, чем он когда-либо думал признать. Он хочет чего-то более чистого, чем когда-либо считал возможным: счастья Цезаря. Ему надоело просыпаться с грязными простынями и отрицанием; он возьмёт то, что даёт ему жизнь, пусть даже великую, славную и короткую, а пока он возьмёт всё, что сможет. Цезарь всё ещё смотрит на горизонт, но Джозеф видит улыбку на его лице. - Да, ДжоДжо, я счастлив здесь. - Его ухмылка становится шире. - Даже когда ты беспокоишь меня, когда я пытаюсь смотреть на океан, придурок. Джозеф фыркает, но не может сдержать улыбку. - Ты же знаешь, с Джозефом Джостаром любой пейзаж лучше. -В твоих мечтах, - парирует Цезарь. -В моих мечтах, - эхом отзывается Джозеф. Он возьмёт всё, что сможет. Начиная с сегодняшнего дня.