До смерти зацелую, бесишь

Улыбался бы так же радостно Джемин, обнимая Ренджуна, если бы знал, что Донхёк сейчас изобретает уже тысячный способ, как снести хохотушке На голову? Знает ли Джено, что его бы не спасли никакие мышцы, если бы он, Хэчан, все же задушил его ночью подушкой за те улыбочки, которые он посылает его Ренджуну? И одногруппников совсем не оправдывает то, что, вообще-то, Донхёк и Ренджун никому не говорили, что они вместе. Как там говорится? Счастье любит тишину? Хуйня полная, каждый день думает Донхёк, потому что его счастье ему нервы мотает, когда ведет себя как обычно, а оказалось, что обычно Ренджун очень тактильный, обниматься любит и не так уж рьяно и отгоняет от себя мемберов, лезущих за скиншипом. Хэчану остается только дышать глубоко, кулачки сжимать и отворачиваться. Конечно, никто ничего не видит, и даже сам Ренджун, наверняка, никакого внимания не обращает на чуть подрагивающие в злых вздохах ноздри, но у самого Донхёка внутри будто вулканы взрываются, готовые своей лавой сжечь заживо всех, кто хоть пальцем смеет прикасаться к Ренджуну. Самоконтроль — то, чего Донхёку всегда хватало с лихвой, но ведь у всего есть конец. Иногда он не выдерживает, может, бывает слишком грубым, этого тоже у него не отнять. Он срывается, пар из ушей валит и попадает всем, даже Ренджуну, который потом обиженно губы дует и не разговаривает еще пару дней. — Ты противный собственник, ревнивец и эгоист, который только о своей зоне комфорта и думает, — прошипел ему как-то перед сном парень, а Донхёк не мог не согласиться. Да он бы под каждым словом подписался, честно! Ренджуна никто за язык не тянул, когда он полгода назад сказал тихое «да» на предложение встречаться. Отношения — это работа над собой, и Донхёк просил своего парня быть внимательнее и не провоцировать, но его не услышали, а виноватым снова выходит он! Прямо сейчас Джисон врывается счастливым вихрем в комнату для практик, где он и Ренджун, распевались и разбирали партии, держась при этом за руки и ненавязчиво поглаживая ладони и пальцы друг друга. Разумеется, с появлением младшего оба вздрогнули и руки пришлось быстро расцепить, в результате чего у Хэчана даже в желудке стало жечь от злости и раздражения. — Смотри, он ответил! С ума сойти, он хочет со мной коллаб! Это же DAY6, я не верю! — младший виснет на Ренджуне, слишком близко подходит, тыча своим телефоном тому в лицо. Макне свой подбородок кладет на худенькое плечико Ренджуна, своей щекой касается его щеки и терпение у Донхёка мгновенно заканчивается. Перед глазами встает красная пелена и вот он уже как бык на арене готов сражаться и убивать. — Потом об этом расскажешь, — раздраженно начал он. — Не видишь, что мы заняты? — Хён, ты чего? — поджимает губы Пак и быстро выпрямляется, на всякий случай отходя от стула Хэчана на пару шагов. — А ничего! — всплеснул руками Донхёк, все же поднимаясь со своего места, даже пугая младшего. Ренджун же снова уткнулся в партии и массировал устало виски. — Если ты тратишь свое время на переписки с другими айдолами, то это не значит, что всех интересует то же самое! Как видишь, ты пришел и отвлек нас от дела, потому что мы были заняты чем-то действительно полезным, — Хэчан несется в своих словах, как паровоз, рискуя довести младшего до слез. — Что я такого сде… — Вот именно, что ты ничего не сделал, — кипит Донхёк, едва не переходя на крик. — Иди и практикуй хореографию или рэп, вместо того, чтобы зависать в сетях! У тебя еще очень много работы, особенно с голосом, а ты вместо того, чтобы заниматься, пристаешь сейчас к тем, кто пытается стать лучше! Всё же до слез Хэчан Джисона доводит. Тот пытается это скрыть, голову вниз опускает, чтобы длинная густая челка закрыла глаза. — Извините, — он чуть кланяется и тут же уходит из комнаты, аккуратно закрывая за собой дверь и двигаясь, судя по направлению, в танцевальную студию. — Донхёк, ты сейчас поступил как последний говнарь, — констатирует Ренджун, что-то отмечая в многочисленных листах с текстами карандашом. — Он с одиннадцати лет здесь днем и ночью пашет, сам знаешь, и у тебя еще и язык поворачивается такое ему сказать. Ты должен перед ним извиниться. — Извинюсь, — соглашается без споров он, потому что только сейчас понимает, как много гадостей он наговорил парню, у которого и детства толком не было из-за работы. — Что с тобой происходит? — вскидывает голову Ренджун и смотрит на него своими внимательными умными глазами. — Ты со мной происходишь, — снова скалит зубы Донхёк и борется с желанием все скинуть со стола, а потом и сам стол сломать. — Я тебе уже говорил, что мне не нравится, когда к тебе кто-то прикасается, когда тебя кто-то трогает, когда ты кого-то трогаешь! Я взорваться готов! — шумно выдыхает он. — Я уже тебя от Ченле оторвал, пнул Джемина, а сегодня довел до слез Джисона, но тебе как будто мало! Ты будто специально каждый раз лезешь к парням, а я стою и не знаю, куда себя деть, чтобы не поубивать всех! Чего ты добиваешься? — повышает голос Хэчан, готовый и по столу кулаком ударить. Ренджун все так же спокоен, он ни капли Донхёка не боится, смотрит так… Такое ощущение, что вызов бросает. — Ты специально это делал, гаденыш? — вот теперь Донхёк и вправду на крик переходит, он партии у парня из рук вырывает, откидывает на третий, никому не нужный сейчас стул. Канцелярские же принадлежности отправляются на пол. — Отвечай мне! — прямо перед китайцем по столу с силой бьет донхекова рука, увитая красивыми венками. — А что если я скажу, что да? — цепляет на лицо легкую ухмылку и поднимает голову. Лишь взглянув в эти хитрые, черные, чуть прищуренные глаза, Донхёк уже все понял. Это делалось методично и специально, с целью спровоцировать его на конкретные действия. У Хэчана внутри что-то, кажется, громко бумкнуло, треснуло, упало и он чуть не лопнул. Он даже не мог в себе нужные слова найти, так что просто схватил Ренджуна за грудки, вытянул из-за стола и толкнул на него же, заставляя сесть и расставить ноги, чтобы сам Хэчан встал между ними. Он своего парня за шею хватает, хочет эту гадкую ухмылку стереть, которая становится лишь шире, превращаясь в настоящую улыбку. Донхёк Ренджуна за шею хватает, одной рукой придушивает ощутимо, так, чтобы вызвать легкий страх, но, судя по тому, что китаец даже не пытается свободными руками его остановить, ему это только нравится. — Ты хитрый, подлый, засранец, — выдыхает куда-то в район рта Ренджуна Донхёк и мажет рассеянно губами по чужим губам. Ответа не следует, но Хэчану он и не нужен. — Я научу тебя, как надо себя правильно вести… Он отпускает тонкую белую шейку, а Ренджун чуть привстает и с готовностью скидывает с себя одну из любимых безразмерных толстовок и отправляет куда-то к карандашам, прямо под стол. Хэчан даже на мгновение удивился такой прыти, а на следующий миг и забыл, как дышать, будто в первый раз изучая глазами стройное тело. Ренджун не теряется, он уже свои спортивные штаны начинает развязывать, но Донхёк вовремя приходит в себя и тут же перехватывает чужие руки за тонкие запястья. — Что это ты делаешь? Я разве разрешал? — Нет, — уже полустоном выдаёт Ренджун, а Донхёк понимает, чего именно добивался этот удивительный человек. — Теперь ты даже стонать будешь по моей команде, понял? — слегка грубо хватает за челюсть Ренджуна Донхёк. — Отвечай, если понял! — Понял, — совсем тихо и совсем не испуганно отвечают ему, а потом выкидывают последний козырь, который был рассчитан на то, чтобы просто уничтожить Хэчана. — Папочка… Пиздец. Огромный пиздец, который накрывает с головой и последние тормоза срывает. У Донхёка член дёргается так резко, что он сам сначала пугается, а затем почему-то начинает злиться и распаляться еще сильнее. Он почти подлетает к двери, закрывает её на замок, а затем возвращается, где на столе лежит открытый, полуобнаженный, сладкий и только его Ренджун. И никакой Джемин, никакой Джено сейчас этого не видят, потому что он не их, потому что Ренджун принадлежит только Хэчану. — Снимай штаны, — облизывает чуть пересохшие губы Донхёк и чуть отходит, жадно наблюдая за каждым движением своего парня. Он даже обычные спортивки умудряется снимать так, будто у пилона стриптиз танцует и именно он остается хозяином положения, хотя, может, так оно и есть, потому что под этими спортивками нет ничего. — Развернись. Китаец покорно кивает, полностью забирается на стол, встает на четвереньки, спиной к Донхёку, в спине призывно прогибается и задницу бесстыдно выставляет. — Блять, — выдыхает Хэчан и руку запускает в свои волосы, убирая челку со лба. Он готовился к этому, иначе как объяснить, что сейчас он видит розовый кристаллик анальной пробки. То есть все то время, пока Ренджун его провоцировал, он был готов к такому повороту событий. Хочется вот прямо сейчас вытащить эту пробку и вогнать по самые яйца, так, чтобы у этого маленького пакостника звезды перед глазами танго плясали. Но это было бы слишком просто. Неожиданно для Ренджуна, на его ягодицу приземляется чужая рука с громким болезненным шлепком. Тот стонет, дергается, только назад подается, на встречу ударам, которые продолжают следовать. — Не смей пытаться сдерживаться, — с новым ударом приказывает Донхёк. — Хочу слышать твои крики… Хэчан решает оставить по десять тяжелых ударов на каждой ягодице. Больно, Ренджуну больно, это не шутка, такого он от Донхёка не ожидал, но, признаться удивлен он приятно. Он и сам не знал, что так любит подобного рода штучки, а сейчас вот, член только плотнее к животу прижимается с каждым жгучим ударом, а стонать хочется лишь громче, когда кожа становится уже очень красной, болезненно чувствительной. — Громче, — порыкивая, оставляет седьмой удар на левой ягодице парень. И Ренджун слушается, он к рваным выдохам добавляет голосовые связки и Донхёк остается доволен. Он чувствует мокрое пятно на трусах, там, где член упирается в белье. Хочется уже, очень хочется, до покалывания в пальцах. — Разворачивайся обратно, я хочу видеть твое лицо, — последний раз шлепает по красной попке куда слабее, чем до этого. — Да, папочка, — глубоко вдыхает Ренджун и уже предвкушает долгожданную разрядку. Пока он немного неуклюже пытается развернуться, он чуть не поскальзывается на смазке, которая успела вытечь из его члена прямо на стол. Донхёк, уже снявший с себя джинсы вместе с трусами, придерживает парня за локоть и немного резко заставляет подвинуться к самому краю и развести ноги в стороны как можно шире. — Папочка не будет раздеваться? — капризно спрашивает Ренджун, чуть прикусывая нижнюю губу, прекрасно понимая, как это действует на Донхёка. — Детка хочет, чтобы я полностью разделся? — вздергивает брови Хэчан, полностью довольный послушанием своего мальчика. — Да, папочка, детка ведь хорошо себя ведет, — заламывает аккуратные бровки парень. — Пожалуйста, детка хочет увидеть своего папочку… Хэчан не может устоять перед таким Ренджуном, таким покорным, таким не резким, который не отпускает едкие замечания, а жаждет его члена, и потому ведет себя очень послушно, как котик, которому нужна ласка. Донхёк снимает через голову футболку, обнажает свою смуглую, уже горячую кожу, а Ренджун глаз отвести не может, он снова стонет, сам себя за шею хватает крепко. — Мой папочка очень красивый, — прикрывает глаза китаец и откидывает голову назад, обнажая тонкую шейку, к которой губами прижаться хочется. — А теперь помолчи, расставь ножки пошире и расслабься, — просит Донхёк почти ласково, по бедрам гладит, чуть затрагивая красные ягодицы. Одним рывком он вытаскивает пробку и, не дожидаясь пока смазка вытечет и запачкает стол окончательно, Донхёк входит на всю длину, вырывая задушенный пораженный вздох Ренджуна. Они последний месяц перебивались тихой взаимной дрочкой из-за плотного расписания, а иногда Ренджун в хорошем настроении и даже радует Хэчана минетами. Но это все не то, потому что очень хочется вот так вот, кожа к коже, так близко, чтобы чувствовать абсолютно все. Донхёк двигается сразу грубо, не церемонясь и не пытаясь жалеть парня, потому что он знает, что Ренджун не фанат нежностей и медленного чувственного секса. Если заниматься сексом, то только так, грубо, почти по-животному, так, чтобы шлепки громкие, чтобы все шаталось, чтобы так дико, как никогда. Вот и сейчас Хэчан толкается сразу, размашисто, сильно, с оттяжкой, так, что Ренджун каждый раз почти подскакивает и выгибается на столе, и стонет, стонет, стонет, так, будто по ухабистой дороге едет, а Донхёк не может с лица убрать самодовольную улыбку. На пояснице парня скрещиваются тонкие белые ножки, которые лишь сильнее подталкивают к себе, не отпускают. Ренджуну хорошо, ему по-настоящему хорошо, он об этом так долго мечтал, так долго хотел, растягивал себя ночами, представляя вместо своих пальцев член своего парня, который все пытался отогнать от него одногруппников. Сколько дней Ренджун ходил с этой самой пробкой, пытаясь довести Донхёка до точки кипения, чтобы тот наконец разозлился по-настоящему и взял его? И вот, дождался. Сейчас весь стол трясется, сам Ренджун чувствует, что может голос сорвать, потому что покрикивать уже начинает, ведь Донхёк его под задницу подхватывает, слегка приподнимает, тем самым меняя слегка угол проникновения и задевая то самое, такое чувствительное и нужное место, и теперь китаец правда на восторженный крик переходит, а Донхёк его самого теперь приподнимает, обнимает за узкую талию, не прекращая толкаться. — Папочка, пожалуйста, — еле выговаривает Ренджун, жмурясь довольно и чувствуя каждый толчок всем своим существом. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — Что ты хочешь? — чуть приостанавливает движения Хэчан. — Что детка хочет, чтобы папочка сделал? — Хочу твою руку, — и сам хватает его за ладонь своими маленькими ручками. — Здесь, — и себе на шею кладет, вытягивая ее и глядя в эти черные глаза, полностью заволоченные похотью и желанием. — Проси еще, — снова врезается в мягкое тело Донхёк, по шее лишь поглаживая, хотя от него требуют другого. — Пожалуйста, — хнычет парень, извиваясь, как змея и пытаясь возбужденным членом потереться о живот Донхёка. — Папочка, папочка, пожалуйста, папочка, пожа… Донхёк выполняет просьбу, он не сильно, но весьма ощутимо сжимает шею Ренджуна, заставляя его лицо покраснеть еще больше. Его рот открылся в немом крике, он глаза прикрыл, полностью отдавшись своим ощущениям и, крупно вздрогнув, через несколько секунд кончил, прижимаясь к Донхёку сильнее. Он так ни разу к себе и не прикоснулся, и это был один из самых ярких оргазмов в его жизни. Он чуть сознание не потерял, как это было резко и ошеломительно. Донхёк его шею отпускает, еще пару раз толкается, а потом заполняет собой, проливает семя внутрь, остается до самого конца, а потом быстро выходит и пустоту, которую после себя оставил, заполняет той самой пробкой. — И только попробуй вытащить до того, как мы вернемся в общежитие, — вяло угрожает Донхёк, и обнимает крепче обессиленного китайца, который виснет теперь на нем как коала. — Да, папочка, — тихо и устало соглашается Ренджун, поднимая голову и выпрашивая теперь ласковые поцелуйчики. — До смерти тебя зацелую, — слегка улыбается Хэчан, до сих пор поражаясь тому, как Ренджун умудрился его развести. — Бесишь меня. — Хочу пересмотреть этот сериал, — вдруг говорит Ренджун. — Пересмотрим, — обещает Донхёк, гладит по голове и узкой спинке ласково, давая такие желанные сейчас маленькие поцелуйчики в милые губки. И Хэчан ведь сдержит обещание. Зацелует его до смерти, этого Ренджуна, чтобы даже не думал его на ревность выводить. Бесит его, но Донхёк не может не признать, что любит его невероятно сильно.

Зацелую тебя до смерти, потому что ты только мой…