За закрытыми дверями

Спина даже не то чтобы ныла - она гудела, как испорченный газовый баллон, разрывалась по позвоночнику на две стороны, менялась местами с животом, активно считала, что шея в организме лишняя, и зачем-то намекала на мигрень. Стол Эрвина был для него высоковат, приходилось задирать локти, поэтому Леви попытался устроиться поудобнее, закинув ноги на полированную столешницу. Отсутствие Смита доброты не добавляло, как и то, что кто-то отколол донышко от любимого капральского ведра для уборки. Ривай пошевелил левой ступней и мысленно пообещал, что найдёт этого хуерукого гения отсталой мысли и наденет на него это ведро так, что руки окажутся прижаты к жопе навечно. Даже если после этого Смит решит на него задумчиво смотреть. Кстати, об Эрвине. Ривай отложил очередной отчёт Очкастой (написаный Моблитом, как пить дать!) и глянул на часы. Время неумолимо приближалось к шести, а Эрвин к кабинету не приближался. Это было странно. И бесило ещё сильнее, чем больная спина. То и дело, через каждые десять минут, Леви прислушивался в надежде на то, что услышит знакомые шаги, чёткий, металлический стук подковок на каблуках командорских сапог, опережающих восторженное кадетское пищание: "Добрый вечер, командор Смит!", "Командор вернулся!" Леви спервоначалу злился, пытался ревновать, потом откровенно бесился. А Эрвин шутил, что маленький капрал ревнует ко всему, что движется и дышит. А потом кадетская разноголосица стала своеобразным признаком того, что через пару мгновений все проблемы, беды и трудности отойдут на второй план. Потому что Эрвин, как обычно, зайдёт в кабинет, кинет небрежно (грррр!) куртку на ближайшую ровную поверхность, подойдёт к столу и жестом, напоминающим тот, которым сметают крошки со стола, смахнет ноги Леви на пол. Ривай так ушёл в свои мысли, что не заметил вошедшего, пока тот не положил тяжёлую тёплую руку на худое плечо и не выдохнул в аккуратное ухо: - Ноги, Леви. Капрал вздрогнул, невольно выдохнул "блять, Смит!" и чуть не подскочил на месте, словно растревоженный кот; сообразив, что его застали врасплох, запрокинул голову, почти уткнувшись губами в губы командора, и порозовел щеками. - Это всегда так мило, - Эрвин прижал подушечку большого пальца к губам любовника и слегка нажал, заставляя приоткрыть рот, - видеть, как ты смущаешься. Судя по взгляду Ривая, тот мучался совершенно нешуточной проблемой: укусить наглую руку или чувственно облизать. Ривай никак не мог понять, что такое с ним делал Эрвин, что в его присутствии трахаться хотелось нестерпимо. То есть нет, разумеется, терпеть он мог. Но как-то вот не хотел. Но регулярно приходилось, чтобы Смит не счёл его озабоченным. В памяти тут же всплыло, как Эрвин, кончив под ним, переворачивается на спину в разворошенной кровати, блаженно улыбается (хоть и чуточку морщась), сгребает его, уставшего и взмокшего, в охапку, устраивая у себя на плече, и выдыхает в макушку "ох, Леви!" Стало не только смутительно, но и предательски жарко. Леви прихватил кончик командорского пальца зубами, глядя Эрвину прямо в глаза, прерывисто выдохнул. А потом спина вновь напомнила о себе. Напомнила самым мерзким способом - прострелом в запрокинутую шею. Леви охнул. - Да ебать! Чтоб тебя семеро одновременно! - Не получится, - привычно откликнулся Эрвин, а потом убрал руку, насторожившись. - Леви? - Ничего. - Капрал привычно нахохлился, спрятавшись в свою раковину. - Что там у тебя за ебаные бумажки? - Их никто не ебал. Иначе я бы просто не взял их в руки. - Голубые глаза пристально следили за лицом любовника, отмечая малейшие изменения мимики. Эрвин научился читать их на практически каменном лице и теперь с удовольствием ловил недоступные другим мимолетную улыбку, страстный взгляд сквозь ресницы, едва заметную морщинку неудовольствия. Или, вот как сейчас, на миг прикушенную нижнюю губу. - Что болит, Леви? - Эрвин уточнил это мягко, деликатно, стараясь не напоминать своему маленькому уголовнику о перенесённом рахите. Он был готов к бурчанию, рычанию и отрицанию, но совершенно не готов к тому, что Леви потёр рукой шею, забравшись ладонью за воротник. - Спина. - Давно? - С утра. Спрашивать, почему он не пошёл к врачу, было бесполезно. - Может, ляжешь тогда? - В могиле полежу. Если она у меня будет. - Ривай поднялся, поморщился и звучно хрустнул поясницей. В тишине кабинета хруст вышел громким. У Леви вообще если что-то хрустело, то об этом, как правило, знал весь штаб. Потому что Ривай это сопровождал высказываниями в своём, непередаваемом, риваевском духе. Эрвин обычно смеялся, по-мальчишески запрокидывая голову, поражаясь богатству и яркости, хоть и далеко не всегда крепости выражений. Леви начинал бурчать ещё громче, пока его не сгребали в охапку. Порой Смиту вообще казалось, что Леви делает очень многие вещи ради объятий. "А впрямую попросить значит никак?.." Но в этот раз что-то явно пошло не так. Леви не бранился, не бурчал и вообще просто закусил губу и прикрыл глаза. Прежде, чем сообразил, что делает, Эрвин смёл со стола все бумаги - прямо на пол, не глядя, - однако педантично сгрузил пару книг на кресло, подхватил все так же молчащего Ривая на руки и уложил лицом в полированную поверхность. - Хочешь пожестче в этот раз, Смит? - неразборчиво выдал Ривай и охнул, когда с него рывком стянули сапоги. - Что ты там вякнул? Не слышу. - Эрвин откровенно порадовался тому, что не придётся возиться с пуговицами форменной рубашки, стянул кофту, в которую был одет капрал, без особого труда, свернул и подложил Леви под верх груди. - Извращенец озабоченный! - Ривай фыркал, но не сопротивлялся, здраво рассудив, что это бесполезно. - Кобель помешанный! Эрвин хмыкнул, проводя кончиком указательного пальца по замысловатой татуировке на спине любовника, внимательно глядя на то, как Ривай передернулся всей шкурой, в очередной раз напоминая кота. - Мысли исключительно о ебле у тебя, а извращенец - я? Обожаю твои двойные стандарты. Леви хотел было возразить, но только охнул, когда Эрвин положил руку ему на шею и слегка нажал на воспаленные мышечные узелки, заставляя расслабиться. - Не дергайся, - мурлыкнул командор, обеими руками деликатно, но сильно продолжая разминать тонкую шею. - Это тебе сейчас нужно больше, чем секс. - Отъебись от меня! Помешанная! - Эрен еле вырвался из картофельной хватки Саши и, прижимая к себе футляр с письмом из столицы, рванул вверх по лестнице. То, что командор Смит вернулся часом раньше, знал весь штаб. Точнее то, что он приедет, было известно ещё с пяти утра. Когда Капрал Нетерпимость поднял всех на полное построение и с видом, красноречиво говорящим "вы все говно, но я сделаю из вас конфетку. Пусть и из говна", сообщил, что в штабе непередаваемый свинарник, и что его это, конечно, не удивляет, потому что от общества таких свиней иного ждать и не приходится, но даже свиньи живут в чистоте, пока не нагадят, а потому взяли тряпки, ведра и пошли нахер драить все, что можно, нельзя и неудобно. - А тебе что, особое приглашение нужно, Йегер? - Капрал был ниже ростом, но Эрен невольно свёл плечи вперёд и помотал головой. - Топай. Или я тебе эту швабру в жопу запихну. Ужаса этим словам добавляло то, что Леви едва заметно приподнял уголки губ и выглядеть стал ещё более жутко, и желания спорить как-то не возникло. Именно поэтому Эрен убирался вместе со всеми почти до ужина, молясь всем чертям, господу и богиням, чтобы командор Смит вернулся как можно скорее. Он и вернулся. И тут же заперся в кабинете в компании капрала Леви. И никто не рискнул бы их беспокоить, если бы не письмо. Эрен остановился перед дверью кабинета, оправил куртку и рукава рубашки и уже поднял руку, чтобы постучать, когда до его ушей донёсся звук настолько же невероятный, как если бы в штабе нарисовался Колоссальный. Стон. Интимный, низкий, принадлежащий, несомненно, вечно мрачному капралу. Эрен помотал головой. Нахмурился. Звук повторился, на этот раз обретя форму: - Боже, Эрвин, да! Вот так... Мммм, да... Сильнее, Смит, ну! Эрен зажмурился, прикусил губу и испытал острое желание побиться головой о лакированную дверь. Голос, принадлежащий, определённо, командору Смиту, нежно ответил на эту непередаваемую похабень: - Конечно. Сейчас. Капрал снова застонал, охнул и что-то пробормотал, но Эрен этого уже не слышал. Перед глазами, словно выжженная на веках, застыла картина: вечно мрачный, недовольный всеми, непроницаемый капрал Леви, стоящий на коленях перед глубоким бордовым бархатным креслом, в котором вольготно расположился уставший с дороги командор. Должно быть, после душа он не стал одеваться и так и остался в полотенце на бёдрах, которое сейчас, разумеется, приглашающе распахнуто, обнажая загорелую кожу крепкого живота, сильные бедра и твёрдый член, к которому покорно склонена черноволосая капральская макушка. Прикрыв глаза, глубоко и размеренно дыша, Эрвин бережно и властно направляет каждое движение правой рукой, заставляя любовника принимать его поглубже, раз за разом вырывая из его груди низкие стоны. - Господи, Эрвин, да! Вот так!.. Эрен почувствовал, что в штанах у него стало тесно, колени задрожали, и необходимость передать письмо стремительно отступала перед желанием неистово дрочить. Прямо здесь и сейчас, перед лакированной дверью, за которой глава разведки трахал своего капрала… - К тебе кто-то пришёл. - Леви повернул голову и трепетно поцеловал Эрвина в жилку на левом запястье. От задницы к шее разливалось тепло. - У Майка научился? - ласково уточнил Смит, опускаясь в кресло и глядя на то, как Леви садится на столешнице, привычно складывает руки на груди и болтает ногой. - Нет. Слышу, как чье-то спермотоксикозное сознание сопит у тебя за дверью так, как будто его там ебут медведи. Эрвин расхохотался - Леви всегда умудрялся выдать что-то подобное с таким серьёзным выражением лица, словно сообщал последние новости по диспозиции. - Ох, Леви! - Я тоже, блин, тебя люблю, - фыркнул Ривай, спрыгнул со стола и натянул сапоги. О кофте благополучно забыл. Легко, почти неслышно, дошёл по ковру до двери и рывком распахнул, впустив, точнее уронив в кабинет никого иного, как Эрена Йегера - с безумным взглядом, чуть приоткрытым ртом и раскрасневшимися щеками. - Руки на стол, - фыркнул Ривай понятную только им двоим со Смитом шутку. Эрвин закашлялся, прикрыв ладонью рот, чтобы спрятать улыбку. И тут же почти ласково уточнил: - Здравствуй, Эрен. Что-то серьёзное? Йегер ошалело осмотрел капрала, одетого в одни штаны и сапоги, сглотнул. - Письмо. Из столицы! Я!.. - Отдавай и вали. - Ривай изъял футляр и приготовился уже отвесить начальственного пинка, но заметил некую деталь в облике рядового и чуть поморщился. - Передай, пожалуйста, письмо, Леви, будь любезен. - Безупречная вежливость Эрвина скрывала истеричный смех. Леви фыркнул. Эрен не пошевелился. - Йегер, - ласково прошелестел Ривай, - съеби дрочить в другое место. Несчастный паренёк покраснел еще сильнее, промямлил что-то похожее на "да, капрал!" и вылетел из кабинета так, как будто за ним по пятам Очкастая гналась. - Сверхчеловек, - задумчиво протянул Ривай. - Стояк до небес, а бегать не мешает. Эрвин не выдержал и все-таки позволил себе сбросить маску всепонимающего Командора Идеальность, рассмеявшись и поманив Леви к себе. - А тебе не мешает ругаться. Это относится к приставке «сверх-»? - Он притянул подошедшего капрала к себе на колени и, наконец, с наслаждением накрыл мягкие губы своими, совсем иным тоном прошептав: - Ну вот теперь здравствуй, милый.