"Теперь я уверен, что ты все еще любишь меня"

- Госпожа, есть плохие известия из дворца. - обеспокоенная служанка стояла в дверном проёме, переминаясь с ноги на ногу и потирала пальцы рук. Эсма резко перевела взгляд на Рейхан. Что-то уже весь вечер не давало госпоже покоя. Будто чувствовала, что произойдёт неладное. Произошло. Сердце ускорило ритм в предвкушении явно не радостной вести. Она почему-то была уверена, что это неладное произошло именно с ним. Не ошиблась. - Намык-Паша... Он был ранен сегодня ночью. Говорят он потерял много крови... - чуть слышно проговорила Рейхан. Служанка знала какие эмоции эта новость вызовет у ее госпожи. Сердце бешено забилось в груди. Он может умереть, она может потерять его навсегда. Не простит себе этого. Она старалась сдержать нахлынувший внезапно поток слез, не показывая слабости при свидетелях этой новости, что находились в комнате. Посол Дмитрий и Халет-Эфенди слегка удивлённо посмотрели на госпожу, пытаясь понять ее состояние и причастность к ранению Паши. Безусловно, далеко не многие знали их историю. Все слова об их любви конечно же с рассказов кого-либо. От первого источника эту историю не знал никто, кроме них двоих. Сейчас эта история может закончиться. Конечно, она продолжается до сих пор. Несмотря на все слова Эсмы о том, что ей все равно на Намыка, она все так же любит его до беспамятства. Ничуть не меньше, чем 15 лет назад. Даже больше, чем раньше. Но все дальше продолжает носить маску гордости и безразличия. Потому что больно, потому что обижена. Обижена на него за то, что бросил тогда, не защитил. Сердце изо всех сил кричало о любви, толкало в его объятия, но разум. Разум твердил не доверять этому человеку. Один раз обожглась, этот ожог она лечила слишком долго. Второго раза случится не может. Просто не выдержит. Она продолжала стоять посреди комнаты. Дыхание перехватило от волнения, словно она не дышала сейчас вовсе. Эсма шокировано смотрела на служанку, несилясь вымолвить даже слово. Ее чуть слышное "Что?" приглушенным эхом разнеслось по комнате. Посол Дмитрий кажется начал догадываться о происходящем, но Эсму это сейчас совсем не волновало. Немного взяв себя в руки, но все же храня на лице ужасное беспокойство, Эсма выпрямилась. - Карету мне, немедленно! - крикнула Эсма так, что служанка даже вздрогнула. - Но госпожа... - начал было говорить Халет-Эфенди, но госпожа уже ничего не слышала. Она молниеносно выбежала из комнаты, направляясь к выходу. Ноги заплетались, словно она была в нетрезвом состоянии. Она может потерять самого дорого и любимого человека. Сейчас именно тот момент, когда ей действительно страшно. Страшно за него, за себя она давно уже перестала переживать. Госпожа стояла у дороги, ожидая все никак не подъезжающую карету. Она перешагивала с ноги на ногу, потирая холодные ладони. - Ну же, где эта чёртова карета... - злобно шептала Эсма. Она не сможет пережить его смерть. Если он умрет она умрет вместе с ним. Какой бы гордой, величественной и холодной госпожой она не была, все равно любит Намыка. Побежит за ним в огонь и в воду, но спасет. Только вот готов ли он на такие же жертвы? Этот вопрос, эхом пронесшийся в мыслях, ввёл ее в ступор. Намык бросил ее 15 лет назад, не стал бороться за их любовь. Изменилось ли что-то в нем? Определённо да, но не то, что было важно для Эсмы. На словах он был готов подарить ей весь мир, но на действиях все было иначе, хотя она не проверяла. Специально проверять конечно же не станет. Пусть Эсма и тронулась умом за последние 15 лет, но не настолько. Поток мыслей лез в ее голову, лишь сбивая с толку. Она в нем не сомневалась. Знала, что если с ней что-то случится, он тут же прибежит к ней. И один из ее самых ее главных страхов то, что это не произойдёт и он забудет про нее. Намык будто заставлял ее жить. Для нее он является самым дорогим и любимым человеком на свете. Она никому в этом не признавалась, даже себе. Больно, страшно. Страшно от того, что он снова разобьёт ей сердце, заберёт, а потом снова осмелится растоптать ее хрупкую собранную по частям за 15 лет душу. Лишь остережения разума останавливали Эсму от его объятий. Слушай она сердце, давно бы уже была в его руках. Этого ей хотелось больше всего. Возможно ради этого она сейчас едет во дворец, чтобы вновь почувствовать его тепло, его близость рядом с ней. Карета наконец приехала. Эсма ловким движением открыла дверь и села внутрь, взяв направление в Главный Дворец. Она начала перебирать пальцы рук, нервно бегая глазами по маленьким красным занавескам. В голову приходило все. Его смерть, его последние слова, его взгляд, прикосновения. Словно она ощущала их. Всегда. Сколько Эсма ни старалась отводить от себя дурные мысли, получалось плохо. Она надеялась лишь на то, что успеет, что с ним все будет в порядке, что он снова захочет обнять ее, а она вновь словно ударенная током отдернется от него и обязательно скажет пару колкостей в его адрес. Эсма так хотела бросить всю эту гордость и обиду, но что-то не давало. Что-то внутри говорило, что это капкан. Снова ловушка. Попадёт в нее и живой точно не выберется. Второго предательства ей не пережить. Если Намык снова причинит ей боль, что он конечно же может сделать, то убьёт ее окончательно. Убьёт морально. А ей так хочется снова доверять ему и не бояться быть преданной. Так хочется кинуться к нему, прижаться, почувствовать его нежные прикосновения. Она будет переживать за него, изводить себя от плохих мыслей, а потом снова состроит из себя важную и неприкасаемую госпожу, закроет все свои чувства на замок, спрячет в самой глубине души и опять будет плакать. Плакать по ночам от этой чёртовой безысходности. Сейчас не время притворяться гордой и обидчивой, Намык может не дожить даже до утра. Слезы хрустальными каплями падали на бархатный красный шелк платья. Ей казалось, что они едут уж больно долго. Вдруг не успеет, не увидит его. Госпожа нервно прикусила нижнюю губу, оставляя кровавые следы. Даже не почувствовала боли. Она сама будто сейчас вовсе не здесь. Карета остановилась, выводя Эсму из тяжёлых раздумий. Она обхватила руками пышный подол платья, буквально вылетая из щемящего и маленького как никогда пространства кареты. Переступая порог дворца, она пыталась привести себя в чувство, надев такую привычную и холодную маску безразличия. Уже слишком привычную. Имела даже две на выбор: холодная гордость и фальшивое счастье. Никто и никогда не видел ее настоящей. Почти никто. Намык был единственным, словно избранным, кто видел все ее чувства, ее всю будто насквозь. Он умел читать ее как открытую книгу, ловко пробегаясь глазами по строчкам ее чувств, раскрывая все, что она так тщательно прячет в глубине своей израненной души. Он слишком часто причиняет ей боль и беспокойство, портит ее горделивый образ. Конечно она простила его. Готова была простить, потому что любит до смерти. Даже страшно иногда становится. Эсма постаралась сбавить скорость, и перешла с бега на быстрый шаг. В конце коридора как не кстати появилась Джеври-Калфа. Эсма не хотела быть замеченой, точно не сегодня. Мысленно выругавшись, она сбавила скорость, а после остановилась перед Калфой. - Госпожа, что Вы здесь делаете в столь поздний час? - проговорила Джеври, поклонившись. - Я... Я узнала, что Намык-Паша ранен. Приехала справится о здоровье старого друга. - тихо выдавила Эсма. Слова ей давались с трудом, сейчас уж явно не время разговоров и расспросов. Слишком подозрительно она выглядела, слишком обеспокоенно, что не увернулось от взгляда Калфы. - Проведи меня к нему, хочу убедится, что все в порядке. - Хорошо, госпожа. Идемте. - Джеври кивнула и направилась в одну из дальних комнат, где он сейчас находился. Сердцебиение мертвенно бледной госпожи участилось, руки начали дрожать, выдавая все ее состояние. Она старалась держаться. Плохо выходило. В глазах все начинало плыть от подступающего волнения, что отдавало пульсацией в висках. Чуть что с ним случается, сразу бежит к нему. Какая она однако узъявимая. Намык ведь действительно является ее слабым местом. Если ему угрожает опастность, она поступится со своими целями и желаниями, но вытащит его из рук смерти. Она считает это не совсем честным по отношению к себе. Неправильные жертвы, особенно когда они слегка односторонни. Огибая все углы дворцовых коридоров, Калфа все же привела госпожу к нужной комнате. Джеври распахнула дверь, позволяя Эсме первой пройти в покои. Чуть только она сделала шаг вперед, в глазах помутилось. Она увидела его. Намык лежал на кровати, совсем бледный, будто неживой. Его грудь медленно вздымалась, сердце приглушенно стучало, но она слышала. Он все еще жив, это главное. Эсма не удержалась. Слеза предательски оставила след на ее щеке, уже не справляясь с нахлынувшим страхом. Она смотрела на него, словно затаив дыхание, боясь сделать лишний вдох. Джеври была крайне удивлена таким поведением госпожи. И ее дрожащий голос, и слезы, которые были замечены Калфой. Уж не переживают так за старого друга. Точно не за друга. - Оставь нас, Джеври. - сказала госпожа, слегка поворачивая голову в сторону. Калфа поклонилась и вышла из покоев. Эсма перестала сдерживать поток слез, что начал оставлять следы по всему ее бледному лицу, скатываясь на шелковую ткань платья. Она подошла к кровати и села на край, взяв Намыка за руку своими тонкими дрожащими пальцами. Сердце замерло. Эсма наклонилась ближе к нему. Мысли перемешались, недавая вымолвить и слова. Ей было как никогда страшно. Страшно за него. - Как же так... - чуть слышно прошептала Эсма. - Это я во всем виновата, я. Если с тобой что-то случится, Намык, что же будет со мной, как я буду жить. Держись, прошу тебя... Слезы быстрым потоком падали на одеяло кровати, оставляя мокрые следы. Руки дрожали. Сейчас ее всю неимоверно трясло, а истерика подступала с каждой минутой все больше. Она почувствовала рядом с собой шорохи. Намык приоткрыл открыл глаза и устремил взгляд на нее. С такой нежностью, с такой теплотой он смотрел на нее, будто прощался. Он слегка улыбнулся. - Эсма... - тихо прошептал Паша. - Намык... - отозвалась Эсма, вглядываясь в глубину его тёмных глаз. Она всегда тонула в его глазах. Знала, что если посмотрит в них, тотчас оставит свою гордость и кинется в его объятья. Поэтому она всегда бегала глазами по чему угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Намык разглядывал ее, словно в последний раз любуясь ее красотой. Даже сейчас Его Госпожа прекрасна. Она всегда была для него восхитительна, всегда. Ее красота для него ни с чем не была сравнима. Как интересно наблюдать за ней сейчас после всего, что она сказала о своей обиде и нелюбви к нему. Лжет. Кого угодно может обмануть рыжая особа, но не Намыка. Он всегда видел ее насквозь. И ей никогда не удастся от него скрыться. - Я умираю, Эсма. Мне осталось недолго. - Намык не отрывал от нее взгляд. - Не говори так, Намык. Ты будешь жить. Намык так не любил ее слезы, что сейчас не собирались останавливать свой поток. Он мог видеть все: ее крики о том, что не любит, ее злость, гнев. Так и не научился видеть ее слезы. Сердце разрывалось от боли за госпожу, хотелось сделать все возможное и невозможное, лишь бы она не плакала. - У меня есть просьба... - Слушаю, все что угодно. Говори. - Эсма внимательно слушала его, готовясь ко всему. - Последний поцелуй... Тогда я умру счастливым. Эсма жалобно посмотрела на него. Такая маленькая, слишком приятная для нее просьба. Он мог попросить все что угодно, но ему нужен лишь ее поцелуй. Эсма ничего не ответила, лишь потянулась к его губам, наклоняясь. Намык слабо прижал ее к себе, втягивая в поцелуй. Такой нежный, словно лекарство для них обоих. Он длился словно вечность. Эсма отстранилась от Намыка, глядя в его глаза. Такие родные сейчас. Намык положил свою руку на ее щеку, вытирая слезы. - Не бегай от меня, не ври мне больше, прошу. - умоляюще шептал Намык. Это все, чего он хотел от нее. - Обещаещь? Эсма уверенно кивнула. Ей самой надоело бегать от него все время, надевать на себя маску обиды и злости. Она не такая, она совсем другая. Ранимая, ласковая, добрая. Она так боялась показывать себя такой какая она есть. Ей разбили сердце однажды, привив тем самым страх. Страх доверять людям, открываться им. С Намыком все было по-другому. Она так хотела показать ему себя настоящую, какую он видел ее перед собой 15 лет назад. Покажет, обязательно. Намык поднялся, принимая сидячее положение. Эсма удивлённо посмотрела на него. Он взял ее за руку, вглядываясь в ее чистые изумрудные глаза. - Теперь я уверен, что ты все еще меня любишь. - Намык хитро улыбнулся. Эсма немного отодвинулась от него, глядя в его искрящиеся глаза. - Так с тобой все в порядке. - словно с досадой произнесла Эсма. Снова сдалась ему. Снова. - Ты для меня самое сильное лекарство, Госпожа Моя. Его слова так приятно грели душу. Эсма опять принялась изображать на лице гордость и невозмутимость. Она резко встала с кровати, отходя от нее на приличное расстояние. Она смотрела на него с полными от слез глазами. Намык встал с кровати и медленно подошел к ней. Он взял ее руки, которые она опять не успела отдернуть назад, в свои. - Ты обещала не убегать. - тихо шептал Намык, ожидая ее реакцию. Она поддастся соблазну, обязательно. Нужно просто немного подождать. - А ты обещал не врать мне. Хрустальная слеза все же упала на ее лицо. - Знаю. Намык обхватил ее за талию, сокращая все расстояние, что было между ними. Эсма попыталась выбраться из крепких рук Паши, но все было тщетно. - Прошу тебя, перестань. Ты до сих пор любишь меня, я знаю это, вижу. Мы потеряли так много времени. Я виноват в этом, это все только моя вина. Но позволь меня это исправить. Умоляю тебя Эсма, прости меня. Я ведь больше жизни тебя люблю. Эсма смотрела на него. Видела в его глазах только хорошие намерения, чувствовала, что можно довериться. Пыталась чувствовать. Разум кричал, что это крайне плохая затея и ничем хорошим она уж точно не кончится. В душе шла настоящая война. Эсма так устала от всего. Слезы вновь оставляли влажные следы на ее только высохших щеках. Она замотала головой, даже не силясь что-то сказать. - Я не знаю... Намык обхватил ее лицо руками, вытирая проступившие слезы. - Я знаю. Он притянул ее к себе, накрывая ее губы своими. Эсма хотела отстранится, но сама не заметила, как робко начала отвечать на поцелуй. Просто расслабилась, отдаваясь столь прекрасному моменту. Она полностью отключила разум, поддаваясь чувствам сердца. Они диктовали ей остаться. Она так и сделала. Такой чувственный и нежный поцелуй, будто впервые. Он был невероятно сладким. Таким, каким должен быть. Сейчас ей уже было плевать абсолютно на все, что происходит. Лишь он, который так нежно целует ее. Воздух в лёгких закончился синхронно, и они отстранилась друг от друга. Намык смотрел в ее глаза, пытаясь разглядеть это желание. Он видел ее желание, так отчётливо. Она даже не пыталась скрыть. Но и она видела огоньки в его глазах. Пусть Эсма об этом еще много раз пожалеет, но позволит себе быть рядом с ним, отдаться ему сегодня. Она так этого хочет. Наконец-то следует своим настоящим желаниям. Намык снова втянул ее в поцелуй. На этот раз он был более настойчивым и страстным, нежели предыдущий. Намык начал плавно изучать изгибы ее тела, скользя рукой по ее тонкой талии. Он медленно перешёл от ее губ к шее, оставляя красные следы на нежной шелковистой коже. Эсма не выдержала и издала приглушённый стон, сжимая его плечи. - Ты уверена? - Намык отстранился от нее, заглядывая в ее глаза. Все сразу понял, лишь хотел уточнить. Эсма недоверчиво смотрела на мужчину, нервно сжимая ткань платья. На данный момент в ней все больше нарастало непреодолимое желание. Она вновь хочет чувствовать его касания, его поцелуи на своём теле, как чувствовала когда-то давно. Только он мог заставить ее пребывать в безудержной эйфории лишь от одного прикосновения. Намык оказывал на нее слишком большое влияние. Он был ее самой главной слабостью, о которой ни одна живая душа не имеет права знать. Она решилась. Уже жалеет о принятом решении, но отказать себе в нем не может. - Как никогда... - тихо, но уже уверенно прошептала Эсма. Намык хитро улыбнулся. Сдалась всё-таки. Пусть только попробует потом сказать, что не любит. Он ей все время будет припоминать их совместную ночь. Теперь у него на нее будет компромат. Пока не поздно все остановить. Эсме так этого не хотелось. Она даст ему второй шанс, куда денется. Намык вновь втянул ее в страстный пьянящий поцелуй, пытаясь сзади нащупать ткань ее корсета. Он попытался развязать непослушные нитки, что так и норовили выскользнуть из рук. После череды неудачных попыток, Намык отстранился от госпожи и повернул ее к себе спиной. Он начал медленно вытягивать нитки из плотно смокнутой ткани, будто пытаясь растянуть удовольствие и заставить ее желание расти все больше и больше. Эсма нервно прикусила губу, сжимая пальцы рук. Ногти неприятно впивались в мягкую кожу, оставляя кровавые следы. Это хоть как-то помогало облегчить ожидание. Намык словно специально тянул время. - Намык... - умоляюще шептала Эсма. Наконец-то он перестал ее мучить и расправился с тканью, отправляя платье на пол и оставляя ее в одной лишь полупрозрачной ночнушке. Эсма ахнула от неожиданности, поворачивая голову слегка в бок. Она попыталась развернуться обратно, но Намык не позволил ей этого сделать. Он сильнее прижал ее к себе, продолжая целовать ее шею. Медленно, весьма аккуратными движениями он начал опускать лямки ночнушки с ее плеч, целуя покрытую мурашками кожу. Эсма вновь издала стон, на этот раз немного громче. Она старалась вести себя как можно тише, чтобы никто ничего не узнал. Если об этом кто-нибудь узнает, их обоих сразу же казнят. Ее может быть Махмуд и пожалеет, но вот Намыка вряд ли. Слишком уж Махмуд правильный, слишком следует законам и обычаям. Сейчас было явно не время для всяких законов. Невероятно сильной была любовь между ними. Было сложно ее скрывать, хоть они уж очень старались. Не впервой. Когда-то они уже скрывали свою влюблённость, тайные переписки и встречи. Почти ничего не изменилось. Она изменилась. Даже слишком. И Намык это заметил. Стала более придирчивой, холодной, непоклебимой. На людях. Он видел ее изнутри. Там, в душе, она ни капли не изменилась. Все такая же ранимая девочка, которая любит. Любит взаимно. Намык перестал целовать ее покрытую засосами кожу и развернул ее к себе. Сейчас она была безумно прекрасна. Ее слегка растрепаные рыжие кудри, красные от накрывающей страсти щеки, ее сбитое дыхание. Так она еще больше возбуждала его. Он словно любовался ей. На этот раз Эсма взяла инициативу в свои руки и накрыла его губы своими. Разум затуманился окончательно. Намык медленно провёл рукой по ее спине. По телу вновь раздалась приятная пульсация. Он снял с себя рубашку, притягивая госпожу сильнее к себе. Боль в плече, про которую Паша уже давно успел забыть, все же напомнила про себя. Он даже не обратил на это внимание. На данный момент есть что-то гораздо важнее этой чёртовой боли. Он целовал ее шею, ее острые ключицы, заставляя ее каждый раз закатывать глаза от удовольствия. Когда он добрался до ее груди, она вновь простонала, обхватив его спину своими дрожащими руками. Намык приподнял легкую ткань ее ночнушки, двигаясь рукой по внутренней стороне бедра все выше и выше. Ее кожа вновь покрылась мурашками. Губы были искусанны в кровь. Когда Намык понял что тянуть уже невыносимо, он медленными шагами повел ее к кровати, не разрывая поцелуй. Он повалил ее на кровать, подминая под себя. Эсма смотрела на него, тяжело дыша. Сейчас в ней было невероятное желание, словами не описать. Ее глаза словно горели и были уже не чисто зелёными, а темно серыми. Даже так она оставалось безумно красивой. Так даже лучше. Она потянулась к нему за очередным поцелуем. Намык продолжил вести рукой по ее бедру, перемещаясь все дальше. Когда он наконец-то добрался до желаемого, она громко простонала, откинув голову назад. Эсма выгиналась от его ловких движений, что возбуждало с каждой минутой все больше. Она сжимала простынь кровати, закусив нижнюю губу. Слишком сложно было контролировать и не выдавать себя чтобы никто не услышал. Им обоим было слишком хорошо. Намык продолжал свои движения, изводя ее все больше. Она обязательно ответит ему за все мучения, что он заставил ее испытать, но чуточку позже. Наконец он прекратил издеваться над ней и остановился. Он избавил ее и себя от остатков ненужной одежды. Она не знала куда деть руки, сжимая мягкую ткань простыни. Намык взял ее руки и завёл их вперед, прижимая их к кровати так, что они теперь находились над ее головой. Он посмотрел ей в глаза, после чего вошёл в нее, растворяясь в ней без остатка. Эсма вскрикнула, выгинаясь под ним. Он начал медленные и нежные движения, заставляя ее привыкнуть к новым ощущениям. Слишком давно они были, но она не забыла. Госпожа пыталась привести себя в чувство и восстановить все перед глазами. Когда осознание вернулось к ней, она полностью расслабилась и отдалась моменту. Отдалась ему. Теперь она точно Его. Его Алая Роза. Только Его. Они оба стонали, движения набирали темп, становясь все быстрее. Намык втянул Эсму в очередной поцелуй, заставляя ее окончательно обо всем забыть. Ее руки затекли от такого положения, но ее это совершенно не беспокоило. Они будто находились не здесь, не в этой комнате. Словно где-то в своем мире. Мире, где нет никаких запретов, где они могут быть вместе. Всегда. Когда наслаждение наконец-то достигнуло пика, она громко вскрикнула, откидывая голову назад. Намык лег рядом с ней, тяжело дыша. Эсма пододвинулась к нему и легла на его грудь, приобнимая трясущейся из-за всего произошедшего рукой. Намык прижал ее к себе, обнимая ее за талию и вдыхая аромат ее рыжих шелковистых кудрей. Такой родной, нежный аромат. Прямиком из рая. Они оба заснули в объятиях друг друга, ни капли не жалея о произошедшем. Пусть и одну ночь, но они были счастливы. Счастливы вместе, остальное сейчас совсем неважно. Утро медленно накрыло столицу, озаряя город яркими лучами тёплого солнца, что поднимались по небу все выше. Пролив Босфор был необычайно спокоен, волны слегка бились о прибрежные камни. Город постепенно просыпался, шум оживлял улицы. Потоки свежего воздуха наполняли покои. Жаркие лучи пробивались сквозь приокрытые шторы, оставляя на полу незамысловатые следы. Комнату озарил яркий утренний свет. Намык слегка поморщился, открывая все еще сонные глаза. В его памяти начали восстанавливаться события прошлой ночи, от чего по его лицу расползлась счастливая улыбка. Он приподнялся и наклонился над госпожой, что мирно сопела, прижавшись к его груди, положив руку под голову. Она так бесподобна сейчас. Ее рыжие кудри словно светились от яркого света, ее ресницы слегка подрагивали во сне. Намык отдал бы все. Все, что только имеет, лишь бы видеть ее каждое утро рядом с собой. Такая простая, от гордости не осталось и следа. Намык в открытую любовался ей. Он аккуратно гладил ее по волосам. Эсма зашевелилась. Видимо прикосновения были ощутимыми. Она приоткрыла заспанные глаза и посмотрела на Намыка . Увидев его, она широко улыбнулась, сильнее прижимаясь к нему. - Не сбежала... - Намык был весьма удивлён тем, что она не убежала утром и не оставила его вновь одного. - Не ожидал увидеть тебя утром. - Значит ты хотел чтобы я ушла? - обиженно проговорила Эсма, по-детски надувая губы. Именно сейчас она такая, какая есть на самом деле. Теперь для нее это самые дорогие воспоминания. Воспоминания, где она могла быть собой и не одевать маску безразличия. Кажется, она снова учится доверять ему. Видимо весьма успешно. - Я бы отдал все, лишь бы ты осталась со мной навеки. - прошептал Намык, целуя ее в губы. Больше они ничего не говорили. Он просто прижал ее к себе. Прижал так сильно, как только мог. Они оба понимали, что совсем скоро расстанутся, но теперь все будет гораздо проще. Она окончательно сдалась, больше не будет бегать. Забыла про свою обиду, потому любит сильнее всего на свете. Хватит жить без него, и так слишком долго были друг без друга. Эсма дала ему последний шанс, которой Намык уже никогда не упустит.