***
*** Джено не может привести Чэнлэ к себе потому что: а) это на территории чужого байкерского клуба, и б) Ренджун фактически запретил делать это. Джено мог бы заняться сексом на его кровати, чтобы отомстить, но в этом месяце он чувствует себя великодушнее обычного. У Чэнлэ тоже не получится. Он арендует у пожилой пары, которая, со слов Чэнлэ, сказала «никогда не покидай этот чёртов дом», а также запретила ему приводить кого-либо домой. Джено полагает, за этим стоит какая-то история, но он пока не готов её услышать. — Мы можем пойти в убежище, — предлагает Джено. — Донхёк запретил трахаться в убежище. Джено моргает. — Почему он запретил трахаться в убежище? — Потому что люди трахались в убежище. Чэнлэ носит эти чертовы ботинки, которые будто созданы для того, чтобы наступать на лица. Такая обувь, с множеством шнурков и каблуком, которая делает его даже выше Джено. Как только Джено их увидел, всё его тело отреагировало. Под всем его телом он, конечно, подразумевает член. Отреагировал его член. Боги, Джено хочет, чтобы Чэнлэ полностью уничтожил его. Заставил его плакать. Джено не боится признать, что ему нравится быть отраханным до криков. Особенно, когда речь идёт о горячих парнях, с пирсингом и похожих на панков. Он лениво задаётся вопросом, был ли Чэнлэ одним из тех, кто занимался сексом в убежище. — Это был не я, — говорит Чэнлэ. Они сидят на парковой скамейке под уличным фонарём, и ноги Чэнлэ немного не достают до земли. И пока они болтают, он качает ими в воздухе, ведя себя почти как ребёнок. — Я сказал это вслух? — Ага. Чэнлэ действительно горяч. Твою мать. Джено смотрит на него и мозги напрочь отключаются. Его скулы словно могут резать стекло, губы розовые и пухлые, а плечи такие широкие, что хочется не слезать с них. — Но мы же можем это сделать? — спрашивает Джено. — Он сказал мне вылизать его задницу, если я хочу секса в убежище. — Ты ему сказал, что это невозможно, ведь тот сам запретил секс там? — Ага, — со смехом говорит Чэнлэ, — он был не слишком рад этому. — Я всегда думал, что Донхёк был классным, — говорит Джено. — Он на самом деле классный, — отвечает Чэнлэ, — просто немного.…Ну, наверное, сам знаешь, ты тоже тогда там был. Ему надоело, что мы громим гостиную. — Он буквально переместил спальню в заднюю часть дома, и мы теперь даже не можем там трахаться. Чэнлэ вздыхает: — Мы что-нибудь придумаем.***
*** Когда кто-то говорит «мы что-нибудь придумаем», предполагается, что «что-нибудь» это не странный сценарий сомнительной порно-ленты. Но всё же речь идёт о Джено. В том самом сценарии. В задней части байкерского убежища другой банды — убежища банды На Джемина. Что ж, это хотя бы комната. С чёртовым игровым автоматом, неоновой подсветкой, напольной шахматной плиткой и сияющим хромированным столиком в углу. Но всё же комната. С кроватью. И эй, по крайней мере, у Джено есть Чэнлэ. Боже, Чэнлэ безумно привлекателен. И хотя Джено наслаждался мыслями о том, как Чэнлэ трахает его, перегнув через мотоцикл, он смог смириться делать это на отвратительно безвкусной кровати в виде гоночной машины, которая давит на него. В конце концов, Джено простой парень. Он увидел. Он захотел. И сейчас он это получит. Джено стоит на коленях на плитке, потирает рукой промежность Чэнлэ и может почувствовать форму члена через его джинсы. Хороший член. Тёплый. И он не может дождаться его в себе. Чэнлэ кончиками пальцев откидывает волосы с чужого лба, и произносит с коварной ухмылкой: — Ты правда чертовски горяч, знаешь это? Джено немного красуется. Это приятно слышать от Чэнлэ, когда внутри своей головы так долго кричал о нём. Неплохо поднимает самооценку. Джено действительно живёт ради похвалы. Из угла доносится звук шелеста страниц и Чэнлэ коробит. Момент упущен. — Ты правда собираешься сидеть здесь всё это время? — спрашивает он. Джемин поднимает взгляд от книги и с абсолютной серьёзностью кивает. — Мне нужно убедиться, что вы не разгромите убежище. — Мы даже не соперники. — Это пока что. — Планируешь начать войну банд? — спрашивает Чэнлэ. Джено устал слушать их споры. Эти двое спорили всё это время здесь, пока Чэнлэ договаривался о месте, и каждую секунду, когда Джено не пытался съесть его лицо. И больше всего ему надоело это странное сексуальное напряжение, которое разгорается между Чэнлэ и Джемином, оно уже потрескивает в воздухе, а Чэнлэ отказывается это даже признать. Джено не ревнует, он клянётся. — С чего бы мне развязывать войну, — смеётся Джемин. Джено прижимается носом к молнии джинсов Чэнлэ. Может быть, если он обхватит ртом его член, Чэнлэ как-то поймет, что пора заткнуться. Ему нравится слушать Чэнлэ, но не когда тот разговаривает с Джемином. К сожалению, сейчас трудно получить одно без другого. — Потому что тебе хочется чего-то интересного, — предполагает Чэнлэ. Джено возится с пуговицей на чужих чересчур узких джинсах. Не то что бы Джено жалуется, всё же Чэнлэ в них выглядит отлично, но они не способствуют его текущей миссии. Пуговица на свободе, позволяя Джено потянуть вниз молнию и прижать свой рот к очертаниям члена в белье, ведя себя как озабоченный пёс. Он касается его через ткань и вдыхает мускус. — Это будет неинтересно, — отвечает Джемин, его голос немного ломается. Ох, Джено знает, что он побеждает. — Что читаешь? — Чэнлэ заикается. К нему прижимается рот Джено, он зарывается носом в ткань нижнего белья, повторяет форму члена своим языком — дышит его запахом. Он твёрдо намерен заставить Чэнлэ заткнуться. Теперь это его жизненная цель. Парень на миссии. — Эм, — Джемин заикается. Они оба, блядь, заикаются. Предполагалось, что это будет он и Чэнлэ. Не Джемин и Чэнлэ с Джено в виде аксессуара. Джено поднимается и опускается поцелуями по члену, немного выпрямляет спину, чтобы коснуться ртом пупка. Под губами мягкая кожа, дыхание учащается, живот дёргается, когда Джено проводит руками по его телу. Джено смотрит на него снизу вверх и улыбается из последних сил, уголки губ изгибаются, а глаза щурятся. — Не могли бы вы заткнуться? — спрашивает Джено. Он дал согласие Джемину сидеть в комнате. Не оставлять комментарии. Не флиртовать. Джено без смущения признаёт, что ему нравится, когда на него смотрят, но он на сто процентов уверен — ему не нравится чужая болтовня. Особенно если всё внимание Чэнлэ украдено, ведь предполагалось, что оно будет полностью его. Чэнлэ снова проводит руками по волосам Джено и кивает. — Прости, — отвечает Джемин. И это не нейтральное «прости», как думает Джемин. Это трепещущее прости, в котором чувствуется то же предвкушение, что и дрожит в теле Чэнлэ. В этом «прости» нет ни капли искренности, но Джено примет. — Чэнлэ, — говорит Джено. Он с нажимом проводит ладонью по его члену и наклоняется, чтобы оставить очередной поцелуй. Ткань чужого белья влажная от слюны, липнет к коже, и плотно прилегает, даже когда Джено цепляется пальцами за пояс и пытается стянуть джинсы. — Чэнлэ. Давай. Давай уже. — Давай что? Ох, эта хитрая улыбка. В другой ситуации это было бы даже мило — у Чэнлэ очаровательные острые клычки и озорной изгиб уголков губ. Но сейчас (когда Джено отчаянно пытается заполучить его член в свой рот) это проходится жаром по его животу. — Я неделями пытался заполучить твой член в моём рту. Пожалуйста, побалуй меня. Или надень не такие узкие джинсы в следующий раз. Чэнлэ подцепляет указательным пальцем подбородок Джено, приподнимает вверх и наклоняет свою голову в сторону, будто оценивая его. — В следующий раз? — говорит он, и в его словах слышится поддразнивание. — В следующий раз, — повторяет Джено. Чэнлэ смеётся. — Может мне стоит просто прийти голым в следующий раз. Джено не хочет говорить о том, насколько же эта мысль заставила его истекать слюной, сейчас он сконцентрирован на том, чтобы избавить Чэнлэ от одежды. Конечно, Джено прекрасно помнит о Джемине в конце комнаты. Шелеста страниц больше не слышно, он прожигает взглядом спину Джено, но для того это только плюс. Ему нравится чужой взгляд. Он знает, насколько хорошо выглядит. И что лучше всего он смотрится стоя на коленях. Нравится, когда за ним наблюдают. Больше мотивации устроить представление. — Мне бы понравилось, — отвечает Джено. Руки Чэнлэ накрывают его собственные, и он стягивает джинсы, прерываясь на то, чтобы развязать шнурки на ботинках и швырнуть их в угол комнаты, куда не доходит неоновый свет. Уменьшение разницы в росте это бонус, но уменьшение эффекта, которые ботинки оказывали на его член — нет. Джено тихонько скорбит, до тех пор, пока Чэнлэ не снимает своё бельё, и тогда остатки разума полностью покидают его. Боги, Чэнлэ невероятно горячий. Джено почти разочарован, что у того нет пирсинга члена, учитывая количество металла на теле. К счастью, это не умаляет того факта, что он наконец-то может взять его в рот. Чэнлэ снова сжимает волосы Джено в руках, и он позволяет управлять им — медленно толкаться в рот, удерживая на себе, пока сам Джено ласкает себя через джинсы. Его глаза останавливаются на Джемине и — ох. Он тоже за ними наблюдает. В его глазах голод — тёмное желание, и Джено чувствует личное удовлетворение. Может дело в соревновательной искре. Что-то, что заставляет его хотеть ещё больше играть на публику. Он обхватывает руками ягодицы Чэнлэ и толкает ближе, делает глубокий вздох и полностью погружает в свой рот. Чэнлэ издаёт чертовски неприличные звуки, скулит и хнычет, его руки сжимаются в волосах Джено почти до боли, а бёдра дёргаются вперёд. Его член толчком достаёт до самого горла и Джено стонет, ему не хватает дыхания — Чэнлэ трахает его рот, будто пользуется какой-то вещью. Джено в этом хорош. Он не хвастается, просто прекрасно знает — способность к минету входит в его лучшие навыки. По подбородку стекает слюна, пальцы сильнее стискивают задницу Чэнлэ и крепче прижимают к себе, нос достаёт до лобка, он берёт настолько глубоко насколько возможно, толкается назад, чтобы глубоко вдохнуть и после этого снова погрузить член обратно. — Боже мой, Джено, — говорит Чэнлэ. Джено смотрит в его глаза со слезами на кончиках ресниц, и двигает головой вперёд, сглатывая. Старается улыбнуться, пока губы плотно растянуты вокруг члена. Чэнлэ снова скулит и Джено выпускает его изо рта, лёгкие наполняются воздухом и он заменяет рот ладонью. — Боже мой? — спрашивает Джено. Его голос охрип, а горло болит, и это ощущается настолько хорошо, что он хочет погрузить член обратно, но знает — сделает это и Чэнлэ уже не трахнет его этой ночью. — В следующий раз предупреждай парня, если собираешься высосать его душу через член, договорились? Джено смеётся и целует подвздошную кость. — Тогда в чём смысл? Чэнлэ не отвечает. Он просто тянет Джено за воротник вверх, целует его, держит плечи и притягивает к себе. Его язык скользит в рот Джено, и Джено слышит, как Джемин давится воздухом и, судя по всему, слышит шорох ткани. Он прогибается, чтобы прижаться ещё плотнее, и Чэнлэ опускает руки на его талию, одна скользит внутрь джинсов и располагается на изгибе ягодиц, а вторая тянет одежду вверх, пока Чэнлэ продолжает целовать его губы. Прогресс на лицо. Чэнлэ стягивает рубашку с Джено — проводит руками по груди, сжимает соски, перекатывает пирсинг между пальцами и засасывает кожу под челюстью. И повторяет, пока Джено не начинает скулить и тереться о его бёдра. Джено снимает рубашку Чэнлэ и толкает на кровать вместе с ним. Чэнлэ прижимает его к матрасу, продолжая путь губами вдоль ключиц, посасывает и прикусывает соски, протягивая зубы по коже, и не прекращая потирается через джинсы. — Ты будешь таким очаровательным, когда тебя будут трахать. — Говорит Чэнлэ, ведя пальцем вниз по щеке. — Тогда сделай это, — отвечает Джено. Он уверен, Чэнлэ почти рвёт джинсы Джено когда пытается стянуть их с него — тревожный звук, но он подумает об этом позже. И плевать, что он собирался возвращаться в них домой. Это проблемы будущего Джено, не Джено этого момента, который больше озабочен тем, чтобы его мозги вытрахали. Которого больше всего интересует великолепный парень над ним. И сейчас рука этого великолепного парня на его члене. Но есть одна проблема. Джемин всё ещё в комнате. Он трогает себя — все об этом знают. Он продолжает держать язык за зубами, но каждый раз, когда встречается взглядом с Джено, в животе последнего разгорается жар. И он чувствует сильное искушение. — Джемин смотрит, — шепчет Чэнлэ, горячим дыханием обжигая раковину его уха. Он опускает поцелуй на его линию челюсти и ведёт языком по этому же месту, не прекращая двигать рукой, — тебе нравится, когда за тобой наблюдают, Джено? — Да, — отвечает Джено. Очень трудно сдержать стон в голосе — он дрожит в нём, и срывается, когда Чэнлэ с нажимом проводит большим пальцем по головке его члена. — Это отлично, — говорит он со смехом, — ну, знаешь. Потому что за тобой как раз наблюдают. — Я заметил, — дрожащий голос Джено всё ещё звучит высоко. — Рад, что кто-то оценил, насколько потрясающе ты выглядишь. Джено трясёт. Он извивается в объятиях Чэнлэ и резко вскидывает бёдра вверх, слишком нетерпеливо. — Мне нужно, чтобы ты меня трахнул, — говорит он, и Чэнлэ снова смеётся. — Так ты нуждаешься. Джено нуждается. Но Джено знает, как получить то, что ему нужно. — А ты дразнишься, — возвращает он в ответ. Чэнлэ ухмыляется и снова трёт головку члена — знает, как заставить Джено хныкать. — Я в курсе, — он дуется, выпячивая нижнюю губу, умудряясь это делать, даже когда продолжает вытворять все эти бесстыдные вещи с его членом, — тебе не нравится? Ох, Джено нравится. Боже, если бы он знал, что Чэнлэ будет таким, то не уверен, что бы делал. Наверное, ему стоило бы догадаться по его самоуверенному поведению, по тому, как он высовывает язык, когда побеждает Джено в гонке на мотоциклах. По этим бдсм ботинкам и милой улыбке, которую стоит приравнять к оружию. Предупреждающий сигнал для Джено — он быстро влюбится. Теперь слишком поздно. Хотя может и плевать. Чэнлэ сверху, он отклоняется назад, садится, раздвигает ноги Джено и воркует с Джемином передать ему лубрикант. Боже, этот тон голоса заставляет член Джено дёрнуться. Заставляет хотеть вывернуться наизнанку и молить его. Он ещё пока не дошёл до подобного состояния, но в милом личике Чэнлэ достаточно силы для этого. Джемин подчиняется. Его штаны расстегнуты, и он придерживает их одной рукой на поясе, пока роется в ящиках позади них. Неожиданно, к Джено болезненным осознанием приходит факт того, что он находится на чёртовой кровати в виде гоночной машины и его собираются поиметь. Это словно кривое отражение той ясности в тот момент, когда он лежит после секса и сперма вытекает из задницы — будто он может видеть себя сверху со стороны и его кто-то осуждает. Его прошлое Я, его осознанное Я — Ренджун, наверное. Все его осуждают. Боги, он сейчас действительно не хочет думать о Ренджуне. К счастью, в этот момент Джемин передаёт Чэнлэ бутылку смазки, и Джено отвлекается на искреннюю сияющую улыбку, которой Чэнлэ награждает его. — Спасибо, — его язык толкается изнутри в щёку, и он проходится взглядом по телу Джено, не пытаясь скрыть огонь в глазах. — Джемин, — добавляет он, как только тот уходит в свой одинокий угол. — Ммм? — Насколько Джено красивый? Что-то вспыхивает внизу живота Джено. Чэнлэ не отрываясь смотрит на него, с коварной усмешкой на лице и дьявольским блеском в глазах. Его пальцы играют на внутренней стороне чужих бёдер, и это напоминает Джено, насколько болезненно он пуст. Но он не может пошевелиться. Чувствует себя пригвождённым под взглядом Чэнлэ — будто был отдан негласный приказ, хотя он не уверен, что до конца понимает. — Самый красивый, — отвечает Джемин, — я бы развязал войну банд ради тебя. Чэнлэ смеётся. — Какой лестный комплимент. Одной рукой он сжимает смазку, а пальцами другой прогуливается по бедру Джено — ниже, оказывается между ног, и опускает их, пока не останавливается так близко к входу, что Джено думает, что готов кричать. — Хочешь увидеть его заполненным? — Конечно. Чэнлэ убирает руку, чтобы открыть крышку бутылки лубриканта и растирает его между пальцами. Возвращает к отверстию и оглаживает по кругу, прежде чем погрузить внутрь. — А ты что думаешь, Джено? Джено думает, что спрашивать подобные вопросы, когда в его заднице пальцы и Чэнлэ смотрит на него так — незаконно. Джемин заглядывает через плечо и в его глазах голод. Он не успевает выразить свои мысли словами, как только открывает рот — раздаётся дрожащий стон — Чэнлэ скользит вторым пальцем внутрь вдобавок к первому и открыто начинает его трахать. — Я думаю, мы должны показать Джемину, насколько хорош твой рот, — продолжает Чэнлэ. Ох. До Джено доходит. Он чёрт возьми понимает. Джемин скрытный и раздражающий до невозможности, но Джено не отрицает — он горяч. И не отрицает, что между ними была искра (у него и Джемина что-то было год назад, и закончилось тем, что Джено перегнули через мотоцикл и трахали до того момента, пока он не собирался заплакать). Джено хнычет, но это не звуки отказа, а звуки желания. Его тело натянуто словно струна, и он раздвигает ноги шире. Открывает рот и откидывает голову. Чэнлэ смеётся. — Что ж, — его пальцы двигаются внутри и слышится звук, как штаны Джемина падают на пол, — я полагаю это твой ответ. В конечном итоге они останавливаются в этом положении и больше почти не двигаются. Чэнлэ добавляет следующий палец — начинает работать усерднее, добавляет больше смазки и трахает его. Джемин становится на колени на кровать. Его член в горле Джено, а пальцы давят на шею, и каждый раз, когда он толкается, то чувствует рукой головку своего члена. Джено не может пошевелиться. Его берут с двух сторон — он может только стонать и стараться изо всех сил доставить удовольствие для них обоих. Он хорош. Хорош в подобном. Давать людям то, чего они хотят. Ох, Джено знает, как самому получить желаемое, но он также умеет отдавать. И когда он так открыт и уязвим, с Джемином в горле и пальцами Чэнлэ в его заднице, это его лучший способ «отдавать». Лучшая вещь в мире. Слюна стекает по его рту, горло болит, а лёгкие горят. Пальцы давят на простату, член течёт и пачкает живот — Чэнлэ доит его нежными движениями кольца из пальцев, и перед глазами Джено взрываются звёзды. Он хочет умолять, но член Джемина давит на его язык. И получается лишь сдавленно скулить и сильнее раздвигать ноги, надеясь, что Чэнлэ поймет намёк трахнуть его. Это не работает. Джено сжимает простыни в кулаках, и Чэнлэ добавляет очередной палец, растягивая его шире. Это не ощущается так же, как если бы он сам трахал его, но уже подобие релиза. Его пальцы перестают давить на простату, но другой рукой он продолжает сжимать член, который сочится предэякулятом, жидкость которого уже оставила небольшие лужицы на животе. Джено крутится, изгибается и скулит, а слёзы собрались в уголках глаз. Этого слишком много — слишком много ощущений внутри. Чертовски много. И он хочет больше. Он всегда хочет больше и знает это. Он жадный и голодный. И никогда не перестанет просить — никогда не перестанет хотеть. Когда Чэнлэ наконец вытаскивает руку, а Джемин выходит из горла Джено, с губ того срывается поток мольбы, пожалуйста, пожалуйста, он задыхается в просьбе, когда Джемин скользит пальцами в его рот. — Дай ему сказать, — говорит Чэнлэ. Джемин слушается, и Джено стонет, выгибая тело, когда Чэнлэ в последний раз проводит по его члену. — Пожалуйста, трахни меня. Он потерял последнее подобие стыда, и, наверное, это к лучшему. Его разум затуманен и голоден. Ему совершенно плевать на всё, осталось только желание получить член в себе. И не просто чей-то. — Поскольку ты так мило попросил, — воркует Чэнлэ. И он делает это так мягко, что Джено думает, что помутился рассудком. Как Чэнлэ может быть таким, когда только что разобрал Джено на части. Как он может смотреть так — глаза сияют, волосы прилипли ко лбу, ключицы блестят от пота, а в улыбке намёк на нежность — когда только что смотрел, как Джемин трахает Джено в горло, пока его пальцы были в заднице. — Пожалуйста, — молит Джено, — Чэнлэ, прошу. Чэнлэ кивает. — Хорошо, всё в порядке. Я понял тебя, Джено. Я помогу тебе. Джено издаёт стон, когда Чэнлэ толкается внутрь, стискивает пальцы на бёдрах и приподнимает выше. Проникновение члена выбивает остатки разума, а ощущение того, как его растягивают — ещё лучше. И самое прекрасное — это член Чэнлэ. Джено близок к тому, чтобы сойти с ума. Он молит, просит о большем, и Чэнлэ склоняется над ним, игнорируя Джемина, целует во влажный и открытый рот, глотает стоны Джено, трахая его мелкими толчками. Он будто даёт привыкнуть к себе, и хотя Джено понимает, почему тот так делает, он хочет, чтобы Чэнлэ уже перестал сдерживаться. Он хочет быть использован — уничтожен, превращён в рыдающее нечто, которое не может думать ни о чём кроме того чтобы быть трахнутым. — Чэнлэ, — задыхается Джено. Чэнлэ крепко держит пальцами Джено за скулы и отклоняется назад, двигаясь внутри томно и неторопливо. Джено на секунду запинается после особенно глубокого толчка, затем восстанавливает ход мыслей. — Блядь. Чэнлэ, прошу. Мне так нужен твой член. — Всё в порядке, — отвечает Чэнлэ. Он смотрит на Джемина и улыбается. Откидывается, снова берёт его за ноги и открывает шире, всё ещё двигаясь безумно медленно, — я понял. И он не солгал. Чэнлэ двигается, быстрее и быстрее, целенаправленно трахая Джено. Джемин возвращает член в чужой рот. И тот задыхается от ощущений — его трахают с двух сторон, и, кроме того как скулить и плакать, он может только попытаться выдержать это. Чэнлэ говорит, насколько ему хорошо, и Джено надеется, что это правда. Что ему хорошо с ним. И надеется, что сейчас выглядит красиво. И он знает, что это так. Член Джемина толкается в его рот, пальцы сжимают горло, Чэнлэ дрочит ему пока вбивается в него. Чэнлэ — бог. Чэнлэ чертовски горяч. Он продолжает постанывать — это тихие звуки, сопровождающиеся дрожью губ. Чэнлэ сбивается с темпа, но компенсирует резким толчком. Боже, это сводит Джено с ума. Иметь его внутри, пока рука двигается на члене, а Джемин трахает горло. Это почти слишком. Это слишком. Джено стонет и сжимается вокруг Чэнлэ, и тот ускоряется ещё сильнее, звук с которым его бёдра ударяются о задницу Джено чересчур громкие. Джено кончает с приглушенным срывающимся стоном — он всем своим телом дёргается навстречу толчкам, пытаясь подстроиться под темп Чэнлэ, желая насадиться ещё глубже. Насколько это физически возможно. Вспышка жара, закрытые глаза трепещут, слёзы стекают по щекам, а бёдра сдвигаются и стискивают Чэнлэ, который тяжело дышит и говорит, насколько же Джено прекрасен и продолжает дрочить ему, даже когда это становится болезненным. — Какой хороший мальчик, — говорит Джемин, откидывая волосы Джено со лба и поглаживая по щеке. Он выходит из его рта и начинает дрочить, — видел бы ты себя. Язык Джено теперь свободен, а это значит, что он может издавать звуки — и все его звуки для Чэнлэ. Повторяет его имя, запинаясь и задыхаясь. Молит Чэнлэ кончить — наполнить его. Оба, пожалуйста. Джемин кончает со срывающимся вздохом, выстреливает на его подбородок, и тот пытается держать голову так, чтобы получить в рот как можно больше спермы, но это невозможно. Чэнлэ безрассудно его трахает, и Джено пытается уйти от его руки — то, как он дрочит ему уже близко к боли. Джено чувствует себя так, будто сердце собирается выпрыгнуть из груди, а его самого разрывает на части. В этот момент Чэнлэ кончает. Его толчки становятся неряшливыми и беспорядочными, Джено пронзительно стонет, сломано и отчаянно, вскрикивая, когда большой палец Чэнлэ слишком долго задерживается на его головке, удовольствие и боль смешиваются и переполняют его. Он выходит со вздохом и Джено чувствует себя разбитым. Член всё ещё сочится на его животе. Каждый сантиметр его тела покрыт жидкостями — слюной, потом, спермой, смазкой. На нём отпечатались следы ладоней Чэнлэ и он чувствует себя слишком пустым, хотя и ощущает, как сперма вытекает из задницы. — Блядь, — говорит Чэнлэ, — ебанный в рот. Кровать крошечная. И нет комнаты, куда бы он мог рухнуть, кроме того места, где Джено уже лежит. Он определённо лежит в сперме, хотя может это нормально. Джемин гладит его по голове, а Чэнлэ целует в щёку и Джено чувствует… тепло. Он чувствует тепло, будто качается на волнах. Может и это нормально. — Это лучше, чем идея развязать войну, — говорит Джемин, пропуская через пальцы волосы Джено. — Пожалуйста, — отвечает Чэнлэ хриплым голосом, — никогда больше не открывай свой рот. Джено смеётся. Он видит. Хочет. И берёт. И да. В этот раз он, чёрт возьми, получил это.