Теперь все будет по-другому

      После поезда Лондон–Хогсмид второкурсников ждала поездка в школу в каретах, запряжённых фестралами. Я, уже повидавший смерти осознанно, заметил их, но мои друзья снова удивлённо присвистнули, завидев кареты, которые, мягко покачиваясь, ехали словно сами по себе.       «Магия», — привычно ответил я Гарри, и он, отвернувшись к окну, спокойно рассматривал дорогу до уже полюбившейся ему школы.       В карете нас было шестеро. Кроме меня и Гарри, с нами сидели Винс с Грегом, а также Гермиона и Невилл Лонгботтом. Уизли, казалось, ещё больше невзлюбил меня после той встречи в книжном магазине, но мне это было только на руку. Возможно, в этом году он перестанет таскаться и за Гарри?       Магический дневник и та книга, которую просил привезти Снейп, словно жгли мои колени — столь ценные вещи я не решился упаковать в чемодан и поэтому носил с собой в небольшой сумке, не рискнув применить к ним уменьшающие чары. Кто знает, как после этого поведёт себя тёмный артефакт и старинная фамильная книга? Одно в этой ситуации радовало меня: совсем скоро, после распределения и праздничного пира, я отдам обе эти вещи профессору Снейпу, и, надеюсь, он поможет разобраться и с дневником, вызывавшим ужас подземелий — василиска, и с моим таким загадочным перерождением.       Прибыв в Хогвартс, мы, в отличие от прошлого года, уже не толпились, толкая друг друга, а спокойно заняли привычные места за столами факультетов. Панси, обычно сидевшая рядом со мной до нашей ссоры, пыталась снова занять это место, но я холодно проигнорировал её.       — Пересядь, пожалуйста, — максимально вежливо попросил я, — пусть сюда сядет кто-то из новеньких.       Видимо, что-то в моём взгляде отпугнуло её, потому что девочка обиженно отвернулась и, схватив за руку Дафну, пересела на дальний конец стола. Гарри тронул меня за плечо.       — Ну зачем ты с ней так? Она же сделала это из желания защитить тебя…       — Знаешь, Гарри… — начал было я и замолчал. А что я мог сказать ему? Что она ревнует? Что ей не хочется, чтобы ты дружил со мной? Что? Бесспорно, она волновалась, но это волнение было её проблемой, а не моей. Поэтому я лишь тряхнул головой, собираясь с мыслями, и тут, слава Мерлину, слово взяла МакГонагалл, и распределение началось.       В этом году я обратил внимание на маленькую Луну Лавгуд, мечтательно стоявшую в толпе взбудораженных первокурсников с привычным журналом в руках, и даже немного огорчился, когда шляпа, как и тогда, распределила странную девочку на Рейвенкло. Её длинные светлые волосы, так напомнившие мне русалочьи, красиво развевались от ходьбы, она приветливо улыбнулась своим будущим однокурсникам, садясь за стол факультета…       Когда на распределение вызвали Джиневру Уизли, я немного напрягся, молясь всем богам, чтобы эта рыжая сестрица Рона снова попала на Гриффиндор или куда угодно, кроме Слизерина. Мне казалось, что попади она к нам, частого общения с ней будет не избежать… Но удача в этот раз оказалась на моей стороне, Уизли, как и все в их семействе, распределилась на львиный факультет и, наконец, Дамблдор объявил о начале праздничного пира по случаю нового учебного года. Я привычно перевёл глаза на место профессора Снейпа, надеясь хотя бы мельком перехватить его взгляд, но, к моему изумлению, место профессора пустовало. Не успев насторожиться, я услышал речь директора, прояснившего всё.       — … должен вам сообщить, что профессор Снейп в этом году немного задерживается на Международном конгрессе зельеваров, поэтому первую неделю этого предмета в вашем расписании не будет, вместо него дополнительные уроки согласились вести профессора МакГонагалл и Флитвик…       Дальнейшая речь Дамблдора уже мало интересовала меня. Отсутствие Снейпа в школе в течение целой недели — неприятный сюрприз, грозивший мне дополнительной бдительностью и головной болью, впрочем, решил я, это всего лишь неделя — ну что может произойти за это время?       Опекать первокурсников было назначено старостам факультетов, но и более младшие ученики могли в случае чего помочь «своим» разобраться. Слизерин, как наиболее отверженный из всех четырёх факультетов, всегда отличался внутренней сплоченностью. Крепкой дружбы, такой как в Гриффиндоре, когда и в огонь, и в воду, у нас никогда не водилось, но защита своих перед чужаками — в этом слизеринцам не было равных.       Впрочем, прощать Панси я пока не был намерен, пусть помучается ещё с недельку, будет знать, как в друзей Ступефаем запускать.       В нашей факультетской гостиной после каникул наблюдалось привычное оживление: ребята, не видевшиеся все каникулы, бурно что-то обсуждали, показывали друг другу новые интересные вещички, обсуждали модную одежду, то, кто где побывал за время летних каникул.       Мы с Гарри и Блейзом собирались начать играть в какую-то новую интересную настольную игру, привезённую мулатом из поездки в Италию, как вдруг я услышал краем уха, как Дафна Гринграсс рассказывает о своей семье Панси.       — Ты не представляешь, как она плакала в этом году, мне было её так жаль… Родители, само собой, уверяли её, что всего через год Тори поступит в Хогвартс, но… ты не представляешь, как она скучает дома одна… — Дафна вздохнула и чуть виновато улыбнулась, — и теперь мы снова не увидимся до Рождества…       — Ну есть же совиная почта… — протянула Панси, с ухмылкой взглянув на меня через голову подруги, — если, конечно, другой человек готов тебе отвечать…       — Почта — это всё же не то, почта — это скорее для родителей, написать, например: «У меня всё хорошо», рассказать про учёбу и про свободное время, в ответ они напишут что-то о доме и родственниках, но… Тори так не умеет, понимаешь? Дома мы с ней можем часами болтать ни о чём, и в этом есть что-то по-настоящему близкое…       Услышав разговор девочек, Гарри вдруг вскочил со стула и, шепнув нам: «Простите, я сейчас!» — убежал в спальню. Мы с Блейзом пожали плечами, ожидая, что же задумал Гарри.       Он явился через минуту, сжимая в руке мой подарок, его лицо сияло от предвкушения. Подойдя к девочкам, он едва тронул увлечённую разговором Дафну за плечо.       — Прости, что вмешиваюсь, смотри, — и он протянул девочке свой дневник.       Та удивлённо подняла глаза.       — Хм. Что это?       Гарри, почему-то виновато оглянувшись на меня, быстро заговорил:       — Это парный дневник, ну в смысле их два, это один из них. То, что пишется в нём, сразу же появляется в его «брате», и что самое интересное, надпись нельзя удалить. Быстрая переписка, понимаешь? Как раз то, что поможет тебе общаться с сестрой! — закончив говорить, он смущённо улыбнулся.       Девочка посмотрела чуть недоверчиво, но кивнула.       — Спасибо, Гарри, я спрошу у родителей, может быть, они купят нам с сестрёнкой такие же… Где ты их приобрёл?       Тут уж Гарри покраснел, растерявшись, и я решил рассказать сам.       — Это был мой подарок Гарри, я купил его в Ницце, но думаю, что в Лондоне тоже возможно будет достать такие, или же зачарованные пергаменты, или зеркала…       Всё это время Панси сидела насупившись, с любопытством разглядывая тёмно-коричневый дневник в руках подруги.       Обсуждение волшебных артефактов для общения с близкими продолжалось ещё какое-то время, пока не стало уже совсем поздно и гостиная не опустела до утра.       Ночью я, ожидаемо, спал плохо, мне снилось, что профессор Снейп, вернувшись, отчитал меня за кражу дневника, а книга из библиотеки мэнора оказалась вовсе не той, что он просил и, в конце концов, он, криво усмехнувшись, магией загнал меня на её страницы и с силой захлопнул старинный фолиант…       Я проснулся от собственного крика и сразу же почувствовал, что нахожусь в крепких, но вместе с тем бережных, объятиях. Гарри едва ощутимо дрожал, но продолжал осторожно сжимать меня, словно бы я пытался вырваться.       — Прости… — шепнул я, — напугал тебя? Обычно я не страдаю кошмарами, но этот дневник… и Снейпа нет в школе… Я наложу на полог заглушающее, иди спать, Гарри, — сказал я, конечно, не желая, чтобы он уходил. Моё сердце всё ещё билось внутри частыми ударами.       — Сегодня я останусь с тобой, — также шепотом ответил он, — ложись давай. А завтра я заберу дневник.       — Не думаю, что это хорошая идея, Гарри, ведь… — я замолчал, смотря в темноту. «Ведь что? Откуда я знал, как повлияет вещь Тома Реддла на Гарри, который был связан с ним Авадой?» — Наверное, мой кошмар не связан с дневником, просто… много впечатлений. Да и потом, Гарри, в мэноре меня не мучали никакие кошмары! — «В отличие от тебя», — снова шепнул противный внутренний голосок.       Гарри, уже уложивший меня в постель и по-отечески накрывший одеялом, всё ещё сидел, внимательно глядя на меня.       — В мэноре своя магия, Драко, я же чувствовал её, помнишь? Она защищала тебя и всех вас… в Хогвартсе её нет. Поэтому попробуем переложить дневник подальше от тебя и посмотрим, хорошо? А потом вернётся профессор Снейп, и мы отдадим ему эту вещь, — осторожно проведя рукой по моим волосам он сказал ласково. — Ну спи давай, — забрался под одеяло и, отвернувшись от меня, словно смутившись, притворился, что засыпает.       — Гарри… — позвал я его спустя несколько минут, когда сон всё не желал идти.       Он ответил не сразу, но всё же спустя пару мгновений я услышал, как он поворачивается в мою сторону.       — Да?       — Ты правда думаешь, что это дневник так влияет на… людей?       — Не знаю, Драко… — прошептал он хрипло и, вдруг прижавшись ко мне, добавил. — Не бойся, я рядом, ладно?       Темнота скрыла мои вмиг заалевшие щеки и вспотевшие ладони, но, наверное, голос всё-таки дрогнул, когда я произнёс в ответ:       — Угу. Мы же лучшие друзья.       Наверное, Гарри кивнул в ответ, и в комнате вновь наступила тишина, лишь изредка прерываемая храпением Винса и Грега.       Ну правда, ничего ведь не случится, если несколько дней дневник полежит в вещах Гарри, верно? А потом я осторожно заберу его.       Утреннее пробуждение было ранним и удивительно приятным. Чёрная растрёпанная макушка покоилась на моей груди, а её обладатель сладко сопел, поджав ноги к животу. «Поза эмбриона, — машинально подумал я, — так спят люди, недополучившие любовь в раннем детстве…»       Наколдовав Темпус, я вздрогнул. Восемь утра. Скоро начнут просыпаться наши соседи, а лишние вопросы всё-таки ни к чему. Поэтому, как ни хотелось мне продлить эти чудесные мгновения, я тронул Гарри по волосам.       — Просыпайся, соня…       Он тут же вздрогнул и резко сел, испуганно озираясь по сторонам.       — Уже утро, да? Всё хорошо?       Я кивнул, улыбнувшись.       — Иди к себе, а то представляешь, о чём подумают парни, если увидят нас вместе?       — О чём же? — хихикнул Гарри, явно собираясь смутить меня.       Я легонько треснул его по носу и он, в ответ показав мне язык, собирался отправиться к себе, но, вспомнив что-то, остановился.       — Дневник, Драко…       Я закатил глаза и неохотно полез в тумбочку, извлекая нужное.       — Только спрячь хорошо, ладно? Сам понимаешь…       Он снова высунул язык и, осторожно взяв из моих рук дневник, направился к своей тумбочке.       Учёба началась, и я даже был рад: в этой жизни учёба в Хогвартсе мне нравилась, возможно, отчасти потому, что большую часть материала я легко мог вспомнить, ну и к тому же, переосмыслив всё, пришёл к выводу, что ранние годы школы были счастливыми в моей жизни. Пока ещё не возродился Лорд, пока не поселился в моём доме, пока не поставил на колени родителей ну и само собой, меня…       Через пару дней от начала учёбы мадам Трюк вдруг решила провести товарищеский матч по квиддичу, который не входил в турнир школы. Само собой, Гриффиндор–Слизерин (в Хогвартсе же нет других факультетов, верно?) Маркус ходил злой, как чёрт, — тренироваться было катастрофически некогда.       — Ну, сделаем их, ясно? — напутствовал он субботним утром перед матчем, на который собирались почти все ученики. — Выиграть у гриффов — наша основная задача, деморализуем их сейчас, будет проще на основном матче, так что…       Глаза Гарри, как всегда, горели азартом. Он обожал квиддич и готов был играть, кажется, и в снег, в дождь, и в условиях нулевой видимости. Словно путеводная звезда вела его к победе, высвечивая снитч. «Или это просто талант, — вторил мои мыслям тот же противный голосок, — он же не тренировался всё детство, не падал с метлы, не набивал синяки и шишки. А просто сел и полетел!» И где-то на задворках сознания билось гадкое «несправедливо», которое я, впрочем, упорно игнорировал. Ведь Гарри уже доказал, что дружба для него важнее игры, так почему я позволяю себе думать о нём вот так?       На матч собралось очень много народа: почти вся школа хотела присутствовать, тем более что до матчей основных соревнований между факультетами было ещё довольно долго. Я привычно занял место на трибуне, обмениваясь ничего не значащими фразами с однокурсниками. На душе безо всякой причины было тревожно…       Причина тревоги, правда, прояснилась довольно скоро, гриффы выиграли матч с разгромным счётом, их вратарь, огромный Кормак Маклагген, просто сбил Гарри с метлы как раз в тот момент, когда снитч был уже почти у него в руках. Шустрый Томас не упустил своего шанса, и исход игры был предрешён.       Усталые и подавленные, наши игроки медленно брели к раздевалкам. Травма Гарри была несерьёзной, мадам Трюк, успев сориентироваться, наколдовала мягкую сетку за миг до его падения, но всё же одну ночь ему следовало провести в Больничном крыле. Он шёл подволакивая ногу, оперевшись на старших игроков, и я лишь проводил его сочувствующим взглядом, решившись зайти навестить друга после обеда. На душе было паршиво.       В отсутствие Снейпа слизеринцы особенно явно ощущали пренебрежение к себе от других факультетов и некоторых преподавателей. Дружелюбие, пожалуй, проявляли лишь некоторые студенты Хаффлпаффа, из тех, кто посмелее, но выработанная годами привычка сторониться всех «чужаков» не позволяла этому общению случится. Тот факт, что уже на протяжении целого года слизеринцы близко дружили с гриффиндорцами можно было отнести, как я был уверен, к планам директора Дамблдора, ну и всё-таки они дружили именно с Гарри Поттером, по сути мирясь с цветом его факультета.       На обеде я вяло ковырял ложкой в тарелке супа, прислушиваясь к гулу голосов вокруг меня. Кто-то из первокурсников шумно рассмеялся, и я поднял глаза от тарелки, чтобы злобно зыркнуть на него, но вместо этого столкнулся со странно блестевшими глазами сидевшей неподалеку Панси. Заметив мой взгляд, она тут же демонстративно отвернулась к сидевшим рядом Дафне и Трейси, а я, пожав плечами, снова отправил в рот ненавистный суп.       За столом Гриффиндора, напротив, царило оживление, рыжие головы мелькали, казалось, буквально везде. От радостного оживления противников мне стало ещё тоскливее и, даже не притронувшись ко второму и десерту, я спешно направился в Больничное крыло.       Гарри полулежал на одной из кроватей, читая книгу, название которой я узнал. Маггловский «Маленький принц» — ещё одна книга из тех, что советовала нам в прошлом году Гермиона. Выражение его лица было сосредоточенным и немного мечтательным, но, завидев меня, он тут же отложил книгу и улыбнулся.       — Как ты, Гарри? — спросил я, присаживаясь на край его кровати, вновь нарушая этим правила.       Он попытался сесть повыше, но, дёрнув больной ногой, поморщился.       — Всё хорошо… обидно только… Знаешь, будь там Снейп, он бы добился пересмотра итогов матча, и Кормака бы наказали, а так… — он махнул рукой и вздохнул, — я подвёл команду, так глупо…       В этот момент мне стало так обидно за друга, что я едва заметно сжал руки в кулаки, а затем, вскинув подбородок вверх, посмотрел в глаза Гарри, пытаясь убедить его в искренности своих слов.       — Ты ни в чём не виноват, Гарри! Всё это на совести гриффов и судьи. Кстати, про нашу команду тоже говорили, что слизеринцы нечестно играют, но… за весь прошлый год я не заметил этого, а ты? Да и потом, Гарри, это ведь даже не матч за кубок школы, я вообще не знаю, для чего понадобилось его устраивать… «Дружба факультетов, бла-бла-бла…» — это же так не работает! — распалялся я все больше, замечая, что Гарри смотрит на меня с изумлением. Я снова вышел из образа? Проницательность моего друга порой пугала меня, но, к счастью, он решил сменить тему.       — Драко, ты можешь… ну, мне же будет скучно здесь весь вечер, поэтому… принести мне мой парный блокнот?       Я легко хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Вот идиот: нужно было сразу захватить его…       — Конечно, никаких проблем, — кивнул я, собираясь уходить, но Гарри схватил меня за рукав, удерживая на месте:       — Не уходи пока, мадам Помфри нет и… почитаешь мне?       Я снова улыбнулся, принимая из его рук книжку. «Что ж, если тебе это нужно, Гарри…»       Звук шагов мадам Помфри раздался минут через тридцать, впрочем, я успел среагировать и к её появлению в Больничном крыле уже стоял, прощаясь с Гарри. Дневник я решил занести ему после ужина, чтобы не вызвать гнев пожилой колдоведьмы.       Остаток свободного времени я решил посвятить изучению той странной книги из моего поместья. Дома мне никак не удавалось остаться одному, чтобы заглянуть в неё, а сейчас, как я предварительно убедился, мои соседи по комнате отсутствовали. Открыв тумбочку, я достал запрятанную на самое дно дорожную сумку и извлёк из неё то, что мне было нужно. Быстро запрыгнув на кровать и наложив на полог запирающее и заглушающее, из тех, что даже Блейз пока не сможет преодолеть, я зажёг Люмос и принялся рассматривать книгу.       Это была одна из тех редких книг, которые не встретишь в библиотеках, разве что в очень крупных и после особого разрешения. До отъезда на каникулы Снейп объяснил мне, как я смогу ее найти, произнеся особое поисковое заклинание, предварительно убедившись, что в библиотеке кроме меня никого нет. Книга была фамильной, еще блэковской, догадался я, увидев герб в правом нижнем углу. «И для чего маме такая странная книга? — решил тогда я, но оставил этот вопрос до встречи с деканом. Он явно знал о ней чуть больше. Прямых указаний не открывать ее он мне не давал и поэтому я, справедливо решивший, что эта вещь не может навредить наследнику, попытался открыть ее.       Да, увы, именно попытался, потому как книга, выглядевшая внешне вполне обычно старой и колдовской, упорно не желала открываться. Хмыкнув, я попробовал — ну, а вдруг сработает? — погладить её по бархатистому корешку, потом по пожелтевшим краешкам страниц, потом я принялся шептать на разные лады, прося её открыться: на английском, французском, испанском (я немного знал его)… разве что на парселтанге не шипел, но единственный известный мне носитель сейчас отдыхал от меня в Больничном крыле. При воспоминании о Гарри, на моей душе немного потеплело…       Проведя со странной книгой ещё некоторое время и не найдя доступного способа её открыть, я вздохнул и вылез из-под полога, затем снова достал из тумбочки ту самую сумку и упаковал книгу, усмехнувшись собственной глупости. «Вот Снейп и не говорил ничего про её открытие. Он явно знал, что тут какой-то секрет».       Время до ужина тянулось медленно, я всё же решил провести его с ребятами в общей гостиной, но для начала мне нужно было найти дневник Гарри, чтобы более за ним не возвращаться. Сейчас у нас не было друг от друга секретов, поэтому я, прошептав заклинание, спокойно открыл тумбочку, сразу увидев нужный дневник, лежавший на верхней полочке среди разбросанных перьев и учебников. Уменьшив его заклинанием, я сунул дневник в карман мантии и, закрыв тумбочку, вышел из спальни. На краю сознания мелькнуло: «Что-то не так!» — но меня тут же отвлек Блейз с вопросами о Гарри, и я уже привычно отмахнулся от своего внутреннего голоса…       Уже перед сном думая о событиях этого странного и немного грустного дня, я внезапно вздрогнул, и сердце в груди застучало быстрее. Осознание того, что именно насторожило меня в тумбочке Гарри, окатило, словно ледяным душем. Я поспешно встал с кровати и, достав оттуда парный блокнот, трясущимися руками вывел:       «Гарри! Дневник Тома Реддла пропал!»