don't let me fall in love with you

«Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу.» Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц.                               ***       Теперь одна. Юная кожа уже остыла, так и не почувствовав вновь, согревающие ладони отца. Он не вернется. Ядовито вгрызалось в стенки сознания, но яро отторгалось остатками детской надежды. Она ждала. До устали ждала. Маленький ребенок верил. Той верой, которую не понять взрослым. Самой чистой, незапятнанной и искренней верой. Снова не пришел. Часы горестно бьют за полночь и своим низким звоном, будят сонную девочку. Не заплачет, будет стойкой и сильной – как папа учил. Но почему тогда деревянная дверь размывается, от потока влаги в глазах? Позорно вытерев непрошеные слезы, она прикрыла глаза, что бы хоть на минуту представить что он рядом, что вот-вот она услышит щелчок щеколды и скрипучие петли двери. Реальность жестока. Все еще верит, что время не пришло, он прийдет, он просто задерживается. Под усталым взглядом плюшевого зайца, она сидела у входной двери, наблюдая как дни текут, а порог все еще, не переступал тот самый человек. Пять стадий горя реальны? Ножки затекали, а веки смыкались в единую линию с рядом ресничек. Каким то неведомым чудом она оказывалась под утро, в своей кроватке. На ней не было балдахина и розовой вуали, как в прошлом доме, но она не капризничала по этому поводу, лишь тихо вздыхала когда приходило время сна и с головой накрывалась одеялом, просто что бы не видеть этот серый потолок с мелкими трещинками и следами сырости от соседей сверху. Пока веки сами не закроются, выиграв войну с девочкой, что до поздней ночи глядела на полоску света выглядывающей из щели между паркетом и дверью, будет продолжаться этот ежедневный ритуал. Что хотела разглядеть? Ботинки отца. Коричневые, замшевые, всегда начищенные, такие красивые. Увесистые шаги по скрипучим половицам, а потом медленный поворот дверной ручки, добрые глаза отца, от который на душе перестает завывать ветер и бушевать пугающие ураганы. Папа вселял спокойствие и безопасность. Джесс даже в осознанном возрасте, может вспомнить лицо отца и его паутинкой расползающиеся морщинки, когда он улыбался. Его улыбка… Однажды ей сказали, что когда она улыбается, то все больше походит на отца, своими ямочками и улыбкой-полумесяцем. После этого, Джесс заставляла себя улыбаться и показывать улыбку, даже в те моменты когда хотелось выть от тоски на ее лице играла широкая улыбка. С первого взгляда не понять что это дешевка, ничего из себя не представляющая. Только Джесс знала что эта улыбка давно, не способ сблизиться с покойным отцом в виде явной схожести во внешности, а просто неосознанно выстроенная маска, которая въелась в детское личико и до сих пор не отдирается. Месяц за месяцем, год за годом и она уже не понимала она и в правду счастлива, и улыбка что скрашивает ее лицо - искренняя или это едкая привычка. Маска настолько въелась в кожу, что она непроизвольно морщилась думая о себе настоящей. То ли от омерзения, то ли от резкой горечи. Но выяснять не было желания. А какая она, настоящая Джесс? Кто под многолетней маской?                    *** Получить еще одни сухие извинения от матери, выслушать наставления о правильном поведении на мероприятии и позволить себе пять минуток на тихую истерику в уборной – все это казалось кошмаром, в котором исказились все потайные страхи девушки. Только недавно она осознала, что мать всегда вела себя сухо с ней. Просто на фоне папы не хотелось выделяться, своей скупостью на эмоции и безразличием. Приходилось тоже носить маски. Только, ее маска слетела быстрее, не оставляя за собой и следа. Идеализированная жизнь Джесс стала блекнуть, терять свой былой вид, как старые фотографии наших бабушек и дедушек. Но ведь есть он. Значит все не будет так ужасно. Она продолжает загружать свою голову ненужными мыслями. Самокопание, не иначе. Был бы папа жив, он бы позволил этому случиться? Нет. Она вышла из мыслей от испуга того что ее мысли читают, ведь женщина стоящая неподалёку вслух ответила. Только вот, ответила она вовсе не на вопрос Джесс. - Нет, эти салфетки отвратительно сочетаются с живыми цветами, что будут украшать столы – девушка не успевала кивать головой на замечания со стороны своего босса, как сверху сыпались новые, еще более язвительней. Мать Ноа, облаченная в строгий костюм, с пестрым шарфиком на шее, отчитывала нанятый персонал из-за жалких салфеток, которые по ошибке они перепутали сервируя столы. Джесс смотрела на это с такой жалостью, хотелось помочь девушке, но белое платье как будто кованое из стали, заставляло девушку прилежно сидеть на месте и помалкивать. Закрыть рот. Вроде ясно донесли до ума Джесс. Линда спешным шагом направлялась к Джесс, попутно вытирая скопившийся пот со лба и щек. Девушка увидев что к ней летит мать ее липового жениха встрепенулась, чуть ли не роняя стеклянный бокал с недопитой водой, на мраморный, вылизанный до блеска пол. - Чертовы олухи, плачу им колоссальные деньги а они не могут выполнить простое поручение - под нос проклинав персонал, женщина подошла к Джесс вплотную. - Через минут тридцать начнётся церемония, будь готова – таким же тоном что и с персоналом, оповестила Линда, сразу же вышагивая в другую сторону от Джесс, снова крича на персонал и размахивая руками. Гель на волосах, запонки на манжетах, костюм с иголочки, прямо из химчистки Почему он так старался? Парень сотый раз смотрит в зеркало, и набрав побольше воздуха в легкие выходит из уборной. Его окутывает шумиха, беготня, и суета персонала. Хочется обратно зайти в тихую уборную и просидеть все мероприятие там, уткнувшись в телефон. Все таки мысль о том что твоя девушка выходит замуж за другого, полностью выбивает из колеи. Не одной Джесс сегодня плохо.                               *** Отрицание. Надо проснуться Джесс. Это все сон. Пикающие приборы добавляли еще большее давление на психику девочки. Стены сжимались, а воздух как будто постепенно выкачивали из комнаты, оставляя девочку биться в глухих конвульсиях, а давление в висках усиливаться. Человек за стенами не ее отец, чужой ей человек. Она его не узнает. Где его улыбка и впалые ямочки? Где его вьющиеся волосы? Где ее отец? Все как будто в замедленной съемке. Медбратья в голубых костюмах, спешат куда-то. Не медля они раскрывают двери операционной, что-то попутно крича. Джесс их не понимает, врачебный язык слишком сложен для ума девочки одиннадцати лет. Женщина в спешке за медбратьями успевает столкнуться лбом, об двери за которыми они скрылись. Слезы. Она плачет. Садясь на корточки рядом с операционной, она ревет в голос. - Дорогой не оставляй меня… - между всхлипами успевает произнести она, не свойственным ей голосом. Ее истерика была похожа на жалостливый крик о помощи, она умирает. Умирает вместе с ним. Приборы в миг замолчали. За дверями послышался неразборчивый шепот. Девочка напряглась, вслушиваясь в голос хирурга. - Время смерти 23:56 – тишина. Джесс знакома со смертью. Слышала от родителей, видела в словаре, ходила на похороны и даже сама чуть с ней не столкнулась. Но она никогда не думала что будет ощущать смерть так близко. Теперь она знает ее в лицо. Знает все о ней. Запах, вкус, цвет и даже может притронуться кончиками пальцев. Конечно, если осмелиться. Смерть вязкая, зловонная, подобна смоле, обволакивающая с макушки до пят. Не смыть, не содрать, не убежать. Она тут, перед тобой, во всей своей красе. Хочешь ты этого или нет. Двери раскрываются, и выходит хирург, пока штат его подчиненных остался ждать в операционной. Мать подскочила, сразу вцепившись в воротник мужчины. - Как он?! Скажите что в норме, умоляю! – он был готов к этому и лишь прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Не первый раз для него. Но каждый дается ему с тяжелым трудом и эмоциональной нагрузкой. - Пациент получил ожоги площадью 90 процентов тела, также индекс тяжести поражения 85-90… - Джесс ничего не понимала, но ее мать затаив дыхание впитывала каждое слово мужчина, ожидая лучшие прогнозы. - …Мои соболезнования – мужчина заканчивает речь, хлопая по плечу душевно убитую женщину, как будто это могло помочь. Ее пропитанные мольбой страдания слышали на всех этажах больницы. Проснись Джесс. Ну же. Тебя всегда мучали кошмары, и этот тоже не исключение. Папа жив, он дома, спит рядом с мамой, прижимая ее покрепче. Человек что за дверями не ее отец. Не он. Не может. Не должен. Надо поскорее вернуться домой, папа уже заждался.                               *** Неприятно гложущее чувство давно засело в горле, мешая дышать. Сколько бы он не кашлял, оно не выходит и кажется проблема вовсе не в горле, трахее или легких а в нем самом. Это чувство не застрявший кусок пищи в дыхательных путях, который выходит всего лишь откашлявшись или попив воды, оно глубже. Как будто мягкие ткани горла со всех сторон обмотали колючей проволокой, не забыв потуже затянуть и завязать мертвый узел, что бы наверняка. Но он не станет делать МРТ или рентген, он все прекрасно понимает и знает причину. Просто причина такая горькая и отвратная, что хочется стереть память, разодрать горло и вырвать язык, лишь ради того что бы забыть этот момент. - Эй, ты в порядке? – к Пэйтону подходит Энтони, тормоша за плечо, что бы тот пришел в себя. - Выглядишь как мертвец, на твоих глазах что ли человека убили? – он издает смешок, но в глазах не пляшут смешинки, там сталь, холодная и жесткая. У любого пойдут мурашки. - Я в норме – Пэй протирает руками лицо, громко выдыхая через нос. Энтони щурится, пару секунд задерживая взгляд на парне и быстро отводит его на выход из помещения, в холл. Кажется что вот-вот кто-то зайдет, открывая перед собой эти врата, ничем не похожие на типичные двери. Слишком большие и на половину стеклянные. Энтони засмотрелся и не заметил как из поля зрения пропал Пэйтон, как сквозь землю провалился. - Не маленький, найдется – сложив руки в карманы он побрел дальше осматривать банкетный зал переходящий в большую террасу. Линда хорошо постаралась. Терраса выглядит как в сказке, все в белых тонах: светильники, свечки, цветы, салфетки, скатерти, даже мебель была белоснежной. Но была одна, большая выделяющаяся черта в этом мероприятии. Ужасное притворство. Мать Ноа пыталась отвезти внимание гостей на прекрасное обслуживание, незначительные салфетки или на прекрасно подобранную цветовую гамму, просто что бы никто не заметил опустошение и тоску в глазах «молодоженов» Но она перестаралась и все выглядит не как непринужденная свадьба, с счастливыми женой и мужем, а как кукольный спектакль, где у кукол на фарфоровой коже просвечиваются глубокие трещины, которые не раз перекрашивались красками. У этой женщины все должно быть под полным контролем и в ее власти. Поэтому у Джесс не было выбора, и у Розалии тоже. Тут все пляшут под ее дудочку, не смея даже слова поперек сказать. Прийти на ужин к семье Бекк? Отказы не принимаются. Не хочешь быть с их единственным сыном и наследником? Не ты решаешь. Тебе не понравился расклад, где тебя насильно выдают за него замуж? Решаешь не ты. Вот такая она женщина. Акула бизнеса, , но зато любящая жена и хорошая мать.                               *** Она стоит одна в комнатке, набитой цветами от людей, которых она в жизни не видела, но ее обязанность душевно поблагодарить каждого за сухие поздравления и безвкусный букет цветов. Двери снова распахиваются и Джесс даже не дергается, ведь за эти пятнадцать минут привыкла к гостям, что не привыкли стучаться перед тем как войти. На пороге к ее удивлению появляется обворожительный брюнет. - Ну привет – его руки тянутся к ее волосам, но она быстро реагирует и хлопает по ладони парня. - Я два часа сидела у парикмахера, не для того что бы ты мне все испортил – беря миниатюрное зеркальце, она осматривает прическу на наличие выбившихся прядей или другого, что могло испортить ей образ. - Прости малышка – Пэй легко подхватывает ее подбородок пальцами и не смотря на помаду на губах, целует. Так нежно и трепетно, будто в первый раз. Она хочет оттолкнуть и подправить размазавшийся контур губ, который стопроцентно испортил брюнет, но она не может. Ведь стоит лишь ему притронуться к ней, она забывает о проблемах, весь разум затуманен только им. В дверь резко стучат и они как ошпаренные отлетают от друг друга. Ведь никому не понравится что невесту целовал друг жениха на их свадьбе. В комнату заходит отец Ноа, с запечатанным конвертом в руках. Размеренными шагами он как будто осматривает комнату, и когда глазами натыкается на парня – хмурит брови. Это не осталось не замеченным от глаз Джесс. Брюнет нутром почувствовав злой оскал позади, абсолютно точно сосредоточенный на него, обернулся. Обстановка в комнате накалялась, и в итак тесном платье, девушке становилось более неуютно с каждой секундой. - Мурмайер можете оставить нас с Джесс наедине, для разговора? – продемонстрировав свою сдержанность и манеры, мужчина притворно расслабил мускулы лица. Парень пару секунд выпал в осадок, не ожидав что его так напрямую сплавят. Но собравшись с мыслями, он все таки покинул комнату, лишь на прощание перекинувшись с Джесс многозначительными взглядами. В комнате повисла неловкая тишина после ухода брюнета. Все внимание Джесс на данный момент сосредоточилось на конверте, что не выпускает из рук Мистер Бекк. Странное предчувствие кричало что новости явно не лучшие в этом конверте. А возможно, это вовсе не новости. ***