Гарь

Калахут Маяк мигнул последний раз и погас. Как показалось последней прибрежной чайке - навсегда. Вражка Солнце плело ажурные узоры из теней, а Вражка выводила их силуэты пальцем на грубом дереве, аккуратно огибая светлые участки. Вокруг царил праздник: родители устроили целый пир в честь её первой декады, украсили двор фонариками, напекли пирожных, пригласили гостей - однокашников, дворовых друзей, соседей, многочисленных тётушек и дядюшек, старую ведьма по имени Скилава, Лизу, Нешу, Одуванчика… Все пришедшие вели себя как полагается: радовались, смеялись и хватали со стола угощение. Вражка сидела в самом красивом платье - голубом с рюшами, ажурным лифом и пышными рукавами. Волосы она собрала очень аккуратно: сложила мягкие пряди в замысловатый пучок и закрепила незабудками, а щёки натёрла маминой помадой, отчего природный румянец расцвел розой. Мама подошла и погладила её по волосам: - Ты довольна, милая? Вражка окинула взглядом счастливых гостей, их улыбки и смех, их Свет и самые искренние пожелания. Должно быть, она самая счастливая девочка в мире. - Да, мамочка. Всё хорошо! - Ну и славно. Думаю, уже можно распаковывать подарки! Именинница захлопала в ладоши, спрыгнула со стула и присела на колени перед ясенем, где и были сложены все коробочки и свёртки, яркие и пёстрые, словно цветы. Вокруг тут же столпились любопытные дети. Вражка начала распаковывать дары: красивую картину с единорогами, очаровательный чайник, несколько книжек, альбом для рисования, карандаши, ступку, энциклопедию трав, куклу (Вражка только горестно вздохнула - когда уже поймут, что она взрослая?), игрушечную собачку (против которой девочка ничего не имела, это же не кукла), колечко из цветов в смоле, зеркальце из красного дерева, духи с запахом роз и красивый резной браслет с голубыми камешками. По традиции подарки дарились анонимно, поэтому, открывая очередной пакет Вражка горячо благодарила неизвестного “в воздух” и восхищалась красотой дара, а потом уже, по улыбкам, угадывала, кто это. Вот только на зеркальце никто не отреагировал гордостью дарителя, но Вражка рассудила, что он, должно быть, уже пошёл домой, и не слишком расстроилась. Кто бы что ни говорил, но главное – чтоб подарок остался, а гость ушёл. Не наоборот. Праздник закончился около полуночи, когда все вдоволь наелись, напелись (а некоторые, особо взрослые гости и напились) и натанцевались. Все три спутника Калахута уже сияли в небе среди бесчисленной россыпи звёзд. Мама зажгла уличные фонари, гости начали расходиться, сонно прощаясь с хозяевами торжества и желая Вражке всего наилучшего в предстоящей декаде. Вражка вежливо благодарила, надеясь, что они поторопятся и она побыстрее пойдёт спать. Наконец, двор опустел. В честь праздника девочке разрешили не убираться, поэтому она утащила со стола черничный пирог и малиновый компот, а после сразу же отправилась в комнату, широко зевая на ходу. В её спальне уже горела свеча, и свежая травяная подушка пахла летом. Вражка скинула платье, бросив его на стул, распустила волосы, натянула сорочку. Сорочка была старой, дырявой, в мелкий цветочек и с ажурной каёмочкой, но именинница так её любила, что не рассталась бы ни за какие коврижки. На стенах комнаты красовались растительные узоры: мама разрисовала скучные доски, и сама Вражка приложила руку к василькам в углу. Светлые шторы слегка колыхались от сквозняка (надо не забыть закрыть окно), уютная кроватка с толстым пуховым одеялом так и манила, но Вражка хотела ещё раз осмотреть подарки. Отец уже сложил их аккуратной грудой у стола, так что оставалось только вытащить на свет. Один за другим Вражка выудила дары и положила рядом с лампой. Все книги были очень интересными: одна про собак, ещё одна про какое-то приключение под названием “Дни дружинника-сироты”, рассказы “Дом в грибном королевстве”, “Небесные гимны” (эту Вражка уже читала) и скучный альманах “История Калахута: от взмаха крыльев Мотылька до наших дней” (и кому пришло в голову такое дарить ребёнку?). Отложив книги, Вражка протестировала карандаши, нарисовав себя верхом на драконе, подвинула в сторону чайник - без воды его не опробуешь - аккуратно посадила куклу и собачку на кровать и достала зеркальце. Поднесла его к свече, попыталась разглядеть узор. Красивый, но непонятный. Кажется, какие-то цветы. Повернула отражением к себе, полюбовалась на синие глаза, гладкие русые волосы, хорошенький носик и очаровательную улыбку. Вражка себе нравилась. Повезло ей родиться красивой! Внезапно что-то белое промелькнуло за её плечом. Девочка обернулась, но увидела лишь привычную стену. Нахмурившись, снова посмотрела в зеркальце. Так и есть: какое-то белое пятно на том месте, где обычно тёмное дерево. Ещё раз обернулась. Снова ничего. Она поскребла пальцем холодную поверхность зеркальца, пытаясь оттереть пятно, но безуспешно. Тогда, с замирающим от страха и любопытства сердцем, она чуть повернула стекло, поймав больший кусок пространства за спиной. Сработало: отражение выхватило чьё-то лицо. От испуга Вражка чуть не выронила подарок, но, прикусив губу, взяла себя в руки и вгляделась в изображение. На кровати сидел молодой мужчина возраста примерно двух декад, не старше: светлые, почти белые волосы до плеч, глаза полуприкрыты и, казалось, были чуть воспалены, словно он не спал уже целую вечность. Из одежды на нём была лишь просторная рубаха и штаны, а обувь отсутствовала вовсе. Мужчина внимательно наблюдал за ней, по-собачьи наклонив голову. Вражке стало неуютно. Она снова обернулась. Безрезультатно. Прикусила губу, нахмурилась, не отрывая взгляда от пришельца, затем, обернувшись, приветливо помахала рукой туда, где, в теории, должен был сидеть гость. Быстро обернулась к зеркальцу - там мужчина поднял руку и помахал в ответ, улыбнувшись. Вражка вскочила. Так значит он здесь! Сидит позади! На её кровати! Он снова помахала, не оборачиваясь, и он продублировал её движение. Словно сам был отражением, а не был в отражении. Всё внутри девочки задрожало, ладони вспотели. Преодолев комок в горле, она спросила, тихо, но ясно: - Вы меня слышите?.. Она лишь понадеялась, что её не услышат родители, а вот мужчина кивнул. Вражка тихонько пискнула от восторга. Вот так поворот! Настоящая сказка: у неё в зеркальце (точнее, за ним, но она ещё не разобралась) настоящий заколдованный человек. - О! - сказала она. - О, как здорово. Здорово что вы меня слышите. Он ничего не сказал. Вражке страшно захотелось разглядеть его поближе, и, взяв фонарь, она попятилась к кровати. Жёлтое сияние свечи никак не сказалось на госте, словно в его зеркальном мире был другой источник света, холодный, зимний, из-за чего весь человек казался скованным льдом даже в такую жаркую летнюю ночь. Но лицо Вражка смогла разглядеть: прямой нос, высокие скулы, немного раскосые серые глаза. Красивый, но словно ненастоящий. И грустный. Незнакомец выглядел как принц с какой-нибудь иллюстрации из книги “Король снежной страны”. - Маяк горит! - сказала Вражка. Он снова улыбнулся. В улыбке этой не было тепла, одна усталость, но оно и не удивительно - быть запертым в зеркале! Девочка то и дело оборачивалась, надеясь, что каким-то волшебным образом он появится тут, но этого не происходило, и она снова впивалась взглядом в отражение. - Как тебя зовут? - спросила она, резко переходя на неформальное общение. Пришелец немного нахмурился. Пожал плечами. - Ты не знаешь? - спросила Вражка. Он помахал рукой. - Может, ты можешь написать? Пожал плечами. - Подожди, пожалуйста. Я запуталась. Ты знаешь, как тебя зовут? Кивок. - Но написать не можешь? Нет. - М… Ладно, давай пойдём по алфавиту, как в школе? Первая буква твоего имени - А? Нет. - Б? Нет. - В? Нет. - Г? Да. Вражка расцвела. -Г! - воскликнула она! - Это Г! Отлично, просто отлично. О, как я надеюсь, что у тебя короткое имя…. Давай дальше, вторая буква твоего имени - А?.. Через полчаса имя незнакомца было бережно написано в тетради. - “Гран”, - резюмировала Вражка. - Тебя зовут Гран? Кивок. - Ооо...красивое имя! А меня зовут Вражка. Красиво, правда? Гран подождал несколько секунд, а затем кивнул. Рука Вражки уже устала держать зеркало, пришлось поставить локоть на колено. - Гран, а ты заперт в зеркале, да? Он отрицательно покачал головой. Хрупкая, но уже надёжно построенная теория Вражки рухнула. - А… А где тогда? - Милая, ты чего не спишь? С кем ты говоришь? Дверь распахнулась, и мама заглянула в комнату. Она никогда не стучалась, отчего в доме случались ссоры, но сейчас Вражке было не до этого: она не успела спрятать подарок. - Ну и ну! - мама сложила руки на груди. - Со своим отражением разговариваешь! Я понимаю, что ты у меня красавица, не не возгордись, а не то накаркаешь! И давай-ка спать, уже поздно! А ну-ка, - она выхватила зеркало и положила его на стол, - давай ложись. - Но мам…. - Никаких “но”! Я понимаю, что у тебя праздник, но не наглей. Тебе утром в школу вставать, не забывай об этом. Вражка подумала было показать маме отражение. Увидит ли она там человека? Как отреагирует? Но быстро откинула эту мысль: если мама ничего не заметит - объясняться придётся долго. Мама потушила лампу и накрыла дочь одеялом. Поцеловала на ночь, закрыла за собой дверь, и как только её шаги стихли, девочка выскользнула из кровати, схватила зеркало и шмыгнула обратно. Спутники светили ярко, и в их голубоватом свете она разглядела своёго ночного гостя. Он всё так же сидел на кровати, глядя на неё. - О, ты не ушёл! - прошептала она. - Прости, это моя мама, она добрая, но это… дисциплинированная, во! Поэтому я не буду зажигать лампу, чтоб она нас не засекла. Скажи, а она увидит тебя, если посмотрит в зеркало? Гран пожал плечами. Потом наклонился, положил локти на колени, а ладонями подпёр голову. Улыбнулся. Поза была такой непринуждённой, и девочке тут же показалось, словно гость - это лучший друг, который пришёл её навестить среди ночи, принёс молоко, печенье, сейчас расскажет интересную историю и споёт колыбельную. И словно знают они друг друга целую вечность, и прошли вместе через огонь, воду и медные трубы. Её совершенно не смутило, что по факту это незнакомец, непонятно как и почему оказавшийся в зеркальном мире её спальни. Чувство волшебства переполняло. - Гран! Гран! А ты человек? Нет. - О… ты… ты баш? Кивок. - Ооооо! Здорово как! Мне говорили, что вы жуткие, но я не думаю, что это правда. Говорят, Грема на четверть баш, а она такая красивая, но ты её, наверное, не знаешь… Так, хорошо, а ты ведь не в зеркале, да? Ты сказал… Показал. А где тогда? Он махнул рукой куда-то вдаль. Понять точное направление, очевидно, невозможно. Вражка зевнула. Усталость навалилась на неё: веки налились свинцовой тяжестью, голова стала тяжёлой. - Слушай, а если я посплю, ты не исчезнешь, а? Ты же спишь? Баши спят? Гран демонстративно зевнул и завалился на бок, положив ладони под щёку. Вражка хихикнула и тоже легла. В отражении он лежал совсем рядом, и она украдкой провела рукой там, где должно было быть его плечо, но ощутила лишь пустоту. - Спокойной ночи, Гран, - прошептала она, покраснев. Он кивнул, но глаз не закрыл. А она, посмотрев в серебряную поверхность стекла в последний раз, убрала зеркальце под подушку. *** Прошло около шестидесяти дней с дня рождения. С зеркальцем Вражка теперь не расставалась ни на секунду: оно было с ней и в школе, и на прогулке, и в комнате. Когда рядом не было никого, украдкой доставала зеркало и говорила со своим другом. Она взяла в библиотеке книгу по языку жестов и вдвоём они учили нужные знаки, разбирая их по словам: читать её новый друг не умел и букв не понимал. Диалог выходил весьма сносным, хотя и медленным, и с периодическими конфузами. Один раз Гран рассказывал, как залезал на ель, а Вражка поняла это как “залезал на ежа” и долго не могла уловить контекст, хотя и смеялась. Её очень беспокоило, что Гран не стал выглядеть лучше: всё та же почти белая кожа, круги под глазами и бесконечная усталость на лице. Девочка старалась развеселить его как могла: показывала свои любимые места, дом и друзей, отражала для него солнечный лес, каждый цветок, каждую зверюшку и птичку, что смогла отыскать. Иногда она ложилась на изумрудную траву, поворачивала зеркальце в небо и давала своему другу полюбоваться облаками. По вечерам заваривала чай, ставила зеркало напротив и вела долгие разговоры, где одно предложение занимало полчаса. В один вечер Вражка сидела на кровати рядом с открытым окном. Солнце уже уходило спать, сверчки напевали свою колыбельную, пахло сеном и чаем. Зеркальце стояло не тумбе рядом с чашкой и слегка туманилось от пара. Гран наблюдал за клубами с той стороны. “В этом чае мята, - показала Вражка, сверяясь с книгой. - Ты любишь мяту?” Для такого предложения ей надо было сложить ладошки вместе - чашка, потом потереть палец о палец - начинка-в-чашку, затем показать жестом росток и показать мятный листочек. Конечно, она могла говорить и вслух, но в общении жестами была какая-то особая таинственность, хотя у них и без того было немало секретов. Гран пожал плечами. “А что ты любишь?” - спросила Вражка (ты - указать на Грана, любовь - приложить ладонь к Свету, прямо под рёбра, и два раза ударить, а затем провести рукой к сердцу). “Пить!” - он повернул голову направо, налево, пожал плечами. Он ухмыльнулся. “Вино”. Вражка хихикнула. “Я могу стащить у папы вино и показать тебе, хочешь?” Баш покачал головой. “Бесполезно”. Горестно вздохнув, девочка взяла чашку и отпила немного горячего напитка. За всё время, что она и баш провели вместе, она поняла, что этот бедняга - король, которого злые баши свергли с трона и заперли в какой-то тюрьме, которая одновременно и дерево. Но за что, почему и, самое главное, что с этим всем делать, Вражка так и не узнала. “Слушай, а сколько тебе декад?” - спросила она. “Не знаю”. “Ты застал войну людей с башами?” “Нет”. “А правление Елены?” “Не думаю. Я не помню имён”. “Может, ты застал деревню, что ушла под воду из-за плотины?” “Да”. “Тогда тебе не меньше сорок одной декады!” “Да. Сорок одна”, - он показал “четыре” и “один”. Вражка помотала головой, переспросила и получила все тот же ответ. Удивилась: сорок одна декада - это же страшно долго! Так долго даже дедушка Игорн не жил, а он - та ещё развалина! “Ты очень старый”. “Да”. “Все баши такие старые?” “Некоторые старше”. “А ты можешь сотворить магию?” “Да. Но не здесь”. Гран много раз рассказывал (точнее, показывал) Вражке про волшебство. Она слушала, раскрыв рот, представляла остров Цветов, всю магию растений, ветров и чудеса острова. Конечно, сама она тоже знала несколько ведьм и волшебников, но они не могли делать и половину таких потрясающих вещей, как баши. Гран пообещал научить её магии… когда-нибудь. И этого момента Вражка ждала чуть ли не больше, чем освобождения Грана, потому что когда он освободится - то уйдёт на свой волшебный остров, а если Вражка будет тогда уже ведьмой - он, возможно, возьмёт её с собой. Конечно же, в силу детской наивности и первой влюбленности, Вражка распланировала уже всю свою жизнь рядом с Граном: представляла, как вместе они будут царить на острове Цветов, как она покажет родителям своего красавца-мужа и они скажут “ну ничего себе”, как она подарит ему свободу и король, выйдя из тюрьмы, как в сказке упадёт на колени и признается, что полюбил её с первого взгляда. Все эти фантазии царили у неё в голове, заставляли краснеть и смущаться. Прекрасные светлые мысли, не омрачённые ничем, даже суровой реальностью. Вражка сделала глоток и накинула на плечи мягкую шаль. “Ты не узнал, где ты?” “Нет. Пока нет”. “А что ты видишь?” Он улыбнулся, указал пальцем на девочку. “Тебя”. Она смутилась, но улыбнулась в ответ. “Я могу подходить к каждому дереву и стучать”. Он беззвучно рассмеялся. Помахал рукой. Во дворе залаяла собака. Вдалеке закричал какой-то мужик. Тёплый летний ветер ворвался в комнату, разворошил бумаги на столе, принёс пару соринок и потрепал волосы Вражки, скинув их с плеча. Она с удовольствием зажмурилась, но тут же с грустью подумала, что у Грана-то там ветра нет. “Я обязательно тебя освобожу, - показала она. - Но только надо узнать, как”. И он улыбнулся. **** Тяжелая сумка билась о бедро, юбка путалась в ногах. Вражка бы с удовольствием села на оленя, но там уже ехала Шана - дочка их приятеля, повредившая ногу, поэтому Вражка плелась за остальным караваном, глотая дорожную пыль и надеясь, что привал будет скоро. Отец шёл вместе с другими торговцами, мама осталась дома, а болтать с кем-либо у девочки не было настроения. Точнее, она с удовольствием поболтала бы с Граном, но не на ходу при всей веренице чужих лиц и любопытных носов. Олень тоскливо загудел, опустив голову. Он тоже устал: тюки натирали прочную шкуру, а воды он не пил давно. Колокольчики на его рогах и седле звенели всё глуше и глуше. Караван из тридцати человек и десяти оленей двигался на юг. Обычно Вражка не ездила с отцом на всякие торговые дела - ей это было не интересно - но желание найти дерево-тюрьму было так велико, что девочка, на радость родителей, начала напрашиваться в каждую поездку. Мама гладила её по волосам и отпускала в путь-дорогу, а отец гордо рассказывал коллегам, какая умница и предпринимательница у него растёт. Раздался звук рога. Привал! Вражка рухнула там, где стояла. Они шли уже неделю и отдыхали очень-очень мало для такого-то долгого пути. Папа подошёл, протянул флягу с водой: - Враженька, ну чего ты разлеглась прямо здесь. Вставай, нам ещё обед готовить! Поедим и отдохнём. Девочка застонала, но кое-как поднялась. Дошла до костра, где уже звенели кастрюли, раскладывались коврики и затевались споры, почистила несколько картофелин, а потом, убедившись, что за ней никто не наблюдает, побежала в лес. Лес был светлым и просторным: берёзы и дубы, незабудки и одуванчики, ярко-фиолетовые каапы и повсюду - дурманящий аромат полыни. Пели птицы в ветвях, мимо пробежала белка, прошмыгнула земляная лягушка. Дятел ритмично постукивал по дереву. Пахло землей и смолой. Вражка широко-широко раскинула руки, вдохнула полной грудью. Затем выхватила из сумки зеркало и закружилась, поставив его в переплетение корней. - Смотри, как тут красиво! - сказала она, не утруждаясь жестами. Гран любовался миром в своё маленькое окошко реальности. “Очень. Скучаю по лесу”. -Ничего, не переживай, скоро ты его снова почувствуешь. Она села на землю, спиной облокотилась на березу. - Что теперь? “Теперь ты должна почувствовать всю землю, все деревья. Каждую тропинку и травинку. И почувствовать меня”. Вражка пригорюнилась. - Но мы это делаем каждый день, весь поход. Нет более сильного заклинания? Может, сварить зелье поиска или что-то такое? На лицо баша легла тень. “Нет. Придется делать так всё время, пока не найдешь”. Вражка вздохнула. Ей говорили, что учиться волшебству очень муторно, но она даже не представляла, что это так однообразно! Понятно теперь, почему среди людей так мало колдунов: все померли от скуки. Но всё же она повторила уже заученный ритуал: почувствовала дерево, землю, мир вокруг. Отринула все мысли из головы и вцепилась в зеркальце. Стала проводником между понятиями “Гран” и “Мир” и начала прощупывать каждый миллиметр леса. Внезапно распахнула глаза. - Послушай!.. Гран немного наклонил голову, наблюдая. - Я чувствую что-то там, справа. Словно какую-то дрожь. “Может быть, это оно”. - Попробую ещё раз. И она снова закрыла глаза. Под веками замерцали звёзды. Со стороны стоянки раздался крик и женский смех: наверное, Вольга опять клеился к девкам. Вражка с раздражением отмела все лишние звуки из своего мира и почувствовала едва уловимую дрожь из мира чужого. Будто сам воздух трепетал вокруг, шёл мелкой рябью и щекотал кожу. Девочка шагнула вправо. Дрожь усилилась совсем капельку, но всё же. - Оно там! - сказала она другу. Щёки горели от возбуждения, а глаза лихорадочно блестели. - Точно там, я уверена! Только не знаю, как далеко. Мы-то идём в другую сторону…. В зрачках Грана появился какой-то иной блеск. “Ну так сходи, проверь, - показал баш. - всё равно вы отдыхаете”. Девочка с тоской прислушалась не только к миру, но и к своим ноющим ногам. “У тебя так замечательно получилось ворожить, - продолжил Гран. - В первый раз вижу такого талантливого человека”. Этих слов было достаточно, чтобы Вражка, не раздумывая больше ни секунды, отправилась в путь. Может, эта тюрьма где-то поблизости, и она успеет быстро вернуться назад к обеду? Но лес становился всё глубже и темнее. Ветки кустарников недружелюбно хватали девочку за юбку, будто призывая прекратить, но она игнорировала это предупреждение. Иногда она останавливалась, сверяясь с ощущением-направлением. Казалось, прошло уже больше двух часов, и папа давно должен был её хватиться, но Вражка была уверена, что когда вернётся вместе с королём острова Цветов - папа быстро всё поймёт. Земля под ногами захлюпала. На кожу сел комар, которого Вражка рассеянно прихлопнула и смахнула мёртвое тельце на осоку. Запах тины не оставил сомнений: болото. “Сорви палку и прощупывай путь, - наставлял Гран. - Если уйдёшь в трясину - никакая магия не поможет”. Вражка послушно подняла с земли ветку и медленно пошла через топи. Дрожь в воздухе и россыпь звёзд перед глазами стали почти невыносимыми, и от этой силы хотелось выть и бегать, но юная ведьма сдержалась. Лягушки завели свою серенаду. Рогоз выстукивал чечётку. Внезапно прямо посреди болота девочка увидела Дерево. Именно Дерево с большой буквы, ведь говорить про это Дерево с маленькой было бы оскорблением. Дерево стояло на небольшой опушке, и было больше любого дуба и, казалось, выше любой сосны. Под его кроной легко могла спрятаться вся Вражкина школа, а узловатые ветки и старая щербатая кора просто призывали к практическому древолазанию. Вражке пришлось задрать голову до упора, чтобы более-менее разглядеть верхние ветви, но из-за слепящего солнца они терялись в небе. Она почувствовала страшное давление в переносице, вот-вот хлынет кровь. На всякий случай прикрыла нос ладонью. Всю её суть, Свет, тело тянуло к этому Дереву, но она не потеряла голову и не кинулась через трясину, а продолжала медленно, но уверенно, продвигаться по более-менее сухим местам. В ботинках немилосердно хлюпало, один раз она споткнулась и ушла по колено в тину, но выбралась, ухватившись за какой-то куст. В конце концов грязная, мокрая и уставшая она рухнула на твёрдую опушку, зарылась лицом в траву, перевернулась на спину и с шумом вдохнула. Мимо пролетела стрекоза, не обращая на гостью никакого внимания. Раз-два-три. Последний рывок. Все конечности ужасно ныли, голова гудела, а перед глазами расцветали тёмные круги. Страшно хотелось пить, но вода кончилась давно, и теперь в горле неприятно скребло. Но это всё было неважно. Сейчас имело значение только Дерево. Вражка робко приблизилась к нему, дотронулась до шершавого ствола. Он был тёплым и слегка шевелился, словно дышал. - Гран! - крикнула она, прслушиваясь к коре. Но ответа не последовало. Девочка достала зеркальце. Гран выглядел немного рассеянно, в глазах блуждала тревога. “Я тебя слышу”. Начав было отвечать руками, юная ведьма спохватилась и сказала: - Правда? Ты слышишь меня вот сейчас? Но ты же всегда меня слышишь… Ты имеешь в виду, что слышишь меня… э…не по-волшебному? Он кивнул. - Отлично. Но… - она глянула на мощный древесный ствол. - Но что мне делать, Гран? Ты внутри этого дерева? Снова кивок. Тут на Вражку напало отчаяние. Она смотрела то на зеркало, то на дерево, то на зеркало, то на дерево и беспомощно открывала рот, надеясь, что у неё резко пробудится талант дровосека. - Но Гран, я не могу его срубить! Он закатил глаза. На лице появилось заметное раздражение, и Вражка почувствовала себя очень-очень виноватой в том, что она такая неумелая ведьма. “Залезь наверх, - показал её друг. - Может, туда можно войти”. Вражка ещё раз отчаянно посмотрела на Дерево, убрала зеркальце в карман юбки и полезла. Ей никогда особо не удавались прыжки, подтягивания и кувырки - в общем, физическая активность. Великой древолазкой её тоже не назовёшь, но ветки Дерева словно специально были расположены для удобства любого гостя, лишь один раз сучок обломился под ногой, и Вражка, холодея от страха и адреналина, вцепилась в ствол как безумная белка, зажмурившись. Открыв глаза, обнаружила, что она не упала. И зеркальце на месте. Поднявшись на высоту трёх метров, села на толстую ветвь и уставилась на дупло. Оно было достаточно большим, чтобы девочка могла пролезть внутрь и достаточно тёмным, чтобы ей совершенно не хотелось этого делать. Вот будет смешно, если король спит в дупле, как какой-нибудь филин! Крикнула: - Эгей, соня! Ты там? Эхо, разлетевшиеся по полости древа, было таким сильным, словно там было не дупло, а целая пещера. Посмотрев в зеркало, Вражка впервые за долгое время обнаружила там только себя, но ни следа друга. Испугавшись, снова прокричала: - Гран, ты там? Я не могу тебя увидеть! Из чрева Дерева пахло сиренью и мятой. Немного смолой. Вражка протянула руку, и кисть её тут же потерялась в темноте. Как жаль, что она забыла фонарь! Но, кажется, где-то в сумке были спички: с их помощью Вражка разводила костёр на предыдущей стоянке. Пошарившись, выудила заветный коробок, чиркнула головкой спички о его бок, и пламя зажглось. Правда тьма дерева очень быстро его потушила, позволив разглядеть только робкие пылинки в воздухе. Тут Вражка немного разозлилась: не позволит она какой-то глупой темноте помешать спасти её друга! Заглушая страх клубком змей в животе, она подалась вперёд. Пыталась прощупать пространство, но натыкалась лишь на пустоту, даже стенок Древа не схватить. И вот, ладонь нащупала пол, кажется, из мха. Оперевшись на него, девочка подалась вперёд, чтобы проползти дальше. Раздался тихий треск и там, где был мох, образовалось ничто, и ничто это утянуло незваную гостью за собой. Она кувырком полетела вниз, ударившись головой обо что-то твёрдое, ободрала щеку. крик вырвался из горла, ветер рвал волосы и одежду, все внутренности прилипли к позвоночнику и стремились покинуть тело. Вражка кувыркалась в непроглядной темноте и полёт её продолжался вечность. Всё, что она могла - это вцепиться в зеркальце и молиться Мотыльку о спасении. Резкий удар. Лес сотряс такой взрыв, что все птицы разлетелись и не возвращались на это болото ещё долго. Вражка открыла глаза. Голова страшно болела, перед глазами всё плыло и искрилось, одинокий цветочек, имя которому так и не было дано, устало качался туда-сюда. Воздух пропитался гарью, дым клубился над землёй, а цветок укоризненно качал своей пёстрой головкой, словно бы осуждал происходящее. Борясь с тошнотой и болью в теле, Вражка привстала на локтях, подняла голову. На месте Древа теперь был пень. Он горел и тлел, клубы чёрного дыма улетали в небо, делая его из голубого грязно-чёрным. Алые прожилки огня прорезали кору. Смотря на останки тюрьмы, девочка откинулась было назад, но сопоставив всё, вскочила, схватилась за карман. Зеркальце! Хоть бы не разбилось! Начала панически осматриваться кругом, бесцельно шаря руками по земле. Глаза защипало и Вражка ругала себя, уговаривая не отчаиваться, хотя уже не очень понимала зачем, как, почему и что происходит. Пальцы цепляли только сырую траву да мокрую землю, звон в ушах не желал прекращаться, а отчаяние подступало к глазам, превращалось в слёзы. - Вот оно, - раздался незнакомый голос. Вражка резко обернулась. Она всё представляла по-другому: его голос, их встречу. Да и вообще... Гран был весь в грязи, копоти. Волосы взлохмачены, на скуле - ссадина, а на ладони - ожог. Выглядел он так, словно его только что разбудили посреди войны. Девочка вздрогнула. А ведь и правда! Она и разбудила! И король взорвал Дерево… Её друг закрыл глаза, улыбнулся куда-то в небо. Ветер легко колыхал его рваную одежду. Внезапно он рассмеялся. Легко, звонко и немного зло. Вражка припала к земле. - Возьми его, - Гран протянул ей зеркало. - Оно мне больше не нужно. Поднявшись, девочка осторожно взяла заветную вещицу. Целое, не разбилось! Хотела было невзначай дотронуться до его руки, но он поддался назад. Затем присел, погладил траву, взял горсть земли. - Я скучал, - сказал он, но явно не Вражке. Потянулся, сделал шаг, покачнулся. Тело явно слушалось плохо, но он справлялся. Сделал шаг, ещё один, оставляя лёгкие следы на зыбкой поверхности земли. Тут до Вражки дошло - он же уходит! - Постой! Он остановился. Горечь переполнила Вражку и вырвалась криком: - Постой, ты куда? - Домой, - он потёр висок. - На остров Цветов. - А я?.. - А что ты? - Ты не заберёшь меня с собой? Он смотрел на неё с таким искренним недоумением и усталостью, что у Вражки пропала всякая надежда. - Нет. Зачем? - Но я тебе помогла. - Ну да. - Ты же мой друг! - ...разве? Этого издевательства Вражка не могла вытерпеть. Почти всё лето они провели вместе, чтобы получилось… получилось… просто взрыв и Древа, и надежд - ничего. Она снова перешла на крик: - Да! Мы друзья! А друзья так не поступают! Ты должен обнять меня! Ты должен взять меня с собой!! Должен быть всё время рядом!!! Гран сделал несколько шагов ей навстречу. Дым почти выветрился, лёгкие сумерки легли на землю и несколько болотных огоньков засияли вдалеке. Он подошёл, чуть наклонился. Так, чтобы их глаза - серые и синие - были на одном уровне. Худые плечи Вражки тряслись от слёз, голова раскалывалась. Она топила в себе надежду и одновременно вытаскивала её из пучины. - Я тебе, девочка, - сказал Гран, - ничего не должен. Утонула. Вражка начала плакать. Закрыла глаза ладошками, пыталась успокоиться, не безуспешно. Она не могла поверить в то, что её сказка закончилась так. Её бывший и худший в жизни друг вздохнул, выпрямился, огляделся. - Зато у тебя правда хорошо получалось колдовать. Он взял у Вражки зеркальце, легко коснувшись её руки, направил его куда-то в топи, затем отдал обратно. Девочка посмотрела в отражение, где трепетал огонёк. - Он выведет тебя к твоему лагерю. И всё. Изгнанный Король развернулся и ушел в сгущающуюся темноту болот. - Стой! Не уходи! Пожалуйста, не уходи! Мы ещё увидимся?! - крикнула Вражка, прижимая подарок к груди. - Понятия не имею, - ответил он и исчез насовсем. Михалина Тусклый свет лампы, мигая, озарял крадущиеся по коридору тени. Тени сгорбленные, недобрые шли тихо-тихо, укрывались за углами, скользили вдоль стен. Цапли на крыше поместья тревожно вскрикнули. Через секунду закричал мужчина, но тут же замолк. Тени ускорили шаг. Маленький свёрток на руках одной из них жалобно захныкал. Тень шикнула и прижала его к груди. Послышались первые выстрелы. Тени замерли. Та, что несла свёрток, повернулась к спутнику и прошептала: - Сверни в спальни. Может, ещё успеем. Встретимся у перекрестка. Вторая фигура кивнула и прошмыгнула в коридор, ведущий в лабиринт комнат и тупиков.Капюшон страшно мешался, поэтому оставшийся человек скинул его с головы. Всё равно если его обнаружат - убьют, никакой форы маскировка ему не даст. В жёлтом свете можно было разглядеть его осунувшееся лицо, чёрные волосы, уставшие глаза. На вид ему было декады две, хотя небритость и измождение прибавляли возраста. Младенец на его руках разразился недовольным плачем. Мужчина нахмурился, пихнул ребёнку соску в зубы и побежал дальше. Снова начали стрелять. Новомодные револьверы сильно упростили задачу восставшим: оружие никто толком не успел закупить, а научились им пользоваться единицы. В основном, бунтовщики. Бунтовщики, которые сейчас расстреливали всё, что попадалось им под руку. Мужчина буквально чувствовал привкус крови на языке, хотя до него ещё не добрались, но как только обнаружат… Он откинул эти мысли из головы. Нужная комната совсем рядом и не время бояться. Позади, со стороны главной залы, послышались крики. Лязгнул металл, кто-то упал, один из дружинников взвыл. Радостный крик революционеров подгонял мужчину лучше, чем плети. Он влетел в нужную дверь, запер её на засов. Огляделся: комнатка небольшая, мягко сияет ночник в форме мотылька, колыбелька стоит у окна, кровать нянечки пустует, аккуратно заправленная, вещи отсутствуют: видимо, ей хорошо заплатили, чтобы она сбежала сразу. Мужчина благословил прихоть княгини растить ребёнка отдельно от себя, иначе план бы не сработал. Он подошёл к колыбели, баюкая младенца на руках. Внутри, между витиеватых узорчатых стен, на мягкой перине из овечьей шерсти, лежала ещё одна девочка. Совсем крошечная, ещё не пережившая ни одной зимы. Она мирно спала, черные волоски разметались по подушке, маленький нос недовольно морщился. Младенец на руках мужчины был как две капли воды похож на ребёнка в колыбели. Те же зелёные глаза, те же тёмные волосы, тот же возраст. Никаких отличительных признаков - родинок, шрамов. Да и не знал про них никто. Аккуратно, стараясь не разбудить ребёнка, мужчина поменял девочек местами. Подменыш в колыбели заплакал. Голоса в коридоре стали громче. Мужчина метнулся к окну, но оно было заперто. Он выругался, открыл дверцу шкафа и, спрятавшись внутри, затих, качая на руках ребёнка и молясь всему, во что верил. Он слышал плач девочки и беззвучно говорил: - Прости меня, дочь мельника, прости, что мы довели до такого, прости, что даже умираешь ты не собой. Прости свою непутёвую мамашу, продавшую тебя за две монеты, прости своего отца, который пьёт слишком много. Прости Михалину за то, что вы так похожи. И меня прости: если мы встретимся когда-нибудь, и твой Свет будет меня помнить, и ты узнаешь всё - прости. Он услышал, как в комнату входят люди. Они тяжело дышали и неразборчиво переговаривались. Младенец в колыбели заплакал. Люди начали спорить. Один из них гневно закричал и убежал прочь. Мужчина в шкафу мог чувствовать дыхание второго человека, сталь ножа, занесенного над колыбелью. Подменыш кричал так, что мог перебудить весь город. Несколько бесконечных секунд тянулся его крик. Потом еле слышный свист - наступила тишина. Шаги удалились, скрипнула дверь. Мужчина уговорил себя вылезти наружу. Ему надо было уходить. Он не решался посмотреть на колыбель, но краем глаза всё же увидел кровь на простыне и медленно плывущий огонёк над одеялком. Его замутило. - Прости, - прошептал он, отвернувшись. Девочка на руках зевнула. Она ничего не знала ни о своих родителях, скорее всего, уже мёртвых, ни о революции, но о первом, очень маленьком человечке, погибшем ради неё. - Всё будет хорошо, Михалина, - тихо-тихо сказал ей мужчина. - Нам осталось только из города выбраться… как-нибудь... Он посмотрел на огненные всполохи за окном. Прислушался к звукам битвы и смерти. А потом вышел в коридор. Гран Воздух дрожал от напряжения, руки дрожали от предвкушения погони. Пахло озоном и кровью; тёмные облака наливались багрово-сизым цветом; призрачные скакуны в нетерпении били копытами, высекая серебряные искры; собаки опрокидывали головы назад и издавали вой настолько тоскливый и жуткий, что всякий, кто его слышал и имел хоть каплю мозгов, понимал: надо запереть двери и скорее сжать в руке железо. Охотники Жатвы стояли на краю скалы, море бушевало вдалеке, неистовое, безудержное, оно тоже чувствовало - знало - что грядёт новый виток жизни. И скакуны, и псы не принадлежали ни одному из миров, и как только закончится ночь - они исчезнут, растворятся в лучах рассвета. Но это будет потом. Все молчали. Тишину нарушал лишь оглушительный вой ветра. Гран, слегка прищурившись, смотрел вдаль, туда, где небо и море сливались в единое, и где только в эту, особенную ночь, виднелись огни Калахута. Король оглянулся на свою свиту: красивые серьезные лица, предвкушающее самое главное своё развлечение - Жатву Декады. Сколько Света они заберут, сколько жизней унесут, сколько пленных уведут? Неважно, счёт таким вещам всё равно ведут только люди. Шепчут у камина: “баши унесли жизни тысячи человек” и мусолят эту тему до бесконечности, будто это так интересно, будто это так захватывающе! Гран похлопал по шее своего скакуна цвета дождя. Призрак нетерпеливо фыркнул. Голова короля слегка закружилась, он почувствовал давление крови в переносице и то, как давит корона, сплетённая из ветвей. Волшебная ночь настойчиво давила на плечи, подталкивала в спину и шептала “ну чего же ты медлишь?”. А если сам мир подгоняет, значит, ждать нельзя. Гран взмахнул поводьями, и зверь, встав на дыбы, ринулся прямо навстречу пустоте. Приди он в другой день - он бы камнем упал вниз, но этой ночью, ночью слияния миров, он побежал по воздуху, как по земле, набирая скорость, и свита послушно тянулась за ним. Ветер ударил по щекам короля, азарт и восхищение (сколько лет, а привыкнуть к Жатве невозможно) сдавили горло и грудь. Он улыбнулся огням, вытащил меч… Эту бурю люди запомнят надолго. Анна и Анжей Она совсем потеряла счет времени пока стояла в лавке ростовщика и разглядывала заморские побрякушки. Особенно приглянулась маленькая музыкальная шкатулка, мурлычащая медленный вальс, с изображением оленя на крышке. Она долго любовалась на шестерёнки, подумала, не стащить ли, потом решила, что нет. И так ночь неспокойная была, да и продавец заметно нервничал и поглядывал на неё искоса... Чёрная Овечка демонстративно поставила шкатулку обратно на стол. Пахло гуталином и маслом. От камина шло затухающее тепло. - Иди-ка ты домой, девочка, - не выдержал продавец. - Я иду, - отозвалась она, не двинувшись с места. - Я серьезно. А то потом тебя не досчитаются. Тон его был беспокойным, а глаза влажно блестели в свете лампы. Овечка вздохнула. Предыдущую Жатву Декады она не застала по простой и веской причине: она тогда ещё не родилась. Так что Овечка лишь слушала бесконечные страшилки и не разделяла благоговейного страха перед этим бедствием. Честно говоря (а Овечка была очень честной, хоть и подворовывала иногда), мешкала она специально. Конечно, она не рассчитывала погибнуть во время этой напасти и поэтому всё же планировала укрыться в доме, но факт её опоздания дарил надежду хоть одним глазком увидеть Жатву. Она всегда представляла себе разноцветные вихри, вой псов, крики войнов - грациозных скакунов в небе, совсем не похожих на привычных оленей, и ужасных чудовищ - башей, воющих в такт буре. Она не очень боялась чудовищ. У неё был железный нож - оберег, защита и просто полезная вещь. - Овечка, - сказал ей как-то Януш, - даже если тебя не утащит к себе королевская свита, то тебя просто-напросто может придавить деревом. Опомнись, малышка – Жатва - это же не просто развлечение Острова Цветов, это ещё и страшная буря. Поскольку стихия пугала Овечку больше, чем баши (ураган ножом не пырнёшь), то она всё же начала собираться. Пригладила чёрные кудрявые волосы, пониже натянула шапку и, взмахнув на прощание рукой, вышла за дверь. Колокольчик звякнул, провожая её в путь. Она оказалась на пустых улицах. Небо уже потемнело, оставив узкую апельсиновую полосу на горизонте. Лишь фонарщик карабкался по лестнице, зажигая последнюю лампу. - Шла бы ты домой, девочка! - крикнул он с высоты. - Да иду я, иду! - Точно? Потому что в той стороне домов-то нет. - Меня дядя встретит, я на ферме живу! Фонарщик нахмурился, чуя её вранье (она бы хотела признаться, что никто её не встретит, но это могло помешать, так что честности пришлось посторониться), и Овечка быстро пошла в сторону леса, избегая дальнейших расспросов. Ветер немилосердно кусал за щеки, снега было ещё немного, и он оживлял мрачный пейзаж, но вместе с тем ещё и бил по глазам. Ветки над головой скрипели и выли, цепляясь своими тонкими скрюченными пальцами друг за друга, а стволы деревьев скрипели так, словно вот-вот готовы были сломаться. Хоть снег и делал всё светлей, Овечка пожалела об отсутствии фонаря. В каждой новой песне бури слышался вой волков. А может, это те самые псы Жатвы? Посёлок уже скрылся за деревьями, лишь тусклые отблески окон сочувственно смотрели вслед девочке и будто отговаривали её идти одной в лес. Овечка хмуро посмотрела на них. Мысль: “а не переждать ли в магазине?” мелькнула у неё в голове, но тут же вылетела. Дома её ждали дядя, тётя и любимый братец Анжей, нельзя было их подводить. Она ускорила шаг, то и дело задирая голову к белёсому небу, ожидая увидеть что-нибудь необыкновенное. Анжей сидел у окна, щурился в непроглядную тьму. Иногда опускал глаза в книгу и не видел ничего: строчки расплывались, буквы прыгали. Мальчик моргнул и снова уставился за стекло. Грыз щеку изнутри: имелась у него такая привычка, вредная до жутки, н в момент переживаний необходимая. - Что-то Анны долго нет, - озвучила матушка его мысли. - Разве она не обещала быть до заката? А ещё такая ночь…. Анжей хмуро глянул на неё. Матушка была очень славной, но простодушной, а потому не очень тактичной. Она поставила чайник на огонь, заглянула в духовку. Рыжие волосы того же оттенка, что у сына, были туго собраны в пучок, фартук обхватил пышную грудь, а лицо выражало беспокойство и безмятежность одновременно, будто каким-то невообразимым путём матушка уже попала в будущее, где Анна спокойно сидела у камина. На кухню вошёл отец. Постарался стащить кусок колбасы, за что шутливо получил полотенцем по рукам. - Ну что ты милая, что! - рассмеялся он. - А где Овечка? Анжей отвернулся. Под рёбрами неприятно тянуло. Он представлял себе всякие ужасны, хотя прекрасно знал свою сестру: ужасы скорее всего сотворит она, но… А если Жатва? Бандиты? Или упавшее дерево? Или она заблудилась? Или ещё что-то… Часы звонко пробили, разделяя время ожидания и время действия. - Батенька, я пойду её встречу! - Анжей вскочил. Отец чуть не поперхнулся кофе. Поправил очки и внимательно глянул на бледное, покрытое веснушками лицо сына: - Ты что, дурной? Ты в такое-то время куда собрался? - Я до калитки дойду, фонарём ей посвечу. - Ну да, ну да. Дома сиди. Овечка - девочка боевая, она и от самой Жатвы отобьется, а ты у нас… в общем, сиди дома. - Но пааааап, - завёл шарманку Анжей, но получил лишь хмурый взгляд в ответ. - Нет! - отец резко поставил чашку кофе на стол, и горький напиток выплеснулся из краёв. Несколько секунд на кухне царило молчание. Матушка что-то помешивала в кастрюле, стараясь абстрагироваться от ссоры. Она делала так всегда, когда не знала, какую сторону принять. Поджав губы и стиснув кулаки, Анжей смотрел в упор на отца, но потом отвёл взгляд и побрёл в комнату. Он не мог до конца поверить, какие же взрослые могут быть чёрствыми. Как так можно - не разрешать найти человека?! Да ладно бы, если бы просто “человека” - родную… то есть двоюродную сестру! Тут Анжей всегда путался. Формально, Анна была племянницей отца, но росли они бок о бок. Сестра отца - тётя Анжея - возвращалась с дочерью на ферму каждую зиму, а потом, как только в воздухе начинало пахнуть весной, срывалась с места и возвращалась в свой табор, где уезжала в далёкие дали, о которых Анжей мог только мечтать. Но в этом году произошла какая-то странная рокировка, связанная с желанием тётушки подольше побыть со своим новым ухажером и с абсолютным нежеланием Анны иметь с ним хоть какое-то общее дело, так что сестрёнка должна была прибыть раньше, самостоятельно. Вот только её всё не было. Анжей запер дверь в комнату: небольшое помещение с двухъярусной кроватью (Овечка спала наверху), грубым деревянным столом, горой книжек, сундуком, в котором хранились пожитки и покосившимся шкафом. На дверце шкафа Анжей нарисовал закат и корабли. По его мнению, получилось очень красиво, хотя этот факт, конечно, был легко опровергаем. Анжей подошел к окну, отодвинул шторы из мешковины и снова поглядел на лесную тропу. Нет, ни намёка на заблудшую гостью. Помявшись для верности ещё пять минут и прислушиваясь к монотонной болтовне взрослых, Анжей принял решение. Открыв несуразный чемодан, он выудил старую прохудившуюся куртку, осенние сапоги, тёплые носки, свитер. Завернулся во всю одежду, и, превратившись в некое подобие капусты, остался доволен, решив, что не замёрзнет. Затем взял старый фонарь, спички, и, убедившись, что дверь надёжно заперта, а свет горит, выскользнул в окно. Ставни он закрыл плотно. Обошел дом, прижимаясь к стене, юркнул за дышащий теплом и пахнущий навозом амбар, перелез через забор и скрылся в зарослях орешника. Поднимая маленькие снежные фонтанчики, он прошёл вдоль деревьев и вышел на дорогу, где, наконец-то, смог зажечь фонарь. Чернильный лес навис над мальчиком, угрожающе завывая. То тут, то там слышались скрипы будто из потустороннего мира. Пахло сырой землей и холодом. Анжею было страшно: легенд о Жатве он наслушался столько, что мог книгу написать, и каждый раз встреча с ней не заканчивалась ничем хорошим. Но за сестрёнку он боялся немного больше, поэтому вздохнул, поднял повыше фонарь и пошёл по тропе. Овечка всё смотрела на небо. Буря усиливалась, ветер теперь свистел как бешеный, некоторые деревья и вовсе склонялись к земле. Где-то вдалеке затрещал ствол, гибнущий под натиском погоды. Девочка закрывала лицо руками, жалея, что у неё нет варежек (надо было хоть их утащить!). Совсем потеряла счёт времени, но надеялась, что ферма будет скоро, и она сядет, выпьет горячего чаю с мятой и смородиной и будет рассказывать Анжею о своей дороге. Ветер задул особенно остервенело и пришлось остановится, дабы переждать. Несколько долгих секунд она стояла в абсолютной темноте и дикие вихри проносились мимо. Ей показалось, что рядом кто-то залаял. Огляделась - никого. Пожав плечами, пошла дальше. Снова подняла голову. И разноцветных вихрей нет! Никаких нет, ну что за Жатва такая, простой буран, ничего интересного. Треск дерева раздался так близко, что девочка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг на всякий случай. Тропа сделала небольшой поворот, и сразу за ним Овечка наткнулась на валежник, вырванный из земли с могучим корнем. Под ним, на земле, укрываясь от назойливого снега и ветра, сидел человек. Сначала показалось, что это пень - уж очень было темно, но, приглядевшись, девочка поняла, что это либо пень с глазами, либо она ошибается. Замерла. Затем осторожно, по-звериному, подошла ближе, всматриваясь в фигуру. Фигура не шевелилась. Сделав ещё один шаг, Овечка, наконец-то, смогла разглядеть сидящего. Это был юноша, и для ужасной бури он был одет непростительно легко: тканевые сапоги, коричневые штаны, просторная рубашка цвета травы, немного старомодная, но ему шла. Поверх всего он накинул плащ, из-под капюшона которого выбивались светлые, почти белые волосы. Он сидел и курил трубку, не обращая внимания на непогоду кругом. Глаза его были закрыты, а на лице играла лёгкая улыбка, словно мечты поглотили его настолько, что реальный мир стал неважен и не страшен. Овечка прикинула, что сможет быстро и бесшумно проскользнуть мимо, если этот чудак не решит вдруг проснуться. Но стоило ей сделать шаг, как незнакомец тут же посмотрел прямо на неё. - Доброй ночи! - сказал он и выпустил облачко дыма. Девочка поглядела на него исподлобья. - Горит Маяк… - пробормотала она. Вообще она любила ещё незнакомых людей и легко могла подружиться почти с любым, но в данных обстоятельствах знакомству не радовалась. Но, помня заветы мамы, старалась быть вежливой. Ветер задул так резко, что чуть не сбил её с ног. - Иди сюда! - незнакомец оказал на бревно рядом. - Тут не дует. Немного подумав и оценив силу непогоды, Овечка согласилась на предложение. Осторожно, сжимая нож в кармане, приблизилась к юноше. Он улыбался приветливо, и Анна уже готова была поверить в его дружелюбной настрой, но… Один раз, в своих путешествиях с табором, она была в музее, где хранились всякие занятные экспонаты, в том числе и чучела животных. Там были и гигантские медведи, и трёхметровые змеи, и мантикора (как оказалось потом, поддельная), но сейчас Овечка вспомнила только арктическую лису с её белым мехом, очаровательной мордочкой и хитрющими злыми глазами. Вот и глаза этого парня были, что у той лисы. Такие же холодные, под стать снегу. Поэтому она не села, а осталась стоять рядом, пряча ладони в рукавах. Незнакомец глянул на неё искоса и снова закурил. Овечка почувствовала себя неловко. Она хотела как можно быстрее дойти до фермы, но стоять под навесом из земли и корней было приятнее и теплее, чем брести сквозь метель. Дала себе срок: если через десять минут снег не утихнет, она пойдет дальше - Он не утихнет, - раздался голос юноши. Анна вздрогнула. - Что? Пот струйкой пробежал по хребту. Он что, мысли прочитал?.. Собственно, что гадать, именно так Анна и спросила. - Нет, - рассмеялся незнакомец, и смех его оказался на удивление чистым и успокаивающим. - Просто твои мысли были очевидны. - А... Овечка шмыгнула носом. Ну, да. Скорее всего. Она всё же оставила себе условие, а пока решила не терять времени даром и завела как говорила мама “культурную беседу”. Села на бревно, но ладонь с ножа, который покоился в рукаве, не убрала. Критично осмотрела собеседника с ног до головы. - А вам это… не холодно? - Нет. У меня тёплый плащ. Верилось с трудом, конечно. - А как вас зовут? - Гран. - О, какое чудное имя! - такта в девочке было немного. - А меня зовут Чёрная Овечка. - Да ну, - картинно удивился он, а затем ухмыльнулся. - И это у меня-то чудное. Ты что, оборотень? - Нет, я необыкновенная, - парировала она своим стандартным аргументом. - А, ну это понятное дело. Они помолчали, пялясь на метель. Гран курил трубку, Овечка глазела на небо, раздумывая над вопросами. Потом снова открыла рот. - А что вы тут делаете? - Сижу. - Ой, нет. Не просто же так сидите в лесу, в метель, во время Жатвы. Он вздохнул, но как-то ненатурально. Словно посмеивался над ней. - Ну да, ты права. По правде говоря, я заблудился. Уже несколько часов блуждаю по лесу и решил сделать привал. - М…. - Никого не встретило пути - все по домам попрятались. Я решил под валежником пережать. А ты тоже заблудилась? - Нет… Я иду домой. - О. Тревога Анны сменилась жалостью. Конечно, он чудной, но нельзя же бросать человека во время напасти одного в лесу! “Всегда надо всем помогать” - это, можно сказать, было её кредо. Правда, она не очень хорошо понимала значение слова “кредо”, но уж больно оно её нравилось. Резко встав, Овечка протянула Грану узкую ладошку. - Пойдём! Я отведу тебя к дяде и тёте, там ты согреешься, поешь, переждёшь бурю, а утром мы поищем твою дорогу. Юноша подал ей руку. Ладонь его оказалась тёплой и мягкой, держать её было приятно. Как котёнка гладить. Гран встал. Он оказался не таким высоким, как думала Анна по началу. По крайней мере всего лишь на полголовы выше Анжея. Развернувшись, она повела его по тропе в сторону дома. Анжей оделся не так тепло, как он рассчитывал. Холодный ветер пробирался под слой свитеров и щипал за кожу, снег довольно быстро забился под носки. То тут, то там раздавались какие-то невообразимо дикие звуки, а Анжей, подняв фонарь, всё больше и больше боялся за сестру. Каждое полено, каждая кочка казались ему замерзшей Овечкой, и приходилось подходить совсем близко, освещая объект фонарём, чтоб успокоиться. Он кричал: - Анна! Но метель жадно съедала всякий звук кроме собственного воя. - АННА! - горло мальчика начинало болеть. От беспомощности к глазам подступили слёзы, а в голову начали ползти всякие мысли, тёмные и нехорошие, как рассказы пьяного кузнеца. - АННА!!! Он начал бояться, что упустил её. Что каким-то образом они разминулись, и она сейчас дома, а он, как дурак, бродит по лесу. Но отступить он не мог и упорно шёл с фонарём вперед. Дикий вой раздался в небе. Оно стремительно темнело. Анна задрала голову. Обернулась на спутника. Гран не отреагировал на звук, но, когда она обернулась, чуть ли не промурлыкал: - Что такое? - Ты разве не слышал?.. Этот вой? - Слышал. Но мы же недалеко от фермы. Должно быть, это псы. - А если это псы Жатвы? Он равнодушно пожал плечами. - Ты не боишься? - Овечка продолжила идти вперёд. - Нет. А ты? - И я нет! - гордо сказала девочка. - Глупости всё это. Просто...как там Божислав говорил… “погодные катаклизмы”, вот. Ну, и бешеные собаки. Наверное. Не знаю. Знаешь, вообще я очень хотела увидеть Жатву Декады, конечно. Надеялась, что это будет приключение. - Какое же приключение? - Ну, например, сразиться с башами. Анна глянула на Грана, увидела на лице его искренний интерес и продолжила: - Ну, знаешь. Можно победить баша и получить золотую пыльцу. Она волшебная. Исполняет желание. - А… Как ты хочешь их победить? - Оружием. Они же боятся железа, это все знают. И у меня с собой есть, я же не рохля какая-нибудь. Лес снова затрещал. Становилось всё темнее и темнее. - А не жалко тебе башей-то? - А что жалеть, - отмахнулась Анна. - Они уродливые и злые. - Не знал. Дорогу преграждала поваленная сосна через которую пришлось перебираться, раздвигая колючие ветви. Руки нового знакомого Овечка не отпустила, мало ли, потеряется, раз уж он умудрился на прямой дороге заплутать. - А вот! - продолжила она. - Многие думают, что они красавцы все, но мне Божислав рассказал, что это - враки, чтоб мозги пудрить. На самом деле у них серая морщинистая кожа, огромные клыки и острые уши! Если увидишь такую тварь сегодня, или в другую Жатву - беги или тыкай в неё железом. - Хорошо, я учту. Овечка вгляделась в даль. Дома всё ещё не было видно, но ей показалось, что впереди сиял какой-то огонёк. Она развернулась к спутнику, чтоб сообщить о наблюдении, но не сказала ни слова. Что-то было не так, но поняла она это только сейчас. Ветер скинул капюшон с головы Грана, но лицо его было жёстким и злым, и смотрел он на Овечку взглядом голодного волка, а не беспечного бродяги. Тревога жесткой дланью сжала желудок девочки. Она почувствовала себя как те глупые дети в сказках, которые ведутся на морок, а потом жалеют. Только тут ведь даже иллюзии не было. Ох, какая же она дура… Еле-еле она умудрилась улыбнуться. Голос дрогнул, но всё же произнес: - Пойдём, тут совсем немного осталось… Гран кивнул. Шея Анны покрылась испариной, не смотря на холод. Ей было очень жарко и мысли, как та же снежинки, беспорядочно кружились в её голове. Конечно, она могла ошибаться, и он просто загрустил о своём или разозлился на погоду, или ещё что-то, мало ли что у людей в голове происходит. А может, он баш? Может, они всё-таки не чудовища, а вот такие: злые и красивые, и она, бедная дурочка, угодила в лапы Жатвы? Надо что-то делать, если так. Овечка. Быстрая. Очень быстрая. Если отвлечёт его, то успеет скрыться в лесу: надо только найти подходящий момент. А может, она всё же ошибается, и то, что она оставит человека одного в лесу будет страшным злодеянием? Но она может попробовать побежать! Кинется в погоню - значит, злодей, а останется на месте - всё в порядке. Она ждала момента, и каждый новый шаг давался ей всё труднее. Стволы деревьев на белом фоне начали сливаться в какой-то единый узор. Глубокий вздох. Пора. Резко обернулась, посмотрела за плечо нового знакомого, и, придав своему лицу выражение ужаса (хотя и стараться не очень-то было надо, она боялась и так), крикнула: - Что это?! Там, за елкой! Ох, это всадник! Сработало! Гран обернулся, а Овечка с силой дернулась вперёд, освобождая ладонь и помчалась по дороге. Внутри нее теплилось много надежд: что она ошибается, что она окажется достаточно быстрой, или что Гран не захочет ей навредить. Но эти надежды рухнули вмиг, когда её схватили за капюшон и повалили на снег. Анжей услышал крик. Далёкий, тонкий, но этот крик он узнал бы из тысячи. Неизвестно откуда появились силы - он бросился вперед, щурясь от метели, выхватывая куски леса из тьмы светом фонаря. - АННА! Снова крик Овечки. Анжей бежал вперёд, в страхе выкрикивая её имя. Она ничего не видела: снег залепил ей глаза, а ворот куртки душил. Сквозь собственный крик и возню, она расслышала, что Гран говорит: “постой”, но останавливаться не собиралась. Надо было действовать. Правой рукой она выхватила из рукава левого железный кинжал и наугад ударила. Этот кинжал ей подарил один друг - матрос по имени Петр, со словами “он будет оберегать тебя в трудную минуту”. Так и вышло. В темноте ночи раздался короткий крик боли и нападающий на секунду разжал хватку, и это позволило девочке проползти всего лишь пару метров, как её снова перехватили. - Это было глупо, - прошипел Гран. Анна снова закричала. А в ответ услышала своё имя. Анжей увидел две фигуры на дороге. Он понял всё сразу, хотя обычно и не мог похвастаться таким талантом. Закричав: “Анна!”, бросился вперёд и тут же поскользнулся. Ногу повело назад, тело завалилось вперёд, сгруппироваться не успел и ударился коленями и подбородком о лёд. От резкого толчка выбило весь воздух из груди, а фонарь улетел дальше по дороге, на прощание мигнув. Гран остановил полёт фонаря подошвой ботинка. Стекло хрустнуло. Свободной рукой Гран убрал волосы со лба. Вторая была вся в крови: из дыры в рубахе на предплечье виднелась глубокая рана, которую баш разглядывал с холодным любопытством. - Вот так дела... - пробормотал он. Анжей кое-как встал, не обращая внимание на ушибы. Овечка барахталась на снегу, но Гран наступил ногой ей на капюшон, что приводило девочку в крайнее смятение, ближе к панике. - Отпусти её! - закричал Анжей. - А ну немедленно отпусти!!! Вместо ответа Гран наклонился, дёрнул Овечку за волосы. Она вскрикнула, повалилась назад, а баш перехватил у неё кинжал. - Ладно, отпустил, - он разжал ладонь. С ухмылкой осмотрел Анжея. Злость и уверенность быстро улетучились из мальчика - сейчас он стоял в темноте безоружный, замёрзший,не понимал ничего. Он просто хотел забрать Анну и пойти домой. Он уже начал было говорить с обидчиком, как тут Анна вскочила и завопила: - Это нечестно! Это же железо! Ты должен был рассыпаться! - Никому я ничего не должен, - презрительно ухмыльнулся Гран. - Я, может, тоже особенный. Овечка зарычала и набросилась на Грана в попытке отнять кинжал. Он поставил девочке подножку, из-за чего та снова повалилась вниз. - Сволочь! - кричала она. - Негодяй! Недоумок! Мерзавец! Носитель всех этих характеристик лишь посмеялся, слегка наклонившись. - И чем я только заслужил такие комплименты! Он наступил на грудь Анны коленом, заслужив новые ругательства. Анжей, наконец-то, пришёл в себя и бросился к ним. Ухватив Грана за плечо, крикнул: - Пожалуйста, перестань!!! Баш развернулся: - Зачем? Такого вопроса Анжей не ожидал, но всё же нашёлся: - Потому что ей больно! - Ну и что? Анжей стоял. Он не хотел вступать в драку, потому что явно бы проиграл, но и его универсальный способ, который никогда не работал с другими мальчишками - переговоры - тут тоже работал плохо. Ажей молча глядел на лицо своего оппонента - скучающее, равнодушное - и не знал, как до него достучаться, вразумить. Пока он не знал, Анна знала. Как дикий зверёк она извернулась и с силой укусила Грана за руку. Баш с коротким вскриком отшатнулся, Овечка вскочила и, крикнув что-то, бросилась прочь, а Анжей, не успев толком подумать, навалился на преследователя, чтобы хоть как-то задержать. Ослепляющая боль лишила его сознания. Овечка пробежала ещё несколько метров прежде, чем поняла, что никого нет рядом. То есть вообще никого, а по идее-то там должен быть её брат. Сделав по инерции ешё несколько прыжков, остановилась, оглядываясь. В горле неприятно сипело, дышать было трудно, всё тело было мокрым от пота и снега, но Овечка не обращала на это никакого внимания. Она озиралась, надеясь, что вот-вот Анжей выскочит из-за дерева и они вместе добегут до дома. Но секунды тянулись как часы, а его всё не было. Тогда она развернулась и,крадучись, пошла назад, выискивая брата. Раз шаг, два шаг… Снег предательски громко скрипел, выдавая её. И вот то место, откуда она побежала. На снегу лежал Анжей. Гран сидел рядом, зачесывая окровавленной рукой волосы. Сперва Анна рассердилась: разлёгся тут! Дал бы этому парню по морде и побежал. А потом поняла: что-то не так. Совсем. Всё. Не. Так. Анжей лежал неподвижно, из груди его торчала рукоять железного кинжала. Не помня себя, Анна бросилась к нему, упала на колени. Слёзы сами подступили к глазам, бессмысленный крик: “Нет-не-нет!” сам рвался из горла. Анжей был белым под стать снегу. Его рыжие волосы утопали в луже крови. Если он и дышал, то это были последние секунды. Его Свет догорал - это было ясно. Овечка кричала, не помня себя, но ничего не могла сделать. Она не могла, а… - Сделай что-нибудь!!! - закричала она на Грана. - Умоляю, сделай что-нибудь. Баш закатил глаза. - Да ну, зачем мне это. Анна чуть не задохнулась от негодования и слёз. Но мысль, что он мог - мог спасти Анжея - не давала сдаться. - Пожалуйста! Пожалуйста! Он же так умрёт! Ты убил его, и он умирает! - Ну, он напал на меня, и он умирает. Всё закономерно. Голос сорвался. Если бы Гран тоже кричал - было бы легче, но он произносил каждое слово так медленно и с таким деланным равнодушием, что это просто выводило из себя. - ЭТО ТЫ НАПАЛ НА МЕНЯ ПЕРВЫЙ! ТЫ! Он хохотнул. - Это же Жатва, чего ты хотела. Тут Овечка замолчала. Опустила глаза. Её любимый брат, бедный брат, бледный брат. Они должны были провести зиму вместе, всё должно было быть хорошо, если бы только не её глупое желание посмотреть на Жатву. Посмотрела. - Пожалуйста! - выдавила она сквозь слёзы. - Спаси его, и можешь брать, что хочешь! Можешь меня съесть! Гран поморщился: - Да больно ты мне нужна такая… Девочка бессильно опустилась в снег, закрыла горячие мокрое лицо руками. - Я не знаю, что ещё предложить, я не знаю, я не знаю… Гран смотрел на неё, приподняв бровь. Ему было любопытно наблюдать за всей этой историей до этого момента и вот - стало тоскливо. Очень скучно, будто это была и не Жатва вовсе, а что-то другое, но он никак не мог описать, что. Будто дали поиграть с игрушкой и отобрали. Он оглядел свои руки. Кроваво-красные по локоть, из раны всё ещё льётся кровь, и это делает его слабее и слабее с каждой потерянной каплей. Снова посмотрел на маленьких людей Ну, что же. Пусть будет не жертвой, а трофеем. Под причитания девочки и звук её слёз, под вой метели и диких псов, он сел на колени, выдернул кинжал из груди мальчика, швырнул в снег, а затем наклонился и поцеловал несчастного. Затем встал. Пора было уходить. Рыжий судорожно вдохнул, распахнул глаза, прохрипел: “Анна!” Девочка снова закричала, бросилась к нему с объятиями, но Грану уже было не до этого. Он чувствовал слабость. Прикрыв глаза, увидел небо через облака, всю бурю Жатвы, весь её хаос и безумие. Он позвал, и на зов откликнулись. Всполох ветра, и вот на дороге уже стоит зверь из тумана и тучи, серый, с тёмной гривой, нетерпеливо бьёт копытом по земле. Гран ласково похлопал его по шее, затем наклонился и схватил рыжего мальчишку за руку. Тот попытался сопротивляться, но не сильно. Сложно давать отпор, когда только что был мёртв. - Полезай! - сказал ему Гран и парень послушался. Девочка вскочила и снова начала пронзительно кричать, хватать за руки, за плащ. Гран толкнул её, и помеха кубарем полетела в сугроб. Пока пыталась выбраться, он сел на скакуна, придержал мальчика, чтоб тот не упал, повернулся к девочке и сказал, улыбаясь, на прощание: - Ну что же ты, милая. Сама же сказала, что что угодно отдашь за его жизнь. Вот я и забираю. Сама же сказала, что хочешь увидеть Жатву. Вот ты и видишь. А впредь берегись своих слов и желаний. Он ударил поводьями и зверь, захрипев, поднялся на дыбы. Девочка бросилась за ними, но не успела: тяжелые копыта ударили по метели, и скакун поднялся в небо, радуясь небу и ветру. Анжей обернулся, постарался потянуться к сестре, прокричать ей что-нибудь, но его грубо одёрнули и велели держаться крепче. Он вцепился в сбрую, но всё же прокричал вниз, не видя там ничего: - Анна! Я вернусь! Обязательно вернусь!!! Овечка стояла на коленях в снегу и смотрела на небо. Казалось бы, только-только она видела целую свору странных зверей, похожих на оленей, и псов, только-только была рядом с братом, и в одну секунду всё исчезло. Весь смысл, вся суть, всё хорошее. Просто растворилось под натиском Жатвы. На ватных ногах Овечка побрела в сторону фермы, утирая слезы окровавленными ладошками. Она не знала, как сказать дяде и тёте про всё. Не знала, что будет дальше. Но Анжею она всегда верила. А значит, он вернётся.