Don't Leave me/Не покидай меня

POV Ким - Мам? – окликнула я Ренесми, проходя из одной комнаты в другую. – Пап? Крис? Весь дом был пуст. В камине извивался едва заметный дым от недавно потухшего огня. Было холодно. Меня знобило и я обняла себя руками, пытаясь согреться. Пахло сыростью, словно здесь не было никого уже несколько лет. Я снова взглянула на камин - никаких признаков жизни, огня будто и не было, только холодный пепел. - Мам? Где вы? От страха, что с моими родными что-то случилось, на глаза навернулись слезы. Почему здесь так пусто? Они не могли уйти без меня. Они оставили меня. Одну. Совсем одну. Я осела на пол, притянув к себе колени и, спрятав лицо в ладонях, громко заплакала. Меня оставили. Совсем как тогда. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, запертой в тёмной сырой темнице, напуганной и зовущей свою маму. Но мама не приходила, а девочка плакала еще сильнее. Мама не слышала. Мама не знала, где она. Мама не хотела спасать ее. Девочка поняла, что мама не придёт. На мгновение я перестала плакать, чувствуя, что кто-то стоит за спиной и наблюдает за мной. По коже пробежал холодок, живот скрутило от страха. Я боялась посмотреть на этого человека. А вдруг это моя мама? Резко обернувшись, я оказалась в той самой камере, чьи стены были моим единственным представлением о мире многие годы. Стальная дверь захлопнулась. - Нет! – закричала я, бросившись к выходу, но у маленькой девочки не было сил, чтобы открыть дверь, она не знала о своих возможностях. Она вцеплялась в перила своими маленькими ручками, моля выпустить её, прося маму о помощи, но её никто не слышал. Она одна. Всегда одна. И я почувствовала, как из моей груди с криком и болью рвущейся плоти вырывается душа. *** От ощущения того, что за мной кто-то наблюдает, я дёрнулась во сне и резко открыла глаза. Солнце чуть начало выглядывать из-за горизонта, воздух обжигал холодом лёгкие, при этом я не слышала никаких звуков: ни шелеста листьев, ни пения птиц, ни того, как маленькие зверьки бегают по деревьям или прячутся в кустах, ни даже хруста веток под копытами молодого оленя. Чувствовалось напряжение. Было слишком тихо. Это настораживало. Сама природа притаилась, опасаясь приближения чего-то страшного. Я поднялась на ноги, отходя от нагретого мною моха под деревом, и начала осматриваться по сторонам. Голова болела, а глаза щипало после долгих рыданий, но я попыталась сконцентрироваться, «отодвинув» эту слабость в сторону. Небольшой и короткий порыв ветра позволил мне почувствовать отдалённый запах мускуса. Джейс был уже совсем близок к тому, чтобы догнать и поймать меня, что он уже пытался сделать два дня. Но не это являлось причиной столь гнетущей атмосферы. Это не Джейс. - Дарен? – воскликнула я. – Выходи. Я знаю, что ты здесь. Стоило мне резко обернуться назад, как он уже стоял вплотную ко мне и сверлил меня налитыми кровью глазами, в которых была видна лишь ярость. Внутри меня всё сжалось. Я знала этот взгляд, он всегда пугал меня, но сейчас страх был перемешан с гневом на этого вампира. Вдруг он набросился на меня с поцелуем, захватив мои губы в холодные тиски. Мои глаза широко распахнулись от неожиданности, а лицо и вовсе скривилось от мерзости его касания. Я резко оттолкнула его от себя, с отвращением выговорив: - Не смей прикасаться ко мне. Мне были омерзительны его прикосновения, мне были омерзительны сами мысли о том, что когда-то я ему верила, что когда-то он был для меня идеалом, спасителем, наставником, любовником… Всё это заставляло меня чувствовать отвращение не только к нему, но и к себе самой. НЕНАВИЖУ. - Согласись, мне стоило попытаться, - отойдя в сторону и взмахнув руками, язвительно произнёс он, и у меня мурашки побежали по телу от его голоса. Казалось, что тише и быть не может, но с появлением убийцы здесь стало мертвенно тихо. Очень жутко. По телу снова пробежала дрожь. Странно, что раньше я не замечала эту атмосферу вокруг него. Может быть потому, что я разделяла его взгляды? Была, как он. Запах оборотня чувствовался сильнее. Разумеется, Дарен знал о присутствии Джейса, но почему-то не желал заострять на нём внимание, которое полностью было предоставлено мне. - А я думал, ты уже совсем растеряла сноровку. - Хочешь поговорить об этом? – взяв себя в руки, прорычала я сквозь зубы. В наэлектризованном воздухе чувствовалось напряжение; похоже, его испытывала не только я. Дарен тщательно подбирал слова у себя в голове, он не отрывал от меня сурового взгляда, который казался ещё страшнее под тенью его густых каштановых бровей. Его глаза сверкали нехорошим блеском, совсем как у гения, обезумевшего от идеи. - Я ведь запретил тебе разговаривать с Калленами, - холодно произнёс он, сдерживая свой гнев. - Чтобы я не узнала, что я одна из них, - мой тон был непреклонен. – И по твоему приказу я убила бы свою настоящую семью. - Я твоя семья… - Неправда! Ты… - с отвращением протянула я, - сделал из меня монстра. - Ещё нет, - он мотнул головой. Что значит «ещё»? - Что тебе нужно? – как можно уверенней спросила я, пытаясь скрыть свою растерянность. Сейчас вампир был на достаточно далёком от меня расстоянии. В чёрном пальто нараспашку, тёмной водолазке и джинсах; всегда аккуратно одет и прилизан до такой степени, что даже тошнит. Он начал медленно ходить вокруг, объясняя. - Неужели ты думала, что я просто отпущу тебя, милая? – голос хищника был отвратительно ласков, красные глаза же выдавали его неуравновешенность, но вместе с тем гениальность. Лишь ему удалось свергнуть Вольтури за все тысячи лет их жалкого правления. – Ты мой «бриллиант». Ты и твоя сила – моя собственность. - С какой стати? – прорычала я, сжав кулаки. Ногти впивались в ладони почти до крови. - С той, что всему, что ты умеешь, научил тебя я. Что бы ты делала со своими способностями, если бы не я? Кто нашёл им применение? – Он вдруг остановился за моей спиной, прекратил свою «прогулку» вокруг меня и начал слушать моё тяжёлое дыхание и учащённое сердцебиение. Холод, исходящий от его тела, заставил мышцы нервно сокращаться. Воспоминания закрутились в моей голове, от этих картинок я вновь почувствовала отвращение к себе. – Ты знаешь, чего я хочу, - прошептал он над ухом, обдавая холодом. – Я дам тебе сутки. Если не явишься завтра на рассвете в старый городской бункер в Форксе, я убью всю твою семью, как и планировал. Хотя нет… - воодушевлённо протянул он, уловив новую идею в своей голове. Я стояла, как вкопанная, внимательно слушала его, боясь упустить что-то важное, что потом может стоить мне жизней любимых. – У тебя же родилась маленькая сестрёнка, Миа, кажется. У неё есть какие-нибудь способности? Впрочем, это не важно. Я не убью её. – Он нагнулся ниже надо мной, его губы почти касались моего уха. Я крепко зажмурилась и дрожала. Надо признать, что Дарен имел сильное влияние на меня: он заставлял страх брать надо мной верх. – Я оставлю её сиротой и сотворю монстра из этого маленького ангелочка, - по моей щеке пробежала слеза, вампир вытер её холодным пальцем, заставив меня дёрнуться от неожиданного прикосновения. – Такого же, как и ты… Я не выдержала и сорвалась с места. Убежала прочь от него, вновь захлёбываясь слезами. Раньше я думала, что сразу убью этого психа, встретив его на своём пути, но я просто убежала, я струсила. Я ничего не сделала, а у меня была возможность. А теперь он грозится лишить меня самого дорогого. Эмма предупреждала, что он не оставит моё предательство безнаказанным. И теперь я должна защитить свою семью, обрекая себя на вечное служение психопату-убийце, злодею, мечтающему завладеть миром. Какая ирония скрыта в том, что кто-то до сих пор пытается им завладеть. Это моё наказание. Я должна спасти тех, кого люблю, я должна уберечь каждого, кто заслуживает любви и свободной жизни. Возможно, тогда… я искуплю свою вину перед ними, перед теми, кто пал от моих рук, перед самой собой. Возможно, тогда я заслужу прощение. Я пойду в этот чёртов бункер, и мне наплевать, что будет с моей шкурой, но я убью Дарена и всех его прислужников. Но сначала я должна попрощаться. *** Странно, но вблизи дома даже природа ведёт себя по-другому, будто это некое место умиротворения, где всё находится в гармонии с самим собой. Волнение и страх по-прежнему переполняли меня, но оказавшись недалеко от дома, я смогла внешне обрести спокойствие, а моё сердце забилось в привычном темпе от того, что у меня ещё есть время попрощаться с родными. Я игнорировала рычание тёмно-серого волка, сопровождавшего меня весь этот путь. Весь день, с момента моей встречи со «спасителем», Джейс соблюдал между нами дистанцию. Я опасалась того, что он видел тот отвратительный поцелуй, и, скорее всего, так оно и было. Волк не пытался остановить меня, чтобы поговорить, не пытался выяснить, что случилось. Ему было это не нужно, вожак сам всё отлично понимал, и его мнение обо мне, наверняка, уже изменилось совершенно в другую сторону. А когда он и вовсе перегородил мне дорогу, не разрешая войти в дом Калленов, я поняла, что полностью потеряла его доверие. - Ты не можешь запретить мне приближаться к моей семье, - холодно сказала я, притворившись, что его действия меня совершенно не задевают. Волк прорычал что-то себе под нос и отступил. Думаю, он всё же хочет поговорить со мной. Медленно преодолевая одну ступеньку за другой, я пыталась очистить свою голову. Было бы хорошо, если бы в ней свистел ветер. Помедлив секунду перед дверью, я потянула за ручку и вошла внутрь. Элис тут же набросилась на меня с объятиями и расспросами о моём отсутствии. Точно, меня же не было почти четыре дня. - Я искала пирожные… мои любимые. Но нигде не нашла, даже в Канаде. Наверное, они есть только в Италии. Над моей жалкой попыткой хоть как-то оправдать себя маленькая эльфийка звонко посмеялась. Оказывается, я могла просто попросить Эсме, чтобы она приготовила мои любимые пирожные. А я-то всю округу «обыскала». - Ким! – воскликнул на лестнице Крис, у которого на руках сидела Миа. Взгляд брата был строгим, требующим объяснений, но при этом ничуть не обвиняющим. Братец спихнул мой побег на жуткий стресс, заработанный из-за новости о разводе наших родителей. Парень подошёл ко мне и крепко обнял, по телу тут же прошло тепло. Я вдохнула полной грудью, чувствуя такой родной запах. Говорят, что мы с братом пахнем одинаково. А в один прекрасный момент мы поняли, что составляем одно целое, мы можем чувствовать эмоции друг друга. Мы с ним как две противоположности, которые, соединяясь вместе, образуют гармонию. В его руках я чувствовала себя дома. - Ты труп, - раздался его голос или это прозвучало в моей голове, потому что Крис по-прежнему смотрел на меня с улыбкой и, отпрянув, оставил в моих руках Миа. Я смотрела на неё вылупленными глазами, держа на вытянутых руках. Мы впервые с ней были так близки. Я ни разу ещё не всматривалась в это круглое личико, на котором расплылась широкая улыбка при виде меня. Кажется, я ей нравлюсь. У моей сестрёнки уже появились первые зубки, а кучерявые волосы были завязаны в два маленьких хвостика на затылке. В светло-карих глазах я почему-то заметила красные крапинки. Такая внезапная близость с сестрой ещё больше выбила меня из колеи, но я уже не думала о Дарене. Лишь мысли о моей семье: о брате, маме с папой, о сестре, которая может всего этого лишиться, как я когда-то, рождали во мне беспокойство. Я понимала, что их будущее зависит только от меня. Всё это время Крис что-то воодушевлённо рассказывал мне. Из всего услышанного я смогла зацепиться только за одно предложение, которое зародило какую-то искорку внутри меня: - Они снова вместе. - Вместе? Кто? Родители? Они помирились? – Воскликнула я, отдавая Миа Элис. Эта новость была самой лучшей за последнее время. На мгновение я почувствовала каково это, быть жизнерадостной. Мама с папой помирились, семья не разрушится! Мы всегда будем вместе… - Да, они вместе и больше не собираются разводиться. - Боже! Я так рада! – я даже рассмеялась от счастья и радостно захлопала в ладоши, припрыгивая на месте. - Элис, нам нужна Миа, - вдруг из соседней комнаты вышла Розали. – Привет, Ким, - улыбнулась блондинка при виде меня, она прямо просияла, но подходить ко мне за объятиями не стала. Будем надеяться, что это знак того, что мне доверяют и я имею полную свободу куда-то «отлучаться». Тётя унесла рыжую девочку в комнату, где (я успела заметить через дверную щель) наш папа сидел на кушетке с обвязанной жгутом рукой, а вокруг него маячил Карлайл. - Крис, что с ним? – Моя улыбка тут же пропала. Братик обернулся назад и, потупив взгляд, начал объяснять. - Я не знаю, - вздохнул он. – Мама настояла, чтобы папа проверил свою кровь у Карлайла. Кажется, это как-то связано с волчьим геном. И ещё… - Что? – я испугалась. Похоже, я пропустила не только радостное событие. Вся радость тут же исчезла, будто её и не было. - У Миа проблемы. Мама просто в ужасе, она словно в трансе. У меня перехватило дыхание. Что ещё за проблемы? Это из-за Дарена? Он солгал мне? Он же дал мне время до рассвета. Не стоит делать поспешных выводов. Я попыталась взять себя в руки, при этом внутри что-то съёжилось, и тихо спросила: - Где она сейчас? - В зале. Сказала, что хочет подумать, - Крис опечалено посмотрел на дверь, из-за которой раздавались звуки рояля. – Возможно, твоё появление её обрадует. Она все эти дни спрашивала про тебя. Так вот что значит укол совести. Как я могла сбежать, не подумав о своих родных? Хотя в тот момент я думала, что так будет всем лучше. Или нет. Я думала лишь о себе, я бежала от самой себя, а ещё от парня, который, кажется, готов принять меня такой. Но я не уверена в этом. illya beshevli – wind Пройдя в другую комнату, посреди которой стоял огромный чёрный рояль, я тихонько закрыла за собой дверь, чтобы не нарушить атмосферу уединения и печали, создаваемую живой музыкой, посторонними звуками. Мелодия была то быстрой, то плавно переходила на медленный темп, затем она вдруг обрывалась и снова становилась быстрой. Я стояла у стены и беззвучно наблюдала за мамой со спины. Её длинные пальцы бегали по чёрным и белым клавишам, пытаясь успеть за потоком переживаемых ею эмоций. Музыкой она старалась передать свою тревогу, печаль и безысходность от того, что она ничего не может исправить. Я медленно подошла и села рядом с ней. Мама не прекратила играть. Оторвав глаза от её рук, я увидела, как слёзы катятся по её щекам. Совершенно пустое и почти безжизненное лицо. Черты его застыли, но глаза… Сколько боли в этих глазах. Я совершенно не заметила, как сама начала плакать, когда зазвучали тяжёлые, грубые ноты, а после них музыка начала успокаиваться, и мама опустила свои руки на колени. Она вдруг резко развернулась ко мне и крепко прижала к себе. Над ухом раздавались её всхлипы. Я вцепилась в мамино плечо, чувствуя её боль, я плакала вместе с ней, осознавая, что, возможно, в последний раз в жизни обнимаю свою маму. Затем Ренесми отстранилась и принялась лихорадочно осматривать моё лицо, руки, задирая рукава моей кожаной куртки, чтобы удостовериться, что на мне нет никаких синяков. - Где ты была? - схватив меня за голову, спросила она. Я помедлила с ответом. - В лесу, - мой голос был писклявым, словно кто-то придавил мышонка. Мамин взгляд застыл на моём лице, как иногда бывает с Элис, когда у той случаются видения. - Мам? Что случилось? - Ты чем-то встревожена, - только и сказала она, теперь её взгляд вновь забегал по моему лицу. Неужели она знает мой секрет? Нет, она не могла. Даже Эдвард этого не знает, сколько он не копался в моей голове. Дед подозревает, что я что-то таю в своих мыслях, но не знает, что именно. - Ты... - я запнулась и покачала головой, быстро заморгав. - Крис сказал, что у Миа проблемы. И почему папа проходит обследование у Карлайла? Услышав мои слова, она повернулась к роялю, убрав одну прядь волос за ухо. Её пальцы медленно начали нажимать на клавиши, вновь заиграла та же самая музыка. - С Джейком всё хорошо, я уверена. Это только для профилактики. - А Миа? - с тревогой спросила я. Музыка прекратилась. Мама застыла статуей, будто мысленно она сейчас совершенно в другом месте. - У неё психическое расстройство, за которым в дальнейшем последует раздвоение личности, - обессилено выговорила Ренесми. У меня перехватило дыхание. Малышке всего полтора месяца, как с ней вообще могло произойти что-то подобное? - С этим ничего нельзя сделать. - Поэтому у неё радужка глаз краснеет? - В этом я виновата, - внезапно из безжизненной статуи мама превратилась вновь в живую и страдающую от горя женщину. Её лицо скривилось в гримасе, она начала задыхаться от слёз. Теперь я поняла её изначальную реакцию. Это было как затишье; горе копилось внутри неё, собираясь в огромный ком боли, чтобы потом прорвать стену из стойкости и мужества. - Она от меня унаследовала. Я проклята. Почему мои дети должны страдать из-за моей глупой ошибки, совершённой однажды? За что они должны терпеть это наказание, а не я? Почему всё так не справедливо?