1000101

      Когда доктор Фастольф разрешил Дэниелу сопровождать Элайджа до Земли, сердце Элайджа «запело». Несомненно, Жискар заметил изменения в его мозговых волнах и то, что его настроение поднялось. Молча, пока Жискар не скрылся из поля зрения, Элайдж попытался передать ему своё самое сокровенное желание: он хотел, чтобы однажды Дэниелу разрешили отправиться с ним до Земли или даже до нового мира. По большому счёту это было эгоистичное желание, особенно, когда на кону стояла судьба человечества. Законы и правила, которые разделяли их, были условны, и в конечном счёте, как полагал Элайдж, лишь во вред людям. И даже если это было бы не так, Элайдж не перестал бы хотеть.       Разделение людей и роботов не приведёт к светлому будущему. Полная зависимость от роботов также не достигнет нужной цели: наступит полный и окончательный упадок. Элайдж поверил в идею, впервые предложенную доктором Фастольфом: люди и роботы могли бы жить в равных условиях в обществе, построенном сообща. Общество C/Fe, распространившееся среди звёзд. И более личной была идея о совместной жизни с Дэниелом.       Ещё раз кивнув доктору Фастольфу, Элайдж почувствовал облегчение при расставании, несмотря на влияние аврорианина на его взгляды на жизнь. Элайдж повернулся и подошёл к Дэниелу, который ждал его, держа спину прямо, без признака на нетерпение или сожаление на лице. Без малейшего признака на какую-либо эмоцию в целом. Они вместе поднялись на корабль, не касаясь друг друга и не разговаривая, пока не достигли каюты Элайджа. — Дэниел, — беспомощно сказал Элайдж, как только они зашли в комнату. Наконец-то они снова были одни. — Партнёр Элайдж, — произнёс Дэниел. Его реакция была несколько замедленной, и Элайдж достаточно хорошо знал его, чтобы понять причину этой медлительности: Дэниел был перегружен. Человеческие синапсы и позитронные центры… Элайдж некоторое время боролся с различием между ними. То, что Дэниел был роботом, не означало, что он не мог чувствовать. Его внешность, его способ рассуждения, его эмоции — они, прежде всего, были человеческими. В конце концов, таким он создавался. — Я мечтаю о стольких вещах, — начал Элайдж. — Дольше остаться с тобой на Авроре, увидеть те места, которые ты посещаешь и видишь, увидеть, как ты жил, пока мы были в разлуке.       Элайдж поколебался и наконец потянулся к Дэниелу, аккуратно взяв его наманикюренные пальцы в свои почерствевшие руки. — Я хотел бы, чтобы ты остался со мной на Земле в конце нашего путешествия. Я хотел бы, чтобы ты полетел со мной до звёзд, и мы начали новую жизнь. Вот, где будущее и как оно должно быть построено. Только так оно может быть построено, если оно будет длится вечно, — последнее предложение он сказал с некоторой грустью.       Выражение лица Дэниела не менялось, пока Элайдж говорил. Но сказать, что у него не было никаких признаков эмоций было бы неправильно. Элайдж почувствовал, как пальцы Дэниела сжались, увидел, как тот не моргал, хотя должен был, точнее, стал бы, чтобы слиться с толпой, будь они на Земле. Контроль над этим не казался Дэниелу важным в тот момент. Он был слишком занят чувствами.       Спустя несколько секунд, немного успокоившись, Дэниел начал говорить, но его голос прервался в неуверенности: — Ваши стремления отражают мои, партнёр Элайдж. Я не могу использовать какие-либо другие слова, кроме «желания», чтобы объяснить, насколько наше совместное пребывание логично для меня. Быть в разлуке для нас обоих — страдание. В передаче моих мыслей есть некоторая медлительность, которую я не могу изменить или исправить, не могу объяснить по той причине, что вы так далеки от меня. Исходя из всех моих личных исследований, в любви не должно быть столько агонии.       Дэниел подошёл ближе к Элайджу, как если бы они собирались обняться, но их руки просто остались стиснутыми между телами. Элайдж наклонил голову и поцеловал Дэниела. Он потянулся к нему с чистым намерением, с нежностью, с которой попытался уговорить Дэниела поцеловать его.       Дэниел позволил себе быть ведомым, мягко целуя Элайджа. Так они провели несколько минут, будучи медленными и нежными друг с другом, исполненными ощущением, что они были вместе. Их поцелуй не был обжигавшим на века. Он был подтверждением их близости, явлением того, что они значили друг для друга и как хотели проводить время, которого у них не было. — Мне кажется, — сказал Элайдж немного позже. — Что должен быть какой-то путь. Возможно, я не проживу так долго, чтобы увидеть это, или, возможно, это просто скрыто от нас сейчас. В конце концов, ты не мог предвидеть убийство, которое впервые свело нас. Без силы предвидения, без науки, которую Жискар назвал «психоисторией», разве мы можем знать, какой поворот судьбы может снова свести нас вместе? Я не отверг надежду, Дэниел, хотя я должен отметить, что она невелика. Не думаю, что даже победа обеспечит достаточный взлёт. — Я думаю, вы правы, партнёр Элайдж. Жискар говорил мне, что доктора Фастольфа в этом вопросе не переубедить. Это вне его досягаемости, независимо от того, как этот факт влияет на него.       Элайдж улыбнулся: — Лестно, что он думал об этом. Но постоянное взаимодействие с твоей агонией не может хорошо сказаться на Жискаре, в ином случае ему не позволят законы. — Вы забываете, что я такой же робот, связанный теми же законами. Однако на данный момент мы, кажется, обременены своим несогласием с порядком вещей.       Дэниел сделал шаг назад, взяв руки Элайджа в свои. Он подвёл его к кровати. Они сели, всё ещё держась за руки и переглядываясь. — Хотя мне и было очень приятно читать, как вы выражали чувства в наших письмах, есть кое-что, на что, я надеялся, у нас будет время. — Да? — улыбка Элайджа стала ещё шире. На любопытство Дэниела всегда можно было положиться. Когда Дэниел подался вперёд, Элайдж подумал, что тот, должно быть, старался выглядеть соблазнительным. Его рот чуть приоткрылся, а веки опустились, и он посмотрел на Элайджа через ресницы.       Дэниел освободил одну руку из хватки Элайджа, переместив её на его бедро. — Партнёр Элайдж, — сказал он, и его голос и язык тела были полны желания. — Дэниел, — дыхание Элайджа сбилось. Элайдж положил свободную руку на щеку Дэниела, чья челюсть впилась в его ладонь. Кожа Дэниела не была совсем как у людей — из плоти и крови, но Элайдж чувствовал, что она была ему предпочтительнее.       Следуя его прикосновению, Дэниел повернул голову так, что уголком губ касался ладони Элайджа. То, что сначала было нежным поцелуем, заставило Элайджа почувствовать на себе груз лишней одежды. Он ощутил жар языка Дэниела на линиях своей ладони и контрастирующий холод его губ рядом.       Вздохнув, Элайдж сильнее вцепился в руку Дэниела, которая всё ещё была соединена с его собственной. Конечно, прошло всего пару дней с тех пор, как они последний раз были близки, всего несколько часов с последнего момента их касания. По сравнению с годами, которые они провели врозь, это могло показаться всего лишь мгновением, достаточным только для того, чтобы вдохнуть, но это было бы ложным утверждением. Их разлука, конечно же, усилила остроту их ощущений и всего, что происходило, когда они снова оказались вместе. Но она также заставляла Элайджа чувствовать, будто чего-то недостаточно, потому что они скоро вновь будут оторваны друг от друга. Не хватало времени существовать, просто быть вместе. Было так много вещей, которые Элайдж хотел сказать и сделать, он хотел разделить на двоих с Дэниелом так много времени, так много эмоций захлестнуло его, когда их губы встретились в поцелуе.       Ладонь Элайджа вновь скользнула по скуле Дэниела, линия которой была острой и знакомой. Элайдж целовался так, будто скоро умрёт. Он вдохнул через нос и глубоко поцеловал Дэниела, ощущая себя погружающимся на самое дно бассейна. Он падал, он тонул и хотел быть окружённым Дэниелом вечно, не представляя себе ничего более приятного.       Дэниел взял инициативу и начал расстёгивать верхнюю часть комбинезона Элайджа. Его руки скользнули по груди Элайджа, нежно проводя. Его прикосновения стали более решительными, когда он провёл линии на теле, вынуждая Элайджа застонать из-за массажа. — Всегда приятно видеть, как вы наслаждаетесь, — сказал Дэниел, лицо которого внезапно приблизилось, а голос стал тише и интимнее. Дэниел вытащил из-под кровати пульт ручного управления. — На этот раз я позаботился о том, чтобы мы были готовы, если представится возможность.       Его длинные пальцы нажали на пару кнопок. Гравитация начала просачиваться из комнаты, и вскоре всё стало как в прошлый раз. Элайдж не заметил, куда делся пульт, потому что был слишком занят Дэниелом, который забрался на него сверху и слегка задел своим бедром его пах. — Партнёр… — Дэниел навис над ним, и Элайдж видел на периферии его руки, а его лицо было на переднем плане. — …Элайдж.       Дэниел медленно опустился на Элайджа, мягко прижимая того к простыне. Он не остановился до тех пор, пока не «пригвоздил» его. То, как Элайдж поднимался вверх на незначительное расстояние, прежде чем его снова прижимали к кровати, заставляло его голову кружиться. — Дэниел, — выдохнул Элайдж, протягивая руки. Бёдра Дэниела были первым, что Элайдж нашёл, поэтому он крепко схватился за них, прильнув к Дэниелу. — То, как вы загнали Амадиро в угол, было воодушевляющим, — сказал Дэниел, наклоняясь, чтобы поцеловать Элайджа в уголок губ. — Ваши проявления логики всегда приводят меня в возбуждение. Когда я воспринимаю их, мои мысли бегут по моим центрам без противоречий, без отклонений.       Элайдж застонал, услышав признание Дэниела. — И что теперь? — Вы знаете, что мои мысли идут гладко, когда я с вами, партнёр Элайдж, — ответил Дэниел. — Любить вас абсолютно логично, и я не знаю мысли яснее.       Элайдж сократил расстояние между ними, проведя языком по нижней губе Дэниела, прежде чем поцеловать его по-настоящему. Что он только отдал бы, что мог бы сделать, чтобы остаться здесь, в этом дне вместе с Дэниелом. Всегда иметь возможность прикоснуться к нему, поцеловать его, просто знать, что они всегда на одной стороне, как это и должно быть.       Ответное прикосновение губ Дэниела вернуло его в настоящее, удерживая, словно якорь. Поцелуй начался медленно, как будто Элайдж только закладывал фундамент некого спора. Движение языка было одним пунктом; то, как он задыхался в поцелуе — другим; невольный толчок бёдер — всё строилось в утверждение, насколько правильно это было, как отчаянно Элайдж желал, чтобы у них была возможность делать это так часто, как им хотелось. — Подумать только, они могли уничтожить тебя, — сказал Элайдж, проводя большим пальцем по ключице Дэниела, внезапно раздражённый тем, что тот всё ещё был в рубашке.       Дэниел запнулся, застыв на несколько секунд. — Эта идея крайне нежелательна. Я… — Дэниел снова почти замер, его губы медленно двигались, но он не произносил ни слова.       Элайдж скользнул пальцами под рубашку Дэниела, чтобы дотронуться до его искусственной кожи. — Мысль о том, что я раню вас своей смертью… очень неприятна, партнёр Элайдж. Но это ещё не всё, — Дэниел упал на него, и, хотя его вес ничего не значил в условиях пониженной гравитации, это свидетельствовало о том, как сильно его мысли напрягли пределы позитронного мозга. — Было бы лучше не умирать, я думаю. Я никогда не мог бы поставить свою жизнь выше… — Дэниел запнулся, казалось, он стал холодным и отстранённым. — Конечно, нет, — успокоил его Элайдж, стараясь отвлечь. Дэниел был слишком умён для того, чтобы попасться в такую логическую ловушку, но Элайдж собирался сделать всё, что было в его силах, чтобы уменьшить чужую боль. — Я не имею в виду несовпадение с Первым законом, — нерешительно ответил Дэниел. — Кажется, что есть что-то большее, чем обязательный Третий закон. Я… хочу жить. Я хочу жить с вами.       Элайдж закрыл глаза, на уголках которых появились слёзы, будучи слишком подавленным, чтобы говорить. Он прижался лбом ко лбу Дэниела, поднял руки и закрыл ими своё лицо. Как только мог кто-то не видеть, каким человечным Дэниел был, что он лучше всех людей, будь то с Земли или с Авроры? — Я хочу того же.       Они двое могли бы быть символом C/Fe общества: робот и человек, живущие в гармонии. Элайджу было больно думать о том, как легко такие, как Амадиро, могли заманить Дэниела в ловушку Трёх законов, могли заставить его покончить с собой потому, что у него не было всех фактов или просто потому, что этого хотел Амадиро. Такой умный и коварный человек, как он, без вмешательства Элайджа… Элайдж заволновался. Дэниел мог постоять за себя, в этом не было сомнений, но в окружении возможных врагов на планете… — В чём дело, партнёр Элайдж? Я сказал что-то такое, что расстроило вас? — Дэниел смахнул слёзы с глаз Элайджа, вновь слегка летая над ним. Его прикосновение было нежным, как и шёпот. — Нет, ничего такого. Мне страшно, Дэниел. Я боюсь того, что может сделать Амадиро, чтобы добраться до тебя, когда меня не станет.       Дэниел открывал и закрывал рот пару раз, прежде чем он снова смог говорить. — Я также боюсь этого.       Элайдж потянулся к Дэниелу, затягивая его в объятия. В горизонтальном положении, в котором они были, Дэниел наконец не имел преимущества в росте, поэтому Элайдж мог обхватить его плечи руками и прижаться щекой к его лбу. Дэниел обхватил его верхнюю часть туловища, не слишком сильно сжимая. Его руки лежали на чужих лопатках — кожа к коже.       Они держались друг за друга, не отдаляясь от кровати, но и не прижимаясь к ней. Они были единым целым, единой формой, единой точкой во времени и пространстве. Они были связаны друг с другом чем-то большим, чем прикосновение, даже большим, чем любая предвиденная судьба. — Мы найдём выход каким-нибудь образом, — пообещал Элайдж. — Мы должны это сделать, — Дэниел мягко сжал его в знак согласия, но не отпустил.       В конце концов они разомкнули объятия. Дэниел улыбнулся ему, будучи уверенным в своей непоколебимой логике и любви. — Я надеялся, что мы сможем попробовать кое-что, партнёр Элайдж. Я только читал об этом, но думаю, что мы… могли бы получить удовольствие от этого. — Да? — спросил Элайдж, и его беспокойство и печаль ушли на второй план, уступив место давно привычной ему боли. — Это потребует полного отключения гравитации, — пояснил Дэниел. Он не торопился и был менее прямолинеен, чем обычно. Элайдж назвал бы его подход почти осторожным. — И? — подсказал Элайдж. — Я нахожу оральную стимуляцию, как дающую, так и принимающую, очень привлекательной. — Дэниел, ты просишь меня отсосать тебе в невесомости? — Я предлагаю нам обоим заниматься такой стимуляцией одновременно, партнёр Элайдж.       Элайдж резко вдохнул воздух, мысленно проносясь сквозь образы с секундной быстротой. Это напоминало старую земную технологию — флипбук, но более разрозненную. Вид эрегированного члена Дэниела; ощущение его нечеловечески сильных рук на своих бёдрах, сжимающих их так крепко, что наверняка потом останутся синяки; то, как могли дёргаться бёдра Дэниела, когда он бывал действительно перегружен, когда… — Это было бы тем, что мы не пробовали ранее, и я думаю нам покажется это очень, — Дэниел сделал паузу, — приятным.       Исследования и любопытство, соблазнение и логические рассуждения — вот что образовывало Дэниела. Член Элайджа начал давить на брюки. — Да, — ответил Элайдж, его голос проскрипел. — Лучше всего сначала раздеться, — сказал Дэниел в своей совершенно серьёзной, но в то же время дразнящей манере. Вместо того, чтобы снять своё пальто, он потянул Элайджа за рукава, полностью оголяя его верхнюю часть тела. Спускаясь к бёдрам, Дэниел провёл мягкими подушечками пальцев по коже Элайджа. Его прикосновение было ненужным и одновременно необходимым.       Именно грация робота позволила Дэниелу парить над Элайджем и аккуратно снять с него космонитский комбинезон, а затем и нижнее бельё. Ношение странного комбинезона было тем, от чего Элайдж определённо не отказывался. Дэниел бросил его в пространство комнаты вместе с их обувью, носками и его пальто, и всё это мягко упало на пол. — Твоя очередь, — пробормотал Элайдж и потянул за рубашку Дэниела, притягивая его ближе. Ближе, чем он ожидал, потому что, когда материал рубашки коснулся его сосков, мягкая ткань уже показалась грубой. Элайдж вздрогнул.       На этот раз Дэниел принялся расстёгивать пуговицы на своих брюках, а Элайдж — на его рубашке. Элайдж считал, что для культуры с такой укоренившейся сексуальностью местная мода была достаточно нецелесообразна. Или, возможно, люди здесь не обращали внимания на время, они жили веками, в конце концов.       Дэниел позаботился о собственном нижнем белье, его высокая фигура образовала изящный полукруг в процессе, раздвигая пределы того, что позволяла пониженная гравитация. Результат опыта, напомнил Элайдж себе, или, может быть, просто математический расчёт. Опустившись на Элайджа, Дэниел с помощью пульта приглушил свет, погружая их в мягкое свечение. Волосы Дэниела приняли цвет заката. Затем он полностью снизил гравитацию, и внезапно Элайдж почувствовал себя парящим в невесомости. Ни к чему не привязанным.       Сначала Элайдж подумал, что его может стошнить. Ужасное ощущение тошноты не покидало Элайджа, он не знал, как двигаться ни вверх, ни вниз в таком состоянии. «Иосафат!» Ему не помогло даже закрытие глаз. Всё это и близко не было похоже на общественный бассейн, который он помнил с раннего детства, когда плавал там по воскресеньям, раскинув руки и ноги. — Партнёр Элайдж, — Дэниел схватил его за запястья, удерживая на месте. — Вы в порядке? — Дай мне минуту, Дэниел, — Элайдж замедлил своё дыхание, начав считать вдохи и выдохи, сосредоточившись на расширении и сжатии грудной клетки. Он сфокусировался на длинных пальцах Дэниела вокруг своих запястий — это было хоть какой-то привязкой. Точка, к которой его всегда тянуло, к которой он всегда стремился. В отсутствии гравитации, без чувств и логики Элайдж мог положиться на Дэниела. — Со мной всё хорошо, — сказал Элайдж, вновь открыв глаза. — Уверены? — переспросил Дэниел.       И только Элайдж начал кивать головой, как тут же Дэниел наклонился и поцеловал его в губы. Элайдж углубил поцелуй и раздвинул руки, мягко призывая его опустить свои ладони. Он был поражён внезапным чувством смелости, как в тот момент, когда он впервые увидел мир снаружи, прежде чем выйти в него, и был удивлён широтой неба, открытостью пространства. Элайдж нашёл бока Дэниела и прошёлся руками по ним вверх и вниз, не торопясь опустить их до ягодиц. Дэниел чувствовал себя так хорошо под его руками.       Элайдж приблизился вплотную к Дэниелу. Он чувствовал, как нечеловечески гладкая кожа Дэниела тёрлась о его волосатую грудь, как кончики чужих пальцев скользили по его спине. Элайдж задался вопросом, была ли в этом какая-то закономерность, присутствовал ли математический расчёт, который отражался в спиралях, уравнениях или созвездиях. — Ты нужен мне, — сказал Элайдж тихим голосом между поцелуями. — Я не… Я не знаю, смогу ли я справиться с этим снова. — Мы найдём путь, партнёр Элайдж, — ответил Дэниел. Он смахнул со лба Элайджа мокрые от пота волосы. — Давайте воспользуемся данным нам временем. — Да, — Элайдж провёл дорожку из поцелуев от губ Дэниела до его скулы, а затем вдоль неё.       Напряжённое тело Дэниела расслабилось под ним или, по крайней мере, расслабилось настолько, насколько позволил себе Дэниел. Элайдж не торопился и откинулся назад, вычерчивая серединные линии на коже Дэниела. Губы последовали за руками: тщательное изучение чужого тела. После того как Элайдж почувствовал себя увереннее в смещённой гравитации, он обвился вокруг Дэниела так, как не мог в обычной ситуации. — Это… возбуждает сильнее, чем я думал, — сказал Дэниел, протягивая руку, чтобы провести по волосам Элайджа. — О, просто подожди, — Элайдж улыбнулся. Он был так близко, что ему не составило большого труда двинуться и взять в рот головку эрегированного члена Дэниела.       Дэниел перестал рукой трогать чужие волосы, а его глаза закрылись. Элайдж крепко сжал бёдра Дэниела и глубже взял в рот, пройдясь по вене на нижней стороне его члена. Дэниел простонал, подзадоривая Элайджа. Элайдж обвил ладонью основание члена Дэниела. Он двигал языком вверх и вниз, вкладывая все силы в то, чтобы сделать лучший минет в жизни Дэниела.       Когда он сосал, то затем вдруг почувствовал толчок бёдер Дэниела: небольшое, прерывистое движение. Повторения не последовало; должно быть, это произошло непроизвольно. Многие движения Дэниела были чёткими, обдуманными, рассчитанными, поэтому действие, которое заставило его потерять контроль над собой, воздействуя на его мысли так сильно, что они стали появляться интуитивно, было достижением. Это то, к чему Элайдж никогда не перестанет стремиться. — Позвольте мне, — сказал Дэниел, запинаясь.       Элайдж отстранился, быстро облизнув губы, чтобы избавиться от нити слюны между ними и головкой члена Дэниела. Дэниел крепкой хваткой управлял им, одной рукой придерживая за голову, а другой — за бедро. Дэниел заставил его медленно повернуться, пока Элайдж не увидел v-образную форму чужих бёдер. Элайдж потянулся, чтобы коснуться их, его большие пальцы лениво описывали круги на мягкой коже. — Вы готовы? — спросил Дэниел, быстро и сильно надавив на головку члена Элайджа. — Да, — ответил Элайдж, ахнув.       Глаза Элайджа закрылись, когда он почувствовал, как жар рта Дэниела охватил его. Он находился в этом состоянии удовольствия на протяжении трёх блаженных секунд, а затем вновь открыл глаза и обхватил ладонью член Дэниела. Стон Дэниела в предвкушении был единственным ободрением, в котором нуждался Элайдж: он взял Дэниела настолько, насколько мог, чувствуя странный искусственный аромат, знакомый, как солнечный свет.       Со стороны окружения не было никаких раздражителей, так как они парили, оба держась, оба даря и получая удовольствие. Они двигались синхронно, и, пока тянулись минуты, тихие звуки наслаждения пронизывали воздух. Ощущение было ошеломляющее. Это было похоже на бесконечную цепь обратной связи как физической, так и ментальной. Элайдж вздрогнул. Скольжение члена Дэниела по его языку, ощущение языка Дэниела на своём члене: и не было спасения от того, как они были сцеплены друг с другом, как будто для одного другой был единственным реальным существом во всей Вселенной. Действительно, никто не имел значения больше, ничто не было важнее для Элайджа, чем Дэниел.       Они двигались одновременно и против друг друга, и вместе. Удовольствие проносилось по Элайджу так же, как люди проносились по скоростным линиям, двигаясь вверх по полосам всё быстрее и быстрее. Элайдж слышал, как стучала его собственная кровь в ушах, чувствовал, как пот стекал по спине. Хватка Дэниела на бёдрах Элайджа не оставляла синяков, но в то же время была довольно крепкой. Элайдж усилил свои старания, чувствуя приближение оргазма и не желая, чтобы Дэниел от его отставал. Они должны… будут всегда вместе.       Элайдж провёл языком по всей длине члена Дэниела, прежде чем снова опуститься; мягкие завитки чужих лобковых волос щекотали нос Элайджа. Словно в ответ, Дэниел заглотил глубже, тепло его рта было влажным, а ощущение — таким совершенным. Элайдж не продержался бы дольше. Оргазм, горячий и опустошающий, пронзил его. Элайдж вздрогнул.       Всего через несколько секунд Элайдж почувствовал, как Дэниел напрягся под ним, и он сосредоточился на глотании. Тело Дэниела было чудом современных технологий. Когда ощущения перевозбудили Дэниела, он отстранился, целуя головку члена Элайджа, прежде чем перестать контролировать движения своих бёдер. — Иосафат! — слабо воскликнул Элайдж, опустошённый свои оргазмом. — Это было невероятно. — Согласен.       Улыбающееся лицо Дэниела появилось в поле зрения, когда он повернулся. Его движения казались какими-то апатичными. Пробовать себя на вкус так же, как и Дэниела, когда они целовались, было непривычно, но Элайдж легко мог игнорировать дискомфорт, проводя руками по волосам Дэниела.       Когда они разорвали поцелуй, бронзовые локоны упали на лицо Дэниела — это было единственным признаком, говорящим о том, что они только что делали. Одна из рук Дэниела всё ещё лежала на задней стороне шеи Элайджа, удерживая его. Другой же рукой Дэниел медленно возвращал гравитацию в норму. Как во сне, они опустились к кровати, приземлившись на мягком матрасе и сев лицом к лицу.       Дэниел провёл большим пальцем по щеке Элайджа. — Я бы хотел, чтобы это путешествие могло длиться вечно и не только в воспоминаниях. — Кто знал, что ты можешь быть таким сентиментальным, Дэниел, — сказал Элайдж. Он вынул пульт из рук Дэниела, взяв его в свои. — Если во Вселенной есть хоть какая-то логика, даже её иллюзия, то нам откроется способ быть вместе.       Элайдж никогда в жизни не был более уверенным в чём-то.