Притяжение

Смотреть можно, трогать нельзя. Сяо Чжань жил с таким лейтмотивом в голове с того самого момента, как увидел этого мальчишку: поначалу такого серьёзного и холодного, совсем как его персонаж, но вскоре уже вовсю показавшего свою ехидную натуру. Контраст был резким и кружащим голову. Сложно было им не заболеть, хотя, видит вселенная, Сяо Чжань очень старался. Ван Ибо — яркий, живой, не знающий слова «нет», флиртующий так, словно ему двенадцать, но танцующий так, будто в его постели никогда не бывает пусто. Он не отходил от Сяо Чжаня на площадке, дразнил, провоцировал, насмехался — и Сяо Чжань был бы не прочь заполучить самообладание Лань Ванцзи, но он был всего лишь человеком. И всё же держал всё под контролем, насколько мог. Не прикасаться так, как хотелось бы, но он мог смотреть, мог толкаться, щипаться, тыкать флейтой в бок и шлёпать ладонью по плечу — словно вернулся в школу и общался с понравившейся девчонкой, пытаясь не показать своей симпатии. Их отношения походили на общение двух великовозрастных детей, но помогали скрыть совсем не такие чистые и невинные желания, которые читались бы в глазах Сяо Чжаня, будь он чуть менее осторожен и появись у кого-нибудь желание всмотреться повнимательней. Он переносил всё это скрытое, подавленное в свою игру, взгляды его Вэй Усяня несли в себе шторм из чувств и эмоций, а режиссёр неизменно восхищался его актёрским мастерством, не зная, что актёрское мастерство Сяо Чжаню приходилось использовать как раз вне кадра. Не оставлять ладонь на чужой руке дольше положенного, не вжиматься телом слишком сильно во время съёмки сцены, предполагающей тесную близость, не давать себе сказать лишнего, не открываться, не показывать, не давать увидеть. Так много «не» и всего одно «да». Нельзя трогать, но можно смотреть. И Сяо Чжань смотрел. Украдкой, мимолётно, вскользь и просто напрямую. Смотрел на идеально ровную осанку в традиционных одеждах и на плавные движения профессионального танцора, когда Ибо взмахивал мечом и прокручивался вокруг своей оси. Смотрел на надутые в притворной обиде губы — и без того пухлые, как не у каждой девушки — на сосредоточенное внимательное лицо и на то, как его, словно лёд, разбивает широкая мальчишеская улыбка. Как на Ван Ибо можно было не смотреть — оставалось для него загадкой, как, видимо, и для миллионной армии его фанаток. Но всё становилось ещё хуже, стоило им снять длинные строгие ханьфу и тяжёлые парики. Когда Ибо встряхивал волосами и широким движением зачёсывал их ладонью на лоб, сверкая в его сторону своей кривой усмешкой одним уголком губ — Сяо Чжаню хотелось взвыть. Убойная харизма была второй натурой Ван Ибо, несмотря на всю его застенчивость с посторонними людьми. Она била на поражение, не щадя никого вокруг, а Сяо Чжань, похоже, поймал многократный залп прямо в голову и вариантов спастись теперь не было. Но не то чтобы он собирался этому поддаваться. Он не был неопытным мальчишкой, и внезапные чувства настигали его не в первый раз, хотя впервые настолько ярко с парнем. Всё же он работал в индустрии не первый месяц, и красивые талантливые люди, как девушки, так и парни, окружали его повсюду — и ими сложно было не восхищаться. Не впервые Сяо Чжаня зацеплял чей-то яркий образ, но он всегда с этим справлялся, а лишняя искра и химия с партнёром по съёмкам или по музыкальной группе были только на пользу. Вот только здесь эта искра грозила перерасти в откровенный пожар, а Ван Ибо ничуть не смущался подкидывать в него дров. Сяо Чжань знал, что это грозит стать проблемой. Видел это в том, как Ибо цепко задерживает на нём взгляд, но всё ещё надеялся, что обойдётся. В конце концов, с их ролями было неудивительно чересчур сильно погрузиться в персонажей, начать пропускать их чувства в свою жизнь, слишком уж цепляться за фантомные ощущения чужой экранной любви в своей голове. Это пройдёт, успокаивал себя он. Ничего серьёзного, просто лёгкий флирт, погружение в роли да желание немного повеселиться на съёмочной площадке, сбросить напряжение слишком уж эмоционально насыщенных сцен. И он, и Ибо просто дурачились, ничего больше. Не говоря уж о том, что Ван Ибо наверняка не был по парням в своей обычной жизни. Но несоответствия собственным мыслям, которыми он так упорно себя убеждал, нет-нет — да царапали его чуткое восприятие, холодком пробегая по нервным окончаниям, стоило ему поймать тёплую улыбку и неотрывный взгляд Ибо, обращённые именно на него и ни на кого больше, как будто остального каста вокруг не существовало как понятия и они были один на один на просторной съёмочной площадке. Отмахиваться от этого было проще и безопасней, чем позволить себе заглянуть глубже. И Сяо Чжань не заглядывал. Он включал своего внутреннего Вэй Усяня, носился за Ибо по площадке с кузнечиком, ехидно хихикал над его позорным бегством, демонстративно кривлялся в ответ на его поддразнивания и комплименты и лупил Ибо флейтой, получая в ответ тычки Биченем. Это было неопасно. Так было легче. Они будут вместе ещё чуть больше месяца на этой площадке, а потом попрощаются со своими персонажами и всё закончится. Никаких проблем. Никаких, кроме одной. Кроме Ван Ибо. Который вроде бы по-прежнему не делал ничего такого, но что-то неуловимо менялось. Сложно было сказать, что именно, но с каждым днём тяжёлое тёмное чувство внутри Сяо Чжаня становилось всё глубже вместе с тем, как подколки Ибо приобретали всё более откровенный двойной подтекст, а его взгляды становились всё продолжительней и бесстыдней. И либо он сам не понимал, что делает, и просто интуитивно реагировал на влечение самого Сяо Чжаня, либо паршивец прекрасно всё знал и играл с ним как кошка с мышкой. Сяо Чжань не был уверен, какой вариант он предпочёл бы больше, и пытался одёргивать себя, напоминая, что оба варианта одинаково плохи, но всё же в темноте своей комнаты в отеле по вечерам не мог удержаться от того, чтобы позволить мыслям пойти проторенной дорожкой, представляя возможные сценарии. Но он обещал себе, что это будет единственной слабостью, которую он себе позволит. В конце концов, он был профессионалом. Что значило: никакого Ван Ибо в роли кого-либо большего, чем просто коллеги. Как бы ему ни хотелось иногда просто прижать это недоразумение к ближайшей стене и выпытать, чего он добивается, сводя Сяо Чжаня с ума. И в то же время, несмотря на всё это, несмотря на подавленные, но даже не собирающиеся исчезать желания, большую часть времени с Ибо ему было потрясающе легко. Тот был идеальным партнёром на съёмках, отличным парнем вне дублей, и никогда ещё Сяо Чжань так весело не проводил время ни на одной из съёмочных площадок. Долгие скучные часы подготовок к съёмкам проходили незаметно, пока они дурачились как маленькие дети, периодически вовлекая в свои игры остальных членов каста и мешая сотрудникам съёмочной группы делать свою работу, что, впрочем, почему-то только умиляло последних. Сяо Чжань мог бесконечно выматываться из-за необходимости мотаться между съёмками здесь и другими своими проектами, страдать от жары и недосыпа, но Ван Ибо был словно вечная батарейка с никогда не заканчивающейся энергией, и когда Сяо Чжань совсем падал духом, то Ибо не отставал от него, пока не выводил из этого состояния, хотя со стороны это могло выглядеть как тирания. Ибо мог быть отличной поддержкой, Ибо тратил своё время и вместо отдыха учил его танцам, Ибо был несносен ровно в той мере, что не давала Сяо Чжаню засыпать в ожидании своих дублей, и в общем и целом с Ибо было просто легко. Это и сгубило Сяо Чжаня окончательно. Может быть, пока это было только влечение, просто химия, чистые инстинкты тела, он бы с этим справился, перебил бы добавочной порцией работы, прибавил бы себе часов тренировок и в конце концов выбил бы из своего тела все эти неуместные желания, но проблема была в том, что он уже не просто хотел Ибо. Теперь Сяо Чжаню хотелось слышать его смех и проводить с ним время за чтением сценария, хотелось слушать, как он без остановки болтает обо всех своих увлечениях, и улыбаться тому, как загораются при этом его глаза. Хотелось самому провоцировать очередной обмен подколками и преувеличенными комплиментами, вновь сосредотачивая внимание Ибо на себе и только на себе. И, о чёрт, как же Сяо Чжань влип. Осознание всего этого наступающего на пятки пиздеца заставило его сегодня уйти с ужина, едва ли что-то попробовав, и закрыться у себя в номере, пропуская практически ежевечернее сборище в номере Юй Биня для отработки сцен на следующий день, обсуждения персонажей и их мотивов и просто дружеского общения. Сяо Чжань просто хотел запереться в полумраке своего временного жилища и побиться головой о тонкую стену в безуспешной попытке вытряхнуть чёртовы непрошеные мысли и желания. О, он прекрасно знал эти симптомы, эту лёгкость внутри и желание улыбаться до тех пор, пока не заболят щёки, лишь при одном взгляде на конкретного человека. И из всех людей, на кого это могло быть нацелено, он выбрал просто самый худший вариант. Парня, который едва перешагнул порог совершеннолетия, который был ещё по сути ребёнком и при этом восходящей звездой всего Китая, и к которому просто, чёрт возьми, ни в коем случае не стоило приближаться ещё по сотне разных причин. А впереди был ещё месяц съёмок. — И за что ты на мою голову, Ван Ибо, — простонал Сяо Чжань и упал лицом в подушку, не желая сейчас видеть мир, который, похоже, просто издевался над ним. Как ему перекрыть в своей голове всё это, отключить и не поддаваться, если даже сейчас под закрытыми веками он видел довольное лицо Ибо, вновь удачно поддевшего его неожиданной репликой и наслаждающегося его смущением и вспыхнувшими щеками. Знает ли вообще этот мальчишка, чего хочет от него, или просто дразнит, сам не зная зачем? Или же это вообще его типичное поведение, подцепленная от проживания с четырьмя пышущими гормонами парнями в общежитии UNIQ привычка? Если это игра, то как скоро Ибо наиграется и каким образом Сяо Чжаню дожить до этого момента? — Сяо лаоши, — прозвучал вдруг знакомый голос из-за двери одновременно с громким стуком, и Сяо Чжань вздрогнул, выныривая из своих мыслей. Помяни чёрта, и вот и он. Подавив острое желание притвориться спящим и не реагировать, Сяо Чжань со вздохом поднялся и всё же пошёл открывать. Ему почти никогда не удавалось проигнорировать Ибо и чертовски сложно было в чём-то ему отказать. — Да, иду, — отозвался он и открыл дверь, за которой, конечно же, стоял его ночной кошмар и дневная грёза в одном лице. — Лао Сяо, вы решили, что мы недостойны вашего прекрасного общества сегодня? — церемонно проговорил Ибо, выгибая одну бровь и ухмыляясь уголком рта, как настоящий гремлин, которым он и являлся. Сяо Чжань закатил глаза и замахнулся на него рукой, конечно же, не попадая, потому что поганец увернулся и, довольный собой, заухмылялся ещё ехидней. — Устал сегодня, решил лечь пораньше, прошу великодушно простить, лао Ван, — Сяо Чжань сложил ладони перед собой и изобразил короткий поклон. Что за бардак ни царил бы у него в голове, а Ибо всегда удавалось зацепить его внутреннего ребёнка, заставляя практически автоматически переключаться в режим валяния дурака. Но только всё же именно сегодня Сяо Чжань предпочёл бы остаться один, включить погромче в наушниках что-нибудь отвлекающее и просто выключиться до следующего дня, оставляя все эти проблемы себе завтрашнему. — Правда, Ибо… — начал он, потянувшись к ручке двери, но тот уже одним неуловимым движением проскользнул в номер, оставляя Сяо Чжаня позади хлопать глазами в ответ на его наглость. — Я принёс еду, — торжественно возвестил Ибо, и правда как будто из ниоткуда доставая пакет с пластиковыми контейнерами и триумфально поднимая его в воздух. — Чжань-гэ сегодня толком ничего не съел, и завтра его будет сдувать ветром на площадке. Ну и как его такого было выгнать? Сяо Чжань обречённо вздохнул и, понимая, что Ибо всё равно не отстанет, пока не добьётся своего, подошёл к столу. Ибо притащил ему жареный рис и курицу в остром соусе по-сычуаньски, будто запоминал, что чаще всего Сяо Чжань выбирал из еды, когда этот самый выбор был. Питаться на съёмках нормально было сложно, и они часто просто перехватывали сублимированной лапши, а то и просто холодных паровых булочек, вечером зачастую возвращаясь слишком поздно после затянувшихся съёмок, а утром тратя драгоценные часы на сон вместо еды. И без того скромный вес Сяо Чжаня драматически уменьшился ещё на несколько килограммов, но это только заставляло ханьфу сидеть на нём ещё лучше, так что он не сильно беспокоился по этому поводу. Но ещё тёплая курица была просто божественна, и Сяо Чжань прикрыл глаза, коротко промычав что-то невнятное в сторону Ибо в знак благодарности. Тот лишь довольно хмыкнул и плюхнулся на его кровать, доставая телефон и утыкаясь в него. И только полный рот еды не позволил Сяо Чжаню возмутиться наглым вторжением на свою слишком уж личную территорию. Что, судя по хитрому, брошенному вскользь взгляду Ибо, совсем не являлось для того секретом. Он только сильнее вытянулся на светлом покрывале, выставляя напоказ гибкое тело танцора, и Сяо Чжань спешно отвернулся, когда под задравшейся футболкой мелькнула полоска кожи на подтянутом животе. Не то чтобы там было что-то, чего он раньше не видел — или чего не видели миллионы фанаток Ибо — но всё же… Но всё же. На еде стало вдруг сложнее сосредоточиться, и Сяо Чжань уже с куда меньшим энтузиазмом доел оставшийся рис, аккуратно откладывая палочки под звуки мобильной игры, доносящиеся сзади. — Спасибо, Ван лаоши, за моё спасение от преждевременной голодной смерти! — преувеличенно благоговейно воскликнул он, разворачиваясь к кровати и думая о том, насколько быстро он сможет выдворить Ибо из своего номера во избежание… последствий. Но Ван Ибо выглядел так, как будто не планировал уходить вовсе. Более того, присмотревшись, Сяо Чжань заметил, что тот одет в мягкую, любимую и часто носимую футболку, в которой его периодически можно было увидеть в номере по утрам, если Сяо Чжаню случалось приходить будить его на ранние съёмки. Ибо тем временем сверкнул в его сторону неизменной широкой ухмылкой, непонятным образом умудряясь изобразить поклон, всё так же лёжа на кровати — да как это вообще было возможно? — Всё что угодно для гэгэ, — полупропел он, и Сяо Чжань закатил глаза. — Не слишком ли сейчас поздно, чтобы начинать опять, Ван Ибо? И вообще, если б ты уважал своего гэгэ, то не разваливался бы на его кровати как у себя дома. — Но кровать Чжань-гэ мягче, чем у меня. И номер у него больше. Может, мне стоит перебраться сюда, вместо того, чтобы сидеть одному в своём скучном маленьком номере. На этих словах Сяо Чжань поперхнулся заготовленной репликой и молча неверяще уставился на Ибо. Который внаглую проигнорировал его взгляд, всё так же невозмутимо продолжая вдохновенно вещать, не прекращая в то же время смотреть в телефон. — С Чжань-гэ намного лучше. Он может вовремя будить меня на съёмки и не давать мне проспать. А ещё мне будет куда спокойней спать не одному, а рядом со своим гэгэ… — Ван Ибо, ты вообще человек?! — не выдержал наконец Сяо Чжань и, схватив подушку, швырнул её в лицо ехидно хихикающему Ибо, в то же время ощущая, как горят щёки и уши. Чёртов мальчишка игнорировал любые границы, переходя их легко и непринуждённо, будто они существовали только в воображении Сяо Чжаня. Но, чёрт возьми, сегодня он был просто не в силах иметь с этим дело. — Тебе не кажется, что время уже не детское и пора идти спать? — проговорил он, думая, не стоит ли отправить вторую подушку вслед за первой и поможет ли это изгнать Ибо из номера, а заодно каким-то образом избавить себя от отпечатавшегося под веками образа стройного тела на своей кровати. Ибо же вдруг хмыкнул, уже не улыбаясь, и остановил на нём свой фирменный немигающий тяжёлый взгляд, что мгновенно сбило Сяо Чжаня с раздражённого настроя и заставило напрячься от ощущения неуловимо изменившейся атмосферы. — А тебе не кажется, что я совсем не ребёнок, Сяо лаоши? — спросил Ибо ровно и негромко, плавно поднимаясь и садясь на колени на кровати, намного ближе к Сяо Чжаню, чем тот сейчас бы хотел. Очень хотелось съязвить, сказать, что по его способам заигрывать такого не скажешь и что взрослый человек давно бы понял все намёки и покинул бы чужой номер, но отчего-то эти слова застряли в глотке, и Сяо Чжань, словно зацепившись взглядом за взгляд Ибо, молча смотрел на него в ответ, застревая в этом будто бы остановившемся мгновении. — Кроме того, сейчас только десять вечера, и обычно мы засиживаемся куда дольше. Сяо лаоши так хочет от меня избавиться сегодня? — спросил Ибо слишком серьёзно, не так, как при их обычных поддразниваниях. Сяо Чжань прикрыл на секунду глаза и выдохнул. Это были очень долгие несколько месяцев, и сегодняшний день грозил стать последней каплей, если он прямо сейчас что-нибудь не сделает. — Сяо лаоши хочет спать, и, если тебе больше нечем заняться, то, пожалуйста, оставайся, а мой день закончен, — игнорируя звенящее вокруг них напряжение, Сяо Чжань покачал головой в как можно более непринуждённой манере, обошёл ту сторону кровати, где сидел Ибо, и тяжело опустился лицом в подушку на другой стороне, как можно дальше от непрошенного гостя, всем своим видом намекая, что тому пора бы поискать у себя совесть и отправиться в свой номер. В конце концов, должен же он иметь эту самую совесть или нет? Кровать была мягкой и комфортной, возможность впервые за день лечь в полный рост и расслабить гудящие мышцы должна была бы переключить Сяо Чжаня в состояние приятной дрёмы за считанные минуты, но ничего подобного не происходило. Он лежал как на иголках, практически превратившись в слух и улавливая каждый шорох и движение по правую сторону от себя. А Ибо, казалось, посчитал это за знак перестать двигаться вообще и будто даже не дышал. И долго он ещё собирался так сидеть? Лежать неподвижно становилось всё сложнее. Мучительно хотелось обернуться и проверить, чем занят Ван Ибо и какого чёрта не сваливает. Эти их игры и хождения вокруг да около подтачивали терпение Сяо Чжаня уже много недель подряд, и сейчас он практически до побелевших костяшек сжимал руки под подушкой. Либо Ибо свалит в ближайшие пять минут, либо… Он не знал, что «либо», но явно ничего хорошего из этого не выйдет. — Чжань-гэ, — вдруг прозвучало совсем близко, почти над ухом, и Сяо Чжань дёрнулся всем телом, подавившись вдохом и ощущая, как подскакивает пульс, застучав в ушах. — Таким напряжённым ты в жизнь не уснёшь. — Ван Ибо!.. — возмущённо начал Сяо Чжань, с полыхающим лицом поворачиваясь в сторону этого бессовестного поганца, и замер, понимая, что совершил тактическую ошибку. Потому что Ибо был близко. Очень близко. Как, чёрт возьми, он вообще так бесшумно приблизился на такое расстояние? — Да, гэгэ? — Ибо ухмыльнулся уголком рта, по всей видимости, даже не собираясь отодвигаться, вместо этого опираясь локтём на кровать и опуская подбородок на свою ладонь. Их лица теперь были на таком маленьком расстоянии друг от друга, что Сяо Чжаню казалось, что он мог бы сейчас сдуть прядку непослушных волос, что выбилась из чёлки и упала Ибо на глаза. — Ибо, — чуть хрипло начал он, потом прочистил горло и продолжил: — Иди уже спать. Пожалуйста. Это должно было прозвучать твёрдо, но как раз твёрдости в своём голосе Сяо Чжань и не услышал, мысленно проклиная всё на свете, начиная с себя и заканчивая несчастной новеллой, которая привела его к этой ситуации. Цензура, говорили они, никаких романтических отношений, говорили они. И посмотрите, что игра в эти «неромантические отношения» сделала с Сяо Чжанем в конечном итоге? Не то чтобы он не обратил бы внимания на Ибо в другой ситуации, но всё же… Спокойней было думать, что в нём по большей части говорил Вэй Усянь, чем признавать полностью всю глубину ямы, в которую он упал. Ибо несколько долгих мгновений не сводил с него взгляда, словно пытаясь разглядеть, о чём он думает, и, когда Сяо Чжань уже хотел прервать затянувшееся молчание, Ибо вдруг склонил голову, будто приходя к какому-то решению, а потом сразу же выпрямился и встал с кровати. Он развернулся и пошёл в сторону двери, так и не произнеся больше ни слова, а Сяо Чжань только потерянно смотрел вслед за его удаляющейся спиной, пытаясь понять, не перегнул ли он палку и не стоит ли извиниться сейчас, пока ущерб ещё легко исправить. А потом щёлкнул выключатель, и свет в номере погас, оставляя только тусклую полоску, пробивающуюся из-под двери ванной. Глаза не сразу приспособились к смене освещения, и Сяо Чжань автоматически прикрыл их, ожидая услышать стук закрываемой двери. Он извинится перед Ибо завтра. Если, конечно, сможет уснуть с этим гнетущим чувством, поселившимся внутри. Подавив тяжёлый вздох, Сяо Чжань откинулся головой на подушку и потёр глаза. И только в этот момент понял, что он так и не услышал хлопка двери. А потом до его слуха донеслось шуршание, лёгкий стук об пол и еле слышный звук шагов. — Ибо?.. — Сердце заколотилось с удвоенной силой, и Сяо Чжань повернул голову в тот самый момент, чтобы успеть заметить тёмный силуэт, на секунду перекрывший полоску света из ванной. А затем матрас рядом с ним мягко прогнулся, и на кровать явно опустился ещё один человек. — Ибо, что… — Чжань-гэ попросил меня пойти спать. Я пришёл спать. На несколько бесконечно долгих секунд Сяо Чжань просто потерял дар речи, пытаясь уложить в голове то, что делал сейчас этот абсолютно безбашенный, невыносимый… лежащий с ним в одной кровати Ван Ибо. Последняя мысль била напрямую в мозг, выжигая там все остальные панические размышления. Сяо Чжань сглотнул, ощущая, как стало вдруг сухо во рту и как мгновенно вспотели крепко сжатые ладони. Чёрт возьми. — Я имел в виду, чтобы ты пошёл спать к себе в номер, — тихо и с трудом произнёс он, отводя взгляд от очертаний мужской фигуры, вырисовывающейся в полумраке комнаты рядом с ним на кровати. — Но в моём номере нет тебя. — Что?.. — скорее выдохнул, чем произнёс Сяо Чжань. Это было слишком. Ибо был слишком. Это всё было плохо. Очень, очень плохо. — Я устал сидеть в одиночестве, гэ. Всё не так просто, хотелось сказать Сяо Чжаню. Не все должны удовлетворять твои капризы по одному мановению твоих пальцев. Эта игра заходит слишком далеко, хотелось сказать ему. Ты заигрываешься, Ван Ибо. И это плохо кончится. Нам ещё месяц сниматься, что же ты делаешь — крутилось в голове. Но ничто из этого так и не прозвучало из уст Сяо Чжаня. — Ладно, — вместо этого сказал он, не веря своим собственным ушам и заодно своему разуму, который, кажется, скоропостижно отказался функционировать. — Ладно? — голос Ибо прозвучал чуть неуверенно, как будто он не мог поверить в то, что сам же и провернул. И это несмотря на всё его наглое поведение до этого момента. — Я могу остаться? — Ну раз уж тебе так одиноко, Бо-ди, — хмыкнул Сяо Чжань, испытывая острое желание побиться головой о подушку. Но слова уже были сказаны. Он не мог просто выгнать Ибо теперь. Тем более прекрасно зная, насколько тот на самом деле не любил оставаться один. «Ты роешь себе могилу, Сяо Чжань. Своими же руками». Но он мог предаться самобичеванию и завтра, а сегодня он просто устал. Невозможно постоянно жить в клетке из самоограничений и запретов. В какой-то момент в ней становится нечем дышать. Поэтому Сяо Чжань наконец расцепил свои всё ещё впивающиеся в ладони пальцы и повернулся на бок, смотря на смутные очертания лица Ибо. Смотреть, но не трогать. Он сможет пережить эту ночь и этот месяц. Ничего страшного. Один вдох полной грудью сегодня — этого хватит, чтобы начать дышать свободней в оставшиеся дни. Он рассматривал Ибо молча, зная, что тот не видит его взгляд сейчас, а самому Сяо Чжаню вполне хватало тусклого света из окна за спиной, чтобы различить скульптурную линию челюсти и пухлые губы, пройтись взглядом по растрёпанным волосам и остановиться на длинной шее и чуть видимой из-за ворота футболки ключице. Он не видел, но знал, что там, чуть выше этой острой ключицы, в ямочке у основания шеи есть небольшая родинка. Это знание останется выжженным в его мозгу, даже когда это мучительное и одновременно восхитительное лето подойдёт к концу. — Я знаю, что ты смотришь, Чжань-гэ, — почти шёпотом произнёс Ибо вдруг, и Сяо Чжань вздрогнул и помолчал несколько секунд, прежде чем его разум в автоматическом режиме выдал: — Конечно, я смотрю. Лао Ван такой привлекательный, никто не может не смотреть на него, все вокруг восхищаются его красотой. — Смех, которым он сопроводил привычные комплименты, может быть, был немного нервным, но Сяо Чжань был всего лишь человеком, в конце концов. Ибо фыркнул, но не смог удержаться от того, чтобы принять брошенный вызов. — Как может кто-либо быть достойным восхищения, когда рядом Сяо лаоши. Я мог бы смотреть на него вечно и никогда не устать. И сколько бы раз Ибо ни произносил подобное, сколько бы ни сопровождал это своей ехидной гремлинской ухмылкой, что-то в Сяо Чжане каждый раз вздрагивало, отзываясь на его слова, заставляя вспыхивать и подавлять желание закрыть лицо ладонями. И то, что сейчас Ибо практически шептал это в темноте, совсем не улучшало ситуацию. Комната вокруг них вновь погрузилась в тишину, а Сяо Чжань так и не отвёл взгляд от лежащего рядом Ибо. Он мог бы сейчас оттянуть ворот разношенной футболки и проследить губами линию этой острой ключицы. Он мог бы уткнуться в его шею, чуть ниже уха, и просто дышать им, ощущая мурашки, пробегающие по коже Ибо. Он мог бы обвести кончиками пальцев эту потрясающую линию челюсти, а потом повторить то же самое губами. Он мог сделать многое, но что было бы дальше? Может быть, Ибо просто сбежал бы из его номера, а может, остался бы и сам придвинулся ближе, подставляясь его рукам и губам ещё больше. Сложно было решить, что имело бы худшие последствия. Сяо Чжаню не хотелось об этом думать, не хотелось думать ни о чём, но из них двоих он здесь был старшим и более ответственным. Он не мог, как Ибо, наплевав на любые препоны, бросаться навстречу своим желаниям. Он даже не знал, чем это всё было для самого Ибо. Желанием поэкспериментировать? Исследованием своей ориентации? Просто игрой, избавляющей от скуки и одиночества? Чего он хотел от Сяо Чжаня и готов ли был вообще получить желаемое? — Повернись, — вдруг тихо произнёс Ибо в темноте, и Сяо Чжань чуть вздрогнул от внезапно прозвучавшего голоса. И от этой просьбы. Прошло несколько долгих мгновений в тишине, а потом Ибо чуть сдвинулся и ещё тише и мягче попросил: — Ну же, Чжань-гэ, просто повернись. И, сам не понимая, что делает и какого чёрта, Сяо Чжань медленно повернулся на другой бок, отворачиваясь от Ибо и ложась лицом к окну. Темнота и тишина окутали его плотным одеялом, делая всё происходящее нереальным и зыбким, словно это был один из тех снов, которые он упорно выкидывал из головы по утрам. Это всё не казалось настоящим. И когда осторожные пальцы коснулись его шеи сзади, чуть задевая кончики коротких волос, Сяо Чжань даже почти не вздрогнул. — Что ты делаешь? — совсем тихо спросил он, словно в пустоту, не ожидая ответа. Ответ мог сломать всё происходящее, лопая мыльный пузырь нереальности и возвращая Сяо Чжаня в очень реальное здесь и сейчас, а он… этого не хотел. — Ничего, — ответил Ибо сзади. Мягко и… неуверенно? Сяо Чжань прикрыл глаза. Кончики пальцев осторожно прошлись по выступающим позвонкам на шее, чуть огладив. — Я не люблю быть в темноте, — почти шёпотом проговорил Ибо. Его пальцы на мгновение сильнее прижались к шее Сяо Чжаня и вновь погладили горящую кожу. — Но с Чжань-гэ всё по-другому. Почему — хотел спросить Сяо Чжань. Тебе просто одиноко, и ты хочешь тепла — хотел сказать он. Не переходи черту — рвалось с языка. Но так и не прозвучало. Тёплые пальцы скользили по коже почти невесомо, но не давали Сяо Чжаню произнести ни слова, не позволяли разрушить этот момент, заставляли хотеть остаться в нём ещё немного, ещё хоть чуть-чуть. Тело было напряжено, как натянутая струна — казалось, весь воздух вокруг звенел от этого напряжения, но Сяо Чжань не мог и не хотел открывать глаза и отодвигаться. Наоборот, хотелось задержать дыхание в предвкушении неизвестно чего, представить, что никакого мира вокруг больше не существует, и навечно залипнуть в этом моменте, слушая дыхание Ибо и ощущая его прикосновения. Пока они находились в этой застывшей секунде, в дрожащем мгновении на грани, можно было ни о чём не думать. Можно было позволить. И, словно чуя беззвучно данное разрешение, слыша его в наэлектризованной тишине, Ибо плавно сдвинулся на кровати, и затылок Сяо Чжаня обожгло чужим дыханием. Он бы и хотел запаниковать, хотел бы развернуться и потребовать ответа, хотел бы, но… Но он слишком долго этого ждал. Слишком долго копилось и тлело всё это между ними. Слишком долго скручивалась туго сжимающаяся пружина. Слишком сложно было пытаться и дальше её сдержать. И Сяо Чжань отпустил. Тёплые сухие губы невесомо коснулись выступающего позвонка, и сердце ухнуло куда-то вниз, а руки моментально вспотели. Это правда происходило. На самом деле. Здесь и сейчас. Сяо Чжань судорожно выдохнул и сжал ладони на тонком покрывале. Ибо замер, почти не касаясь его. Слишком быстрое дыхание обжигало затылок. — Чжань-гэ, — тихо, на грани слышимости, но так рядом со ставшей вдруг очень чувствительной кожей. «К чёрту. К чёрту всё». Сяо Чжань очень медленно вдохнул и, словно шагая с обрыва, аккуратно сместился немного назад. И уж каким-каким, а непонимающим намёки, по крайней мере его намёки, Ибо назвать было нельзя. Широкая ладонь скользнула по спине и уверенно легла на талию, кончики пальцев огладили кожу ниже чуть задравшейся футболки. Ибо порывисто выдохнул и вжался лбом в затылок Сяо Чжаня. — Я уже давно… хочу. Можно? Вместо ответа Сяо Чжань прикрыл глаза, положил свою ладонь на его руку, а потом чуть прогнулся в спине и сдвинулся бёдрами назад. Узнавая сразу две вещи. Ибо лежал очень близко. Его шорты были очень тонкими. «Чёрт возьми», — подумал Сяо Чжань. Лицо полыхнуло жаром, а температура тела словно мгновенно подскочила. Ибо резко выдохнул и с силой сжал ладонь на его талии. А в следующий момент он будто отмер, и через секунду всё пришло в движение. Ловкие пальцы пробрались под футболку Сяо Чжаня, по шее прошёлся горячий язык, а затем уверенным движением, которое Сяо Чжань буквально видел сейчас под закрытыми веками, которое он столько раз наблюдал исполняемым на танцполе, Ибо толкнулся бёдрами вперёд, крепко вжимаясь в него сзади. Сяо Чжань поперхнулся воздухом, переполненный одновременно и обрушившимися на него ощущениями, и шоком от смелости Ибо. Голова пошла кругом, словно при свободном падении, тело пробрало горячей дрожью, сладкой тяжестью, оседающей внизу живота, и Сяо Чжань закусил губу, сдерживая рвущийся из груди звук, подозрительно похожий на стон. — Бо-ди… — вместо этого беспомощно выдохнул он, и Ибо вжался в него ещё крепче, словно боясь, что сейчас Сяо Чжань очнётся и остановит его. Ладонь скользнула по дрогнувшему животу, плавно, чувственно, совсем так же, как в движении, от которого у Сяо Чжаня всегда пересыхало во рту, когда Ибо в танце гладил себя, и он не раз, и не два представлял свою руку на этом скульптурном прессе и ниже, но кто знал, что это будет так ошеломительно ощущаться применённым на нём самом. Во рту пересохло, и думать стало сложно. Всё, на что сейчас хватало Сяо Чжаня — это ловить краем сознания короткие выдохи Ибо и плавиться от ощущения его губ на шее, его рук, которые, казалось, находились везде, будто присваивая его тело, и всего Ибо, прижимающего сзади и плавно двигающегося в завораживающем тягучем ритме. Он не совсем отдавал себе отчёт в том, что делает он сам, сознание просто не успевало переключиться и подстроиться к изменившейся в одночасье обстановке, и Сяо Чжань сам не заметил, когда успел перехватить руку Ибо и притянуть её к своим губам, не уловил момент, когда начал покрывать короткими поцелуями его костяшки, но чётко ощутил бешеное биение венки на запястье, прижавшись к ней на мгновение, словно запечатляя этот миг в своей памяти. Ибо с шумом выдохнул, и его пальцы в руке Сяо Чжаня чуть дрогнули. Он вновь вжался лицом в его шею сзади, замирая и просто дыша. Его тёплое дыхание шевелило волоски на затылке Сяо Чжаня, посылая по телу волну мурашек. Атмосфера в комнате неуловимо поменяла тон, и Сяо Чжань, повинуясь инстинкту, вновь мягко прижался губами к выступающей косточке на запястье Ибо. Кожа под его губами была такой гладкой, что Сяо Чжань с трудом подавил в себе желание потереться о неё щекой. Ибо сжал его крепче, сильные мышцы проступили на предплечье, приковывая взгляд. Всё это потрясающее подтянутое тело, отточенное годами тренировок, безостановочными часами на танцполе, сводило Сяо Чжаня с ума, даже когда оно не было прижато к нему так близко, а в данный момент просто поджигало его живьём. Но что-то в Ибо цепляло, царапало его внимание. Казалось, ничего не изменилось, но чуть подрагивающие пальцы, напряжённые мышцы и несвойственная Ибо долгая тишина… Всё это заставляло мысли в голове Сяо Чжаня сталкиваться, как фишки домино, пока они в конце концов не выстроились ровным порядком. И спустя ещё несколько долгих мгновений этого странного напряжения, он чуть сжал ладонь Ибо и тихо произнёс: — Я никуда не убегу. Ибо замер так ощутимо, что у Сяо Чжаня кольнуло в груди и он всё же прижал его руку к своей щеке в каком-то беспомощно нежном жесте. — Ты убегаешь уже несколько месяцев, Чжань-гэ, — голос Ибо почти терялся в его волосах, почти сливался со стуком сердца в ушах, но Сяо Чжань всё равно услышал каждое слово так отчётливо, будто их вколотили ему в голову. Для Ибо это была не игра. Лучше так было или только хуже — Сяо Чжань не знал. Он не знал, что им с этим делать и что будет дальше. Не знал, стоит ли оно того и сколько продлится. Он не знал ничего, но отпустить сейчас руку Ибо просто не мог. Не мог и не стал. Вместо этого он выдохнул и начал сдвигаться на кровати, несмотря на сжимающего его в своих объятиях Ибо. Тот держал его сейчас так крепко, словно стоило лишь немного расслабиться — и Сяо Чжань ускользнёт сквозь пальцы вместе с этим хрупким совместным мгновением, оставляя за собой лишь ноющую пустоту. Но Сяо Чжань не собирался уходить. Он аккуратно повернулся в кольце рук Ибо и оказался с ним лицом к лицу. — Чжань-гэ, я… — торопливо начал Ибо, но Сяо Чжань, привычным жестом прося его помолчать, приложил палец к губам. Только не к своим, а к губам Ибо. Глаза Ибо в ответ на это почти комично расширились, и Сяо Чжань, не выдержав, мягко улыбнулся, ощущая, как тепло становится в груди от вида этого недоразумения. — Ты такой смелый, Ван Ибо. Просто потрясающий. И такой же безрассудный. — Сяо Чжань быстро покачал головой на попытку Ибо начать возражать и слегка постучал подушечкой пальца по его губам, вновь приковывая к себе его внимание. — Я не думаю, что ты всё хорошо обдумал, Ибо. Сяо Чжань вздохнул и скользнул пальцем с губ на острую линию челюсти, переходя на плавные скулы. Один раз притронувшись — невозможно было заставить себя остановиться. — Могут быть последствия, ты ведь понимаешь? — Мне всё равно. — Что?.. — Сяо Чжань замер, запнувшись на следующих словах, которые собирался сказать, и неверяще перевёл взгляд со своих пальцев на Ибо. Смотревшего на него так, что вспыхивало лицо. И хотелось бежать и одновременно с этим остаться. — Мне всё равно, если будут последствия, — упрямо повторил Ибо. — Но… Но в глазах Ибо сейчас горела непрошибаемая уверенность. Уверенность того, кого жизнь ещё не сбивала с ног основательно и не топталась по нему грязными ботинками. Сила, страсть и упорство, которые всё это время вели его вперёд и помогали добиваться буквально всего, чего бы он ни захотел, сейчас сосредоточились на новой мечте, и тормоза в комплект Ван Ибо не входили. Сяо Чжань покачал головой, не зная, как ему вообще на это реагировать. А потом тихо вздохнул. — Ладно, допустим. Но что, если мне не всё равно? Уверенность Ибо как-то разом поблекла. Он чуть опустил глаза и сглотнул, отводя взгляд в сторону. — Но ты ведь разрешил мне остаться, — тихо, но всё так же упрямо проговорил он. — Разрешил, — серьёзно согласился Сяо Чжань. Он ведь и правда всё ему уже разрешил, хоть ещё и сам не вполне смирился с этой мыслью. Стоило сделать только шаг навстречу, всего на немного поддаться настойчивому притяжению Ибо, как пути назад не осталось. Один камешек обрушил лавину. И, если быть честным с собой, Сяо Чжань не хотел возвращаться назад. О боже, если бы Ибо только знал, сколько всего он бы ему сейчас разрешил… Но всё же. — Ибо, я не знаю… — Я понимаю, — тут же перебил его Ибо, словно не хотел слышать его слова, окончательно произнесёнными вслух. — Я не идиот, Чжань-гэ. Но… Хотя бы на сегодня? Можно я останусь? Можно ли? А мог ли сам Сяо Чжань отпустить его сейчас? Он молча провёл пальцами по лбу Ибо, смахнул длинную чёлку и засмотрелся на упрямо поджатые губы — привычка Ибо кусать их в нервной для него обстановке сводила с ума гримёров и всех тех, кто обеспечивал продажи своих продуктов с помощью этого невыносимо идеального лица. И немножко самого Сяо Чжаня. Поэтому он просто не мог удержать себя сейчас от того, чтобы провести по ним кончиком пальцев — не требуя, но мягко прося. И, словно ждал этого всю свою жизнь, Ибо мгновенно подчинился невысказанной просьбе, приоткрывая припухшие губы и тепло выдыхая на пальцы Сяо Чжаня. Невыносимо. Просто невозможно было больше так продолжать. И пусть ничего не изменилось в отношении проблем, которые могла принести эта ситуация, ничто не стало проще и сомнения не ушли, но… Они и так лежали очень близко, но Сяо Чжань, не сводя с Ибо взгляда, медленно, сантиметр за сантиметром осторожно преодолел последнее разделяющее их расстояние и тихо проговорил практически в губы Ибо: — Я не буду играть с тобой в игры, Бо-ди. Если ты хочешь остаться, то это не только на сегодня. И он буквально увидел, несмотря на полумрак, окружающий их, всю смену эмоций на лице Ибо. От этого захлестнуло такой сильной волной болезненно острой нежности, что на мгновение стало нечем дышать. «Такой невозможный. И что ты со мной делаешь…» Ладонь Ибо вцепилась в его футболку, нервное учащённое дыхание скользнуло по губам. — Правда? — выдохнул Ибо. — Ты точно… — Ибо, — почти прошептал Сяо Чжань. — Я не знаю, что из этого получится, я правда не знаю. Но хочу рискнуть. А ты? — А я… Чжань-гэ, ты же не слепой. — Не слепой, — усмехнулся Сяо Чжань. И очень мягко прижался губами к его губам. Ощущение нереальности вновь вернулось, накрывая его чуть пугающей, но тёплой волной. Хотелось засмеяться прямо в приоткрытые губы Ибо, хотелось сжать его в объятьях, хотелось уткнуться ему в грудь и просто вдыхать. Он целовал Ибо. Спустя бесконечные дни, недели, месяцы тянущего, скручивающего, звенящего в жилах притяжения он наконец целовал Ван Ибо, и от этого становилось так потрясающе легко. Губы Ибо были такие мягкие, а сам он такой тёплый, почти горячий, и его ладони уже притягивали Сяо Чжаня ближе, тянули к себе, к этому теплу, к этому невозможному, невыносимому, безрассудному… — Ибо, — выдохнул Сяо Чжань в поцелуй, просто потому что не мог больше молчать, не мог переживать эту волну ощущений в тишине, не мог не попытаться выразить хоть что-то, пока чрезмерность накрывающего шторма эмоций не разорвала его на клочки. Ибо не ответил, лишь сжал его крепче, зарываясь одной рукой в волосы и целуя его в уголок губ, в скулу, чуть ниже мочки уха, вновь возвращаясь назад к губам и целуя так жадно, как будто хотел этого с самого первого дня их знакомства, а может, и ещё раньше. Он слегка сбился, когда Сяо Чжань потянулся к нему навстречу и чуть прикусил его губу, следом пуская в ход язык, но в следующий момент подхватил его темп, словно это был парный танец, словно он учил его на ходу, но уже превосходил в нём всех и не собирался на этом останавливаться. Сяо Чжань скользнул ладонями по его спине, как хотел всегда, огладил, сжал, почувствовал под пальцами напрягающиеся крепкие мышцы и буквально задрожал от этого ощущения. Ван Ибо был под его руками: его спина, его широкие плечи, его узкая талия. Его горячая кожа под футболкой и убийственные ямочки на пояснице, в которые Сяо Чжаню хотелось вжаться пальцами, которые он облизал бы сейчас, если бы не был так занят губами Ибо, от которых он не отрывался бы ближайший месяц, если бы имел такую возможность. При одной только мысли о том, что именно он сможет делать с Ибо в течение следующего месяца, Сяо Чжаню захотелось застонать. О боже. Он целовался не в первый раз, он был с кем-то не в первый раз, он даже с парнем был совсем не первый раз, но это был Ван Ибо, и Сяо Чжань безнадёжно срывался с катушек, терял тормоза, упускал из дрожащих пальцев поводья какого-либо контроля и просто падал. — Чжань-гэ, — лихорадочно выдохнул Ибо, едва отстраняясь и вновь неумолимо возвращаясь обратно к его губам, как будто тоже не мог удержаться, не мог сопротивляться этому искрящему между ними напряжению. — Чжань-гэ… О чёрт возьми, его голос. Такой низкий, хриплый, просящий. Сяо Чжань сжал руки на его талии и скользнул языком по его губам, делая поцелуй глубже, целуя голодно и жарко, буквально вылизывая его рот, заставляя Ибо задыхаться и стремиться к нему навстречу, так же жадно вжимаясь губами и сгребая его волосы в кулак. Ибо рвано выдохнул и каким-то отчаянно беспомощным движением прижался к нему всем телом, застонал в поцелуй и почти болезненно сжал ладонь на его бедре. Он заводил до искр в глазах, такой же открытый и жадный до ласки, как жадный до всего остального в своей жизни, такой же ненасытный, как во всём, что делал. Сяо Чжаню хотелось схватить его и спрятать, оставить только для себя, только самому видеть его таким: горящим, жаждущим, до дрожи раскрытым нараспашку — бери всего, целиком, протянутого на ладони, и ни за что не отдавай. О, насколько же глубоким грозил оказаться колодец, в который он рухнул… — Ибо, — почти беззвучно прошептал Сяо Чжань. — Ибо, Ибо… — Руки судорожно задёргали мягкую домашнюю футболку, в попытке потянуть вверх, убрать с пути, сделать наконец уже хоть что-нибудь. Ибо вжимался в него, тёрся всем телом, не отпускал его губы — и Сяо Чжань горел. Рассудок и разум больше не принимали участия в происходящем, полностью сложили полномочия, и осталась только темнота, тишина номера вокруг и их общее сумасшествие. Но от футболки надо было определённо избавиться. Сяо Чжань оторвался от губ Ибо и завозился, пытаясь высвободиться из кольца его рук, получить свободу для манёвра. Ибо протестующе сжал ладони и вскинул на него поплывший, расфокусированный, но всё такой же пронзительно тяжёлый взгляд, пробирающий насквозь. — Чжань-гэ, что… — хрипло произнёс он. Его руки сжались ещё сильнее. — Куда ты? У Сяо Чжаня спёрло в груди. — Никуда, боже, никуда, Бо-ди, — зашептал он, вновь сокращая расстояние между ними, целуя припухшие влажные губы, плавные скулы, крохотную родинку у уха. — Я просто хочу уже снять с тебя эту дурацкую футболку. Можно? — Пожалуйста, гэ, — ответил Ибо. Его кадык дёрнулся, а язык прошёлся по губам. О господи. Сяо Чжань взялся за тонкую ткань, чуть задравшуюся на животе, и, задевая пальцами кожу, медленно потянул футболку выше. Ибо чуть приподнялся на локте, по-прежнему не сводя с него взгляда. Сяо Чжань скользнул руками под ткань и повёл выше, одновременно с задиранием футболки оглаживая ладонями открывающееся под ней тело. Боже, он мог бы раздевать Ибо вечно, каждый день, и всё равно оставаться завороженным этими подтянутыми мышцами, гладкой кожей и тем, как учащается дыхание Ибо под его прикосновениями. Не сдержавшись, Сяо Чжань, так и не закончив с футболкой, склонился вперёд и прижался губами к его груди со стороны сердца, совсем рядом с темнеющим соском. Ибо резко выдохнул и вцепился в его плечо. Такой чувствительный, а Сяо Чжань ведь едва его коснулся. От перспектив пробирало дрожью и пересыхало во рту. — Руки, — прошептал Сяо Чжань, вновь переводя на него взгляд, и Ибо, сглотнув, поднял руки, давая Сяо Чжаню возможность стащить с него футболку до конца и откинуть её за пределы кровати. — Твою тоже, — проговорил Ибо, беспрерывно облизывая губы. — Сними её сам, — выдохнул Сяо Чжань, наклонившись к его уху и опаляя его своим дыханием. Руки Ибо на его голой коже были горячими и судорожными, Ибо стаскивал с него футболку, но сам при этом не хотел отстраняться ни на сантиметр, продолжая оставлять на нём короткие поцелуи везде, куда мог дотянуться. Сяо Чжаня сносило его энтузиазмом, как неумолимой приливной волной, и голова шла кругом, словно от недостатка кислорода. С трудом, но футболка была снята и тут же затерялась на кровати, среди сбитого покрывала, где-то между их телами. Ибо огладил ладонью его голую спину, и Сяо Чжань чуть вздрогнул от контакта кожа к коже. Просто не верилось, что они делали это. Что лежали на смятой постели, в полумраке, полуголые и разгорячённые, и, кажется, совершенно не планировали на этом останавливаться. — Повернись, — вдруг выдохнул ему в губы Ибо, будто заходя на второй круг, обратно на точку невозврата, словно хотел что-то доказать, хоть Сяо Чжань и не знал что. Не знал, но в этот раз не стал сомневаться. Руки Ибо обхватили его сзади, когда он повернулся к окну, и прижали его — обнажённой спиной к такой же голой груди — а на шее стали вспыхивать горячие поцелуи, заставляя покрываться мурашками и рвано выдыхать. Ибо вжался в него ещё сильнее, притираясь пахом, и мягко качнул бёдрами. У Сяо Чжаня ощутимо пересохло во рту. Ибо прижимался к нему. Своим вставшим членом. И двигался. — Боже, Ибо… — Сяо Чжань рефлекторно потянулся вниз и сжал себя через шорты. Возбуждение накрыло так резко и так остро, что на мгновение зашумело в голове и перетряхнуло дрожью. Всего час назад он собирался лечь спать, отвлекая себя любыми возможными способами от мыслей о Ван Ибо, а сейчас Сяо Чжань лежал, задыхаясь в его руках, ощущая прижатый к заднице член, и буквально мечтал сорвать эти дурацкие шорты, стоящие между ними. Но Ибо не дал ему надолго задуматься о шортах или о чём-либо ещё, потому что одна его рука проскользнула по голому животу Сяо Чжаня, а потом он опустил свою ладонь поверх его руки в паху. — Можно я? — шёпот Ибо на ухо пустил по телу ещё один жгуче-сладкий импульс возбуждения, и Сяо Чжань, не выдержав, тихо застонал. Дать Ибо прикоснуться к себе казалось ещё одной чертой, последним рубежом, за которым стояло нечто неизвестное, но Сяо Чжань не мог сейчас ему в чём-либо отказать. В конце концов, он так долго этого хотел. Он вытянул свою руку из-под руки Ибо, и в следующий момент забыл сделать вдох, потому что широкая ладонь крепко и уверенно опустилась на его напряжённый член и плотно сжалась. Если до этого Сяо Чжань как-то и управлял своим телом, то на этом его контроль окончательно и бесповоротно закончился. Он тихо всхлипнул, на выдохе срываясь на стон, и толкнулся в ладонь Ибо, цепляясь пальцами за его предплечье. Шорты мешали и тёрли, но последнее, чего Сяо Чжань сейчас хотел — это убирать с себя руку Ибо, даже на небольшое время, необходимое для снятия оставшейся одежды. Ему было так хорошо, так правильно, просто идеально сейчас, и любые мелкие неудобства отходили на второй план. Оставался только Ибо. Боже, Сяо Чжань просто до умопомрачения его хотел. — О чёрт… Ибо, чёрт… — слова выходили сбивчивыми, несвязными, и Сяо Чжань не особо-то их слышал, они вырывались словно сами по себе, пока его выгибало в руках Ибо, пока он вжимался бёдрами навстречу его ладони и подставлял шею под короткие жгучие поцелуи-укусы. Кожа словно горела, он сам буквально полыхал, и, когда Ибо прикусил чувствительную мочку уха, Сяо Чжань выгнулся и громко протяжно застонал. Рука на члене сжалась чуть сильнее, а потом резко исчезла, но Сяо Чжань не успел ни отреагировать, ни возмутиться, потому что в следующий момент Ибо одним резким движением сдёрнул вниз его шорты вместе с бельём. Сяо Чжань содрогнулся всем телом и почти кончил уже только от того, какими жадными и уверенными были действия Ибо. — И ты… ты тоже… — зашептал он, пытаясь обернуться назад, потянуть за шорты Ибо, уже наконец быстрее заставить его их снять. Ибо промедлил мгновение, не двигаясь и ничего не делая, только часто выдыхая ему в затылок. Сяо Чжань потянулся назад и огладил рукой его бедро. Интимность момента пробирала мурашками и отзывалась покалыванием в пальцах. Они оставляли позади все ограничения и переходили черту — одну за одной. Ибо отодвинулся от него, завозился сзади, и Сяо Чжань, лишённый его присутствия, не сдержавшись, сжал руку на своём члене, чуть подгибая колени. Он по-прежнему не поворачивался, лежал к Ибо спиной, не видя его, и было в этом что-то волнующее, сладко скручивающее пружину возбуждения в животе и заставляющее сглатывать в ожидании. Лежать фактически голым и знать, что позади тебя сейчас избавляется от последней одежды разгорячённый и возбуждённый Ван Ибо… Сяо Чжань облизал губы и двинул рукой по члену. Тихий вздох на грани стона вырвался из горла. Ибо шумно выдохнул. — Чёрт, — прозвучал сбивчивый шёпот сзади, а потом чуть подрагивающие руки вернулись на тело Сяо Чжаня, прошлись по бёдрам, коснулись нежного места под коленками, а затем Ибо взялся за ещё висящие на лодыжках шорты и стянул их до конца, скидывая с кровати. Сяо Чжань теперь был полностью обнажённым перед ним, и ему хотелось стонать уже только от одних этих почти призрачных касаний, а когда Ибо вдруг вновь полностью прижался к нему сзади — абсолютно голый и очевидно очень возбуждённый — у Сяо Чжаня на мгновение потемнело в глазах и поджались пальцы на ногах. Рука Ибо вновь оттолкнула его собственную ладонь с члена, сжалась на нём и начала плавно двигаться, словно приноравливаясь и ища нужный ритм. Сяо Чжаню было плевать на ритм, на умелость и мастерство, его напрочь накрывало от одного только осознания, что они прижимаются друг к другу, полностью без одежды, что руки Ибо на нём, выдохи Ибо в его волосах, член Ибо вжимается в его задницу… о боже… Ибо медленно толкнулся сзади, притираясь к нему, и выдохнул с тихим стоном. — Чжань-гэ… — прозвучало почти умоляюще, и Сяо Чжань приподнял голову, заводя руку назад и ловя вторую ладонь Ибо, притягивая к себе и касаясь её губами. — Продолжай… пожалуйста, продолжай. Двигайся, Бо-ди. Ибо вновь застонал и толкнулся бёдрами резче, прижимая ладонь к его рту. Сяо Чжань приоткрыл губы и провёл языком по солоноватой коже, дыша запахом Ибо, наполняясь его вкусом, чувствуя себя полностью в его руках. Господи, он бы хотел остаться в этих руках навечно. Ибо тёрся об него, его рука на члене Сяо Чжаня чуть подрагивала, он двигался всё отрывистей и дышал всё чаще — и всё это, чёрт возьми, было самым горячим, что когда-либо происходило в жизни Сяо Чжаня, несмотря на весь его опыт. Ладонь Ибо на его губах ловила стоны, которые он не мог сдержать, и Сяо Чжань полностью отпустил себя и просто тонул в удовольствии. Горячий член Ибо проезжался по его заднице, волнующе проходясь по ложбинке между ягодицами, и Сяо Чжаня пробирало сладкой дрожью каждый раз, как он слегка соскальзывал к промежности, заставляя инстинктивно сжиматься и ищуще подаваться назад. Это было умопомрачительно хорошо… Но можно было ещё лучше. Сяо Чжань поцеловал ладонь Ибо и отнял её от своего рта, переместив на пульсирующую венку на шее. Широкая тяжёлая ладонь ощутимо легла на горло, и Сяо Чжань на мгновение замер, впитывая это чувство, сглатывая и глубоко вдыхая. При мысли, что теперь Ибо будет ощущать вибрацию от каждого его стона, чуть поплыло в голове, но Сяо Чжань всё же заставил себя вспомнить о том, что хотел сделать. Он поднёс собственную ладонь ко рту и широко прошёлся по ней языком. Раз, второй. Ибо рвано выдохнул ему в ухо и неконтролируемо дёрнул бёдрами. Сяо Чжань улыбнулся. — Что-то более серьёзное сегодня не получится, — тихо произнёс он, откидываясь головой к Ибо. — Но я знаю, как сделать всё лучше. Тебе понравится. — Мне уже нравится, — ломко ответил Ибо, чуть замедляясь, но не останавливаясь. Его частое горячее дыхание обжигало ухо. — Но, пожалуйста, Сяо лаоши, научи меня. В отместку Сяо Чжань слегка выгнулся назад, сильнее притираясь к его члену, и Ибо резче втянул воздух. — Пожалуйста, Чжань-гэ, — выдохнул он, и Сяо Чжань не стал больше над ним издеваться. Он согнул верхнюю ногу в колене, чуть подтянув её к груди, и пробрался ладонью между ног, мимо руки Ибо на своём члене и ещё дальше. Ибо без дополнительных намёков сместился немного пониже, и Сяо Чжань наощупь обхватил его член своими влажными пальцами. Ооо… Держать в руке было совсем не то же самое, что чувствовать спиной и тем, что пониже, и Сяо Чжань позволил себе мгновение просто понаслаждаться этой крепкой тяжестью в ладони, огладить набухшую головку, собрать пальцем смазку на ней и размазать вместе со своей слюной по горячему пульсирующему стволу. Господи, у Ван Ибо даже член был идеальный. Рот наполнился слюной, и Сяо Чжань сглотнул. Тут же вновь очень чётко ощущая ладонь на своём горле. О боже, он сведёт себя сегодня с ума, если продолжит давать волю всей своей фантазии. Происходящего уже и так было много, не стоило плескать в это пожарище ещё бензина. Хотя бы сегодняшней ночью. Втянув побольше воздуха, которого вдруг стало ощутимо не хватать, Сяо Чжань вновь огладил член Ибо от головки до основания, чуть закручивая кисть и сжимая ладонь. Все мышцы Ибо мелко подрагивали, но он замер на месте, и, кажется, даже почти не дышал. Сяо Чжань медленно прошёлся рукой ещё раз, а потом направил член между своих бёдер, плотно смыкая ноги и убирая свою руку. — Двигайся, — шепнул он и опустил ладонь на задницу Ибо, сжимая пальцы и подталкивая вперёд. Ибо издал высокий сорванный звук, вжался лицом в изгиб его плеча и начал двигаться. Его член горячо и влажно скользил между сомкнутыми бёдрами Сяо Чжаня, проезжаясь по всей промежности, задевая поджимающуюся мошонку, толкаясь в унисон со вновь ускорившейся рукой Ибо, и Сяо Чжань задохнулся от ощущений, бессознательно выдыхая его имя. Ибо был хорош в этом, так же как во всём остальном, и, единожды уловив правильный ритм, он просто не оставлял шансов. Сяо Чжань в его руках превратился в стонущее, дрожащее, умоляющее нечто и не хотел быть ничем другим. Всё тело горело, Сяо Чжань исступлённо толкался навстречу движениям бёдер Ибо, вцеплялся пальцами в простыню, стены номера отражали срывающиеся протяжные стоны, и он уже почти не мог дышать, от того насколько ярко и сильно его накрывало. Казалось, от взрывающегося в теле удовольствия вот-вот выступят слёзы на глазах. Сяо Чжань сжимался как тугая пружина, не в силах больше держаться ровно, мышцы сводило, и его всего потряхивало от того, как сейчас, вот-вот, ещё чуть-чуть… — Чжань-гэ!.. — Ибо сотрясло крупной дрожью, он сдавил Сяо Чжаня в своих руках, его член запульсировал, и он кончил, задыхаясь и вжимаясь ему в спину. Сяо Чжань быстро положил свою ладонь поверх его руки на своём члене, и ему хватило ещё буквально трёх отрывистых движений и горячих губ Ибо у себя на плече, чтобы выгнуться всем телом и, громко застонав, последовать вслед за ним. В себя приходилось с трудом. Мышцы были словно онемевшие, а в голове шумело. Шевелиться не хотелось. Сяо Чжань всё ещё ощущал сладкие волны удовольствия, гуляющие по телу и пульсирующие в каждой клетке. Таким удовлетворённым он не чувствовал себя давно, если вообще чувствовал когда-либо. Глаза закрывались сами собой, погружая его в блаженную темноту в тёплых крепких объятиях. Ибо тихо дышал ему в ухо, и прямо сейчас у него было буквально всё, что ему вообще могло быть нужно. Сяо Чжань улыбнулся и уткнулся лицом в ладонь Ибо, которая сейчас лежала рядом с его головой на подушке. — Хорошо, что я разрешил тебе остаться, — негромко произнёс он, оставляя на подушечках пальцев Ибо лёгкий поцелуй. — Ты хотел сказать, хорошо, что я наконец заставил тебя разрешить мне остаться, — пробормотал Ибо и потёрся носом о его плечо. Мелкий поганец. — Я хотел сказать, что если ты не будешь острить, то, может быть, я разрешу и в душ со мной пойти. Это на удивление действительно заткнуло его, и Сяо Чжань успел про себя удивиться и подумать, нельзя ли как-то завуалированно использовать этот способ и в других ситуациях, когда необходимо было заставить Ибо замолчать. — Чжань-гэ… — Но, в общем, ненадолго-то его хватило. — А что мне сделать с… ну… не об твоё одеяло же вытирать? — О боже, Ибо, — Сяо Чжань сокрушённо вздохнул, а потом, не выдержав, рассмеялся. — Так и знал, что ты не сможешь спокойно полежать даже после того, как только кончил. Не фанат объятий после секса, да? — Я очень даже фанат объятий с тобой, — надутым тоном ответил Ибо. — И после секса, и без него. Могу хоть всю ночь это делать. — Это ты так напрашиваешься остаться на всю ночь? — тепло поддел его Сяо Чжань. Хотелось не просто обнять Ибо сейчас, а буквально задушить его в объятьях. Такой невозможный. «Такой мой». Эта мысль вызывала поток неукротимой нежности и вместе с ней укол страха, но Сяо Чжань не собирался сейчас давать ему волю. Не сегодня. Может быть, никогда. — Как я могу напрашиваться, если ты уже разрешил мне остаться? — голос Ибо звучал как всегда нахально и уверенно, но Сяо Чжаню не нужно было прислушиваться, чтобы уловить в нём уязвимую нотку. Он аккуратно подвинулся, пошарил рукой по покрывалу, нащупал свою футболку и вытер свою руку, а потом руку Ибо. И затем повернулся к нему лицом, положив ладони на его взмокшие плечи. — А ты напросись остаться, — тихо произнёс Сяо Чжань, смотря ему в глаза. — Так же, как сделал это, когда пришёл сегодня. И когда прилип ко мне на съёмках с самого начала. Не оставь мне выбора. — Я и не собирался. — Ибо внимательно смотрел на него, словно читая что-то на его лице, и Сяо Чжаню невыносимо хотелось закрыться ладонями, но он не стал прятаться, вместо этого отвечая на прямой взгляд. Он теперь мог смотреть столько, сколько ему хотелось. И даже если он начнёт сомневаться, есть тот, кто ни за что не даст ему отвести взгляд. — Я останусь сегодня, — проговорил Ибо, и это был не вопрос. — Хорошо, — ответил Сяо Чжань. В конце концов, он никогда не мог ему отказать. И не хотел.