Le benet

- Постой, Шатов, - чужой хрипловатый со сна голос прозвучал из-под вороха подушек и одеял приглушенно. Шатов, быстро накинув снятую ночью в горячке рубаху, робко замер с приоткрытым ртом, он уже было склонился, чтобы поднять остальные свои брошенные вещи, смешавшись от того, как неаккуратно это выглядело при свете дня, но выпрямился, часто моргая и внимательно смотря в сторону кровати: - Вы проснулись? Я не думал… не думал вас будить, - за тихими словами последовал едва слышный вдох. – Вы вряд ли привычны вставать в такую рань, Нико… - Nicolas, - заранее исправили его. Шатов слегка стушевался, но присел на край высокой и очень мягкой кровати, прекрасно понимая, почему с таких не хочется вставать с криком петухов. Сквозь плотно задвинутые шторы уже пробивались первые лучи солнца. - Nicolas, - повторил он со сдержанной, но заметной привычному к его мимике улыбкой. – Неужели вы не находите благозвучия в вашем имени без всех этих французских превращений? Ставрогин что-то проворчал и небрежным скорым движением отодвинул одеяло: - Тебя чем-то не устроило мое имя? – лицо серьезное, но в сонных еще прозрачно-голубых глазах интерес и насмешка, а на щеке – красноватый след от складки на наволочке. - Да будет Вам, я такого не говорил, - Иван потупил взгляд, слегка ссутулив покатые плечи. - Как же не говорил, если сказал? – Ставрогин убрал растрепавшуюся челку назад и задумчиво провел пальцами по подчеркивающим челюсть переходящим в бородку бакенбардам. - Вы – демагог, Ставрогин, и в эти ваши дебри демагогичные вы больше меня не заманите, - Шатов глянул на того краем глаза, исподволь, но снова принялся изучать цветастый ковер. Сзади послышался тихий отрывистый смешок. Солнечный луч перебрался Николаю на лицо, и тот прикрыл глаза запястьем. - Раз уж так вы любите la langue française*, который я, к своему сущему стыду, в должной мере не разумею… раз уж все тут так любят его, как, впрочем, и вас, Нико… не смейтесь! Вы знаете, о чем я говорю… - Я «Вас» больше не перебью, не переживайте, - вяло передразнил его Ставрогин, но снова растянул губы в улыбке, которую даже приличия ради не постарался придержать. Шатов засопел, но продолжил: - Степан Трофимович и Варвара Петровна вас всегда звали Nicolas, а меня – просто «Ваня». В Америке меня звали John, у них не получалось выговорить моего имени, представляете? И их еще считают, знаете, умнее нашего брата, - он снова улыбнулся и почти рассмеялся своей же колкости, но все равно как-то напряженно, вжимая голову в плечи и смотря в пол. – А как бы меня звали ваши любимые французы? - Le benêt**, - ничтоже сумняшеся ответил Nicolas. - Сами вы le benêt, Ставрогин, ну, что же вы как маленький обзываетесь?! – Шатов покраснел и кинул на того возмущенный взгляд, но замолчал, когда чужая рука вслепую нащупала его руку и слегка сжала. - Моя «законная жена» (правда, не француженка, но простим ей это) зовет тебя «Шатушкой», тебе этого мало, jeune homme***?? Тебе нужно ещё больше имен? Иван поджал губы и раздраженным жестом высвободил руку, по-детски прижимая ее к колену, и, казалось, еще больше насупился. Повисла тишина. - Jean, - наконец бросил Nicolas и, все еще прикрывая глаза от света, слегка улыбнулся, когда заметил, как Шатов недоверчиво прищурился. – Ты мне не веришь? Чем же я заслужил? - однако в одних только интонациях его голоса уже читался ответ на риторический вопрос. - Шутки всё изволите шутить? - Jean, - снова утвердительно кивнул Ставрогин и пожал плечами. - Жан? Да не похоже же? - А John, значит, похоже? - И Джон непохоже… - Le benêt тебе понравилось больше? - Кому ж понравится, когда его дураком зовут, - Шатов все-таки забрался с ногами на кровать, хотя и неуверенно покосился на хозяина комнаты, но тот лишь лениво зевнул, не выказывая никакого недовольства. - Петру Степановичу, возможно?.. - Это только от вас ему понравится, Николай Всеволодович…только от вас.