Фотография из прошлого

      Чердак металлистов был доверху заполнен всевозможными вещами, большинство из которых были визуализацией слова «Хлам»: погнутый велосипед Хэви, уже никуда не годные запчасти для мотоцикла, стопки ветхих и уже немного отсыревших книг, гитары, ставшие жертвами концертного запала. Долгие годы эти забытые предметы, хранящие воспоминания своих хозяев, ждали часа, когда их оживит тепло человеческих рук.       Минуты томления были вознаграждены и однажды глава семьи решил устранить творящиеся наверху безобразие. Длинные бледные пальцы ловко перебирали содержимое древней коробки, заставляя клубы пыли кружиться в робких лучах утреннего солнца. Особенно зацепила его внимание связка журналов про автомеханику. Себастьян задумчиво смотрел на старые выпуски «Меха». Потертые корешки, выцветшая краска, казалось, что этим рваным страницам прямая дорога в мусорку, однако он не спешил их выбрасывать.       Когда они съехались с Вики, у той было аномально мало вещей, по сути кроме небольшой сумки с одеждой и байка у неё ничего не было. Только эти журналы. Глэм никогда не спрашивал её о прошлом, как и она его. Они не были одной из тех парочек, что распахивают по ночам перед друг другом души; слова не нужны, когда на связи глаза. Ни у кого из них не было фотографий, открывающих завесу тайн их жизней до знаменательной встречи в кафе. Знакомые считали это несколько странным, ведь фотоальбом был усеян счастливыми кадрами их маленькой семьи, так почему же нет ни одного снимка из детства супругов? Невероятно разные, они одинаково отшучивались: «Зачем нам любоваться на свои подростковые прыщи, когда для этого у нас уже есть дети.»       Музыкант, может, был бы и не против поместить туда пару изображений своей юношеской заносчивой мордашки, но у него самого таковых просто-напросто не имелось, и едва ли в поместье Швагенвагенов после его побега осталась хоть одна уцелевшая фотография. Разве что только на мишени для игры в дартс в кабинете Густава.       Уйдя глубоко в чертоги своего разума, Глэм не сразу заметил упавший на пол цветной листочек. Немного помедлив, словно в ожидании некого знака, он наклонился, чтобы его поднять. Фото.       Тёплый свет и приятная блеклость выдавали, что оно было сделано ещё в эпоху пленочных фотоаппаратов. В верхнем углу, чёрными чернилами был написан год «19ХХ». Обыденный городской пейзаж: грязная площадь с безвкусным памятником и хмурыми спешащими куда-то людьми. Ничем не примечательная, унылая картина. Почти.       В потоке серой массы выделялась миниатюрная женщина с младенцем на руках. Её белоснежная широкая улыбка, светящиеся изумрудные глаза, лёгкий румянец на щеках и ореол кудрявых рыжих волос очаровывали. Простая и искренняя красота, задевающая струны души.       «В точности как у Вики.» — Пронеслось в голове металлиста. Недостаток информации не позволял ему с уверенностью сказать, что два этих милых создания его жена и тёща, однако сердце и интуиция твёрдо на этом настаивали.       Он не мог отвести взгляд, настолько живым и полным любви было запечатленное мгновение. Это были не серьёзные постановочные портреты, коими был увешан особняк его кровной родни. Ему стало любопытно, почему мать Виктории исчезла из её жизни, впрочем, как и отец?       Себастьян со своим острым умом придумал сотни объяснений, но даже миллион догадок ничто по сравнению с истинной. Однако кое-что все-таки было очевидным: не из-за хороших событий, он не был с ними знаком. А раз так, то нет никакого смысла расспрашивать Вики и тревожить старые раны.       «Да и какое это имеет значение? Всего лишь лица из прошлого, куда важнее наше будущее и настоящее. Улыбка моей Вики вживую, лучше любых фотографий и красивее всех шедевров самых талантливых живописцев.»       Отложив от себя все коробки, Глэм направился вниз, потому что там находилось самое ценное, что у него когда-либо было и будет.