***
Питер спал — по крайней мере пытался. Обхватив слабыми от усталости руками подушку, завалившись на нее тяжело вздымающейся грудью, он дремал, уже где-то четверть часа дрейфуя на грани сна, но так и не отключившись окончательно. Организм этот незатейливый отдых устраивал, так что Питера в целом — тоже. Затекшие от нахождения в статичной позе плечи утром пошлют прямым рейсом в жопу, не позволив даже встать по-человечески, так что, по красоте, ему стоило бы дотащить свои кости на несколько метров дальше гостиной с этим скрипучим кожаным диванчиком и пуховой подушкой, на которую и клюнуло усталое сознание. Влажное полотенце облепляло бедра, разъехавшись в стороны где-то чуть выше колен, отчего яички то и дело беспокоил сквозняк из приоткрытого окна, а торс намертво прилип к приютившему несчастного и до жути уставшего подростка дивану. В общем-то, это не худшее место для сна из всех, что он когда-либо выбирал, пребывая в своем я-зомби-дайте-поспать состоянии. Наверное, в этой жизни огромную мусорку в Бронксе уже ничто не сможет обойти. А загородный дом мистера Старка все же был неплох — можно сказать, это одно из лучших мест, где Питеру удалось не отрубиться, выбившись из сил; он даже принял душ, прежде чем ринуться на поиски спального места — больше в бессознательном, чем сознательном состоянии. Обычно его хватало лишь на «свалиться без сил прямо на месте» или «найти укромное местечко и вырубиться часов на пятнадцать». Стало немного лучше, когда он научил Карен, в такие моменты считающую, что он просто прикорнул, подавать сигнал Хэппи или мистеру Старку, чтобы те вытаскивали его, отрубившегося в очередной заднице. Безусловно, потом каждый раз приходилось выслушивать нудную лекцию о заботе о собственном здоровье, и это ещё везучий случай, если всего единожды, но со временем Питер все же научился выбирать меньшее из зол. Мысли не беспокоили — скорее, немного раздражала неспособность окончательно погрузиться в сон, чтобы спустя время проснуться относительно бодрячком — классика, он за последний год через это проходил раз десять. Жить можно — бороться невозможно. Не с его стремлением сделать как можно больше и «ебаным максимализмом», как говорил мистер Старк, который, в общем-то, о его не-то-чтобы-проблеме был проинформирован только раз на четвертый. С тех пор мистер Старк его ненавязчиво страховал, иногда доставая из тех ещё жоп — Питеру пора бы уже узнать пределы собственных возможностей. И научиться нормально спать — или хотя бы просто спать. Чаще, чем он это делал с тех-самых пор. Рассеявшееся внимание собрал в кучку тихий перестук, глухие удары голых ступней о паркет. От ненавязчивых размышлений это не отвлекло, скорее даже помогло немного расслабиться и углубиться в постепенно накатывающий сон, никак не желающий пропустить Питера в свои негостеприимные объятия — хоть и не в этот раз. На лопатку так знакомо легла ладонь, как тень от дерева, раскинувшего ветви, после купания в реке неподалеку — сквозняк — но закрыть окно у Питера сил нет, у него нет сил даже попросить об этом Пятницу. Молодец, шкет, так держать, — вот, что значил этот жест в повседневной жизни в общении с Тони Старком, наверняка забывающем и думать о Питере, стоит тому покинуть мастерскую, базу… Что угодно. Шершавый мозолистый палец огладил выступ кости, слегка царапнув ногтем распаренную кожу, прежде чем в ухо жарким шёпотом влетело: — Сделаю тебе массаж, пацан, выглядишь так, словно тебе это нужно, — Питер не запомнил, что ему нашептал сквозняк, не услышал, не воспринял — как угодно, но почти без эмоций, и тем не менее почти-согласно простонал, все еще сонно сопя в податливо подмятую подушку. Поясницу накрыла приятная тяжесть, невольно до невозможности вжав бедра Питера в диван — ещё немного, и он бы вновь застонал, только уже не от неспособности дать полноценный ответ, а от накрывшей псевдоэлектрической волны — от таких обычно пальцы на ногах поджимались и бедра дрожали неконтролируемо. По спине побежало нечто странное — наверное, вода с загривка стекла вниз, но только теплее и будто гуще, как топленое масло, которым Наташа пару раз поливала таинственные блинчики, которые готовила всем на завтрак, когда Питер оставался на базе с ночевкой — чаще, чем позволяли приличия, но он же часть команды? Мистер Старк оставался нечасто. Приезжал тоже. На спину капнула жидкость, а вслед за ней появилось давление — приятное и какое-то склизкое, повлекшее за собой уверенные и выверенные надавливания то тут, то там, нажимы и нежные касания, взращивающие в мозгу искры спокойствия, изредка перебиваемого перетягивающим на себя внимание сквозняком — который и был этими касаниями, Питер. Постепенно накатывало тепло, вслед за уверенными прикосновениями, растекаясь по коже и под ней, охватывая спину все больше, в то время как поясницу и ниже вдруг обдало прохладой — наверняка ветер расшалился, раз даже сквозь махровое полотенце продуло. У него от этого текстура даже будто бы сгладилась, а жар со спины плавно перетек на ягодицы, даже не обжигая, а сжимая. Тяжесть с поясницы незаметно исчезла, а жар опутал вплоть до бедер, расслабленных и словно сделанных из желе — настолько легко поддавались жару, откликались на него и, если б могли, следовали бы за ним. Непрекращающиеся передвижения безмолвного неудержимого жара по спине, заднице, бедрам, а еще приятный внезапно теплый ветерок, обосновавшийся на шее, будто обжигающее дыхание, греющий и так распаленную кожу. — Вау, кто-то сегодня очень интересно развлекался, да? — жар охватил ягодицу и заставил бы вздрогнуть, не будь Питер настолько расслаблен, немного проникнув внутрь. И Питер правда развлекался — очень интересно. Тянущее ощущение внутри усилилось, углубилось, выбило из Питера пару глухих хныков, породив желание податься навстречу, насадиться, но он смог насладиться лишь жаром и остро ощущающимся трением о полотенце под собой. — А если так? Вздох вырвался сам собой, а пальцы рук до треска сжали наволочку под самой щекой — внутрь что-то протиснулось, горячее и явно большое. Питеру нравилось — неплохо бы, чтоб все его на-грани-истощения сны, в которых он лишь засыпал полумертвым и просыпался бодрым, приобрели подобную фазу. Ему нравилось — очень. Растяжение, давление, жжение в нескольких местах прямо на заднице — словно в него впивались пальцы. Питеру нравилось. Ощущение безопасности накрывало с головой — такого в мусорном баке уж точно не бывало, как и дома — как и везде. Возможно, ему стоит чаще доводить себя до края дома у мистера Старка — еще бы в принципе чаще в этом доме бывать. Несмотря на их более или менее тёплые отношения, гостям мужчина не очень радовался — особенно внезапным или навязанным, поэтому Питер никогда не просился, работая с наставником на Базе Мстителей. И вот на этот раз Старк притащил его, еле удерживающегося в сознании, к себе домой. Шеи коснулось нечто влажное, после — немного острое, сразу в нескольких местах, но рядом — и так по кругу, но от этого в пах прицельно били искры удовольствия, несущиеся по всему телу, не видя преград. Внутри все еще тянуло, растягивало и давило, до ускоренного дыхания и чуть сильнее зажмуренных глаз. Голая влажная спина ощущала жар, давление, вес, в то время как внутри медленно, но верно начинал бушевать ураган — а после случалась пустота. Свобода и желание ощутить ещё — и он это получил. В одно мгновение — раз и всё. Приглушенный хлопок, тяжёлое дыхание в шею, в ухо, в лицо, сквозняк, хватка на животе, пальцы, впившиеся в кожу. Тянущее удовольствие внутри — так, будто Питер вновь трахает себя тем подаренным почти-что-в-шутку Мишель красно-золотым коллекционным членом, и ощущения такие же офигенные, словно он, запыхавшись и прикрыв глаза, представляет: его трахает Тони Старк. А не игрушка, копиями которой балуют себя ещё тысячи людей. Дыхание безбожно сбивалось, легкие начали гореть — воздуха не хватало, он задыхался, судорожно цепляясь за подушку и инстинктивно разводя шире бедра, будто накрыла не бредовая дремота, а реальность захватила, всепоглощающая и с силой втискивающая в себя податливое тело. Жалобное хныканье срывалось с губ, тонуло в смятой подушке и встречало сбившийся хриплый шепот на ухо: — Поплачь для меня, детка, давай же. А внутри все горячее и горячее, и это наверняка самый горячий сон в его жизни, самый офигенный, и он будет жалеть столетиями, что не смог найти в себе сил развернуться и взглянуть в глаза тому, кого подсунул ему разбитый истощением разум, кого нарисовала силящаяся поддержать фантазия, лишь бы Питер позволил восстановить силы и ему, и измученному телу. После такой подзарядки Питер, наверное, будет горы свернуть готов — по телу словно приливы энергии пробегались, маленькими прибрежными волнами накрывали, но не давали захлебнуться. Ноющий член с каждым рывком, толчком вбивался в так и лежащее под ним полотенце, мокрое, наверное, уже больше от семени, чем от «душевой» влаги. Невозможно не потечь, когда в голове такое. Точно не когда ты помешанный подросток. Губа закушена до боли, пальцы поджимались судорожно, неконтролируемо, и единственная неопровержимая сила та, что сводит с ума изнутри, бьет по простате, сжимает до искр задницу в цепкой хватке и греет спину близостью. Кусает прямо сейчас напряженное из-за позы плечо. — Г-г-господи-боже-м-мой, — только и мог бормотать Питер, жмурясь до слез, кажется, не в силах сдерживать стоны — приглушённые, контрастирующие со звонкими шлепками-хлопками-ударами кожи о кожу. — Давай, Питти, ты же хочешь этого? Скажи, я видел записи с камер на Базе, мне нравятся твои маленькие мерзкие фетиши. Питер вздохнул, теряясь в ощущениях, выстанывая бессмысленные звуки, живот безостановочно скручивало, пружина натягивалась, но никак не могла… — Па-па-п-почка, пожалуйста, я не могу, я… — вскрикнул, ощутив влагу на прижатой к подушке щеке, не решившись поспорить с собой же — в конце концов, фетиш на «папочек» у него был лишь на одного конкретного человека, а нечаянная мысль, что Пятница может подсматривать, пришедшая в непонятном бреду, показалась весьма разумной — на базе нужно будет впредь вести себя осторожнее. — Ты моя маленькая жаждущая детка, так ведь? — вогнал Старк член, раздвинув порозовевшие от ударов и трения ягодицы. — Д-да, па…пап… — заикаясь не то из-за эмоций, затопивших Питера с головой от одной лишь мысли, что он, пусть и во сне, называл мистера Старка так, как мечтал лет с пятнадцати, и представлял его, а не кого-то иного, не то из-за продолжающего упорно вбиваться в него члена. Хотел бы Питер, чтобы мистер Старк его действительно трахнул, уверенно поимел, не оставив после себя ни капли здравоумия. Хотя в здравом уме ему подобное бы точно не приснилось — тем более настолько ярко-реалистично. Но ему хватит и сна. Мистер Старк не такой. Трахнет ли он надоедливого мальчишку? Питера? Да ни за что. — Да-а, Питти, вот так.***
— А вы мне, кажется, снились, мистер Старк, — мечтательно улыбнулся Питер, всколыхнувшись от внезапно ударившего в голову недовоспоминания — размытого и наполненного чистейшим восторгом. Ему редко снились сны положительного характера — то есть не кошмары. — Да? — улыбнулся тот немного шире, чем обычно, но Питер списал это на новость — ему бы вот тоже понравилось, узнай он, что снился кому-то близкому — а они делили лабораторию и мастерскую, мистер Старк даже привез его к себе домой, а это уже значит, что близки. Что мистер Старк считает Питера близким. — И что же тебе снилось? — Что-то, что мне определённо понравилось, — пожал плечами Питер, мечтательно улыбнувшись. — Знаете же, никогда не запоминаю эти «стрессовые сны», их обычно вообще нет, а тут… Прикольно, надеюсь так теперь всегда будет. — Тоже надеюсь, Питти, ты такой радостный в этот раз, а обычно как кислейший лимон. Оправив футболку, Питер привычно покраснел и отвернулся, вспомнив, как проснулся в охладившейся за ночь гостиной в восемь утра в одном лишь полотенце — хорошо, что мистер Старк его таким не застал.