Фантом

Когда бумажная кутерьма дала Хироки немного от себя отдохнуть, и документы, занимавшие все его время, были подготовлены к сдаче, он наконец смог спокойно выдохнуть и позволить себе расслабиться. Последнюю пару недель он ничего не замечал кроме сотен книг, периодических изданий и статей. Первым делом он решил позвонить Новаки и отпраздновать эту небольшую передышку вместе в их любимом семейном ресторанчике. Новаки, как правило, был сутками занят на учебе и работе, так что Хироки не удивился, когда его телефон оказался недоступен. Наверное, ему просто в очередной раз некогда. Хироки всегда нехотя для себя признавал тот факт, что Новаки работает и трудится не меньше, чем он, а, возможно, даже и больше. Хироки сейчас посвящал всего себя лишь одному делу — учебе. А именно, аспирантуре вкупе с подготовкой кандидатской. Он полагал, что вскоре даже сможет подать заявление на получение звания доцента. Однако Новаки уже несколько лет совмещал учебу с несколькими работами, и при этом успевал положительно отличаться благодаря своей прилежности и там, и там. Хироки всегда восхищался этой его способностью, хотя, конечно же, никогда бы не сказал об этом прямо. С трудом Хироки отложил все мысли о Новаки на неделю, продолжив готовить кандидатскую. Однако затем, когда он позвонил в выходной снова, Новаки вновь оказался недоступен. Недельная разлука не была у них редкостью, но Новаки обычно все это время был на связи, и Хироки даже не всегда успевал отбиваться от десятков его смс. А при первой же возможности Новаки выкраивал минутку и, бросив все остальные дела, прежде всего бежал к Хиро-сану, чтобы разделить эту минутку с ним. Хироки сам не заметил, как за выходные уже сам написал два десятка смс для Новаки в черновиках, но ни одно из них не отправил. При всем старании отгонять тревожные мысли от себя уже не получалось: Хироки начал беспокоиться и стал придумывать, как поговорить с Новаки, если звонки были напрасны. Он нередко бывал у Новаки дома. Несмотря на то, что Хироки удобнее было у себя в квартире, да и Новаки скорее бы согласился сделать так, как комфортнее Хиро-сану, Новаки часто нужно было рано на работу, поэтому вдвоем они ночевали чаще все-таки у него. Хироки с легкостью мирился с этим: неважно, где они ночуют, главное, что вместе. Поэтому долго вспоминать адрес дома Новаки прежде чем поехать к нему через весь город ему не пришлось. Гораздо дольше Хироки придумывал предлог, который бы он озвучил Новаки по приходу: не мог же он признаться, что испереживался всего лишь после недели разлуки. Гораздо проще было выдать его привычную ложь про хороший букинистический в этом районе, и что Хироки навестил Новаки просто по пути. Добравшись, Хироки даже почти не удивился тому, что на звонки в квартиру никто тоже не отозвался. Он постепенно начинал раздражаться, не понимая, намеренно ли игнорирует его Новаки. Вернее, он боялся даже попытаться это понять. Когда из квартиры никто не отозвался на десятый звонок, Хироки заглянул в окно и увидел, что в помещении царит нежилой минимализм: не было ни одной вещи, свидетельствующей о наличии там постояльца. А самой главной деталью было то, что вся мебель была накрыта прозрачными чехлами. Увидев эту картину, Хироки первым делом подумал, что всего-навсего перепутал дом или квартиру. Однако, посмотрев на почтовый ящик, убедился в том, что память его не подвела: на ящике как ни в чем не бывало красовалась еще не стертая надпись "Кусама". — Новаки забыл предупредить меня, что переехал? — недоуменно пробормотал Хироки, чувствуя себя крайне глупо. Он старательно игнорировал все мысли, которые хотя бы подводили к тому, что его так по-глупому бросили, однако всё происходящее намекало ему именно на это. По пути к станции Хироки несколько раз выругался из-за того, что тащился в такую даль, а затем стал придумывать новый способ узнать, куда исчез Новаки. Ему казалось, что он попал в дурной сон, в котором приходится бегать за фантомом. Новаки как будто испарился. Или же словно его никогда не существовало. Хироки мог бы даже в это поверить, не будь в его записной книжке на телефоне учетной записи Новаки, а история звонков не доказывай не только его существование, но и регулярное с ним общение. Последним местом, где Хироки мог лично застать Новаки, был цветочный магазин, в котором он часто видел его за работой. Даже там его и не окажется, Хироки может хотя бы попытаться узнать у коллег Новаки, что произошло. По пути туда Хироки подловил себя на том, что начал уже всерьез беспокоиться, придумывая все новые причины странного поведения Новаки. Все это было совсем на него не похоже. Все пять лет, что они встречались, у них все было хорошо и спокойно. Стабильно. То, что и любил Хироки. Они могли не видеться днями из-за несовпадавших графиков работы и учебы, но Новаки потом компенсировал все с трактатами о том, как он сильно скучал по Хиро-сану. Новаки определённо разлуку чувствовал всегда сильнее, а что до Хироки, то сам он умел отвлекаться. Но отвлекался он всегда потому, что при этом знал, что в целом у них все хорошо, и что на смс Новаки обязательно ответит. Потому что знал, что его вещи, как и он сам, внезапно из дома не исчезнут. Хироки еле удержался от того, чтобы не отправить в черновики очередную, — наверное, тридцатую по счету смс, — остановившись из-за того, что как раз была его станция. Больше всего он боялся и одновременно хотел — увидеть Новаки за прилавком цветочного магазина. Он хотел, чтобы Новаки был рядом, но страшился узнать, что тот специально избегал Хироки и переехал тоже не случайно. Однако вопреки ожиданиям и опасениям, за прилавком был не Новаки. — Здравствуйте! Что могу вам предложить? — радушно улыбнулся продавец. — Простите, а Кусама Новаки работает сегодня? — озираясь по сторонам, спросил Хироки. — Простите, не работает. Он должен был выполнить заказ для вас, но забыл? — вежливо уточнил продавец, взяв с прилавка записную книжку и начав перелистывать. — Напомните, пожалуйста, ваш заказ. — Нет, дело не в этом. Я его... друг, — недолго поколебавшись, сказал Хироки. Он решил, что как простой посетитель правды он в любом случае не добьется. — Просто он не отвечает на звонки и его нет дома, поэтому мне стало интересно, куда он пропал. Подумал, что на работе должны знать. — Вот как, — отложив записную книжку, ответил продавец. — Удивлен, что он не сказал своему другу о том, что уезжает учиться в США. Года на два, насколько помню. Хироки показалось, что он ослышался. Новаки никогда прежде не упоминал, что планирует учиться в США. Он никогда не обсуждал с Хироки возможность отъезда, уж такой бы разговор точно бы ему запомнился. — Учиться в США? Вы уверены? — Да, даже видел его билет. Он еще отработал смену в тот день, в который у него был отлет, — вспомнил продавец. — Новаки усердный и ответственный парень, не удивлен, что ему выпала такая отличная возможность. Хироки коротко кивнул, в эту минуту чувствуя, как почва уходит из-под ног. — До свидания, спасибо, — спешно попрощался Хироки на автомате, чувствуя острое желание выйти из магазина и идти, неважно, куда, лишь бы не стоять на месте, лишь бы убежать от того, что сейчас узнал и понял про Новаки. Однако, оказавшись снаружи, он, как и положено, пошел на станцию, ведущую к дому. Может все это неправда? Может Новаки просто нашел предлог, чтобы уйти с работы? Хироки отчаянно пытался придумать хоть какое-то оправдание происходящему, найти хоть какое-то оправдание для Новаки. По дороге домой Хироки вспомнил еще одно место, где можно было узнать правду. Там, где Новаки точно не стал бы врать, — его приют. В случае отъезда Новаки должен был сообщить директору об этом, поскольку Новаки до сих пор продолжал жертвовать в свой приют часть зарплаты. Хироки всегда трогала его привязанность и благодарность, хотя ему самому, опять же, он в этом бы не признался. Однажды они посещали его приют вместе. Хироки был глубоко признателен Новаки за то, что тот доверился и разделил с ним столь дорогое ему место и детские воспоминания. Оказавшись там, Хироки понял, почему Новаки испытывал к этому месту столь теплые чувства и почему он вырос таким хорошим и добрым человеком: директор приюта "Кусама" был и в самом деле приятный мужчина, который относился ко всем своим подопечным как к собственным детям. Было совсем неудивительно, что он давал им свою фамилию. Он и к Хироки отнесся хорошо, тепло приняв "друга" Новаки. У Хироки до сих пор хранился его номер телефона. Придя домой, Хироки, минуя ужин, первым делом полез в свою записную книжку в поисках нужного номера. Дожидаясь ответа на звонок, Хироки готов был поклясться, что никогда прежде так не волновался, как в эту минуту. Одно дело — не знать, что происходит, другое дело — знать, но хвататься за жалкую надежду на то, что все не так, как ему кажется, что на самом деле Новаки не бросил его и не уехал учиться в США, не сказав при этом ни слова. — Хиро-сан, верно? — обратился директор к нему по имени, которое постоянно слышал от Новаки. — Я хотел бы узнать, не знаете ли вы, куда пропал Новаки? — поспешно спросил Хироки, чувствуя, что ничего не может поделать со своей тревожностью и не может даже заставить голос меньше дрожать. — Я был у него сегодня: по всей видимости, он куда-то переехал. — Ну как же. Уехал в США учиться, в университете ему предложили почувствовать в этой замечательной программе по обмену студентами. Я так рад за Новаки, он талантливый мальчик и многого добьется. Замечательно, что ему выпал такой шанс, и он им воспользовался. — Уехал... в США? — глупо повторил Хироки, вновь отказываясь верить в услышанное. Ему показалось, что он прослушал все, что говорил директор после слова "учиться". — Разве ты не знал? — удивленно спросил директор. Хироки понимал его замешательство, ведь в его представлении они с Новаки были лучшими друзьями, а лучшим друзьям такие новости уж точно сообщают. Только Хироки все это время ещё и казалось, что они были не только лучшими друзьями, но и кем-то больше. Или так было только для Хироки? — Да. Не знал, — бесцветным голосом отозвался он. — Большое вам спасибо. До свидания. Хироки только сейчас осознал, что Новаки успел организовать переезд, сообщить на работе и предупредить директора приюта. Совершенно точно об этом знали все и в университете. Единственное, что не сделал Новаки — не сказал обо всем Хироки. *** Первое время Хироки был совершенно уверен в том, что необходимо сменить все номера и переехать. Он так злился, что был готов совершить любую глупость, чтобы как-то подкормить того монстра ярости и обиды, который сидел внутри него и не переставал думать о Новаки. Он долго рассматривал предложения по квартирам, не раз задумывался о новом номере мобильного, но в итоге так ничего и не сделал. Все это время он не переставал надеяться, что Новаки позвонит, напишет смс, пришлет письмо, открытку, любую весточку, хоть клочок бумажки, который бы был доказательством, что Новаки помнит Хироки. Что однажды... придет. Каждый раз возвращаясь домой, Хироки боялся взглянуть на порог, потому что ему было больно не встречать на нем Новаки, ждущего его прихода. Новаки бывало заявлялся без предупреждения и мог подолгу ждать Хиро-сана у его дома. Хироки постоянно злился за это, говоря о том, что могут подумать соседи, если увидят на его пороге мужчину. Образ, когда-то раздражавший его, теперь стал его затаенной мечтой. Хироки сердился на себя каждый день за то, что стал так вовлечен во все это и что никак не может его отпустить. Он продолжал стремиться к своей цели, стал ассистентом профессора, чувствовал себя все увереннее в качестве преподавателя, но при этом самое важное для Хироки не менялось — Новаки не было рядом. Хироки не вел счет дням. Он знал, что Новаки уехал примерно на два года, поэтому не вел отсчет целенаправленно, чтобы не ждать его появления на пороге еще сильнее тогда, когда по подсчетам Новаки уже должен бы был вернуться в Японию. В какой-то момент ему начало казаться, что он отпустил Новаки, будто бы этот ураган и правда никогда не врывался в его жизнь. Но почему тогда всё в ней было перевернуто? Был самый разгар весны, когда Хироки, придя домой, достал из почтового ящика цветастую открытку. Удивившись, он даже не сразу понял, от кого это. Прошло ведь не больше года: даже не считая дни, Хироки знал это. Дрожащей рукой он провел по имени отправителя, словно бы мог смахнуть иллюзию или развеять нелепый сон. Не вышло. На открытке ровным почерком было выведено: "Кусама Новаки". — Чертов идиот, — еле сдерживая слезы, пробормотал Хироки, сжимая в руках открытку, гласившую о времени прилета Новаки домой в Японию.