Пистоль

      На заднем дворе было достаточно места, чтобы поместилось по крайней мере десять человек, при этом не чувствуя какого-либо ущемления и дискомфорта. Это именно то, чем больше всего Кисе гордится в своей собственной жилплощади.       В их, с Дайки, доме.       Да, может быть приобретение двухэтажного дома, уступающего по квадратным метрам обычным квартирам, да еще и стоящему в плотную к таким же домам – не является пределом мечтаний и невиданной роскошью, но это их жильё, которое они купили за свои кровные и долго нажитые.       Работа моделью, несмотря на массу положительных аспектов имела один основой минус и это непостоянная заработная плата. Сегодня по-крупному, а завтра хэй, Кисе, купи рамэн или яиц, а то жрать нечего да ещё и в холодильнике явно уже кто-то обитает, кстати, как думаешь, как бы с этого кого-то за квартплату брать, а?       У Аомине дела наладились только в последние года три, не раньше, ведь длительное время юного полицейского не ставили ни в какие рамки, с большим удовольствием оставляя парня на отшибе, страстно желая, чтобы он вернулся туда, откуда пришёл, а именно – в академию.       Кровью и потом Дайки проложил свой путь от заполнения многочисленных документов до главного и ответственного своим собственным спецотрядом. От этих мыслей Рёта лишь поджимал соблазнительно полные губы, неодобрительно покачивая головой, отвлекаясь от мытья посуды. По прошествии достаточного времени он ни в какую не мог привыкнуть, а главное принять то, что его мужчина отправляется в самое пекло.       Наверное, по-другому у них и быть не могло.       После того, как они выпустились и пришло время выбирать свой путь, они уже жили вместе, снимая квартиру на девятом этаже одной из многочисленных высоток. Тогда, растерянно кутаясь в растянутую, кофейную футболку Дайки, на голое тело, и просиживая на их любимом диване, блондин не мог собраться с мыслями. И развалившийся рядом Дайки в этом не помогал, отсвечивая голым торсом, совершенно не заботясь о сладких вздохах своего парня, ощущая лишь невыносимый дискомфорт от ужасающей жары.       В общем и целом, Аомине было насрать на поступление, ведь своё решение он принял давным давно, ещё в то время, когда Хайзаки, чтоб ему там чихалось, подстерегал Рёту после игры. Ночью. С намерением отомстить. Аомине никогда не чувствовал подобной злости на парня и страха за Рёту, потому считает, что ублюдку мало досталось. Рёта умолял более не вмешиваться, трепетно обхватывая длинными пальцами лицо Дайки, осторожно прижимаясь холодным носом ему под скулу, нежно расцеловывая челюсть, сдерживая дрожь от мыслей, что Аомине легко отделался, что Хайзаки мог бы ответить силой на силу.       Тогда Дайки его услышал, в ответ хватая худую руку Рёты, крепко прижимаясь к костяшкам рваным поцелуем, другой рукой обхватывая стройную талию, чувствуя волнение своего блондина. Но и Рёта тогда понял, что Дайки сделает так, как считает нужным. Он просто обязан защитить свою семью. Защитить Рёту от любого. Ото всех. И полицейская академия звучала, как новообретенный шанс воплотить свои желания в действительность.       Потому данный судьбоносный выбор Кисе делал в одиночестве, часто находясь в своих мыслях, нередко пропуская слова Дайки мимо ушей, что, конечно, так просто с рук ему не сходило и приходилось забываться уже в любимых грубых руках, что держали его столько сколько было нужно, чтобы сделать глоток воздуха спокойно, не переживая о своей дальнейшей участи.       И вот они, спустя столько лет, находятся здесь. Аомине, как и хотел, работал в полиции, а Кисе, спустя долгое время поисков самого себя и грандиозных ссор с Дайки, всё же пришёл к тому, что останется в модельном бизнесе, при этом спустя пару лет, вместо моделинга, переступил пару ступень вверх, становясь одним из основных пиарменеджеров, работая с основными холдингами, корпорациями, режиссерами, дизайнерами, моделями и актёрами их страны и далеко за её пределами.       Несмотря на то, что именно Дайки был против его работы моделью, само повышение и переквалификацию на специальность противоположную его прежней, Аомине принял более чем благосклонно. Не то, чтобы их разногласия когда-либо заканчивались на этой почве, но всё же он будто бы выдохнул, когда вместе с переходом на другую работу снялись все запреты. Дайки вопреки прошедшему времени до сих пор продолжает с животным урчанием бросаться на все участки тела Кисе, жадно помечая молочную кожу. Синяки с кожи практически никогда не успевают сходить. Не то, чтобы Рёта когда-либо жаловался. Впрочем и повод для ревности практически полностью сошёл – на новом рабочем месте Дайки появляется с завидной регулярностью, с наглой ухмылкой, не стесняясь, хватая своего парня на руки, хлопая того, по округлой заднице и с прытью взбираясь на нужный этаж, захлопнув за ними дверь кабинета Рёты, с жаром принимаясь скидывать с них обоих одежду.       Или же просто появляясь в своё свободное время для того, чтобы вместе перекусить, но Рёта знает, что это прикрытие, Дайки просто тащится от того, что может показать всем и каждому кому он, Кисе, принадлежит. Всеми доступными способами.       Почувствовав жар на скулах, Рёта взмахнул пару раз ладонью у лица, стараясь сбить нарастающее волнение. Прикрыв светло-карие глаза, парень крепче схватился за деревянную лопатку в руках, продолжая помешивать вкуснопахнущий соус, что уже подходил к кипению.       Оглядев светлую, просторную кухню, Кисе украдкой бросил взбудораженный взгляд на ноющую Момои, что растерянно перебирала различные специи, при этом морщась и выглядя так, словно её заставили возится не с пакетиками душистых трав, а по меньшей мере с горой грязного белья всей их команды после игры.       ― Момо-чи, оставь их уже, бога ради, или лучше отдохни, выглядишь по-настоящему уставшей, ― отставив сотейник на резную дощечку, Кисе вытер руки сухим полотенцем, отступая от плиты, удовлетворённо ухмыляясь. Вкусный ужин готов, осталось только дождаться Дайки, что с самого утра не спешил отвечать на его телефонные звонки и даже смс оставались не прочитанными.       Мягкой поступью Рёта подошёл к большому окну, отодвигая полупрозрачную тюль нежно-сливочного цвета отлично подходящую тёплым оттенкам всей кухни. Ещё бы, Кисе сам обставлял их дом, полностью продумывая весь интерьер. Аомине только бесился, что в выборе ему помогал Касамацу, что за столько лет никуда не ушёл из жизни Рёты, продолжая оставаться хорошим другом. В свою очередь, несмотря на негативное отношение Дайки к его бывшему капитану, Рёта безгранично благодарен парню за то, что он также выбрал его и не поспешил после выпуска разорвать все связи. Стабильно раз в месяц, а то и больше, они всегда готовы уделить время друг другу.       Чего не скажешь об Аомине, что иногда принципиально игнорирует Кисе, стоит только ему услышать имя сэнпая. А у того вообще-то есть любимая девушка, там дело к свадьбе семимильными шагами движется! Но Дайки вбил себе в голову, что как только он даст слабину Касамацу сразу этим воспользуется.       Может Рёте и не стоит знать о том, что его сэнпай, когда ругается с Аомине и всё отрицает, нередко скрещивает пальцы.       ― Ещё бы я не выглядела, я вчера домой вернулась знаешь когда? Сегодня, Рёта, сегодня! Я либо свихнусь на этой чёртовой работе, либо убью кого-нибудь к концу этой недели, ― раздражённо откинув пакетики на стол, девушка рухнула головой на сложенные руки, полностью перенося вес на широкий дубовый стол, слегка повернув голову, отчего стало заметно, как та стала решительно кусать нижнюю губу.       Дурацкая привычка, что появилась у Момои во времена, когда она только устроилась на должность младшего следователя, последовав за Аомине. Сейчас Сацуки уже главный следователь и по совместительство сыщик, но при этом её прошлый начальник также, как и она поднялся на ступень выше и всё также продолжает ею руководить, но уже на новой должности, отчего девушка готова рвать волосы на голове, потому что мужчина до ужаса требовательный и несправедливо злобный. Если ко всему этому хозяйству добавить и то, что он бестактная свинья, то Рёта, в принципе, не понимает, как Момои продолжает того терпеть спустя столько лет.       ― Момо-чи, уверен, он просто неровно к тебе дышит, ― лукаво улыбнувшись, Кисе медленно подошёл к подруге со спины, нежно разминая хрупкие плечи. Сацуки только удовлетворённо вздохнула, предпочитая ничего не отвечать.       Да и что тут можно сказать? Кисе и так знает, что Момои пока не готова видеть хоть в ком-то потенциального партнёра после того, как Куроко уехал вместе с Кагами на его родину. И ладно бы навсегда, так нет же, они там всего четвёртый месяц гостят у родителей Кагами, но Сацуки приняла их отъезд, как личное оскорбление, видите ли Куроко был обязан сообщить ей.       Рёта лишь надеется, что осталось не так много времени, как девушка поймёт, что Куроко к Кагами тянет далеко не по дружески. Но это не его дело.       ― Я вот думаю, чего Дай-чан не звонит? Обычно он в это время возвращается домой и жалуется на дикие пробки, а тут – тишина.       Проигнорировав то, как Момои приподнялась и нахмурилась, заметно напрягаясь, Кисе лишь грустно выдохнул, отступая обратно к окну, чтобы посмотреть на недлинную дорожку ведущую к их крыльцу и пустующее парковочное место.       Он бы тоже очень хотел знать, где его мужчина и что же всё-таки случилось.       Потому что Дайки всегда звонит ему, когда возвращается домой.

*.*...*...*.*

      ― Я вас всех грохну, если услышу ещё какие-то подозрительные звуки с заднего сидения!       В ответ послышалось только злобное хихиканье и басовитые хрипы его парней, что не слушая своего капитана, продолжали дурачиться.       Просто в два раза тише, ведь Аомине слов на ветер не бросает.       Устало откинувшись на кожаном сиденье, Дайки только закатил глаза и крепче схватился за руль быстро стартуя на светофоре после того, как загорелся зелёный.       Чем же он провинился, так до него и не дошло, но факты есть факты и вот он, вместе со своей придурковатой командой, едет к ним, с Рётой, домой, чтобы немного отдохнуть после хорошо проделанной работы, длящейся долгие недели, что занимала всё свободное время, отбирая даже те малые крупицы отводящиеся для сна и чистки зубов.       Четверо парней на заднем сидении (еле поместившиеся на вдохе), один на пассажирском и один на своей собственной машине, что ехал прямо за ними.       ― До сих пор не понимаю, как ты, капитан, согласился на то, чтобы Кацунори взял свою машину. Да и вообще поехал с нами? Я думал, что новичков нужно проверять более длительное время нежели каких-то пару недель, ― после задумчивых слов Коске, его правой руки и одного из самых разумных среди его парней, с заднего сидения, Аомине лишь поджал губы, не отвлекаясь от дороги.       Коске прервал Рё, сидевший от Аомине по правую руку, вовремя разворачиваясь к коллегам и подавая несколько идей, на тему того, что же именно им всем стоит приготовить. Парни активно забарахтались и засвистели с радостью принимаясь за бурные обсуждение, на время забывая о том, что Дайки их проигнорировал и так и не ответил, почему новичок в их отряде сейчас едет не с ними, а за ними и вообще едет.       Задумчиво кивнув, в благодарность за помощь, заглядывающему ему в лицо Сакураю. Парень достаточно сильно наклонился вперёд, стараясь встретиться глазами, что ему так и не удалось сделать, отчего Рё не активно влился в разговор с остальными парнями, давая Аомине его личное пространство.       Хмыкнув, Дайки только повёл плечами не в силах выбросить из головы образ его нахального блондина и злость на него же (парень часто отправляет письма по работе именно с его, Дайки, телефона, не заботясь о том, что у гаджета есть свой предел), что у него, Аомине, вырубился телефон и он не может позвонить своему парню. Не то, чтобы он скучает, но, хм, может быть совсем немного.       Да вдобавок он и предупредить не успел. Вероятность того, что Рёта будет прыгать от радости, оттого что шесть, не считая Дайки, громадных (кроме Рё, тот, как был палкой, так и остался) мужланов завалиться к ним в дом, крайне мала. Где-то бултыхается у отметки в ноль, примерно.       Благо у них хватило ума набрать еды, в том числе и полуфабрикатов для того, чтобы не стоять долго у плиты, а сразу приняться за вкусный ужин.       О воспоминании об ужине у Аомине только собралась слюна и слегка потемнело в глазах. И если первое появилось от представления ужина от его Кисе, то второй от кулинарных шедевров его спецов, которые он есть точно не собирается.       У Дайки надежда только на Кисе и на небольшой ящик алкоголя, который сможет хоть немного помочь расслабиться и не думать о том, отравятся его коллеги или же пронесёт.       Несмотря на незапланированную встречу, Дайки всё равно чувствует себя хорошо. Скоро он будет дома. Скоро он обнимет Рёту. И пусть его парни идут в зад, если вдруг им что-то не понравится.       ― Эй?       Склонив голову, давая понять, что он услышал, Дайки закатил про себя глаза, но Сакураю ничего не сказал. Тот в последнее время подозрительно настойчив в своём желании с ним заговорить не по делу. Аомине неплохо к нему относился, но.       Рёта. Рёте не нравится, когда-       Встряхнув головой Дайки чертыхнулся в слух, прибавляя скорости. С каких, блять, пор блондин управляет даже его мыслями? Его любовь к Рёте иногда пугает. Не то, чтобы Дайки вообще планирует раскрывать Кисе все карты, да ещё и говорит слово на букву "л".       ― М? Сакурай, скоро приедем.       ― Да, я знаю, ― засмущавшись и отведя взгляд, парень неуверенно провёл пальцами по короткой чёлке, убирая волосы назад, открывая слегка влажный лоб. ― Я просто хотел спросить. Но не знаю как.       ― Открываешь рот и спрашиваешь, ― ухмыльнувшись, Дайки только вновь почувствовал желание закатить глаза, но вместо этого, мужчина слегка поменял своё положение, расслабляя напряжённые бёдра. Сакурай силой воли пытался не пялиться в открытую.       ― Аомине-сан!       ― Да ладно-ладно, давай выкладывай, пока эти оболтусы не вмешались, ― растрепав чужие волосы, всего на секунду отрывая руку от руля, на самом-то деле ещё больше портя и так не очень уложенную прическу, Аомине только довольно ухмыльнулся, краем глаза отслеживая, что за ним продолжает двигаться чёрный джип, оставляя после себя множество блестящих брызг выскакивающих из-под колёс.       На улице и правда бушует непогода с самого утра, ни одного солнечного луча, да ещё и дичайшие потоки воды обрушившиеся на серый Токио.       Внизу живота роем злобных мух сжался тугой ком от набухающего переживания.       Добрался ли Рёта до дома? В порядке ли он? Ведь пару лет назад Кисе попал в не смертельную (даже мысль об этом приводит к панике, Дайки никогда не забудет тот день), но серьёзную аварию, потому больше не садится за руль, опасаясь. Благо на работе ему был положен водитель: большой, строгий дядька, что словно отец кутает Кисе в шарф потеплее, и будто его кто-то подгоняет, минута в минута привозит модель домой, отчитываясь перед Аомине, стоило лишь раз его увидеть и переговорить.       Но опять всё сводиться к чёртовому телефону, что так не вовремя банально полетел.       Одно радует, уже завтра, после долгого валяния и ничегонеделания желательно в горизонтальном положение, они со Рётой отправятся в магазин, потому что Кисе нравится делать покупки. Аомине же нравится, что Рёта счастлив. Да ему и не трудно.       Прослушав тихий, неразборчивый вопрос парня, что сидел рядом, Дайки согласно хмыкнул, вновь переведя взгляд на не отстающую машину.       Все его парни – спецы в своём деле, и ему по правде не было так уж сложно согласиться на то, чтобы они все вместе завалились к нему в квартиру. Они и правда собирались крайне редко, по причине того, что редко пили, да и работа не давала спуску.       Но вот то, что, в отличие от него самого, Рёта ни разу не видел его парней, просто потому что меньше знает крепче спит, немного напрягало мужчину. Кисе наверняка будет чувствовать себя не в своей тарелке, потому Аомине точно обязан урвать хотя бы минуту на то, чтобы приласкать любимые губы, обнимая Рёту.       А вот сам-то Дайки давным-давно прошерстил всю базу данных и знает кто работает с Рётой.       Кисе никогда не настаивал на том, чтобы познакомиться с его подчинёнными, за что Дайки ему очень благодарен. На самом деле Дайки благодарен Кисе за очень многое, потому что, как бы сложно это не было признавать, спустя годы он стал совсем неуправляемым собственником, проверяя Рётеных знакомых и коллег, просто, чтобы быть спокойным за его жизнь.       Повидав многого дерьма в своей работе, Дайки приходилось идти на некоторую подлость, но Кисе всегда понимал его и никогда не осуждал, позволяя держать всё под контролем.       Да ещё и его парни только по слухам знают, что у их босса есть пассия и лишь крупицы знают, что они вместе долгие девять лет. Начало бурных отношений пришлось на их шестнадцатилетие.       Но мысли его продолжают крутиться у их нового сотрудника, о котором и спрашивал Коске – Кацунори.       Мужчина в своём деле полный асс, Дайки в нём не сомневается, тем более он не был против, когда парень также изъявил желание присоединиться к их встрече.       Но отчего-то взгляд всё равно продолжает держать его машину в поле зрения, а предчувствие чего-то надвигающего не отпускало.       Ничего, до дома всего лишь квартал.       Сакурай отчего-то, на соседнем сидении, робко, но открыто ему улыбался, чувствуя себя безмерно довольным.

*.*...*...*.*

      ― А чья это ещё машина?..       Аккуратно сложив пушистый и жутко тёплый плед на краешек широкого дивана, Кисе нахмурился, наблюдая за Момои, что нетерпеливо крутилась около окна, переступая с ноги на ногу в длинных носках, позаимствовав их из гардероба блондина, прекрасно зная, что тот большой любитель качественных и удобных вещей. Не прогадала. ― Момо-чи?       Обхватив тонкими руками собственные плечи, Кисе мягко подошёл к подруге, заглядывая поверх её головы в окно. На улице и правда было припарковано два автомобиля, один из которых принадлежал его мужчине.       Зябко поёжившись, Рёта укутался поплотнее в тонкий бежевый свитер, что был на размер больше, слегка развиваясь на талии, отчего проглядывался соблазнительный силуэт. ― Дай-чан с гостями, ― нахмурившись, Момои поджала губы, направляясь к входной двери, чтобы встретить своего дурацкого друга, не предупредившего Рёту и её саму о позднем визите.       Позволив девушке по хозяйничать, Кисе поспешил в их спальню, чтобы посмотреться в напольное зеркало с деревянной добротной рамкой, на которой весело мерцали фонарики, подсвечивая тёмную комнату, являясь единственным пятном света. Узкие тёмные домашние леггинсы классического покроя обтягивали упругие округлые бёдра, а белые носки аккуратно обхватывали тонкие икры, выделяя маленькую косточку. Смахнув шелковистые локоны со лба, Рёта ухмыльнулся. Дайки будет зол.       Захватив мягкий кардиган из комода, Кисе, поспешил в прихожую, чувствуя, как щёки слегка покалывает от широкой улыбки. Дайки в кой-то веке решился привести своих бойцов к ним в дом. Как он представит его? Рёте было очень любопытно.       ― Дай-чан? Господи, парни, аккуратней, я слышала, как что-то разбилось!       Выскочив в освещённую комнату, Кисе не смог сдержать небольшого смешка, с удивлением рассматривая кучку больших, по-настоящему крепких, мужчин, что стояли перед Момои, как провинившиеся псы. Около их ног лежала коробка из продуктового магазина, а из-под самого дна расползалось пятно от каких-то солений в банке. Закуска?       ― Извините нас! ― стройным хором проговорили бойцы, под шумок быстро убирая устроенный погром. Ну как убирая. Двое парней, одного из которых звали Коске, а другого, что имел действительно широкие плечи и хмурое лицо – Кента, только развозили больше грязи.       ― Я правда был уверен, что мы начнём не так плохо, ― пробормотал под нос высокий парень с высветленными волосами. Насколько Рёта помнил по рассказам Аомине, его звали Наоки. А вот заглянув ему за спину, Кисе обнаружил человека, о котором он и думать забыл.       ― З-здравствуйте, Кисе-сан, Сацуки-чан, ― неловко преступив с ноги на ногу, Сакурай низко поклонился, отчего Имаеши, ещё одно знакомое для Рёты лицо, только закатил глаза, больно ударив Сакурая в бок, чтобы не занимал больше положенного место из-за своих вежливых приветствий.       ― Выпрямись, а то и так сутулый, ― пробормотал парень, отталкивая своих коллег с порога, поравнявшись с Кисе и кивнув ему с сильным румянцем. ― Кисе.       ― Здравствуйте, рад вас видеть, ― улыбнувшись собственному слегка хриплому голосу, Рёта мягко, по-птичьи, склонил голову к плечу, щуря сверкающие золотом глаза. Все присутствующие в комнате быстро перевели на него взгляд, полностью теряя всякий интерес к Момои, капитану и к перепалке друг с другом.       Но Кисе ласково смотрел поверх всех них в глаза своего мужчины, что постепенно наливались пониманием происходящего.       ― Ох, боже, это, что мой мокрый сон-       ― Договоришь и можешь прощаться с жизнью, Коске, ― громко пробасил Дайки, крепко сжимая под локтями парней, с силой вталкивая их дальше в дом, примерно в сторону кухни. ― Минута и все, что на полу должно оказаться на кухне.       Парни ринулись в дом, будто, за ними гналась свора собак, отчего Момои с огромными глазами посмотрела на Кисе, губами проговаривая: варвары, после чего попыталась моментально испариться, но Кисе быстро накинул ей на плечи кардиган, посильнее кутая подругу в тёплую ткань. Момои чмокнула Кисе в щёку и поспешила громко раздавать инструкции, в первую очередь принимаясь за Сакурая, как за самого знакомого из всех собравшихся.       И только молодой, ладно слаженный, парень, чуть ниже Кисе и соответственно многим ниже Аомине, медленно направился за напарниками, деланно игнорируя бешеный взгляд своего прямого начальника, одновременно с этим неуверенно оглаживая взглядом всего Кисе сверху донизу.       ― Кацунори, ― нахмурившись сильнее, Дайки не сдержал грудного рыка, оттого, что мимо него также не прошло, как его коллега пускал слюни на его Рёту. Кацунори, покорно склонил голову и поспешил пройти глубже в дом, с трудом отводя взгляд от Кисе.       Ладно хоть не облизнулся и на том спасибо, подумалось Рёте, что всё это время только поддерживал себя за плечо с интересом разглядывая злого Дайки и остальных полицейских. Почему-то именно такими Кисе их и представлял: шумными, неуклюжими, но очень добрыми. Хотя последний вызвал только ощущение, что он жутко хитрожопый.       ― Ну, что, господин начальник, не объяснишься? ― Даже не стараясь скрыть улыбку, Кисе сделал шаг вперёд, наблюдая, как у Дайки темнеет взгляд. ― Добро пожаловать домой, Дай-чи.       ― Ты специально? ― Дайки крепко схватился за узкую талию Рёты, уверенно поглаживая поясницу, прислоняясь своим лбом к лбу Кисе.       Тихонько рассмеявшись, Рёта положил руки на шею мужчины, крепче сжимая тонкие пальцы у того на загривке. Жутко хотелось целоваться, но Кисе не решался сделать первый шаг.       ― Не понимаю о чём ты, ― проурчал блондин, нежно ластясь к плечу своего парня, потихоньку скидывая с того форменную куртку, оставляя Аомине в чёрной футболке туго обтягивающей накаченную грудь.       Спустившись ниже, Кисе потёрся о местечко на самой груди, прямо напротив ускорившего свой бег сердца, на что Аомине грубо схватился за острый подбородок блондина, поднимая его выше, крепко вцепляясь в полные любимые губы, покусывая тонкую медовую кожу вокруг подбородка и вновь принимаясь целовать самую сердцевину, глубоко проникая языком в жаркий рот.       ― Ты не против? ― На секунду прервавшись от того, что не хватало Дайки целый день, полицейский прижался мокрыми губами к шее Кисе, обновляя отметку, которую оставил он же сегодня утром, после двух заходов в их кровати. ― Они ненадолго.       ― Мм, не-а, ― привстав на носки, Кисе куснул мужчину за ухо, лукаво приподнимая уголки губ, чтобы в следующую же секунду оказаться прижатым к стене в темноте коридора – спасибо Момои за дальновидность и вовремя выключенный светильник. Задержав дыхание, Рёта тонко застонал чувствуя жаркое дыхание на собственной шее. А ещё ухмылку засранца. Дайки явно чувствовал себя более чем хорошо, и не было смысла переживать за этого остолопа. Закатив глаза, Рёта крепко вцепился к короткие волосы на чужой шее, специально дёрнув их, чтобы не зазнавался. ― Мне даже интересно, что же за люди с тобой работают. Как выдерживают-то?       ― Ничего интересного там нет, поверь.       ― О, правда? А кто тогда из вас самый лучший?       ― Ты знаешь, ― коротко поцеловав Рёту, Дайки назло схватился за его задницу, сильно сжимая упругие полушария, неосознанно заурчав от долгожданных ощущений. ― Иди переоденься.       Не просьба – приказ.       ― С чего это? ― Хмыкнув, Кисе ласково замурлыкал, подставляя плечо для чужих полупоцелуев-полуукусов, сладко зажмурившись.       На секунду отстранившись, Дайки нахмурился, вновь обвёл Кисе взглядом, задерживаясь на плавных соблазнительных изгибах и открытых участках кожи, особенно на остром плече, с которого слегка съехала тонкая ткань, открывая непревзойдённый вид на молочную кожу, что слегка мерцала, стоило лишь упасть на неё лучам света. Аомине стало ещё более не по себе и появилось стойкое чувство зарождающегося раздражения. ― Они. Смотрят.       ― Тебе кажется, ― отмахнувшись, блондин мягко выкрутился из тёплых объятий, направляясь в сторону кухни, откуда был прекрасный вид из арки на открытую освещённую гостиную, где и устроились молодые люди, активно распаковывая алкоголь и помогая выставить стол на середину комнаты, раскидывая подушки в округе. Несомненно под руководством Сацуки, которая с омерзением осматривала принесённые продукты. Обернувшись через плечо, Кисе кокетливо посмотрел на сжимающего кулаки Дайки, что продолжал стоять у стены, всё ещё чувствуя тепло от Рёты на своей коже, внимательно отслеживая каждое его движение. Рёта естественно знает, как влияет на своего парня, потому, специально томно прикрывает глаза с естественными стрелками, что подарила ему природа и пушистыми длинными ресницами, так выгодно подчёркивающими необыкновенность золотых глаз. ― Тебе разве не хочется.. похвастаться?       ― Рёта! ― Блондин, не успев увернуться, вновь оказался прижат к горячему телу, не сдержав подлого хихиканья, с удовольствием отдавая себя в сильные руки. Тепло расползалось по-всему телу, стоило лишь Аомине лизнуть его губы, уверенно удерживая голову Кисе под углом, для своего удобства. Чтобы он мог хорошенько помучить полные губы непослушной модели. ― Нет, это всё только моё. Пусть губу закатают и валят отсюда нахер, ― проворчал мужчина, сжимая зубы. Для того, чтобы успокоиться, Дайки ткнулся Кисе в висок вдыхая знакомый аромат туалетной воды, которой пользуется его сумасбродный парень.       Развернувшись к мужчине спиной блондин откинул голову на плечо Дайки, улыбнувшись и прикрывая глаза, позволяя мужчине снова сладко его поцеловать. Как обычно, так, как им обоим нравится: жёстко, дико, по-животному остервенело, с языком и очень-очень мокро. От таких поцелуев у Кисе подгибаются коленки и внизу живота разгорается пожар, особенно от ощущения того, что Дайки твёрдый. Божечки, он и правда готов.       ― Ты серьезно? Дай-чи, нет, отвали, не сейчас! ― Ошарашенно замычав в чужой рот, Кисе постарался оттолкнуть своего полицейского, но Дайки только ухмыльнулся, с силой заламывая узкие кисти рук, слегка наклоняя Рёту вперёд, с удовольствием проезжаясь пахом о подставленные ягодицы. ― С ума сошёл?       Может и сошёл. С Рётой он уже давно умом тронулся.       Положив руку на шею парня, Аомине крепче прижался к Кисе, стимулируя налившуюся плоть, что буквально ломала ширинку, от того насколько она была напряжена. Дайки только силой воли сдерживал рычание от невыносимо приятного трения, игнорируя звон в яицах. Кисе со своей мягкой кожей и упругой задницей в его руках смотрелся просто умопомрачительно.       ― Ну-ну, давай, покричи, они должны знать кому ты принадлежишь. Да, Рёта? Должны? ― Кисе только глухо всхлипнул перехватывая руку Дайки и поднося его ладонь к собственному рту, чтобы заглушить себя, что сам Аомине воспринял с большим энтузиазмом, засовывая указательный палец в рот Рёте, настойчиво поглаживая юркий язычок. За стенкой слышался гомон и фырчанье их подруги, никто не звал их и не отвлекался от собственных занятий, но Рёта то знает, что они все догадываются почему они... задерживаются. ― А сам-то ты знаешь?       ― Не надо, Дайки, ну, подожди, когда они уйдут, родной, ― выгнувшись в пояснице, Рёта взбрыкнул, освобождаясь от чужой руки на собственном рту, но сразу же звонко воскликнул, почувствовав широкую, большую ладонь на собственной голой коже подтянутого живота. Рука Дайки была горячая, как печка в сравнении с его собственной кожей, отчего мурашки бежали табуном, а глаза непроизвольно закатывались от чувственно-приятных ощущений. ― Дай-чи...       ― Рёта, ― жёстко куснув мочку уха Кисе, удерживая того близко к себе, Аомине жадно облизнул маленькое блестящее колечко, которое Рёта любит вставлять, чтобы свести Аомине с ума. Чтобы привлечь внимание к хрупкой шее, крепким мышцам и соблазнительной улыбке завораживающей не хуже куска металла в чужой плоти. Но Кисе знает много способов, как сделать так, чтобы Дайки сгорал дотла. Аомине его когда-нибудь за это убьёт к чертям собачим. ― Повтори.       Развернувшись, Рёта слезливо захныкал, пряча горящие глаза, ткнувшись сухими губами в смуглую щёку, одновременно с этим закидывая бедро к Дайки на поясницу, медленно притираясь и получая свою дозу удовольствия.       Мгновенно подхватив крепкое бедро, Аомине сильно толкнулся в ответ, выбивая из любимых губ жаркий выдох граничащий с жалким мяуканьем. Рёта, как бы не препирался, тоже очень скучал и потому совсем не против всего, что Дайки бы ему не предложил. Кисе и секс, буквально, синонимы.       ― Дай-чан, Рёта-чан, ну вы где пропали?! Я сейчас этих придурков половником тресну, ― громкий окрик Момои заставил Рёту замереть в сильных руках, слегка отклоняясь, прислушиваясь, но при этом продолжая загнанно дышать и мечтать, чтобы все эти люди прямо сейчас исчезли. И останутся только они с Дайки.       ― Не спешите, капитан! Мы от вашего, эм... парня до сих пор дыхание не выровняли!       ― Можете на него мешок надеть, пожалуйста?       ― Коске! Заткнись.       ― Да в смысле?!       Аомине не отстраняясь от Кисе, мягко поцеловал чужую ладонь, удерживая в своей руке, не отрывая тяжёлого взгляда от дверного проёма. Эти сукины дети сейчас получат по первое число.       ― Эй-эй, ну, остынь, ― Дайки не слушая, отпустил Рёту из своих рук, уверенно направляясь в сторону издаваемого шума. Подняв глаза к потолку, Кисе мгновенно догнал Аомине, обхватив мужчину за шею, ластясь к широкой спине парня, удерживая. ― Родной мой... ― ласково забормотал Рёта, чутко целуя заднюю часть шеи Дайки, который прикрыв синие глаза, наклонил её, для лучшего доступа. Трудно оторваться от Аомине, ведущего себя, как самый настоящий самец. Дайки последний раз так себя вёл ещё в старшей школе и пару раз в университете, а позже только зубами скрипел, да молчал, отрываясь на тех, кто лез к Рёте, за его спиной. Кисе соврёт если скажет, что ему не нравится видеть то, насколько Дайки дорожит им. Плечи под его руками заметно расслабились. ― Они шутят. Да и не особо мне хочется оттирать их кровь с нашей гостиной.       Согласно хмыкнув, Аомине напоследок поцеловал ладонь, что находилась на его плече, для этого ему пришлось только повернуть слегка голову, прежде чем отправиться к гостям. Сложно привести голову в порядок, когда в штанах всё ещё пожар.       ― Я на вас сейчас мешок одену и будьте уверены он будет чёрным и из полиэтилена. Потому что рожи ваши будут в кашу и никто на такое на похоронах смотреть не сможет.       ― Капитан!       Звонко рассмеявшись, Кисе взял Дайки за руку вместе с ним заходя в комнату, где уже успели расположиться парни и Момои, что активно помогала Имаеши и Сакураю готовить мясо на гриле на заднем дворе под навесом, куда они успели выйти.       На улице продолжал идти дождь бурным потоком воды, попадая нередкими обильными брызгами на парней, заставляя их прятаться в доме, забегая в комнату через дверь ведущую с заднего дворика. Сузив глаза, Рёта сжал руку Дайки сильнее, наблюдая за тем, как на полу образовываются разводы от чужой обуви.       Ухмыльнувшись, Аомине погладил большим пальцем выступающую косточку на чужом запястье, незаметно целуя солнечную макушку парня, одновременно с эти подталкивая Рёту в спину, чтобы тот не стоял в проёме и не грузился из-за образующегося беспорядка.       Как бы не хотелось этого признавать, но Аомине точно не даст убирать Кисе за бедламом после его парней, он отправит его спать многим раньше, чем все уберутся из их дома. А он остается приводить здесь всё в порядок, может заставит Сацуки ему помогать, потому что девушку на ночь глядя он никуда не пустит. А раз она останется с ними, так пусть пользу приносит.       Кисе, будто бы прочитав чужие мысли, крепко стукнул своего капитана под рёбра острым локтём, на что Дайки зашипел, потянув Рёту к себе благо никто на них не смотрел. Почти.       В комнате была включена колонка, из которой лилась спокойная музыка, а под самым потолком была развешены шарики. Как только смогли пронести? Смешливо фыркнув, Рёта мягко переступил разбросанные подушки, отстраняясь от вновь недовольного Дайки, вмешиваясь в перепалку между Коске и Кента, которые привлекли внимание всех, ссорясь.       ― Давайте вы просто приготовите лапшу и помоете овощи, а я сделаю остальное, хорошо? А то вы мне тут все спалите, ― похлопав мужчин по плечам, Кисе гибко обогнул их, заставляя подвинуться и отойти от стола вовсе. Рассматривая приготовленные небольшие закуски, Рёта переглянулся с Момои, что просто тяжело вздохнула направляясь в сторону кухни за готовым ужином, которым и занимался Рёта последние два часа после того, как вернулся домой и встретил девушку на своём пороге. Но уж лучше пожертвовать малой кровью, нежели дать этим парням хозяйничать на его кухне.       Пожав плечами, Аомине крепко сжал талию блондина рукой, проходя мимо, внедряясь в компанию. Проигнорировав чужое внимание, Кисе только поморщился не понимая, как эти парни собирались наесться приготовив скудный стол. Не иначе, как Дайки им пообещал, что Рёта всё сделает. Засранец.       ― Не переживай, Кисе, они может и недалёкие, но я то своё дело знаю. С меня половина ужина! ― Парни дружно забухтели, уверенно наваливаясь на мужчину, в попытке задушить того, за то, что решил опозорить их прямо перед парнем капитана.       ― Я в тебе не сомневался, Имаеши, но ты лучше следи за грилем, хорошо?       ― А чего там следить то, там... Блядь!       Удержав себя от хныканья и от раздачи парочки хороших оплеух, Кисе задорно ударил себя по соблазнительным бёдрам, вновь привлекая всё внимание на себя.       ― Мальчики, слушай мою команду, ― томно прикрыв глаза с длинными ресницами, Кисе слегка улыбнулся, рассматривая полицейских, что в раз встали по струнке готовые выполнять всё, чтобы он не сказал. Ладно, идея Аомине пригласить их всех к ним была не такой уж и плохой. Тем более, когда ещё выдастся такая удача, чтобы хорошенько позлить своего парня.       Дайки звучно скрипнул зубами, сдерживая рык, внимательно наблюдая за собственным парнем, что продолжал настойчиво обескураживать его остолопов, что уже готовы ему свою вторую почку отдать, прямо так, в руки, если Рёте бы так захотелось.       Рёта только нагло ухмыльнулся, победно посмотрев на Дайки из-за оголившегося плеча.       Дайки ни на кого смотреть больше не мог, кроме своего балбеса.

*.*...*...*.*

      ― А г-где я могу расположиться?       Сакурай неловко преступил с ноги на ногу, любопытно рассматривая парня перед собой. Как бы он не относился к Кисе из-за того, что он давно и надолго забрал себе Дайки, он не мог не признать, что Кисе... ужасно обаятелен.       Фотогеничен, открыт, умён, активен, талантлив и безмерно хитёр.       Красив.       Не так, как все остальные, а так, что пройти мимо нельзя. Нет сил оторвать взгляд. Как бы горько не было это не просто лестный комментарий. Он просто такой, какой есть и он нравится всем без исключения. Ровный нос с приподнятым кончиком, плутоватые лучистые глаза, блестящие блондинистые волосы шелковистой копной обрамляющие худое лицо. Высокий рост, узкая талия, плавные линии бёдер. Для сильного и порой жестокого Аомине, Кисе – солнце. Разве парни такими бывают? Разве это честно? Он мог бы заполучить любого, так почему Дайки? Почему он?       Сакурай не гордится тем, о чём он думает и что делает, но он тоже хочет счастья. И любви.       С Аомине.       Потому, так нагло обращаться к нему на прямую, было очень стыдно, но желание попробовать пересилило. Может даже слегка затуманило рассудок.       Но Сакурай знает, если не сейчас, то он уже никогда не решиться на нечто подобное. С него хватит. Он будет действовать.       ― Что? ― Кисе уверен, что не пил, так почему он слышит это? ― Не пойми не правильно, Сакурай, я просто... не пойму?       И это ещё мягко сказано, подумал Кисе, недовольно складывая руки на груди, слегка облокачиваясь на стену, рассматривая Рё сверху вниз.       ― Кисе-кун... ― замявшись, мальчик, а по-другому назвать его у Кисе язык не поворачивается, слегка покраснел, но взгляд не отводил. ― Дайки вам не сказал?       ― Дайки?! ― несдержанно зашипев, даже слегка рассержено, так, как Кисе сам от себя не ожидал. Но ему можно, он просто не поверил своим ушам.       Сакурай непроизвольно сжался, сутуля плечи под злым взглядом парня. Большие золотые глаза сверкали, а волосы невероятно обворожительно спадали на глаза с длинными пушистыми ресницами.       Поджав губы, Сакурай отступил на шаг назад, упираясь поясницей в выступ серванта.       ― И-извините пожалуйста, я лучше пойду.       Опустив голову, мальчик постарался проскочить мимо блондина, в сторону, откуда слышались весёлые голоса и медленная тихая музыка.       Вечер на самом-то деле шёл плавно и по-настоящему уютно. Дайки позволял себе больше слов чем обычно в компаниях и по-нему было заметно, что он расслаблен и доволен. Если не считать крепкой хватки на бедре Кисе и то, как он ядовито огрызался в ответ на слишком долгий взгляд или же сокращение дистанции с Рётой.       И Кисе не хотел омрачать этот вечер, Дайки давно не мог позволить себе по-настоящему расслабиться. Кисе умеет с этим считаться.       Сжав кулаки, Кисе дёрнул мальчишку за предплечье, разворачивая того обратно, пока тот не успел скрыться в гостиной.       ― Погоди.       Фыркнув на чужое недоумение и румянец, Кисе плавно отступил, усаживаясь на барную стойку, слегка подтягиваясь на руках, устраиваясь на столешнице по удобней, опираясь на вытянутые руки позади себя, а стройные ноги скрещивая. Сакурай с трудом сдерживался от того, чтобы не оскорбить человека прямо напротив себя.       Кивнув на барный стул, Рёта вновь сщурился, внимательно рассматривая чужие веснушки и то, как мальчик кутается в свою худи, пряча пальцы в длинных рукавах.       ― Рассказывай.       Сакурай с надеждой оглянулся на дверной проём, но никто им не помешал. Чёрт, почему о решил начать этот разговор? Пожевав нижнюю губу, парень слегка покрылся пятнами, неуверенно продолжая:       ― Аомине-сан разрешил мне остаться у вас на ночь, я спросил его об этом, когда мы ехали сюда. Он кивнул.       Кисе хотелось устроить скандал прямо сейчас. Вытащить Аомине на кухню и ткнуть носом в этот цирк, приказывая разобраться. Не выдавая своих намерений, Кисе пришлось лишь сжать челюсть, чтобы не дай Бог не сказать этому мышонку какую-нибудь пакость.       Мог ли Дайки дать на подобное соглашение, не спросив его? Ха, да сто процентов.       Мог ли он дать согласие Сакураю? Нет.       Аомине несмотря на свою противную натуру и раздражающий характер никогда не стремился делать так, чтобы Рёта чувствовал себя плохо. Бывало конечно, но чаще всего это случайность.       И приглашение в свою обитель кого-то наподобие Сакурая именно то, что точно может расстроить Кисе.       И дело далеко не в том, что он ревнует, хотя без этого никуда. Их отношения построены на ревности и ссорах, без них они бы чувствовали себя неполноценно из-за того, что они две слишком сильные личности с совершенно противоположенными характерами.       Да и Дайки не редко нравится делать так, чтобы Рёта позлился и приревновал, утверждая, что в такие моменты Кисе как никогда притягателен.       Чего скрывать и самому Кисе нравится подтрунивать над Аомине, например, как сегодня, когда мужчины уделяли ему внимание, неловко стараясь завести разговор и забывая захлопнуть рты стоило лишь Кисе немного прикрыть глаза и приоткрыть губы, соблазнительно улыбаясь.       Но ведь Дайки никому не давал забыться и перейти границы, непреклонно сдерживая чужие порывы познакомиться поближе. Тем более среди их компании, Рёте и Момои не удалось побыть подольше, Аомине сразу пресёк данную инициативу, насильно отправляя своего несносного парня к ним в спальню (где им пришлось немного задержаться, после чего Дайки вышел намного спокойнее и даже казалось чуточку доброжелательней, ухмыляясь).       Появившуюся отметку прямо под подбородком никто конечно не озвучил, пряча глаза, а кто-то как Сакурай, скрывая румянец за длинными волосами.       А Момои Дайки, по её же требованию, попытался вызвать такси, но, сидевший до этого тише воды, Кацунори, вызвался подвезти.       На это Кисе только ухмыльнулся, пряча лицо на плече у Дайки, оглаживая грудь парня опираясь на него со спины, когда они стояли в прихожей, провожая отчаливающих девушку и красного, как рак, высокого полицейского. С тем, как он себя нагло вёл в самом начале вечера не было ничего общего по сравнению с тем, как он стоял перед девушкой на коленях, помогая поднять упавшую сумочку и ухаживая за её верхней одеждой, накидывая собственное тяжёлое пальто на хрупкие плечи, несмотря на то, что до машины было всего-то два шага и замёрзнуть она бы ну никак не успела. Тем более на ней до сих пор был кардиган Рёты, который он даже не подумал забирать обратно, переживая за подругу.       К слову Сацуки выглядела совершенно не заинтересованно.       Проводив подвыпивших мужчин, что с уважением попрощались со своим капитаном, не забывая чужие регалии, навеселе укатили по домам на такси, кроме Имаеши, за которым приехала жена на машине, Кисе никак не ожидал встретить Сакурая на кухне, прижимающего к груди небольшие миски с оставшимися закусками, которые он убирал со стола после гостей. Почему он не убрался сам, Рёта, конечно понимает.       Ведь то почему Кисе против какого-либо взаимодействия с этим мальчиком больше чем на пару часов и вне какого-либо общего дела, так это потому что он, Сакурай, влюблён в Аомине со старшей школы.       И если Кисе может простить шалости Аомине направленные на безликих девушек, которым он назло Кисе, улыбается и редко заговаривает, то тесное общение с другим по-настоящему влюблённым в него парнем, Кисе терпеть не собирается.       И Аомине это знает.       Так мог ли этот одуванчик обмануть его парня и напроситься к ним? Кисе не хочет быть сварливой женой, но и подобного исхода он отрицать не в силах – сила любви Сакурая к Дайки проверена годами, одно то, что он пошёл за Аомине в полицейскую академию чего стоит. А вот сердобольность Аомине в некоторых вопросах иногда поражает.       ― Правда? ― Кто бы знал, чего стоит появление мягкой улыбке на лице Кисе. ― И по какой причине, Сакурай-кун?       ― У меня гостит моя мама и.. сами понимаете. Появится перед её взором в таком состоянии было бы очень не осмотрительно с моей стороны. Простите пожалуйста.       А состояние Сакурая и правда дошло до кондиции. Не смотря на его связную речь мальчик семафорил ярко-красными щеками и поплывшим взглядом. Кисе многим ранее заметил то, как парень напивался, практически не притрагиваясь к еде.       ― Ну что же, ты прав, ― снисходительно кивнув, блондин спрыгнул со стойки, подходя к мальчику на пару шагов, склоняя к нему голову, от чего пару прядей упали на лицо Сакурая. ― Это и правда было бы грубо с нашей стороны, отпускать тебя в такой час, заставляя твою маму волноваться.       Сакурай слега улыбнулся, расправляя плечи, чувствуя небольшое облегчение от того, насколько всё идёт неплохо. Только Рёта не хочет давать ему поблажек, потому не сдерживает себя от продолжения.       ― Но знаешь, ― понизив голос до шёпота, Кисе приблизился, мягко опаляя горячим дыханием чужое ухо. Сакурай непроизвольно вздрогнул, расширяя большие карие глаза. ― Об этом ты должен был думать сам, не сваливая ответственность на других. Мальчик взрослый.       ― Рёта.       Дайки грубо прервал его, по всей видимости находясь в комнате некоторое время, наблюдая за всем происходящим. Не вмешиваясь.       Почему-то именно от этого факта стало не по себе и в глазах стало слегка пощипывать.       ― Можешь принять душ, Сакурай-кун, я приготовлю для тебя одежду для сна и полотенце, они будут в ванной. Твоя комната на первом этаже, сразу же за кабинетом Дайки, ― поведя плечами, Рёта резко похолодел глазами, устало переведя взгляд на Аомине, у которого от злости ходили желваки на лице. ― Думаю, ты и так знаешь где. Приятных снов.       Закончив более ядовито, чем планировал, Рёта поспешил покинуть помещение, намеренно не соприкасаясь с Дайки плечами, уворачиваясь от тяжёлой руки, что пыталась его схватить, пока он проскакивал проём, направляясь в спальню для гостей, о которой он и говорил Сакураю. И о словах своих он ни на секунду не жалел, как бы Дайки не бесился. Он уверен, что мальчик прошерстил их дом в поисках их спальни. Благо Рёта специально послушался своего мужчину, вовремя покидая застолье и баррикадируясь в их комнате, оттого Рё не смог пробраться в их спальню.       Не вслушиваясь в тихие голоса на кухне, Рёта расстроенно фыркнул, закрывая за собой дверь и принимаясь доставать из шкафа свежую ничейную одежду специально купленную для таких случаев. Если Сакурай надеялся на то, то будет спать в кофте и мягких штанах Дайки, то он глубоко ошибается. Рёта многое предвидел и не таким зубы обламывал ради своего мужчины. Не оборачиваясь на шум позади, все разыскивал запасные полотенца, игнорируя Аомине, что закрыл за собой дверь на замок, облокотившись на ту спиной, отслеживая передвижения Кисе, хмуря брови.       ― Ну и что это было?       ― А что было, Дайки?       ― Не придуривайся, ― вслушиваясь в грубый, хриплый голос, Кисе аккуратно складывал найденные вещи на кровати, не поворачиваясь. Что он может сказать ему? Тем более блондину было хорошо известно, что Аомине немного выпил, он не собирается с ним разговаривать в таком состоянии. Тот, когда пьян либо ещё более вспыльчив чем обычно, либо любвеобилен. Какова вероятность, что они не разругаются ещё больше? Лучше поговорят утром. ― Ты у меня конечно ещё тот дурак, но не наглей.       Или не поговорят.       ― Как ты меня назвал?       Кинув смешок, Дайки с удовольствием смотрел тёмными глазами на Рёту, что со злобой наконец-то развернулся к нему лицом, источая желание убивать. Аомине на всякий случай лениво прикинул примерный путь отступления.       ― Остынь, я ведь- ― не договорив и глухо выдохнув, от наступающего на него блондина, Дайки пришлось с хриплым смехом перехватить чужие руки, обхватывая тонкие запястье одной рукой и закидывая кольцо из рук себе на шею, тем самым притягивая Кисе к себе очень близко.       ― Ты сволочь!       Рёта в его руках ощущался настолько правильно и до безумия хорошо, что Аомине не смог сразу найти слов для ответа. Любуясь парнем в своих руках, Дайки смог только тяжело сглотнуть и положить руку на молочную кожу щеки, грубо сжимая, чтобы сбить спесь с модели.       Кисе звучно рыкнул, стараясь вырваться из захвата, что конечно не получилось. Переместив руку на выключатель, Дайки щелчком вырубил всё освещение оставляя их в тусклом мерцании светильника находящегося за окном,освещающего придомовую территорию.       ― Не новость.       ― Ты тащишься с этого что ли, я не пойму? ― Чистое открытое лицо горело злостью и Дайки не мог взять в толк, чего ему хочется больше: поцеловать засранца или же треснуть по башке. ― Может уже объяснишься?       ― Ты чего завёлся, истеричка? ― Куснув самое основание шее, вблизи от шейных позвонком, Аомине продолжал сдерживать себя от более кардинальных мер, но несмотря на то, что они уже давно не подростки накал страстей никогда не потухал. А Рёта часто вёл себя, как капризный, требовательный ребёнок и у Дайки по инерции возникает желание сказать «нет» и воспротивиться на всё, какие бы его парень доводы не приводил. ― И не я ли должен требовать объяснений? Ты что там вытворял, нравится, когда я бешусь, да? Могу показать насколько мне ахуенно было смотреть, как мои бойцы теряли рассудки, только и делая, что облизывая тебя взглядами, ― Рёта только вспыхнул на обвинения и что-то подсказывало Аомине, что далеко не от смущения, ― будь их воля это случилось бы не только в мечтах. А ты и рад, а?       ― С ума сошёл? Я не буду с тобой разговаривать в таком тоне!       ― А в каком я должен тоне с тобой говорить? ― Ткнувшись в чужой влажный висок, полицейский по-животному вдохнул сладкий запах Кисе, заставляющий слетать с катушки. ― Может ещё выпишешь рекомендацию? Не беси меня, Рёта, я терпел долгое время, сейчас ты не выйдешь сухим из воды.       Зарычав и схватившись за спину Дайки, Рёта нагло вцепился острыми аккуратными ногтями в голые участки на плечах своего мужчины, намеренно царапая и заставляя болезненно морщится. Оттолкнувшись от двери, Дайки сильно толкнул парня в грудь, заставляя отступить. Рёта только тонко воскликнул от удивления и оступился, вцепляясь ногтями сильнее, чтобы не упасть. Переведя взгляд на лицо Аомине, Кисе немного сбавил обороты, рассмотрев то, как агрессивно блестят синие глаза, что лишь тонкой обводкой выглядывают из-под разросшегося, затягивающего в себя, зрачка. Отвернувшись в сторону широкой кушетки находящейся подле двухспальной кровати, на которой лежало тонкое покрывало с вкраплениями бисера и блесток находящихся в нитях, только, чтобы хоть немного остыть и не позволить Дайки затянуть себя в более грандиозный скандал. Но эмоциональная сторона жаждала справедливости.       ― Отвали! Это я должен злиться, а не ты! Почему Сакурай остаётся у нас? Если уж это и правда так нужно, ты мог бы хотя бы предупредить.       ― Я не знаю, что он что-то мне говорил, клянусь, я просто кивал, ― приблизившись к пухлым покусанным губам блондина, Аомине закатил глаза, не собираясь прикасаться к ним даже после того, как Кисе непроизвольно смочил языком верхнюю губу. Хотя вопрос на тему, делает ли Кисе нечто подобное действительно случайно оставался открытым. Но даже если не обращать внимание на провокацию, Дайки в принципе не может позволить Рёте загоняться и дальше по-поводу такой ерунды. Это же и правда вышло случайно. Сакурай его не правильно понял, а он, дурак, слишком погрузился в грёзы о своём блондине и об потенциальной угрозе в виде новичка. Но как оказалось, не о том думал и не туда смотрел. Не то, чтобы он сожалел, благополучие Кисе для него всё ещё на первом месте. ― Ты же знаешь, что так бы его здесь не было.       ― Почему ты молчал тогда, нравится смотреть на то, как мне больно? ― Воспользовавшись заминкой Дайки, Кисе ловко выкрутился, отступая. ― О чём вы говорили на кухне, после того, как я ушёл?       ― Успокойся, ― сжав кулаки и медленно опустив руки, Аомине сделал маленький шаг вперёд, чувствуя сильную нехватку тепла и прикосновений от стройного любимого тела. Рёта доиграется если не вернётся на положенное место – прижатый к его боку. ― Он попросил прощения за то, что понял меня не правильно, но не выбрасывать же мне его на улицу, как щенка? ― Взявшись левой рукой за кожаный ремень поддерживающий широкие форменные брюки, Дайки медленно расстегнул застёжку, вытягивая длинный жгут. Рёта взволнованно прищурился, слегка наклоняя бледную шею, неотрывно следя за чужими действиями. ― Почему ведёшь себя так?       ― Я не хочу, чтобы ты приглашал кого-то к нам в дом! ― Сделав ещё один шаг назад, Рёта постарался скрыть то, что по спине пробежали колючие мурашки от того, как его парень хрипло растягивал слова своим низким голосом.       ― А я не хочу, чтобы ты вилял жопой у носа моих ребят, но ты же меня не услышал.       ― Когда я давал повод усомниться в себе? ― Аомине сделал ещё один шаг вперёд, принявшись расстёгивать ширинку. Решаясь не прерываться Рёта постарался, чтобы голос не дрогнул. ― Так только ты делаешь! Откуда мне знать, что ты не пригласил его, чтобы...       Замерев на месте, Дайки удивлённо уставился на парня перед собой. Рёта крепко обнял себя за плечо одной рукой, зажмурившись, подсознательно оберегая себя от чужого холодного взгляда.       ― Ну, договаривай, ― тихо прохрипел Аомине, не смея отвести взгляда от Рёты. ― Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. ― Кисе мотнул головой в отрицании, но Дайки ничего так не желал, как в данную секунду увидеть золотые глаза своего недоумка, что напридумал себе невесть что. ― Рёта.       Всхлипнув Кисе подался слегка вперёд одновременно с рванувшим к нему Аомине. Обхватив влажные румяные щёки парня, Дайки нежно, что ему совсем не свойственно, поцеловал одно, а следом и второе веко, заставляя Рёту вновь всхлипнуть, прикрыв глаза, подставляясь и прижимаясь сильнее для более тесного контакта. На долго друг без друга их никогда не хватало. ― Что?       ― Думал, что я тут его трахать что ли собираюсь? ― Тихо низко рассмеявшись, Дайки на миг прижался к пухлым нежным губам, в который раз удивляясь их мягкости. Соль на языке совсем не пришлась по душе. Чтобы между ними не происходило, исход один, Кисе из-за своей эмоциональности и другого восприятия мира ударялся в слёзы, а Дайки, сколько бы лет не прошло, так и не научился нормально на них реагировать. Желание защитить, набить морду каждому, успокоить. Откормить и погреть. Сколько себя зная, Аомине всегда ненавидел подобное проявление мягкости и телячьих нежностей, но по-другому с Кисе не мог. С его Рётой. ― Вижу, что думал. Так вот мне всё равно на него. Он мой напарник, наш связной, мы с ним только по делу и разговариваем, он передаёт информацию, я ею распоряжаюсь. Всё.       Кисе обхватил ладони Аомине, что всё ещё находились на его щеках, неуверенно поднял глаза, игнорируя, что снова развёл сырость. Дайки выглядел обеспокоенным и очень влюблённым. Слова о любви в их отношениях звучали настолько редко, что Кисе ловил любые её проявления в любых мелочах, как маньяк. И сейчас, видя то, как теплеют вечно холодные синие глаза Кисе больше не хотел ссориться. Очень хотелось посмеяться и может быть ласково целоваться, но это наверное от стресса.       ― Ладно...       ― Ладно, ― в унисон прошептал Аомине, зарываясь в мягкий волосы Рёты, успокаивающе поглаживая макушку, разглядывая уставшие, но счастливые карамельные глаза, чувствуя, что тонет, как бы по-ублюдски сладко это не звучало. ― Что на счёт тебя?       ― Дайки, я в принципе не понимаю в чём провинился. На меня смотрели твои ребята? Смотрели. Я тут причём? Ко мне подкатывали? Так ты их всех по ушам бил за это! ― Довольно замычав, Дайки крепче стиснул Рёту в объятиях, любовно рассматривая еле заметные бледные веснушки на курносом носе, принимаясь с нажимом разглаживать морщинку между бровями, одновременно с этим сталкивая их животами, чтобы ближе. Теснее. ― Я им повод давал? Намёк? Нет!       ― И что же ты делал? ― словно в забвении хрипло пробормотал Аомине, оставляя поцелуя на местечке, где была морщинка на переносице, оставаясь в таком положении на некоторое время, просто прижимаясь тонкими губами и жарко дыша. Пока Кисе не отстранил его, взамен притягивая чуть ниже, заставляя слегка наклониться и прижаться лбами, чтобы можно было смотреть друг другу в глаза с самого минимального расстояния.       ― Был рядом с тобой, ухаживал за вами, как примерный бойфренд, ― хихикнул Рёта, смешливо улыбнувшись. ― От тебя взгляд оторвать не могу. От твоих рук на моей коленке. От блестящих глаз, ― вдруг преобразившись, Рёта покрепче притянул Дайки к себе за шею, вплетая длинные пальцы в короткий ёжик на линии роста волос. Аомине почувствовал, как начал тяжелее дышать, властно опустив одну рук с талии Кисе на его задницу. ― И от улыбки.       ― Правда?       ―Разве не заметно? ― Приоткрыв губы и тихонько застонав, Кисе потёрся носом о подставленную скулу, чувствуя, как начинает гореть всё тело. ― Мои чувства, как на ладони всегда. А ты просто надо мной насмехаешься.       Тихонько шмыгнув, Кисе удивлённо прижал тыльную сторону ладони к губам, смущаясь и отведя взгляд, чувствуя скопившуюся влагу в уголках глаз, от которой склеились длинные ресницы. Опустошённо расслабившись в твёрдых руках, модель отвернулась, не позволяя Аомине смотреть на его лицо. Не хотелось больше что-то доказывать, всё, так или иначе, сводилось к одному – Рёта остаётся в дураках.       Тяжело выдохнув, Дайки обошёл Рёту, специально задев плечом. Кисе недоуменно обернулся, прослеживая за тем, как Аомине усаживается на край кровати, широко расставляя мощные бёдра. Поза была расслабленная, но Кисе ярко чувствовал, как холодок пробежал по голым участкам кожи от того, насколько тёмным взглядом его окинул мужчина.       ― Дай-чи...       Откинув узкую чёрную футболку куда-то за спину, Аомине намеренно проигнорировал чужое удивление и постепенно появляющееся понимание. Размяв плечо, мужчина положил другую руку на расстёгнутую ширинку, не отводя тяжёлого взгляда от тонкой стройной фигуры у дверного проёма. Откуда-то из глубины дома слышалась льющаяся вода – Сакурай воспользовался предложением связанным с тёплым душем.       ― Дай-чи? ― Кисе повернулся всем телом к парню, не способный проигнорировать чужое возбуждение, что буквально лилось из всех щелей. Напряжение в комнате поднялось на пару градусов. Дайки продолжал любовно оглаживать формы Рёты, страстно желая куснуть блондина за какую-нибудь часть тела. И отшлёпать, чтобы больше не держал его на длинном поводке.       ― Иди ко мне.       ― Нет, Сакурай в соседней комнате.       ― И что? ― Проворчав, Дайки закатил глаза, вновь похлопав себя по бедру, указывая Рёте своё место. ― Тебе какое дело вообще?       ― Ты же сам потом мне жаловаться будешь!       ― Да мне плевать, я хочу свой поцелуй, ― Кисе отвернулся, схватив приготовленную одежду для Сакурая и направляя на выход, чтобы положить её у двери в ванную, не собираясь смущать мальчика и заходить внутрь. ― Рёта, иди сюда.       ― Так, всё, отстань.       Выронив вещи от резкого разворота, Кисе недоуменно фыркнул, но послушно расслабился на руках Дайки, что подхватил его под бёдра, возвращаясь обратно к кровати.       ― Рёта, ― возбуждённо прорычав, Аомине вцепился в чужую задницу, прижимаясь носом к солнечному сплетению блондина. Ощущения казались более обострёнными и жажда охватывала тело, совершенно не слушая голос разума. Рёту хотелось до искр перед глазами. Такого: открытого, всё еще недовольного и очень-очень его. ― Рёта...       ― Нет!       ― А кто мне руки на шею положил, а?       Кисе только расслабленно рассмеялся, но буквально через пару секунд послышался щелчок открывающейся двери. Испуганно оттолкнув Дайки от своей шее, к которой тот прицепился, словно никогда её до этого не облизывал. Брюнет раздражённо упал на кровать, скатившись со своего парня, которого успел опрокинуть на чистые простыни. Ему честно говоря было далеко фиолетово кто и что там может увидеть или услышать. Кисе был рядом, горячий и очаровательно раскрасневшийся, что не так уж часто можно увидеть, потому что этот хитрец никогда не смущается.       ― Ну что, будем его ещё спать укладывать что ли? Уверен, что Сакурай обойдётся без колыбельной.       ― Выметайся! ― Быстро встав с постели, а заодно и спихнув Аомине, Кисе поправил сбившееся покрывало, сразу за этим выталкивая Дайки из комнаты, встретившись нос к носу с Сакураем.       ― Аомине-сан, может быть посмотрим какое-нибудь кино? А то я подумал, что-       ― Иди спать, Сакурай, у меня ещё есть незавершённое дело.       Нахально улыбнувшись, Аомине потрепал Рё по вихрастой, слегка влажной, макушке, одновременно с этим крепко опоясывая талию возмущающегося Рёты, на что тот только почувствовал, как щёки окрашивает краска.       ― П-простите пожалуйста...       ― Давай, Кисе, шевели своей сладкой задницей, ― мягко коснувшись воспылавшей кожи Рёты губами, Аомине уверенно переплёл их пальцы, потащив своего несносного тормоза на второй этаж.       ― Дай-чи...       ― Что уже не Дайки? Снова вспомнил о возлюбленной приставке, да?       ― Отстань! Нам нужно помочь-       ― Он взрослый человек, сам себе поможет, ― закатив глаза, Аомине резко поднял Рёту на руки, оборачиваясь на сжимающего кулаки Сакурая, что продолжал стоять в коридоре, не отрывая от них глаз. ― Спокойной, Рё.       ― Аомине-сан!       Проигнорировав чужое слёзное обращение, Дайки медленно поднялся по лестнице, концентрируя всё внимание на притихшем Кисе, на котором продолжал гореть румянец. ― Детка?       ― А что насчёт правила «никаких глупых проявлений привязанности»? ― скептически приподняв аккуратную бровь, Рёта устроился на руках Дайки по удобнее, положив руки ему на шею и чувственно прижавшись собственной грудью к плечу мужчины.       Аомине чувствовал, насколько Кисе был доволен, ластясь к едва видимой щетине. Вес Рёты комфортно ощущался в руках и, что категорически Аомине отказывался говорить самому Кисе – отпускать его ни за какие выгодные предложения не хотелось. По довольной улыбке на розовых полных губах, Дайки знает, что Кисе конечно же в курсе его мыслей.       ― Ты стоишь исключения любых правил, ― всё это не значит, что он не может признать самого очевидного. ― Тем более видел бы ты себя. Когда мне ещё удастся смутить тебя?       ― Ты и так постоянно это делаешь!       Положив Рёту на шёлковое чёрное постельное бельё, Дайки развернулся к двери, быстро поворачивая щеколду. Не хотелось бы, чтобы Рё зашёл в самый неподходящий момент.       Вспоминая воспалённые глаза и мокрые волосы собравшиеся в тонкие паутинки на длинной шеи Сакурая, Дайки чувствовал только то, что не хотел быть с ним грубым. Чтобы тот не задумал, это просто чувства, что затуманили ему разум. Но с другой стороны он должен был понимать, что мир Дайки давно живёт своим солнцем.       Рёта просто единственный.       За девять лет их отношений можно было бы это понять, он всегда доходчиво это объяснял. Действиями.       ― Нет, а что я должен был ему сказать? Предложить ему присоединиться с нами в спальне и исполнить его мечту быть со мной ближе? ― Рёта резко снял с себя штаны, оставаясь в слегка прикрывающей верхнюю часть бёдер рубашке, которую тот успел нацепить, пока Аомине отворачивался. В тёмно-синей форменной рубашке Аомине, на минуточку. ― Кисе!       ― А что? Она приятная и мягкая, моей коже очень хорошо, ― из зашторенных панорамных окон красиво отражались тёплые лучи от высокого фонаря стоявшего неподалёку. Кисе соблазнительно вытянулся, отчего рубашка обхватила его талию, скручиваясь и приподнимаясь.       Теперь Аомине видит, что засранец успел снять ещё и нижнее бельё.       Не сдерживая угрожающего рычания, на которое Дайки обычно не скупился, стоило лишь Кисе играть с ним. Он и так весь вечер был заведён и скрывать стояк было не самой приятной вещью. Воспоминания о Рёте задолго до возвращения домой также не положительно сказались на его возбуждении.       Рёта конечно же знал, что Аомине заведён. И это лишь дело принципа – подразнить его ещё чуть-чуть. В конечном итоге они оба знают чем это закончится. Ведь кто если не Рёта будет разбираться с проблемой Дайки.       Оттолкнувшись ногами, Рёта подтянулся повыше не позволяя коснуться себя, при этом выглядя, как сытый котяра. Конечно, Дайки не мог это так оставить потому позабыв, что они не одни, брюнет сильной хваткой вцепился в тонкую лодыжку, подтягивая блондина к себе, сразу же подминая и прижимая собственным весом, глубоко дыша. Быстрое изменения их положения, заставило Рёту громко вскрикнуть, и сразу следом – неожиданно даже для себя – тонко застонать.       Довольно рассмеявшись, Дайки не мог убрать с лица полное удовлетворение и жажду в большем. Нежно, насколько Дайки мог себе позволить, убрав прядку белых волос, полицейский задержался на пару секунд на локтях, как никогда прежде ощущая себя счастливым. Просто от того, что Рёта рядом, смотрит на него. Улыбается. От этого в груди было очень тянуло и будто бы наливалось свинцом и казалось, что следующий вдох сделать будет намного сложнее нежели предыдущий. Но вот Кисе нежно трогает его висок, лаская и преданно заглядывая в синие глаза и ясно, что силы есть ещё на один глоток воздуха.       Зажмурившись от удовольствия и приоткрывая губы, Рёта ощутил, как плоть затвердела окончательно, стоило лишь соприкоснуться с плотью Дайки и почувствовать его тело на себе. И ещё жгучую долю наслаждения придавало осознание того, что Сакурай слышит. Сакурай знает.       Дайки только его.       ― Кричи, детка, кричи, пусть у соседей будет больше доказательств того, что я в праве зваться твоим парнем.       История и правда вышла глупая донельзя. Во время секса Кисе бывает слишком громким и все те кто стал свидетелем звучных стонов блондина, посчитал своим долгом оповестить об этом полицию. И конечно это дошло до отдела Аомине, которого уже было не остановить в безудержном хохоте.       Кисе же было не смешно, когда соседи приходили в дневное время суток, чтобы не попасться на глаза Дайки, чтобы предложить свою помощь в борьбе с тираном, что захватил Рёту в своё личное пользование.       После этого уже было не смешно Дайки.       ― Нашёл, что вспомнить, ― перекинув стройную ногу через парня, Кисе опрокинул Аомине на лопатки, уверенно усаживаясь на его крепких бёдрах.       Для того, чтобы Аомине прекратил смущать его, Кисе самостоятельно его поцеловал, жарко дыша на тонкую кожу губ. Продолжать разговор, когда во рту чужой язык, крайне сложно. Губы страстно сталкиваются, зубы по-животному ударяются друг о друга, а слюна смешивается и течет по подбородку.       Схватившись за форменные брюки непослушными пальцами, Кисе расстроенно захныкал, чувствуя жажду, чтобы вся эта ткань исчезла к чёртовой матери, без каких-либо трудностей. Ремень падает на пол и про него тут же благополучно забывают. Дайки зарычал сквозь зубы хватаясь за пуговицы на собственной рубашке на аккуратных плечах Кисе, отчего те едва не летят в стороны – с таким стремлением от них хотят избавиться. Рёта слегка выпрямляется, чтобы добраться до тёмной влажной шеи, которую тут же начинают целовать и жадно облизывать, избавляясь от рубашки, скидывая её с локтей, оставаясь полностью обнажённым.       В комнате поднялась температура, как в аду, а когда шершавый мокрый язык проходится по вспотевшей коже, и вовсе можно ощутить, что сгораешь заживо.       ― Изголодался?       ― Я люблю тебя, Дай-чи, но ты знаешь, что я не буду поддерживать грязные разговоры, ― брезгливо сморщившись на чужие опасно сверкнувшие темнотой глаза, Рёта сильно прижался бёдрами к Аомине, страстно желая, чтобы тот заткнулся и поцеловал его ещё.       Дайки только запрокидывает голову, откидываясь спиной на постель, позволяя Кисе действовать самостоятельно. Открывшийся вид срывал все тормоза, было невыносимо трудно не сжать бока блондина в руках сильнее.       Тяжело дыша, Рёта чувствовал насколько им жарко, невыносимо жарко, но когда рот Рёты снова находит рот Дайки, он понимает, что и у этого предела нет. Тонкие бледные волоски на теле встают дыбом, как от сквозняка. Тяжёлая голова кружится как после сумасшедшей карусели, всё расплывается и дёргается.       Пульс бьет по чувствительным вискам настоящим раскатом грома так, что не слышно собственных мыслей.       ― Ты в порядке? – Словно прочитав его мысли, спрашивает брюнет, обхватывая красные щёки модели, нежно практически невесомо поглаживая чувствительную кожу. Голос, сейчас больше похожий на приглушенный еле сдерживаемый рык, действует как гипноз.       Рёта медлит с ответом, прижимает его ближе к себе за широкие плечи, поднимая и усаживая под собой, так чтобы Дайки держал его за упругие бёдра, придерживая на себе. Оставив влажный след под чужой скулой, Кисе трется голым животом о ещё целиком одетого Аомине, несдержанно мнет его предплечья и вылизывает его губы с такой силой, что кажется, вот-вот протрет до дыр.       Дайки что-то хрипло мычит, их лбы в сотый раз больно стукаются. Они снова целуются, встречаясь на полпути друг к другу, чувствуя, как разливается удовольствие от того, что рядом, тесно, грубо, как у них всегда и бывает.       Простыни пока ещё прохладные, слегка охлаждают сильно контрастируя с температурой их тел, и кажется, что они сейчас просто вспыхнут. Кисе продолжая седлать Дайки, опирается об его плечи, сильно выгибается и покачает бедрами, доводя до безумия настойчивыми движениями. Его глаза еле открываются под тяжестью век, но смотрит он тяжело и рассеянно. Дайки сдерживает самого себя, чувствуя, как рвутся канаты от золотых светящихся глаз Рёты. Этот хитрый лис не редко пользуется слабостью Аомине к его взглядам из-под пушистых длинных ресниц.       Полицейский тяжело дышит ртом, поднимая высоко грудную клетку, прижимаясь на встречу изнывающему по прикосновениям телу Кисе. В паху у Дайки уже ныло, сводило спазмами все тело.       ― Избавься от этого, ― с силой дёрнув Аомине за футболку, Рёта отсаживается чуть ниже, чтобы уверенно коснуться рукой там, где только что была его задница. Его уголки губ ползут ещё выше, когда он наблюдает, как Дайки покусывает внутреннюю часть щеки и снова хмурится.       Если бы Рёта не чувствовал его через штаны, которые так и не удалось снять, он бы смог догадаться о том, что Аомине возбужден только потому, как Дайки дышит, даже не прикоснувшись к его горячей коже.       Даже сейчас, когда Дайки жадно смотрит и ждет.       ― Неужели? ― Нагло ухмыльнувшись, Аомине с напущенной леностью закидывает руки за голову, выставляя вздувшиеся мышцы, будто бы не ему секунду назад хотелось ворваться к нему, Кисе, в рот, чтобы затолкать язык, как можно глубже. Но потому, как Дайки часто облизывает потрескавшиеся губы, Кисе знает, что тот далеко не так безразличен, как хочет показать. Руки Кисе уверенно опускаются и наглаживают его член через ткань грёбаных расстёгнутых брюк. Это заставляет Дайки тяжело выдохнуть и попытаться сконцентрироваться на реальности. И сразу же умиротворение слетает с парня, уступая огню в глазах и грудному рычанию, приговаривающего Кисе к покладистости. ― Хочешь помочь мне с этим? ― Вышло грубо, словно он нуждающийся, но Аомине было плевать. Кисе на нём, его взлохмаченные волосы и дикие глаза – всё, в чём он нуждается прямо сейчас. Всегда.       Рёта, совершенно не стараясь привести сбившееся дыхание в норму, намеренно кладёт палец на губы брюнета, слегка надавливая, вынуждая открыть рот. Власть, которую Дайки нередко отдаёт ему в постели, как никогда пьянит, похлеще самого хорошего алкоголя, который Аомине разрешает ему пить, только в его присутствии и только дома. Чтобы не увели, а то Аомине знает своего дурака, на которого смотреть от его света иногда физически больно.       Поцелуи уже даются с большим трудом, и продолжаются, в принципе, только из-за их обоюдного упорства, потому что Дайки не может думать ни о чем, кроме того, что рот Рёты сейчас был бы очень полезен в другом месте. Хотя так, как сейчас, тоже очень хорошо. Правильно. Однако наглый лис медлит, забирается пальцами под его футболку, по всей видимости продолжая и дальше игнорировать её наличие, провоцируя Дайки этим ещё больше, царапает ухоженными ногтями по животу сверху вниз, вызывая у Аомине неконтролируемую дрожь во всем теле.       ― Рёта!       В глазах цвета полуденного солнца пляшут огни и бисерины звёзд. Понабравшись наглости, Рёта прокладывает языком и губами влажную дорожку из поцелуев до края брюк Аомине, после чего отстраняется, будто бы и не делал ничего, призывно опуская глаза, в сомнительной скромности. Провоцирует. Крыша Дайки капитулирует, когда он видит, как Рёта прекращая свои игры наклоняется, внимательно рассматривая, как выглядывающая из-под расстёгнутых брюк ткань трусов обтягивает возбужденный член, который уже истекает смазкой, образовывая темное пятно. Сам не понимая почему, Кисе сглатывает, замирая.       Пока Рёта наклоняется ещё ниже, Дайки садиться, стягивая футболку и штаны с трусами, к чертям собачим, как его несносный блондин и хотел, и зарываясь пальцами в шелковистую макушку напрягает мышцы живота, от коснувшегося дыхания, направленного прямо на крупную изнывающую головку. Рёта ластиться к руке, что обхватила его волосы, зажмурившись на секунду и аккуратно обхватывает член, надавливая на бедра, чтобы Дайки раздвинул ноги шире.       Аомине жадно следит за каждым его движением; скольжением тонких пальцев, покусыванием пухлых губ и дрожью длинных ресниц. Смотрит на то, как приподнимается голая молочная задница, стоит только Рёте лечь к нему между ног на кровать грудью, отчего Дайки не стал себе отказывать в том, чтобы помять, шлёпнуть и приласкать, поглаживая одну, а потом и вторую половинку. Весь Рёта в его руках, выглядит, как произведение искусства. Им любоваться хотелось, как сегодня, как вчера и как десять лет назад, когда они только начали встречаться. И даже когда они только познакомились, тогда, давным-давно, возле их средней школы. Рёта в его глазах – бриллиант, вне зависимости от времени.       Нетерпеливо поцеловав взмокший висок Рёты, Аомине подтолкнул его ближе к себе, сжимая пальцы на нежной коже. Ему хочется, чтобы он поторопился, потому что ему кажется, что сейчас Кисе передумает и остановит его насмешливым тоном: «Поверил? Я не забыл про Сакурая!». Но Дайки теряется все сильнее и сильнее, и не может связать двух слов, чтобы поторопить его.       Кисе медлит секунду, прежде чем обхватить тугую тёмную головку губами. Его щеки горят, губы безумно яркие, вкусно-малиновые. Дайки сжимает в кулак его волосы и тянет к себе, когда тот плотно сжимает рот, лаская уздечку, не сдерживая довольное поскуливание. Втягивая крупный член глубже, но лишь наполовину, через сомкнутые губы, Рёта старается облизать языком выступившую густую смазку. Аомине толкается вперед, и член соскальзывает со щеки в горло. Рёта только хрипит и на секунду чувственно закатывает глаза (Дайки не может мыслить разумно и разобрать: от удовольствия или от негодования), но терпит, чтобы не закашляться, хотя в уголках глаз с обворожительными стрелочками ресниц уже выступают слезы. Он закрывает глаза и, расслабляя мышцы, позволяет Дайки упереться мокрой головкой в стенку горла. Тот вздыхает, заглядывает в глаза и обводит подушечками пальцев контур белой гладкой щеки, с небольшими крапинками веснушек, отчего Аомине сложно не вытащить член из рта Кисе, чтобы просто накинуться на того с поцелуями, покрывая кожу щёк и скул мокрыми следами. Пощекотав за ушком, Дайки вновь задевает пальцами его лоб, отводя в сторону прилипшую челку.       ― Смотри на меня, Рёта, ― Аомине гладит Кисе по волосам, пока тот привыкает и устраивается поудобнее, не собираясь выполнять чужую просьбу. Он всеми силами пытается строить недовольную и оскорблённую физиономию, но получается только смущенная. ― Ты такой красивый, Рёта, такой покладистый.       Кисе шумно дышит носом и слегка хмурится, пытаясь выразить своё возмущение, ведь когда он решил сделать это, был уверен, что будет полностью контролировать ситуацию.       Член во рту ноет, а собственная талия нещадно побаливает от чужой хватки крупных рук. Дайки совершенно не сдерживает свою силу, полностью забываясь в ощущениях, от которых башка превращается в тесто. Рука вновь оказывается на затылке Рёты, мягко давя вниз. Щеки снова притягательно загораются, и Кисе подчиняется, аккуратно опуская голову, чуть надавливает губами на головку, обсасывая её. Потом вверх. Голова уже начинает ритмично двигаться под довольное урчание и громкие стоны. Рёта чувствует, как коленки разъезжаются, а пустота внутри давит на стенки мокрого входа, куда и пробрались пальцы Дайки, с силой растягивая узкую дырочку. Кисе на секунду оставляет лишь тугую головку, глотая то, что уже Дайки не в силах в себе держать, чуть ли не даваясь от большой дозы. Аомине никогда не кончает мало, если он настроен на то, чтобы справиться со своим возбуждением, то Рёта всегда оказывает по уши в сперме. На щеках, на пальцах, плечах, груди, животе, собственном члене, и особенно внутри. Ах, как же много Дайки оставляет её внутри.       Аомине подается бедрами вперед, не сдержав громкого рычания, вжимаясь в его рот. Иногда Кисе ненамеренно задевает зубами кожу, но так, что это было даже приятно, по телу проходилась волна ощущений, руки начинали дрожать и ускоряться в заднице Рёты. Тому это несомненно нравилось. Блондин тащился от того насколько глубоко длинные пальцы проникали в него, по самые костяшки, задерживаясь на доли секунды внутри и разводя пальцы, уверенно вжимаясь самым основанием в распухшие края щёлки. Опухшей, розовой и очень гладкой; Дайки ждёт, когда сможет хорошенько её вылизать, Рёту он не пробовал с самого утра.       Модель выпускает нуждающуюся тугую плоть из своего жаркого рта, начинает помогать рукой, но тут же слышит неодобрительно-довольный на грани боли, вздох сверху.       ― С-слюна...       Длинные ласковые пальцы и ладонь обильно смазываются слюной, на которую Рёта не скупится, мягко водя рукой по-своему языку, послушно заглядывая Дайки в глаза, прежде чем возобновить свою работу, чувствуя, как у того рвёт крышу. Кончик языка Кисе вновь оглаживает уже красную головку, жадно слизывая подтёки предэякулята, стараясь не захлебнуться. Он втягивает веснушчатые щеки, повторяет комбинацию снова и снова, получая дикий кайф от рваных выдохов и громкого рычания.       Кисе начинает трогать себя, немного привстав на колени, не давая Дайки вытащить пальцы из его входа, слегка повиливая попой, чтобы покататься на длинных пальцах и устроиться по удобней, для того, чтобы хорошенько себя погладить. В голове сплошные помехи, по левой руке течет собственная смазка, капая, марая простыни. Аомине стало трудно сдерживаться, поэтому он закусывает губу, подаваясь бедрами вверх, часто ахая и ловя ртом воздух, при этом отчаянно засаживая в глубину Рёты уже три пальца. Кисе ускоряет темп, концентрируясь только языком на чувствительной головке, нежно захватывая крайнюю плоть.       Лицо Дайки красное, несмотря на то, что на его цвете кожи обычно не удаётся разглядеть румянец, Рёта сейчас его видит очень отчётливо. Дайки не может отвести глаза от парня перед собой, уже совершенно не сдерживая грубой хватки на любимом теле. Наконец-то, Рёта встречается с этими завораживающими тёмно-синими глазами Аомине, смотрящими на него с безумным обожанием. Дайки же видит, как покраснели его щеки, от жара, смущения, возбуждения и недовольства. Белые волосы стали уже совсем влажными и прилипали к кукольному лицу.       Кисе не успевает опомниться, когда Дайки быстро хватает его за руку и подминает под себя.       Припухшие губы приоткрывшиеся в удивлении обдает пылким поцелуем; Рёта нещадно кусает и облизывает ухмыляющиеся губы, толкая свой наглый язык в чужой рот, чтобы не отставать, не дать слабину, а иначе Дайки будет позже ёрничать, что-нибудь по типу: «Ты мог бы быть и по активнее».       Аомине терзает кожу хрупкой шеи, покатых плеч и чувствительных маленьких сосков, грозясь превратить верхнюю часть тела Кисе в один большой синяк. Он бы и сделал это, если бы член так не ныл без внимания, надувшись до болезненного состояния. Он гладит, трогает и целует везде, где только достаёт, а когда их плоти случайно трутся друг о друга, Дайки рычит вжимая модель в кровать, с силой толкаясь Рёте между бёдер, получая удовольствие от мурлыканья, которое срывается с припухших губ, когда Кисе запрокидывает голову, царапая широкие плечи нависшего Аомине, подставляясь сильнее.       Тот дышит сипло и беспорядочно, откликается на каждую манипуляцию с его телом, шумно втягивает носом сводящий с ума запах парня над ним и стонет, стонет, стонет. Пока они целуются, их члены снова касаются, поэтому Рёта скулит, в экстазе жадно облизывает шею Аомине, подается вперед, трется о бедро, страдая без внимания.       ― Блядь, хочу тебя, так хочу тебя, ― роняет Аомине, вдыхая запах волос Рёты, кусает его за мочку, и тот выгибается, прося ещё, ломая тонкие светлые брови. Дайки чувствует, как в животе что-то обрывается, когда Рёта, слезящимися глазами, просит его не останавливаться, просит быть ближе. Такой чувствительный, эмоциональный и жутко влюблённый. Кому, как не Дайки знать, насколько Рёта открыт во время секса.       ― Дай-чи! ― задрожав, Рёта крепче обнял Дайки за шею, ласково ткнувшись полицейскому в скулу, требуя поцелуй. ― Пожалуйста, Дай-чи.       Аомине с трудом сдерживается, чтобы бы не ворваться в податливое тело, ощутить его восхитительную узость и жар, поэтому ему хватает пары секунд, чтобы обхватить собственную плоть, растирая сперму, собирая её пальцами, чтобы использовать, как смазку. Рёта тонко скулит, закидывая ногу ему на бедро, притягивая ещё ближе, не переставая ластится и целовать грудь Дайки.       Липкие пальцы Аомине оказываются между ними двумя, находят и аккуратно растягивают сжимающуюся дырочку, не забывая целовать тонкую шею, не в силах оторваться от любимого человека и на секунду; махинация с растяжкой необязательна, потому что секс у них бывает не меньше раза в день, просто Дайки дичает от наблюдения того, как Рёта дрожит, и как всё его тело потряхивает от возбуждения и жажды. Запах секса распространяется по всей комнате, впитывается в кожу и заставляет рычать. Аомине облизывает губы, после чего собирался что-то сказать, но слова встали поперек горла, он касается той точки, отчего с уст Рёты уже срываются невероятно сладкие стоны, которые может слышать только он и никто больше.       Не было никакого желания вспоминать то, как его парни сегодня облизывали Рёту с головы до пят. Не хотелось вспоминать, как кровавая пелена застилала глаза, а сам он был готов сорваться в любую секунду если бы только почувствовал, что кто-то переходит границы. Рёта сиял и Дайки знает, что это не для того, чтобы разозлить его. Он просто такой и есть. И то, что другие мудаки думают, что вправе смотреть на него больше чем пару секунд, это не его проблема. Просто завтра весь участок получит заслуженную нагрузку, бегая до последней капли пота. Он выбьет из них всю дурь.       Перед глазами все плыло, он почти ничего не слышал из-за пульсирующей в голове крови, от сумасшедшего сердцебиения.       ― Знаю, о чём думаешь, ― перехватив ладони Аомине, Рёта аккуратно поднёс их ближе к лицу, нежно целуя подушечки каждого пальца, рассматривая Дайки из-под ресниц. ― Я смотрел только на тебя.       Дайки бешено вцепившись зубами в нежную шею, гладит влажные бёдра Рёты, раскрывая их шире, с трудом проталкивает крупный член в тесное отверстие. Тот медленно выдыхает, цепляется за плечи парня, привыкает. Они вступают в схватку языками, задевая десны и лаская нёбо партнёра, теряя всякую связь с внешним миром. Дрожащая рука зарывается пятернёй в жёсткие короткие волосы брюнета, от чего тот тихо усмехается сквозь поцелуй.       Тугая наполненность и мучительное блаженство тянут где-то в районе подтянутого живота, Рёта закатывает глаза от удовольствия, хотя Дайки сделал всего пару пробных толчков, удерживая свой вес на сильных руках, не в силах оторвать взгляд от стройных изгибов Рёты и его дрожи, проходящие через всё тело, что пыталось насадиться самостоятельно, шепча его имя.       На чужие громкие крики и редкие мяуканья, до того, тонко звучал Рёта от удовольствия, Дайки наклоняется, целует его в скулы и видит, как сейчас Кисе выгибается, выкрикивает его имя, пока он вдалбливает его в матрас, ускоряясь.       Зажатая между телами плоть упирается темнокожему в живот, когда он опускается ниже, берет стройные ноги Рёты под колени, практически прижимая их к его груди, и начинает активнее давить бедрами. Глубже, до самой сердцевины, непрестанно растягивая узкие стенки, стимулируя нужную точку, отчего Рёта хрипит, роняя крупные слёзы на румяные щёки. Рукой Аомине очерчивает его бедра, берет его член, проводя влажными пальцами по всей длине и лаская большим пальцем головку. Боже, боже, сильнее!..       Рёта хватается за Аомине, как за спасательный круг, приподнимается, впивается зубами в смуглую кожу чуть ниже плеча так сильно, будто от этого зависит его жизнь.       ― Не кусайся, ― рыча в голос говорит Дайки, но сделав пару толчков бедрами снова почувствует, что хватка только больше обрела силу, специально не используя язык, чтобы уменьшить боль. Челюсти сжимаются от каждого движения, и вот-вот кожа лопнет под острыми зубами. ― Твою мать, не кусайся!       Аомине мертвой хваткой держит за упругие бедра парня, ни на сантиметр не позволяя отстраниться, напрягает спину и на согнутых в коленях ног, врываясь в него, срываясь на совсем безумный темп. Они уже не целуются, еле дышат, почти свистят. В комнате уже совсем не осталось кислорода – только пары пота и их собственные переплетённые запахи.       ― Чёрт, Дай-чи, остановись! ― Не сдерживает громкого стона, переходящего в скулеж, Рёта хватается за плечи Дайки.       ― Чёрта с два, ― усмехнувшись, Аомине с удовольствием рассматривает Рёту, его совершенно сумасшедший взгляд, и замедляется, делая сильные, но редкие толчки, проникая до самого основания, при этом всё же, в противовес своим словам, слушаясь своего парня, отстраняясь и наблюдая, как Кисе перекатывается на живот и приподнимает зад. Зад, с красными отпечатками от его пальцев. Такие картины в своей памяти он бы хотел запомнить навсегда. Он не теряет времени, нависает над ним, мягко кусает выступающие острые лопатки, плечи, уши, входя до самого конца.       Рёта напрягается, как струна, елозит по кровати коленками, выгибается и глухо стонет, закусив одеяло. Для него это слишком много, сильно, страстно, он ждал этих ощущений целый день, и теперь он задыхается от долгожданных ощущений, от того, что Дайки везде: мускулистые руки, упругие мышцы, широкие плечи. Дайки гладит его по спине, ни на секунду не прекращая движения, пока Рёта слюнявит простынь и одеяло. Пальцы сжимают выступающие острые косточки, слегка царапая.       ― Хорошо, Дайки!... Так хорошо...       ― Люблю.       Рёта шокировано оглядывается через плечо, пытается найти Аомине через пелену, застилающую ему глаза, которая показывала ему космос, звезды и тысячи солнц. Наконец, среди плывущих перед глазами небесных тел, Рёта находит его, чувствуя, Дайки не только снаружи, но и внутри.       ― Поцелуй меня, ― тихонько произнёс Рёта, неуверенно переплетая их пальцы, сдерживаясь от рыданий, что уже сковывают горло и накатывают волнами на уголки глаз. Аомине никогда не говорит о своей любви. Всегда только действия. Рёта боится спугнуть, но он так рад. Так счастлив.       Тот обнимает его за плечи, прижимаясь грудью к его спине, тянет его за волосы, целует его медленно, не настойчиво проникая языком еще глубже в его рот, ловя им его стоны. Хлюпанье, удары кожи о кожу бьют по ушам, их обоих трясет, когда они слышат эти звуки, новая волна возбуждения пронзает их тела, заставляет пробивать электрическими разрядами, эхом отдаваясь в пальцах ног. Аомине, кажется, тоже буквально упивается тугой теплотой, его тело содрогается, когда Кисе захлебывается от наслаждения.       Член Дайки давит на шершавый бугорок внутри с каждым толчком, заставляя Рёту придушенно взвыть, с болью пытаясь игнорировать собственный ноющий член. Это действительно больно, но ему не хочется, чтобы это когда-либо кончалось. Это безумие.       Только они и кристально чистое наслаждение.       На утро стоило лишь Кисе выскользнуть из их кровати, накинув вчерашнюю футболку Дайки, он первым делом направился в спальню к Сакураю для того, чтобы помочь ему собраться и пригласить на завтрак. Но парень уже стоял у окна возле выхода, нечитаемым взглядом провожаю стайку кружащихся птиц на их стриженной лужайке. Всходящее солнце кидало на мальчика причудливые блики и Рёте, после вчерашних действий Дайки и его убеждений, что Рёта – единственный, больше не хотелось ругаться и как-то рассматривать под микроскопом чужие действия.       Больше ему это не нужно.       ― Почему он, а, Рёта? ― Не смотря Кисе в глаза и даже не разворачиваясь, Сакурай с силой сжал подоконник пальцами. ― Почему?       Проглотив чужое обращение по имени, Рёта решил сперва обдумать свои слова. Да и должен ли он вообще тому что-то объяснять?       ― Ты такой... такой, ― не сдержав всхлипа, мальчик повернулся к нему лицом, показывая красные белки глаз, большие синяки под глазами и дрожащие губы. Рёта правда не хотел бы быть сейчас здесь, он далеко не так плох, как всем кажется. Ему тоже не хочется быть причиной чьих-то слёз. Но разве это проступок – сделать выбор? ― А всё равно выбираешь его. Да любой был бы с тобой, любой, понимаешь?       Дайки задумчиво смотрел на узкую спину своего парня, сонно пытаясь определить стоит ли ему спускаться вниз или всё же дать Кисе разобраться, оставаясь подпирать плечом стену у лестницы.       То, как Рёта нежно обхватил себя за предплечья, поджимая пальцы в белых носках, заставило Дайки сжать зубы и не позволить самому себе сбежать вниз, обхватывая любимую талию, спрятав Рёту за спину.       Кисе только склонил голову к плечу, потеплев золотисто-карими глазами. Сакурай говорит, как тот, кто действительно не понимает.       Рёте ничего не остаётся, как объяснить.       ― Я люблю его.       Для Рёты это лишь констатация факта, для Сакурая – выстреливший пистоль.       Шмыгнув носом, мальчик крепко схватился за собственную сумку, на ходу напяливая худи и скрываясь дальше в коридоре. Наверное, так и есть. Он его любит и этим всё сказано. На что он вообще надеялся?       ― Сакурай!       Выбегая из гостевой комнаты, парень хрипло всхлипнул, утирая сгибом локтя набежавшие слёзы. Не хочется думать о том, что это с самого начало было провальной задумкой. Не хочется корить себя, а просто хочется спрятаться, где не будет света, чтобы уберечь осколки треснутого органа.       Уроки не всегда удачны, но несомненно полезны.       Аомине жадно вдыхает спасительный кислород в любимые губы, встречая Рёту на середине подъёма, подсаживая, на что Кисе жарко навалился сверху, позволяя сцеловывать усталые слёзы с дрожащих ресниц, обхватывая чужие бёдра, собственными, шепча о желании провести весь день вместе.       Жизнь, желательно, тоже.