Капустницы

— Томиока-сан, бабочка… — наивно говорит Танджиро и пододвигает распахнутую ладонь, в сердце которой застыла словно посыпанная сахарной пудрой капустница. Совсем не такая, какие живут в поместье Кочо — и слава богу. Томиока не сразу понимает, зачем Танджиро шел за ним все это время — он никогда не звал его с собой. В лесу, далеко за ними слышатся два голоса — визгливый плачущий Зеницу и громкий рычащий Иноске. Танджиро, в отличие от своих друзей, не отстает — совсем рядом — и щедро дарит Томиоке всю свою нежность. Он ею переполнен — нежность сочится из ран, оставленных потерей семьи, слабостями, смертью Ренгоку. — Бабочка… — повторяет Томиока — капустница словно слышит его дыхание, срывается и исчезает. Нежная пыльца остается на пальцах Танджиро и на кончике его носа — он смешно щурится и чихает, морща нос. Есть в этом что-то особенное — надорванное и неправильное — и Томиока перестает понимать, почему однажды решил поставить свою жизнь за жизнь мальчишки, несущего на своей спине демона. Сестру. Он тянет руку — не к Танджиро тянет — Сабито видит он и Макомо, любимую старшую сестру и учителя — и Танджиро тихо подается вперед. Томиока касается Танджиро ладонью, как сердцем, а где-то позади все еще ссорятся и одновременно смеются Зеницу и Иноске. Хорошо так. Летом пахнет у самой воды — другая капустница низко перелетает над цветами, как будто бы сама Кочо — насмешливо дразнит их, лежащих в густой траве. Танджиро тихо смеется — ему хорошо и спокойно с Томиокой. Томиока отвечает ему молчанием — в голосе Танджиро ему колокольчиками отливаются еще два знакомых голоса. Один из них отдает в самом сердце — и Томиока знает, когда этот голос, наконец, замолчит, он снова научится любить. И верить. Танджиро пока невдомек — он уже получил свой подарок. Губы у Томиоки сухие и грубые, но даже такой поцелуй самый настоящий на земле. Танджиро щурится из-за солнца — он думает, что любит этого человека целую вечность. Бабочки живут только коротким летом — а его жизнь может прерваться на каждой вылазке, если вдруг однажды ему не повезет. — Красиво, Томиока-сан, — объясняет ему Танджиро, когда тот, целуя его во второй раз или в третий, вопросительно смотрит на его сияющую улыбку. Томиока думает немного и кивает — Танджиро действительно красивый. Как и вся его нежность. Ее хватит и на сестру, и на Урокодаки, и на Хаганезуку, и на Зеницу с Иноске — они, наконец, перестали драться из-за какой-то мелочи… И на всех столпов — включая Шинадзугаву — и на него самого тоже. Томиока думает, что такие люди, как Танджиро, рождаются редко — только когда мир очень в них нуждается. А еще он думает, что Кочо была права — короткая жизнь любой бабочки и есть олицетворение самого мироздания. Они рождаются, чтобы умереть. И умирают, чтобы снова родиться. Томиока снова целует Танджиро — он успел задремать, густая трава прячет их от посторонних глаз и целого мира. Голос Сабито внутри Томиоки становится чуть тише.