Среди обломков мечты

      Жарко. Невольно ощущаешь, как по спине вдоль позвоночника текут струйки пота. Неприятно. Но чего можно ожидать от середины лета в Сеуле? На термометре показано +28°, но ощущалось, будто все +30°. Спросите, откуда свой термометр у сирот? Сама не понимаю зачем Рози всё время, после покупки, таскает его с собой. Вечно ищет интересные вещички во дворе детдома, а на обеде, когда нам дают йогурт или сок, не выкидывает пустые коробочки, а прячет их в свой собственный шкаф. А если ей кто-то скажет, что это мусор — накитнется, и удушения подушкой не избежать. Сегодня нас впервые отпустили самих погулять недалеко от детского дома до магазина. Так как в нашем детдоме детей было мало, с нами они не стали заморачиваться. Нам также дают немного карманных денег, так как мы с Розэ самые старшие из всех детей детдома, и иногда покупаем новую одежду, чтобы остальные, по мере взросления, донашивали её за нами. Но чаще мы донашиваем за теми, кто уже вышел из детдома на своё двадцатилетие. Раньше даже нижнее бельё приходилось донашивать. Но, слава богу, я попала сюда не в тот период времени. Сейчас детдом получает немалое финансирование, поэтому нам живётся немного лучше. Сейчас мы возвращаемся с магазина. Розэ, как и ожидалось, прикупила не совсем вещи. Точнее совсем не вещи. Это её первый термометр. Теперь мы сможем определять климат. Но, кажется, что термометр повесят в детдоме, и Рози лишится своей новой любимой вещи. А я прикупила… — Что у тебя там, в пакете? — спросила блондинка, еле оторвавшись от своего термометра. — Да так, неважно. — Хеей, ну покажи, — не дождавшись ответа, она выхватила маленький пакет из моих рук и достала носочки. — Носки с мишками и зайчиками? — заметив моё смущение, она решила подразнить меня, взяв две пары носков, и приложив их к своим щекам, показав ослепительный ряд белых зубов, и лучезарную, дразнящую улыбку. — Всем привет, я Лалиса, почти 16 годиков. Я выхватила у неё пакет и положила носки обратно. Она же не могла прекратить смеяться, а мне осталось лишь надуться, и верно служить помидором на жарком солнце. — Ха… Сказала та, кто фанатеет по термометру! — я прибавила ходу, и обогнала подругу. Она же, заметив мою дерзкую и хаотичную походку, догнала меня, закинув руку на мои плечи. — Ну не дуйся, я же шучу.

***

Возвращение в детдом оказалось не самым приятным. Возле входа стоял роскошный лимузин Mercedes-Maybach. На таком ездят лишь элиты. Неужели кто-то приехал присмотреть себе ребёнка? Будет трудно с кем-то прощаться, ведь мы все здесь друг другу как семья. Рози была рада таким гостям, ведь её мечта — разбогатеть. А отношения с новоиспечённой семьёй её не волновали. И вот мы уже в доме, в сопровождении забавных возгласов Розэ: — Это наверное за мной! Вот бы они пришли за мной! — она всё никак не может успокоиться. Представляю её разочарование, если её не заберут, ведь, обычно, люди интересуются маленькими детьми. И в основном мальчиками. Да, Розэ хочет быть богатой, но не ради денег и роскоши. Она с детства мечтала разбогатеть, и накупить всякой всячины в свою сомнительную коллекцию. Иногда её одержимость этими безделушками меня пугает. Эта неугомонная порой даже берёт мою расчёску, и выискивает на ней мои блондинистые локоны для своих поделок, пока я их оттуда не убрала. Но я не обижаюсь. Иногда эта её особенность кажется мне милой. Она как хомячок, собирающий всё подряд. Только хомячок собирает в рот еду, а она — всякий мусор. Вроде даже у хомячка заботы поважнее, чем у Рози. Мы с ней лучшие подруги с детства. Хотя… Она моя единственная подруга здесь. За остальными я скорее ухаживаю, опекаю, чем дружу. Заведующая даже разрешила нам покраситься в парный блонд. Видимо, ночные уроки подлизывания к воспитателям не прошли даром. Здесь достаточно малышей, и вряд ли они выберут подростка, да ещё и другой национальности, вроде меня. И наконец я, со спокойной душой, захожу на кухню, через которую можно пройти в спальню. Нас с Розе останавливает нянечка, работающая на кухне. — Лисонька, Розочка, вы уже вернулись? — задала риторический вопрос нянечка. Да, она тоже звала Чеён - Розэ, ведь блондинке это нравилось. — А к нам гости. Они сейчас в кабинете заведующей. Чеён немедля подбежала к няне, и взяла её за обе руки, с возбуждением спрашивая: — Вы знаете кого они заберут? Они уже решили? — Ох, Розочка, не знаю даже. Но я слышала, что они не могут больше иметь детей, поэтому хотели взять второго ребёнка. — «Отлично, у них ещё и ребёнок есть», — саркастически подумала я. Я читала в книжках, что над приёмными чаще всего издеваются родные дети этих семей. Уж такого я бы точно не пожелала детишкам этого детдома. Все они добрые и воспитанные. Конечно, бывают непоседы, как Розэ, но это редкость в нашем приюте. Нянечка сказала не беспокоиться об этом, и провела нас в комнату. У нас с Розэ одна комната на двоих, ведь онни, жившие с нами в одной комнате, уже вышли из приюта, и начали зарабатывать на жизнь самостоятельно. А дети помладше - в отдельной комнате. Это дети, которым ещё интересно играть в игрушки и пускать бумажные самолётики в небесное плавание, а позже смотреть, куда он улетел, и передавать эстафету другому. Это было главное развлечение наших детдомовских. Поэтому мелкие селятся ближе к игровой комнате, и кровати там поменьше размером. Розэ не терпелось узнать кого выберут, поэтому она решила пойти за добычей информации в одиночку. Рассказав о своём плане мне, она выбралась из комнаты, и пошла по нужному пути. На дороге ей встретилась нянечка. — Розочка, что-то случилось? — Нет, всё хорошо, просто иду в туалет, — без единой запинки сказала блондинка, однако, ей всё равно не поверили. — Знаю я твоё «в туалет». Идёшь разнюхивать что да как? — женщина посмеялась. — Иди в спальню и дождись ответа. — Хорошо… В комнату Розэ зашла уже в развалочку. Грусти она и не скрывала, и ещё больше переигрывала с драматизмом, дожидаясь, пока я замечу её. Выдохнув горячий воздух, и отпив воды из стакана, я наконец спросила: — Ну и что случилось? Она резко подорвалась с кровати и рассказала про нянечку. Я, разумеется, не слушала её безудержную болтовню, а смотрела на резкую перемену выражений лица этого хомячка. Мило, думала я. Не хочу расставаться с ней, ведь если я с ней — мне не придётся скучать. Все думают, что я хороший слушатель, но слушая рассказы других, я выпадаю из этого мира и мысленно думаю о другом. Так я проявляю свою усидчивость, и могу выдержать даже десятичасовую лекцию. Подловив себя на том, что я опять не слушаю подругу, пыталась уловить суть в конце её реплик, но, видимо, её речь уже была закончена. — Так ты поможешь мне? — её лицо как-то оказалось близко к моему, говоря эту фразу. Я, разумеется, ничего не ответила, и подруга поняла, что я не слушала её. — Так, начнём сначала. — А может с конца? Чем я могу тебе помочь? — пожалев своё время, спросила я. — Ладно. Так как я не могу пойти, и подслушать разговор наших гостей с заведующей, то это сделаешь ты. — Почему я? — Потому, что ты тихая, спокойная, и здраво мыслишь. Тебя точно не заподозрят. — То есть ты сейчас признала, что твои идеи славятся печальным исходом? — А если подушкой? — намекнув на то, что она может огреть меня моей же подушкой, я не стала ей перечить. Согласившись на её странный и незамысловатый план, я отправилась в путь дорогу. Конечно, согласилась я не только из-за того, что её фаталити смертельной подушкой больно бьёт, но и потому, что это всё было в моих интересах. Не хочу терять подругу из-за её удочерения. Я прошла мимо нянечки без лишних слов. Боковым зрением увидев меня, она даже не стала останавливать. Так мне и удалось пройти к кабинету на втором этаже. Дверь была немного приоткрыта, ведь в тёмном коридоре виднелась полоска света. Я затаилась. Были глухо слышны голоса разных людей. — Поэтому мы и хотим взять ребёнка постарше. У нас есть дочь, она будет стесняться мужской компании вроде брата, — раздался довольно молодой женский голос. Он был приятен на слух, но что-то в нём отталкивало. — Можем предложить вам Чеён. Правда бывает она энергичной чуть больше нормы, но думаю, это даже её плюс. — Нет, нам хотелось бы спокойного ребёнка. Мы посмотрели, что у вас две старшие девочки, но рассказали лишь об одной. — Ах да… Есть ещё Лалиса. Она тайка. Подходит по вашему описанию. Но мы не можем её вам отдать, — сказала заведующая, на что я, скрывающаяся за дверью насторожилась. — Мы объездили много приютов. Какая причина, что вы не можете нам отдать этого ребёнка? — девушка была настойчива. С детства я очень умоляла заведующую не отдавать меня в семью, ведь хотела быть независимой. Они отшили много людей, хотевших взять меня, поэтому я и не могла сомневаться в том, что и им заведующая откажет. Правильно, не могла… И зря, ведь я сильно ошибалась на её счёт. Девушка, сидящая рядом со своим мужем, взглянула на него. Он понял намёк, и достал из кармана пачку денег. Да кто же эти люди, если носят такую немалую сумму у себя в кармане? Видимо этот мужчина сидит здесь ради того, чтобы вовремя сунуть пачку денег в пасть собеседника. Увидев деньги, эта тётка заволновалась. Она цеплялась за них взглядом, и, разумеется, она взяла деньги, подписав контракт об усыновлении. Меня взяли в семью… Всё, о чём я могла думать, так какая же всё-таки эта тётка продажная шкура. На данный момент сложно мыслить здраво, но я с точностью уверена, что моё мнение на счёт заведующей поменялось. Я ненавижу её всей душой. Мои мечты рушатся так же, как и открывающаяся дверь, оставившая у меня на лбу смачное красное пятно. Вот чёрт, только не сейчас! Розэ, я припомню тебе это. Хотя как? Возможно, мы больше и не увидимся. Я поднимаю голову, потирая рукой ушибленное место. Чувствую на себе сверлящий взгляд. Чёрт! Кажется, я влипла…