Среди обломков мечты

      Я согласилась на свидание с Каем, и он заехал за мной тем же вечером. Вернее, не совсем вечером, но парень явно планировал провести со мной много времени, перейдя от дневного непримечательного диалога в вечернюю романтику. Но дело в том, что о моей способности говорить знала лишь Лиса, поэтому мужчина не спешил спрашивать что-то, понимая, как муторно будет ожидать, пока я достану листок с ручкой и напишу ему хоть что-то. Я не смотрела на его красивое модельное лицо. Я не слушала его монолог о самом себе. И, когда девушка в закрытом ресторане для V.I.P персон, подошла спросить, что мы будем заказывать, я проигнорировала, периодически глотая бесплатную воду из бокала, который наливают в тот же момент, когда посетитель садится за свой ранее забронированный столик. Людей тут было немного. Некоторые персоны были даже известнее меня с Каем, были и директора крупных корпораций Кореи и других стран. Секундно оглядев это помещение, где царила роскошь и элегантность, я перевела взгляд на белоснежные салфетки с выпуклым узором того же цвета, и рассматривала его, находя пребывание здесь утомительным. Я всё думала о Лалисе, периодически кивая Каю, чтобы тот не понял, что ментально меня с ним нет. Ситуация, в которой я оказалась, до сих пор была мне не ясна. Я подслушала милый диалог Сухо и Лисы, вспомнила слова Сухо и пошла на свидание с Каем… Всё это казалось таким странным и непонятным. Как так вышло? Что я думала, когда решалась на это? За те пять лет такого движка у меня не наблюдалось. Максимум Рози уговорила пойти в её бар развеяться, где меня напоили и уложили в постель с той, кого я так желала всё то время. Действительно, с тем разом ничего не сравнится. Тогда мне было так хорошо… В тот день я отвела душу за пять лет тоски по любимому человеку, и забыла почти обо всём. Я лишь хотела ощущать Лалису, и хотела, чтобы Лиса ощущала и слышала меня… И я смогла выговорить своё первое слово за столько лет молчания. И первым моим словом было её имя… Лалиса. *FlashBack* — А кто это у нас такая взрослая и самостоятельная девочка? — женщина улюлюкала своего шестилетнего ребёнка, которой принесла праздничный торт в постель. Сонная я с длинными растрёпанными девичьими локонами, стянула с себя белоснежное одеялко, ещё не понимая, что произошло, но уже радостно смеясь, — вставай, соня. Сегодня твой шестой день рождения. — Дааа? — подпрыгивая на постели, я суетилась, ища своё праздничное платье, которое выбрала ещё с вечера, мечтая об этом дне. — Дженни, задуй свечи и одевайся. Я арендовал яхту. Мы поплывём на место празднования по морю, — торжественный голос отца раздался в дверном проёме, и я быстро загадала желание, задув свечи и прыгнув отцу на руки, — какая ты уже большая, — мужчина, улыбаясь, подбрасывал меня вверх и ловил, а я заливалась смехом и радостно спросила папочку: — Значит теперь я пойду в школу? — я приметила, как родители утихли при упоминании моего выхода в свет. Но, переглянувшись с кивнувшей мамочкой, отец ответил: — Конечно, я же обещал. А пока-что переодевайся и выходи к нам, — мужчина положил меня на место и вышел. Мать за ним следом. Вот я уже собралась переодеваться, но меня охватило любопытство, и я решила подслушать диалог родителей. Сойдя со второго этажа вниз я скрылась за стеной, отделяющей гостиную от коридора, где не было двери, и услышала слова мамы: — Бог Дон, она же 6 лет сидела дома. Ты хочешь и сейчас запереть её на домашнем обучении? Дженни была так рада, когда ты согласился. Она тебе этого нет простит, — говорила женщина беспокойным тоном, когда муж ей ответил: — Я не хочу, чтобы она привязывалась к тем недостойным людишкам их нищих семей. Они там повсюду. — И всё же, рано или поздно придётся вывести её в свет… — Да, но сейчас ей всего шесть. Если Дженни захочет друзей, я куплю их ей. Будут те же нищие, но хотябы у нас в услужении, — мужчина тёр лоб, серьёзно задумавшись, — а впрочем, ладно. Пусть идёт в школу. Если что, в любой момент смогу перевести её на домашнее. — Спасибо, дорогой. Это верное решение, — женщина обняла мужа, и я чуть не взвизгнула от радости. Прикрыв рот рукой, чтобы себя не выдать, тихо поднялась наверх.

***

Вот мой первый учебный день в школе. Меня провели в класс, и я недолго стояла в кабинете, впервые наблюдая такое большое скопление сверстников в одном месте. Мальчики бегали и баловались, а девочки уже частично распределились на группы, явно знакомые между собой ещё с детского сада. Это заведение было для богатых детишек, но тут учились и сироты, набравшие достаточный балл при вступлении, а так же умные нищие, как называл их мой отец. И я, миленькая маленькая девочка в дорогой школьной форме, привлекла внимание некоторых девочек. Они позвали сесть рядом, и я, смущаясь, пыталась как-то поддержать диалог. В этот день я познакомилась со многими людьми, но самый запоминающийся был мальчик из бедной семьи, который в первой же обеденной перемене сбил меня с ног, не извинившись. Слёзы полились у меня рекой, и я звучно зарыдала. Это было так странно и непривычно. Я думала о том, что сделала не так, и учительница подбежала, расспросив о случившемся. Я указала на того мальчика, и его заставили извиниться. Паренёк мялся, но сказал те слова, и мы пожали руки. Разойдясь, меня подозвали к себе девочки. Кто-то подавал платочек, кто-то гладил по голове, и все обсуждали эту ситуацию так, будто только что вершилась история. Вечером я в подробностях рассказывала о впечатлениях и событиях этого дня. Рассказала, что учительница говорила на занятиях и о девочках, которые так добры были ко мне. Но когда речь зашла о том мальчике, родители вдруг начали интересоваться этой ситуацией и спросили его имя. Я беспечно всё рассказала, и мужчина одобрительно кивнул, сказав, чтобы я продолжала свой рассказ об этом дне. Когда я вернулась в школу после выходных, то заметила, как место того мальчика пустовало… Со звонком в класс зашла новая учительница, сказав, что прошлая уволилась и уехала в другую страну со своим мужем, а мальчик перевёлся в другую школу далеко отсюда. Я не придала этому значения, и остальные, видимо, тоже. Нам понравилась новая учительница, и мы с удовольствием отвечали на её вопросы во время урока. В первую неделю учёбы в нашем классе уже выстроились все, как полагает по статусу. Дети богатых родителей были в моём кружке, ботаники и обычные нищие в других, и особенная смешанная группа мальчиков собралась в кружке, который стал известен как кружок задир. Они не раз подходили к нам и дразнили, но моя подружка Соми откупалась от слишком приставучих своими карманными, а я таковых не имела. У меня была безлимитная карта, которую мне не разрешалось носить с собой. В один из дней мальчики поджидали меня в классе, когда я зашла за своим обедом, который брала с собой. Единицами в кабинете сидели и кушали дети, но особые кружки ушли в столовую. И я позже хотела присоединиться к своим, но меня остановил красивый и популярный засранец Феликс, который был особо жесток в своих выражениях. Его брат-близнец Мин Хо всё время пытался остановить брата, но тот всё же подошёл ко мне, припечатав к стенке. Он нахально улыбнулся, сказав: «всё, теперь ты моя». Я не понимала, как это так, и вопросительно глядела на красивое лицо засранца Феликса, чувствуя, как бьётся моё юное сердечко. — Не поняла? — оскалив зубы, он почувствовал руку брата на своём плече, и аккуратно убрал её, — всё нормально, я просто поясню ей, — вернув взгляд на меня, Феликс ухватил своей маленькой ручкой мои пухлые щёки, и притянул к своему лицу. Немного помедлив, он неумело чмокнул меня в губы и быстро вытерся о свой рукав. — Теперь ясно? — Феликс, ты чего, теперь у вас будет ребёнок, — сказал один из мальчишек. Я и от поцелуя была шокирована, а когда услышала о беременности, вообще поплыла. Обед упал из моих рук, и все как бы ждали пояснения от этого пацана, — мама сказала, что дети рождаются от поцелуев. Феликс, поздравляю. Теперь ты взрослый. И парни завизжали и улюлюкали, как дикие, поздравляя меня и Феликса. Домой пришла я в слезах, и боялась рассказать родителям, что натворила. Но те всё же выбили из меня признание. Отец был в ярости, он рвал и метал. Кажется, он разгромил пол гостиной, пока мама успокаивала меня наверху, в моей комнате, говоря, что от поцелуя не бывает детей. Отец был против, чтобы я ходила в школу, поэтому два дня я посидела дома, а потом всё же вернулась. Когда меня увидели в классе живой и здоровой, девочки подбежали, спрашивая, что случилось. И тогда Соми выпалила: — Я боялась, что ты тоже перевелась, — я не понимала, почему «тоже». Но потом вспомнила про того мальчика, что перевёлся в первый день учёбы. — Так говоришь, будто тут часто переводятся, — сказала я, издав смешок. Но мне было не до смеха, когда я узнала от Соми, что банда задир расформировалась, ведь братья близнецы Феликс и Мин Хо перевелись в другую школу. Другие не замечали, но я видела тут определённую закономерность. Мне стало не по себе, и я боялась, что это из-за меня. И тут, как ни кстати, на обеденном перерыве в классе ко мне подошли мои подруги, и Соми в том числе, сказав следующее: — Дженни, ты извини, но мы не можем с тобой дружить, — начала Соми, самая мягкая из них. На мой вопрос «почему?» ответила другая, которая сорвалась на крик, чтобы слышали все в классе. — Ты приносишь несчастье! После того, как ты связалась с теми тремя мальчиками, они исчезли. Ты — ведьма. Не говори с нами больше! — и она дала мне пощёчину. Я ухватилась за щёку, горящую от свежего удара, а на глаза выступили слёзы. Я искренне не понимала, за что они так со мной и как тут я могу быть виновата. Мне стало так тревожно на душе. — Мама мне говорила, чтобы я с тобой не общалась. Просто ты не хорошая. Из-за тебя страдают люди, — ответила на это Соми, отвернувшись, чтобы не смотреть на мои рыдания. Я старалась не издавать звуков, затаив дыхание. А слёзы при этом лились как не в себя. Меня окутала паника, я не могла найти защиты ни в чём. Но учительница, вовремя зашедшая в класс, разогнала девочек, усадив меня за парту ожидать следующего урока. На этот раз я подумала, что все мои обидчики вдруг исчезли, и девочки были правы, что я приношу несчастье тем, с кем говорю. На этот раз я была так подавлена и не могла рассказать родителям о сегодняшнем дне. К тому же отца я не видела в тот день, и утром мама лично подвезла меня до школы, сказав, что этим вечером папа будет дома и больше не задержится так на работе. Я кивнула, нехотя идя в класс. Мне было очень плохо. казалось, будто все на меня смотрят. А когда я хотела зайти в кабинет, на пороге наткнулась с дяденьками полицейскими, которые расспрашивали некоторых ребят о чём-то. В конце концов мне дали пройти до своей парты, и я заметила, что в компании девочек никак не могу разглядеть одну… там не было той, кто дал мне вчера пощёчину. Заметив, что я смотрю в сторону девочек, они злобно посмотрели в ответ. Их взгляд говорил что-то вроде «довольна?» Не сумев выдержать этого взгляда, который будто означал «не связывайтесь с ней, а то будете следующими», я выбежала на улицу. Здесь было много людей, и многие дети старше меня гуляли по кампусу. Мне было страшно с кем-то снова заговорить, да и люди из внешнего мира оказались пугающими. Поэтому я вздрогнула, когда две девочки и мальчик лет двенадцати подозвали меня к себе, спросив, в каком я классе. Нехотя, я всё же ответила, ведь это старшие ребята, ведь не знала, что они могут со мной сделать. — О, так она из того класса, где загадочно пропадают дети, — язвительно сказал парень, получив подзатыльник от подруги. Я не могла ничего ответить, ведь если скажу что причастна к этому, они тоже могут меня побить… Но милая старшая девочка обняла меня, взяв на руки. Я показалась для неё слишком лёгкой, и она спросила, хорошо ли я кушаю. Я ничего не ответила, прижимаясь к этой милой и сильной девочке. — Там сейчас полиция. Интересно, почему они все вдруг стали помирать? — не подумав выпалил парень, и рядом стоящая девочка заткнула ему рот. Я не сразу поняла и умоляющими глазами просила рассказать. Видимо эти новости были настолько распространены в интернете, что ребята подумали: «а чего таить». — Смотри, малышка, аккуратней. В этой статье всё описано. Ты уже умеешь читать? — я кивнула на слова мальчика и взяла его телефон. В заглавии было «загадочные убийства детей школы *******». Читая это, я пропускала много букв, и, от волнения, пролистывала всё дальше, пока не наткнулась на зацензуренные фотографии четырёх детских тел, которые были обнаружены вчерашним вечером дядюшкой с ближайшей фермы. Три мальчика и девочка с изуродованными телами, как было написано в статье, были найдены брошенными с невысокого яра почти в одну кучу. Лица было легко распознать, но от тел почти ничего не осталось. Дело открыли этой ночью, предположив, что в Сеуле завёлся новый серийный убийца, который охотился преимущественно на мальчиков лет шести. А когда распознали личности этих детей, было доказано что все они находились в одном классе. В классе Дженни. Так круг подозреваемых постепенно сужался. Заметив, как меня трясло, паренёк забрал свой телефон, видимо подумав, что ребёнку такое читать будет слишком. Слёзы вновь полились ручьём, а горло сдавили спазмы. Я не знала, куда смотреть, и закрывала рот рукой. Паническая атака вновь охватила моё юное сознание, а голова так разболелась. Я боялась, что при таком раскладе полиция выйдет на меня, и я сяду в тюрьму. Присев на землю, в сильной тряске я проворачивала в голове всё случившееся, ничего не замечая вокруг и лишь думая, какой я ужасный человек. Ведь лучше бы умерла лишь одна я, чем все те дети… *End FlashBack* Кай как прежде бренчал о своих достижениях, а я крутила карандаш на пальцах, бездушно смотря в одну точку на рубахе парня. Тот, заметив мой взгляд, решил пошутить о том, что я раздеваю его взглядом, но с отсутствием моей реакции шутка ушла в никуда, оказавшись неудачной. Лиса скоро женится, а я… Что буду делать я? Буду любовницей? Или меня бросят? Вот, что волновало меня на данный момент. — Дженни, ты меня слушаешь? — никакой ответной реакции от меня не последовало, и парень защёлкал пальцами у моего носа. Я нехотя перевела на него затуманенный взгляд, показав видимость, что я здесь, с ним. Но парню это явно порядком надоело, — Дженни, ты витаешь в облаках. Мы же на свидании, удели мне хоть чуточку внимания, — видимо подумав, что моё согласие на свидание — это почти согласие встречаться, мужчина качал свои права, воображая, что является моим парнем. Но попытка привлечь таким образом моё внимание вновь оказалась неудачной, и Кай взбесился, — да что ж такое! Я для тебя пустое место?! — вдруг начал психовать. И это вернуло не на долго моё сознание. Но лишь за тем, чтобы спросить у самой себя: «боже, и что я здесь делаю?..» Потерянное состояние вновь вернулось, и я, словно больная амнезией, встала из-за стола и направилась к выходу, совершенно забыв и понизив значимость Кая в моей жизни до нуля, — Дженни! Куда ты идёшь? Мы не договорили! — он хотел побежать за мной, но его остановил официант, который вовремя принёс счёт, посчитав, что посетители уходят. И Кай остался там расплачиваться за еду. Я уже ничего не хотела. Мне вдруг стало тошно от места, где я нахожусь. Но вдруг, выйдя на свежий воздух, появилось желание увидеть Лису и выяснить, как обстоят дела. И, пока Кай не успел догнать меня, я вызвала такси и хлопнула дверью машины прямо перед носом парня, который выбежал, ещё на что-то надеясь. Я думала, думала, думала… И эти догадки прям убивали меня изнутри. Убивали, прям как в тот день. И я боялась, что снова потеряю способность говорить. Но не от того, что не смогу говорить, а от того, что причиной этого станет тот человек, который когда-то уже излечил меня и за которого я держалась руками и ногами. Она была всем, когда мой маленький мирок был разрушен. *FlashBack* Очнулась я уже в своей постели, а рядом сидели родители с доктором, которые только и ждали, когда я проснусь. Я смутно помнила, что случилось. Я не могла смотреть на мир так, как раньше. Поначалу все думали, что я просто находилась в шоковом состоянии, и не тревожили меня. Но позже заметили, что некогда весёлая и жизнерадостная девочка вдруг стала слишком молчаливой и отстранённой. Родители всячески пытались поговорить со мной, но я не хотела этого. И даже когда я выглядела обиженной на весь мир, родители не отвели меня к психологу, посчитав, что их дочь нормальная и иначе быть не может. В то время моё состояние настолько усугубилось, что я, даже если и хотела, не могла выговорить и слова. Будто голос исчез или я забыла все слова. Единственное, что у меня получалось выговаривать, это некоторые звуки при чихе, зевке, и коротенькое мычание, когда я что-то хотела. После этого в школу я не ходила, и позже узнала, что, при опросе детей, всё же указывали на меня. Но дело быстро закрыли. То ли от того, что я в богатой семье, которая может позволить себе многое, отстёгивая той конторе кучу денег; то ли от того, что слова детей больше казались детским бредом и чем-то вроде: «она заговорила с ними, и все исчезли». Действительно, это детское неумение объяснять не вызвало у взрослых должного внимания. Да и отец в тот день пошёл в школу со словами: «моя дочь не будет учиться в школе, где помирают дети! Я закрою ваше заведение!» И школу действительно закрыли, но лишь на время расследования. Потом все ходили туда как ни в чём не бывало. Спустя года я поняла, что там не могло быть моей вины. И то, что я говорила с теми детьми, ни на что не влияло. Но эта ситуация легла на мою душу психической травмой, и заговорить я так и не смогла. А ещё чуть позже, в тот вечер, когда мы посетили семью Манобан, отец вернулся поздно, а в новостях говорили о гибели членов семьи. Это был для меня удар, и я провалялась с температурой дня три, пока не узнала, что Лалиса, та милая девочка, заговорившая со мной тем вечером, единственная выжившая в той аварии. С тех пор я начала подозревать отца в преступлениях, что кружили вокруг с моим выходом в свет. Но я жила и молчала, осознавая, что являюсь дочерью монстра. Так и закрылась в себе ещё больше, подавляя эмоции и принимая тот факт, что все мы здесь уродливы душой и все запятнаны кровью невинных жертв. *Ens FlashBack* — «Точно… как я могла забыть? Отец совсем не невинный. И он сделает всё, чтобы оградить меня от тех, кого считает недостойными. Даже если их придётся убить, — думала я, пока ехала домой. Стоило закрыть глаза, и в память врезались те воспоминания о травме детства, что заткнула меня на долгие годы. Казалось, лет в 12 должно было всё пройти, но рана оказалась глубже. Если бы родители заметили, если бы они отвели меня к специалистам… Видимо, не так сильно меня любят, чтобы замечать подобные детали. И я не обязана их любить настолько, чтобы прикрывать преступления отца. Но была бы зацепка… Пока не поздно, — а если он когда-нибудь убьёт Лису? Может мне не стоит с ней сближаться? — и, резко распахнув глаза, я вдруг кое-что поняла для себя, — если отец избавляется от тех, кто мне дорог, то он убивает их. Но если человек ему ещё полезен, он ищет другие способы отделить его от меня! Может ли быть, что он насильно выдаёт Лили замуж?! Тогда…тогда…» — приподнявшись со своего сидения я обратилась к водителю, который находился спереди, — отвезите меня в SeMi corporation, — он кивнул, и я, в возбуждённом состоянии и нетерпении подтвердить свои доводы, направилась прямо к Лалисе.