Сказка на ночь

Злобно хлопнула дверь. Мы явно не в настроении. Зря, а вечер обещал быть запоминающимся. Два глухих стука. Обувь пошла. Со вздохом закрываю книгу и освобождаю кресло. Вовремя. – Вечер, – буркаешь ты скорее для себя и плюхаешься в кресло. Привычно бросаешь куртку на пол. Чертыхаешься и тянешься за нею. Ага, сигареты забыла. – Чудесного тебе, – я ловко и аккуратно подтягиваю куртку и двумя пальцами достаю трофей. – Дай, – эти глаза ребенка и чистого ребячества. С обидой. Ишь, и губку прикусила. Совсем не сексуально. До ужаса мило. Закрываю тебе рукой глаза и с неприсущей мне нежностью касаюсь, именно касаюсь твоего рта. Легко. Что бы ты замолчала. И все поняла. Замолчала. – Сегодня у нас по расписанию счастье. – Ага, – ты все еще куксишься. Но недолго. – Почитаешь? – Посмотрим, - улыбаюсь одними глазами. Наклоняюсь и целую волосы. – С начало расчешу, Рапунцель. Ты, наверное, думаешь, что я всегда где-то сзади. Видна краем глаза. Прихожу когда хочу и ухожу когда пожелаю. Беру твою душу почти силой. И ты не можешь от меня сбежать. Не хочешь. Сколько и что ты бы отдала б, что бы увидеть одну. Лишь одну минуту из утра завтра. Каждого завтра. Минуту, когда закрываю тебя от неприличного, дерзкого солнца. Целый час. Неудобно защищаю. Тело терпнет. А ты потом смеешься, что не могу встать нормально с постели. Хулиганка, пеняй на себя. Я смотрю на тебя внимательно. Даже слишком. Ты, естественно, не выдерживаешь его, хотя стараешься. Но тебя всегда побеждает смех. Продолжаю вглядываться на твои круглые щечки, закрытые глаза и ямочку. Твой смех омывает меня, делает невозможное – очищает - и я почти отказываюсь от своей затеи тебя проучить. Но ненадолго. Властная хватка и вот ты больше не улыбаешься, а смотришь на меня как всегда – чуточку испуганно. Моя шероховатая рука на твоей шее. Ты прекрасно понимаешь, что я чувствую твой лихорадочный пульс – твою страсть. И ты ненавидишь это момент слабости и меня. Вот влажный лук губ приподнимается …и ни единый звук не покидает тебя. Ведь мой рот уже накрыл твой. Я твой хозяин и Бог. Хотя, разве есть отличие? Мои губы не мягкие, наоборот – на завтра у тебя точно будут синяки. И, да, я кусаюсь. Кажется до первой крови. Но я хитра. Достаточно хитра, что бы к безумству боли примешать наслаждение. Беспроигрышная комбинация. И мой язык проводит по твоему нёбу. Ты безвольно награждаешь меня стоном. Я его с удовольствием проглотила. Рука судорожно сжимавшая, мой воротник слабнет. Ты сдалась. Даже слишком быстро – не интересно сегодня играешь, принцесса. Резко лишаю тебя моего напора. Даю выбор. Свободу, хах… Сейчас, сейчас… И ты растерянно тянешься за моими губами. Ты вся во мне – ничего своего. Улыбаюсь. Очень, очень довольно. С толикой неприкрытого скепсиса и с зеленым морем хорошо припрятанного. Но ты у меня неглупая. Твои глаза пытаются выжечь на мне древний знак смерти, от которого я упаду на пол и начну захлебываться кровью. На их дне, плескается пелена такого же цвета – смесь жажды, похоти и благоговения. Ты больше всего на свете хочешь меня и сбежать. И, да, ты не можешь выбрать. Но пока позволю тебе убежать в свою норку. Маленькая передышка. А сначала провокация. – Подожд…, – но я уже рывком снимаю твою майку, затем, то, что под ней. Хм, белый. Ты и вправду считаешь себя такой невинной, да? – Не надо!- это уже пошли шорты. Вместе с последним одеянием. Я нависаю над тобою. Слышно только твое судорожное дыхание. Как после десяти лесничих пролетов. Хм, ты мне льстишь. Наклоняю голову до уровня твоей груди – и ты не выдерживаешь - закрываешь глаза. Ожидаешь ласки и наказания. Я поднимаюсь вверх. Губы не прикоснулись твоей кожи. Ни разу. Только дыхание. Тебя просто колотит. – Тебе нужно в душ. От тебя дымом пахнет…– выдыхаю тебе в ушко. Судорожный вздох. Я спокойно иду на кухню, походу затягиваясь. – А ты, что себя времена инквизиции вспомнила? Ностальгия? По запаху костра соскучилась? – ты бросаешь мне вдогонку. Шуршание позади меня. Значит, все-таки натягиваешь импровизированное прикрытие наготы. Ребенок, однако. Молча наливаю себе остывшего олунга. В ванне зашумела вода. Ты, наверно сейчас думаешь, что я к тебе вломлюсь. Нет. Зачем? Оправдывать твои пожелания – не сегодня, не сейчас… Мне достаточно того что ты уже томишь себя предположениями. Твои мысли обо мне. Все до одной. Возвращаюсь в комнату и сажусь на законное место. Какая там страница? Даю книге волю меня приспать и утихомирить сердце и разум. Но привычные бумажные страницы не дарят спокойствие и ясность ума. Я тебя сегодня просто… Дождись. Увидишь. Ты плескаешься не долго. Хорошо, не стоит испытывать мое терпение. Очень неуверенно ступаешь. Осторожно, как ходишь босиком по гальке в поиске кремния. Ищешь в моих глазах,… наверное, гнев. Ведь ты думаешь, что я поступаю с тобой так из злости. Ой, как сильно ты неправа. Я ничего не выдам тебе. – Может, все же почитаешь? – слабая улыбка. Ты мягко садишься мне на колени. Просишь прощение. – Сказку? – добродушно улыбаюсь. Веселый кивок. Рано расслабилась. И полотенце уже на полу. И книга впрочем, тоже. – Хорошо, какую хочешь? – Я очень грубо зажимаю тебе рот, и ловлю руку, которая хотела прикрыть грудь. Попалась. Ты делаешь рывок, полный отчаянья. Прости, но не получится. Ты еще брыкаешься, но слабо. Я делаю вздох. Вздох полный тебя. И чуть не проигрываю. Минутная слабость. Твой запах. Мокрые волосы у меня на плече. Тонкая, выгнутая напряженная спина. Ты невольно прижимаешься ко мне – не потому что доверяешь, а от безысходности. Какое счастье, что ты моя. Хочу всю, без остатка… И получу. Я хочу сегодня, что бы ты сломалась. Умоляла меня и билась в истерике. Экстазе. – Одна девушка любила тайны…– поцелуй пришелся на изгиб шеи. Не грубый, пока, – и однажды пошла за красным яблоком, которое котилось, – я провела твоей же рукой дорожку от мокрой ложбинки до самого низа, до выпирающей косточки и другой влаги …мучительно медленно. Мучительно в равной степени для тебя и меня, – -по дороге в запретный лес. Полу-вздох, полу-всхлип. И наши руки проделали обратный путь… Ты дрожишь. Не ясно от желания или страха. Или и того и другого. Мне наплевать. Я отпускаю твою руку, и она безвольно падает подлокотник. И уже через минуты ты сожмешь его так, что побелеют костяшки. Я провожу языком по деликатной коже за ушком и в тот же момент резко ловлю и оттягиваю твой сосок. Ты вскрикнула мне в руку. – Девушка ничего не боялась и пошла в лес. Она была молода и глупа. Но очень, не от мира всего, красива, – шепчу тебе в ухо. Кусаю и целую мочку, посасываю ее. Отлучаюсь и любуюсь полученным цветом – китайская роза. Ты все-таки такая у меня нежная. Оставляю мокрую цепочку от края челюсти до шеи. Тут не жди пощады. Голодно целую ее. На ней тоже пускай будут розы. – Но, она напрасно была …,– поцелуй, – беспечна, – , укус, – ее ждала опасность…и имя ей было Любопытство. Я сжимаю твою грудь до первой, немеющей боли. Твое сердце в моих руках. Отпускаю его. – Одно предложило девушке, – рука вновь скользнула внизу и ты резко выдохнула, – вкусить яблоко, – вот уже мой палец в твоей теплоте – и я даю твоему крику свободу. Лихорадочный румянец. Освободившейся рукой я провожу по твоему телу витиеватые немысленные пути. Это не карта сокровищ. Ведь сокровище здесь вся ты. Моя собственность. Драгоценная. Оставляю царапины на твоих узковатых бедрах. И не прекращаю двигать пальцем. Ты задыхаешься и стонешь. Слишком громко… Ты так быстро потеряла контроль? – Яблоко могло дать девушке вечную юность, – продолжаю я, дыша тебе в затылок , - или открыть тайну. Тайну, которая не изменила б ее жизнь, – достаю палец и увлажняю бугорок повыше. Ты тихо скулишь и двигаешься навстречу. Ты облокотилась на меня полностью. Шею безвольно упала на мое плечо. Развожу коленьями твоими подрагивающие ноги. – Какую…тайну? – сорванный голос. Удивлена ли я? Возможно. Но все что передо мною это твоя спина, и я спокойно целую тебя между лопатками. Надавила на бархат кожи языком и подула. Мурашки. Ты вздрогнула в который раз. – Тайну о чувствах. Вернее об одном. О странном чувстве, и, да, глупом…– я вела в тебя два пальца. Ты дернулась. Больно, наверное. Я замерла, и медленно убрала волосы в сторону, приподняла их. Вздохнула и прижалась лбом к горячей, хрупкой шеи. – Что ее любят, – тихо, почти беззвучно произнесла и без предупреждения продолжила начатое. Не жалея тебя, не слыша твоих криком, и просьб, жестко наращивала темп, на время останавливалась и опять начинал пытку. Не давая тебе привыкнуть, приспособится. Я целовала тебя жадно, рывками, будто злясь на то, что ты вынудила меня рассказать…сказку. Ты была на грани когда прошептала: – Пожалуйста, …ха..поцелуй… Я развернула тебя лицом к себе. Лицо в слезах, губы – припухли, искусаны тобою же до крови, значить, все же сначала опиралась. Глаза…В которых было все. Слишком много всего. Мне даже показалось, что в них… Обрамила твое лицо в руки. Боже, моя…Спасибо Боже… Поцелуй был очень нежный. Долгим. Томящим. Поцелуй-извинение, поцелуй-крик, поцелуй-пощечина, поцелуй-призн…Не хочу верить в воздушные замки. Я ласкаю тебя также как и целую. Нежно и грязно. И ты теряешь себя и оставляешь мне синяки на плечах. Потом просто отдыхаем. Или отдыхает. Мы же одно. Я уверена, что твое сердце в наглую передразнивает мое. Жду, пока ты найдешь свое дыхание. Стает жалко и грустно. Мы уже не дышим друг другом. Помогаю тебе встать. Ты виновато улыбаешься – у тебя дрожат ноги. Падаем на кровать. Я бережно тебя укрываю. Сама встаю. – Ей, – твой тихий оклик. Я немного повернулась и вопросительно подняла бровь. – Да? – Чия сказка? – ты полусонно улыбаешься. – Андерсена, – возвращаю тебе твое тепло. Наклоняюсь, целую высокий, чуть липкий лоб. Тянусь за отброшенной книгой, подбираю и отряхиваю. Бедняга, тебе сегодня досталось. Завтра куплю приличную обложку. Ты приподнимаешься на локтях и недоверчиво поглядываешь на меня. – Да, ладно…Правда что ли?! – твой взгляд полный блестящего удивления. – Угу, – я безуспешно пытаюсь найти закладку. – Никогда такую не слышала, - недоверчиво протянула ты. Зеваешь. Я старательно прячу улыбку. – Я ведь никогда не вру, правда? – встречаюсь с тобой взглядом. Второй раз за вечер. Твои глаза чуть расширяются. Неужели поняла? Ты, молча, кладешь мне руку на щеку, и нежно, слишком нежно целуешь мне по очереди веки. У меня болит, щемит сердце. И не от того, что я соврала тебе про бедного Кристиана.