Вдвоём

— Ну и что это было? — смотря искоса, строго спрашивает Никита, как только они заворачивают за угол. — Да я хуй его знает! — широко улыбается Влад, обнажая местами заляпанные кровью зубы. Никита с неким подобием умиления отмечает, что он всё такой же громкий и довольный жизнью, и суёт подмёрзшие руки в карманы джинс — выходил же просто в поисках, на долгие прогулки не рассчитывал, надел только куртку, оставив толстовку на диване. — Вечно ты нихуя не знаешь, — журит беззлобно. — Что, болит челюсть? — Копчик больше, — Влад трёт поясницу, поддев край куртки, — там плитка была, где я упал. А Димка-то хорошо дерётся, вон как уделал — и в ебло, и по почечке, бля, — вздыхает и пытается изобразить грустную мордашку, брови в трагических изломах лезут на лоб: — стар я уже для таких игрищ, Лёва. Никита качает головой неодобрительно, волнуется — ну как так можно? Хорошо хоть из турнирки сам ушёл, а то совсем было бы грустно: ни зуба, ни капа. Кстати об этом. — На следующую вписку возьми с собой капу. — Обязательно! Влад смеётся радостно — понял отсылку, доволен, как слон, даром, что подбитый. Что его вообще расстроить-то может, такого здорового, пышущего энергией детину? Аптека находится почти тут же, какая-то частная, но не нарколыжная, для такого она на слишком видном месте. За стойкой никого, на звук колокольчика из служебного помещения выходит обычная такая тётенька — уставшая, с большими мешками под водянистыми глазами и глубокими морщинками около тонких губ, выделенных тётеньковского оттенка помадой. — Здравствуйте, — тут же переходит в наступление Влад и приваливается к окошку для выдачи лекарств, чем заслуживает подозрительный взгляд. — Нам бы!.. — стопорится, вопросительно оборачивается на Никиту, по-собачьи клоня голову к плечу, — чего бы нам? — Нам бы чего-нибудь, что поможет от выбитого зуба. Тётенька хмурится, поджимает губы. — Вам к врачу, — выдаёт сухо, критически осмотрев Влада и его распухшую щёку, — если это было недавно, то можно успеть реплантировать на место. — Реплашо?.. — Бля, — Никита задумчиво кусает щёку изнутри и лезет в телефон, чтобы найти ближайшую клинику. — Тут вроде есть что-то рядом. Тогда поехали? У тебя зуб же с собой? — поднимает голову и по удивлённо-виноватому выражению лица сразу понимает, что никуда им ехать не придётся. — А шо, надо было взять? Ну я ж подумал — выбил и выбил, бывает, он же болел, так мне и лучше, что его теперь нет! Бля, идти, что ли, искать, получается? Да мы до утра там на карачках будем ползать... — Ну это тебе решать, не я ж без зуба буду ходить, — но на всякий случай вбивает в приложении таксишном адрес круглосуточной стоматологии. Влад смешно дёргает бровями, рассеянно улыбается, о чём-то задумывается, трогает языком десну, морщится, снова концентрирует внимание на Никите и глубокомысленно выдаёт: — Да похуй. — Вы брать-то что-то будете? — вклинивается фармацевтка, явно недовольная тем, что ребята мало того, что заявились посреди ночи, но и матерятся. — Обезболивающее какое-нибудь, — отзывается Никита, — хорошее только, не дешёвое. — Да брось, а но-шпа-то чем не угодила? — Уж с призовых-то можем и позволить себе шикануть. Влад в ответ тихонько смеётся и выуживает из кармана карту, чтобы оплатить, забирает большую цветастую коробку; они прощаются и выходят на мороз. Пронизывающий ветер тут же облизывает щёки, втирает в кожу колючие снежинки и кусает за губы. Никита ёжится, втягивает голову и кивком указывает в сторону маленького ларька с вывеской, на которой жертвой карательного дизайна сияет уродливое, но ёмкое "ШАВЕРМА". Ларёк почему-то всё ещё работает, а сбоку на витрине даже виднеются бутылки со всяким. Классически радушный продавец всеми силами впаривает свою самую-невероятно-вкусную-вы-не-пожалеете мясную продукцию, но Влад стойко выдерживает натиск и отвоевывает маленькую бутылочку негазированной воды. Запивает тут же таблетку, улыбается Никите, тянет куда-то в сторону. Через несколько минут сворачивает и выводит к набережной, подходит к перилам и встаёт с наветренной стороны, закрывая от резких порывов. Поднимает голову, всматривается в уныло-серое небо, затянутое тучами, слившимися в одну большую размазанную жижу. — А в Калуге звёзды обычно видно, — делится вслух просто так. — Если не прям в центре, конечно. — Ага, — подтверждает Никита, тоже запрокинувший голову, — а ещё теплее. По сравнению с северным Петербургом Калуга и впрямь зачастую кажется южным курортом. Тоска по родному городу накатывает ленивым волнами, так, чуть-чуть, всё-таки только недавно уехали — Владу вот горит очень сильно, у него как всегда планов вагон и очень даже большая тележка, ему до дрожи надо это всё — движ, рэп, баттлы, сотрудничество, всякие штуки пробовать, он без этого чахнет. А Никита что? Он рядом, под боком, невозмутимый, спокойный, и не то что бы не мог одного отпустить, нет, он за Влада не волнуется, с чего ему, ребёнку давно не пять, но вдвоём же лучше. Лучше вдвоём — на электричке до Москвы, на метро до вокзала, оттуда на поезде часов десять, потом по делам этим рифмабесовским бегать, это же так всё приятно, прямо праздник для души. Детальки мелкие, сердцу дорогие: проверить, все ли вещи собрали, паспорт, ты паспорт-то не забыл, а квиточек на электичку куда сунул, клади так, чтоб под рукой был, тройку отдай, сам с вещами иди, я пропущу и за тобой, давай, суй чемодан под сидение и доставай пиво, а вот и пирожки, ага, мама тебе привет передавала, кстати, ой, как давно на Московском не были, какой там адрес-то у хаты?.. Настоялись на холодном сквозняке до того, что Никита чуть ли не до бровей ныряет в воротник, начинает зубами стучать. Влад на него взгляд переводит, виновато интересуется, не замёрз ли, растирает плечи через куртку, дёргается, будто в желании обнять, но остаётся на месте. В последний раз оглядывает пейзаж и по-детски надувается: — А набережные у нас всё равно лучше! — Пока все живут в начале 2020 года, Рифмабес уже в 2022? — хмыкает Никита и поясняет: — Ну, Яченскую ж только начали ремонтировать, хуй знает, когда она готова будет, ты же в курсе, как у нас всё это делается. Дороги, вон, всё никак не залатают... — Нормальные в Калуге дороги, шо ты начинаешь. Плиточку вот скоро ещё менять будут тротуарную, вообще заживём! — Ну конечно. Так и перебрасываются короткими фразами, пока, подмёрзшие, быстро шагают к дому. Во дворе проходят мимо злополучных качелей, два шага и Влад, смешно крехтя, наклоняется и подбирает что-то с земли. — Во! — и демонстрирует на ладони что-то маленькое и белое. — А ты говорил — до утра на карачках. — Да шо уж тут, — отмахивается, зуб в карман прячет, подходит, по спине хлопает широкой своей ладонью, — пошли. В подъезде холодно, конечно, но не как на улице, да и нет ветра, только дребезжат окна в деревянных облезлых проёмах. Влад идёт первым, что-то себе мурлычет под нос, мелодия знакомая, только Никита не может вспомнить, поднимает взгляд от ступенек, чтобы спросить. — У тебя вся жопа грязная, — говорит почему-то совсем другое, чуть не утыкается носом в чужую куртку, но вовремя тормозит. — А ещё мокрая, — с деланно серьёзным лицом сообщает Влад, обернувшись. — Там хоть и асфальт был, но со снежком типа, конечно, зима же. Кивает себе, мысленно соглашаясь с чем-то, поворачивается, идёт дальше, а Никита подавляет желание отряхнуть Владу джинсы. — Всё нормально будет? — интересуется только, когда на нужный этаж поднимаются. — Ясен хуй, — Влад улыбается, — Выпили, быканули, попиздились, что, в первый раз что ли? — и всё-таки прижимает к себе Никиту одной рукой, тормошит, отпускает, — Не ссы, мы мальчики-то взрослые. Никита улыбается в ответ, кивает; Влад выуживает старенький комплект ключей и открывает входную дверь, пропуская его в долгожданное тепло.