Без любви нет жизни

Я чувствую, как внутри меня что-то разрывается. Я чувствую, как медленно умираю, наблюдая за каждым жестом, каждым движением. Меня не волнует вкус крови во рту, только ваш начинающийся секс. Губы сами собой кривятся, ногти впиваются в плитку на стене, даже пытаясь её продавить, но ничего не выходит. Твои руки так сводобно блуждают под его одеждой, я вижу это, улавливая каждую новую складку на его футболке, каждое его движение вперёд, словно сам Чес дразнит меня. Едва вы закончите, я выскажу тебе всё, дядя, всё, что думаю о тебе и твоём поступке, особенно после того, что ты узнал всего пару часов назад. Это жестоко. Это просто... — Не помогает, — твой голос словно возвращает меня в реальность, я, словно очнувшись от тумана, вновь ясными глазами смотрю на вас, — уже ничего не помогает, Чес! Ни алкоголь, ни сигареты, ни секс с тобой. Ничего. Ты опускаешься на стул, сжимая в тонких пальцах свои волосы. Чес усмехается, спрыгивая со стола, словно он ждал этого момента. Садится перед тобой и зажигает новую, уже простую сигарету. Я выдыхаю, опускаясь на пол, словно сейчас предотвратилась самая масштабная катастрофа во всём мире, моём мире. — Ну, значит действительно пора. Ты ведь всё равно собирался рассказать, вот тебе и повод! — Чес спокойно делает затяжку, откидываясь назад и кладя ноги на стол. — Нет, вообще-то, я не собирался говорить об... этом. Я хотел просто побеседовать, узнать, почему он старательно избегает меня, — ты выглядишь немного растерянным, голубые глаза бегают по кухне, а нижнюю губу ты невольно прикусываешь, я машинально касаюсь пальцами своей в том же месте. — Да брось! Когда-нибудь ты должен сказать ему правду, чувак, — пожимает плечами Чес. Они напоминают мне подростков, которые обсуждают признание в любви, я даже позволил себе слабо улыбнуться. Забавно. — Чеснок, ты издеваешься? Что я, по-твоему, должен ему сказать? Знаешь, сынок, я влюбился в тебя, когда тебе ещё и двенадцати не было, всё ок? Да, всё ок, пап, ничего. Нет! Я вижу, как он пренебрежительно смотрит на меня изо дня в день. Будь его воля, он бы вообще не ел со мной за одним столом, не жил со мной в одном доме и никогда не пересекался со мной! Я подумал, что раз Вики и Хэви дома нет, то есть шанс наладить хоть какое-то общение, но он сбежал! Я уверен, он слышал меня ночью, потому даже не спустился, чтобы позавтракать, а ты говоришь мне признаться? Ты едва не перешёл на крик, ходил из стороны в сторону, а я слушал с замиранием сердца. Так ты... любишь меня? Я не сошёл с ума, не сплю и не обдолбался? Я снова выглядываю из щели, наблюдая за твоими движениями, они такие плавные даже несмотря на твоё состояние. — Может, потому что ты резко отстранился? Конечно, ты хотел защитить его от самого себя, но ты не думал о его чувствах? Как он будет жить, куда ходить, с кем спать? Ты на секунду задумываешься, отводя взгляд. Я замечаю свою рубашку у ножки кровати, но ты замечаешь её тоже. Меня бросает в дрожь. Как я мог оставить её там? Убрал обувь, футболка и штаны, в которых я пришёл, со мной, в ванной, но рубашка... я вижу, как твоё недоумение сменяется гневом. Ещё секунда, и Чес уже прижат к стене, пока ты сдавливаешь его так, что можно услышать лёгкий хруст. — Ты спишь с моим сыном? — от твоего шипящего голоса у меня бегут мурашки, — и ты даже не удосужился рассказать мне об этом? Где он? — Я не знаю. Ушёл, когда ко мне пришла подружка, — Чес кивнул в сторону ванной, мол, моется, — а не рассказал я, потому что это личное дело каждого. Или мне стоило упомянуть, что я и с тобой сплю? Ты медленно отпускаешь друга, поджимая губы и отводя взгляд. Ловким движением подбираешь рубашку с пола, осматривая её, словно убеждаясь, что она моя. Ты тихо выдыхаешь аккуратно складывая её, одной рукой прижимая к себе. Мне стоило вернуться домой сегодня. А лучше вообще не уходить. Но я хотел избавиться от разъедающих мыслей, всего лишь немного свободы, но если бы я остался... может, всё сложилось бы иначе? — Я пойду, — ты чуть улыбаешься, обувая свои ботинки, — вообще, я рад, что с моим сыном именно ты. Спасибо, что приглядываешь за ним. Думаю, это лучше, чем если бы он спал с кем-то чужим. Ты думаешь, что я и Чес... о нет, ты ошибаешься, ты сильно ошибаешься! Но, пожалуй, я скажу тебе об этом дома. Мы ведь поговорим, верно? Я словно только что сошёл с ума, не смог пошевелиться, что-то сказать или сделать. Но я узнал самое важное: я не безразличен тебе, только это сейчас имеет значение. Я возвращаюсь в ванну, чтобы домыться, слышу, как Чес закрывает дверь, значит, ты ушёл. Я быстро смываю остатки шампуня, вытираюсь и неспешно выхожу. Чес медленно пьёт чай, краем глаз глядя на меня. — Думаю, тебе пора прекратить эти нелегальные походы ко мне, малыш, — он усмехается, отправляя в рот какую-то шоколадную конфету, — твой отец беспокоится. Я молча киваю, отводя взгляд. Нужно вернуться домой, но мне, почему-то, так страшно. Я сижу с Чесом ещё немного, смотря какой-то мультсериал, краем глаз ловлю его взгляд, но не поднимаю свой в ответ. Он понимающе переводит взгляд на телевизор, оставляя меня с моими мыслями. Сейчас, пожалуй, это всё, что мне нужно. расчёсываю влажные волосы его расчёской, обуваюсь и, наконец, покидаю его уютный для меня трейлер. — Пока, Чес, спасибо за всё, — я слабо улыбаюсь, он будто понимает, что я больше никогда не вернусь за тем, за чем приходил почти каждую ночь, потому тепло улыбается в ответ и кивает. Эта улыбка позволяла мне прожить ещё пару суток спокойно, но теперь, всё должно измениться. Уже темнеет, а я так и не добрался до дома. Телефон остался в комнате, так что время я не знаю, но я и не тороплюсь. Хотя мне так хочется прийти, обнять тебя и высказать всё-всё, но от одной мысли о том, что я сделал, меня бросает в дрожь. Чего я так боюсь? Что ты снова будешь разочарован? Что не примешь меня? Или что не решишься рассказать о том, о чём хотел? Или не хотел... Я останавливаюсь, едва вижу свой дом издалека. Солнце уже зашло, по улицам гуляют подростки-хулиганы и бомжи, которым нечего бояться только по ночам, уже зажглись уличные фонари, а я всё ещё не появился на пороге дома. Я смотрю на него, всё ещё держась на расстоянии, хочу снова прикусить губу, но тут же чувствую саднящую боль, чуть морщусь. Надеюсь, ранку на губе не так сильно заметно. Делаю шаг, другой, приближаюсь к до боли знакомому крыльцу: больше оттянуть время нельзя, я вхожу. В доме стоит тишина, не горит ни одна лампочка. Я разуваюсь, проскальзывая на кухню, чтобы глянуть на время. Почти полночь! Я и не заметил, как сильно оттянул возвращение. Пожалуй, это перебор. Я выдыхаю, ты ложишься рано, когда нет дел, и, судя по выключенному в кабинете свету, их нет. Я опускаюсь на стул, так и не включив свет. Пожалуй, за последние годы, я впервые испытываю чувства, ужасно похожие на стыд. Теперь ты точно не скажешь мне что-то очень важное, о чём я уже знаю, но так хотел бы услышать от тебя лично, лишь потому, что я сам заставил тебя думать, будто люблю другого человека. Чес действительно замечательный, я благодарен ему за всё, что он сделал для меня, но это нельзя назвать любовью. Скорее, дружеская поддержка с привилегиями. Я усмехаюсь самому себе, я это знаю, Чес это знает, но ты - нет. И вряд ли поверишь мне, если я скажу, но я должен. Сжимаю руку в кулак, снова поднимаясь на ноги, сегодня я готов наплевать свою гордость и остатки самоконтроля, лишь бы ты выслушал меня. Теперь, я прекрасно понимаю твои чувства. Прости, мне правда жаль. Я делаю вдох, поднимаюсь на второй этаж, замирая напротив чуть приоткрытой двери в твою комнату, прислушиваюсь - тишина. Я делаю глубокий вдох, едва дрожащей рукой толкаю дверь и чуть слышно вхожу. Тут стоит запах табака и алкоголя, ты сидишь у кровати, прислонившись к ней спиной, рядом пустая бутылка шотландского скотча, того самого, который тебе дарила мама на позапрошлую годовщину свадьбы, ты берёг её на особый случай, с другой стороны мамина пепельница, забитая полускуренными бычками. Ты ведь не куришь, но я понимаю, как тошно тебе было, когда ты узнал, где я провёл прошлую ночь, сам недавно испытал похожие эмоции. Только сейчас моё внимание привлекла рубашка, прижимаемая тобой к груди, ты весь день ходил с ней? Я усмехаюсь, аккуратно присаживаясь рядом. Я ещё никогда не сидел с тобой, пока ты спишь, такой умиротворённый и расслабленный. Борюсь с навязчивым желанием положить голову тебе на плечо, мне не хочется сильно тревожить тебя. Мы оба сами не свои последние сутки. — Я должен сказать тебе что-то важное, — полушёпотом, словно копируя тебя, начинаю говорить, ты не шевелишься, — мне жаль, что я игнорировал тебя, когда ты пытался найти со мной общий язык. Я ненавидел тебя за то, что ты бросил меня, за то, что любил Хэви больше, за то, что был таким ненастоящим, но, потом я понял, почему. Я спал с Чесом, не буду даже пытаться скрывать, но не потому что люблю его, а по той же причине, по которой с ним спал ты: я заглушал чувства. В этом, пожалуй, мы похожи, создаём иллюзию друг друга, чтобы не пересекаться в реальности, и использовали для этого одного и того же человека. Забавно, правда? Думаю, нам с тобой следует извиниться перед ним. Что скажешь? Лично я больше не собираюсь ходить к нему, чтобы получать свою порцию удовольствия, избегая тебя. Приходи завтра ко мне, поговорим. Я буду ждать, сколько потребуется. Спокойной ночи. Я ухмыляюсь, поднимая взгляд на тебя, вдруг ты тоже не смог сдержать улыбку. И, конечно, ты не смог. Я знал, что ты не спишь, и сейчас намеренно дразнишь меня, как я прошлой ночью. Наверное, я заслужил. Я чуть наклоняю голову, скользя взглядом по твоим аккуратным чертам, задерживаясь на твоих чуть приоткрытых губах, слишком шумно втягиваю воздух, тут же задерживая дыхание, чтобы восстановить тишину. Меня внезапно привлекает упавшая на твоё лицо светлая прядь. Я чуть привстаю, опираясь о кровать левой рукой, протягивая правую к твоему лицу, несмело касаясь самыми кончиками пальцев твоего лба, медленно убирая локон. Я так близко, что ещё мгновение, и я вот-вот коснусь твоих губ своими. Сердце замирает, как и я, чувствую твоё дыхание на своих губах, прикрывая глаза, невольно всё равно задерживая дыхание, но так и не решаюсь сделать ещё хоть одно движение навстречу. Наверное, вчера ты так же струсил. Я поднимаюсь, резко выдыхая. Пора идти к себе. Я не хотел приходить домой, а сейчас точно так же не хочу выходить из твоей комнаты. Медленно делаю пару шагов к выходу, у самой двери оборачиваясь, чтобы ещё раз взглянуть на тебя, ты всё так же неподвижно сидишь. Я улыбаюсь, ещё раз вспоминая твою прохладную кожу на своих пальцах и шёлковую прядь волос. Они даже мягче, чем я помнил. Делаю глубокий вдох, запоминая запах в твоей комнате, после выходя и прикрывая за собой дверь, на душе внезапно теплеет, и с этим чувством я возвращаюсь в свою комнату. Со вчерашней ночи ничего не изменилось: то же открытое окно, расправленная кровать, открытый шкаф, словно я только что вышел, а через минуту уже вернулся. Я качаю головой, вспоминая тот вечер. Меня снова охватывает чувство вины, я сажусь у кровати, запрокидывая голову, обдумываю всё, что случилось вчера, и не могу поверить, что позволил эмоциям взять верх. Резко опускаю голову, хватаясь пальцами за висок, как же больно. Наверное, остаточные чувства от наркотиков Чеса, а может, просто устал. Голова забита совсем не веселыми мыслями. Едва я подумал, что всё налаживается, это чувство снова заполняет грудную клетку, мешая сделать рваный вдох. Эта комната душит меня, я словно не могу пребывать в ней в хорошем расположении, словно она проклята, но я в проклятья, конечно, не верю. Просто слишком много курю. Вздыхаю, поднимаясь на ноги, чтобы закрыть окно. Ловлю губами последний прохладный порыв ветра, задерживаясь ещё на секунду. Можно было бы сесть на подоконник, разглядывая сквозь грязное стекло редко проходящие фигуры, но мне не хочется. Хочется закрыться в тёмном углу и провалиться в сон. Хорошо, что кровать уже готова. Я, наконец, закрываю окно, стягивая футболку и штаны, они хоть и домашние, но я бродил в них по грязным улицам. Натягиваю другие, серые, зарываюсь носом в одеяло. Тепло. Я не чувствовал такого уюта здесь уже давно, но это продлилось недолго. В голове всплывают воспоминания, где Чес манит тебя к себе и ты идёшь. Я знаю, что позволял себе то же, но это невыносимое чувство. Если ты не придёшь завтра, я не знаю, что буду делать. Я не смогу отдать тебя кому-либо снова.