Анна Де Парк, 20 (87) лет, вампирша
— Как мы познакомились? — протягивает она, закинув ноги на подлокотник кожаного кресла. — Ну, я сначала думала, что моя соседка тоже вампирша. Знаете, из этих… Канделябры, оборки, черный бархат, снобская морда будто под носом пернули, в общем, классический набор от трёхста пятидесяти и старше. А потом в полнолуние я выхожу покурить на крыльцо… -Анна театрально взмахивает рукой, ухмыляясь с широко распахнутыми глазами, — А оно все залито кровью грёбанного оленя. И волчара рядом сутулая тоже вся в крови. Мне потом пришлось всю ночь ступеньки отмывать, чтоб его…Лидия Швагенвагенс, 22 (4) лет, оборотница
— … а она говорила, что крыльцо уже было в застарелой крови? Причем в человеческой. Ох, видели бы вы, как она ест кровь не из пакетов. Становится ясно, почему ей так нравится черный цвет — не так видны бурые пятна. Кстати, именно я помогла ей отмыть… Впрочем, неважно, — Лидия сидит в кресле прямо, сложив руки на коленях в плотный замок, — Меня часто путают с вампиршей. Видимо, люди считают, что только у них есть вкус в одежде и манеры, но тяжко их винить…***
Лидия и Анна сидят на диване: вампирша приобнимает свою девушку за плечи, пока та с серьезным выражением лица смотрит в окно. — Стеклянный дом… — Ох, ma chérie, только не начинай снова, — протягивает Анна, откинув голову на спинку дивана и закатив глаза. — Каждый день я смотрю на эти окна и думаю, что если бы я не занялась выбором штор и жалюзи, а также перепланировкой, ты бы давно обратилась в горстку пепла. — Почему я выбрала такой дом? — переспросила Анна, глядя прямо в камеру. — «Сумерки». Да, можете думать что угодно, я обожаю это дерьмо. Музыка, картинка, все эти пафосные упырицы, дерущиеся на экране. Но… ох, бля. Никогда не составляйте мнение о жизни вампиров по «Сумеркам». НИ-КОГ-ДА, — Вампирша задумчиво закусывает губу, — Как-то раз я по пьяни в баре обратила парнишку… Ну, как, сначала я думала его просто выпить досуха, но уж больно хорошее у меня настроение было, да и от его крови я нажралась как старшеклассница на выпускном. Тем более, он тоже любил «Сумерки»! На этом моменте Лидия тяжело вздыхает, покачивая головой. — В общем, мы с ним полночи обсуждали фильмы, и у меня как-то не было времени… Объяснять ему, что в жизни все немножко не так. А его девушку, как назло, звали Белла… — не удержавшись, Анна хихикает, — Ну и звонит ей этот придурок на рассвете, мол, выгляни в окно. Стоит у нее перед окнами, сбросив с себя рубашку, и кричит «Белла, я вампир!». А потом… — уже тяжко вздыхает Анна, — Солнце встает, и он сгорает заживо. Сияющий Эдвард Паттинсон убил больше вампиров, чем инквизиция, я вам точно говорю. — И ты его не остановила? — спрашивает Лидия. — Я была пьяная, — пожимает плечами Анна. — Подумала, а вдруг сработает… — Да, с вампиршами иногда тяжело уживаться, — оборотница закатывает глаза. — А с тобой, думаешь, легко, хотя для оборотницы ты просто чудо… И псиной почти не пахнешь. Голубые глаза Лидии мгновенно вспыхивают от гнева — и на дне зрачков блестит нечто звериное. Даже голос ее стал грубее, отдаленно напоминая рык. — Почти?! Да я… — Bébé… — Сейчас тебе будет такая бебе… — цедит сквозь зубы Лидия — те стали ощутимо острее на вид. — Кхм, извините, думаю, вам лучше пока свалить… — кивает Анна операторам. — Для собственной безопасности. Спустя полтора часа съемочная группа возвращается в гостиную: платье Лидии неправильно застегнуто, идеальный макияж слегка размазан, прическа растрепалась. Анна лежит у нее на коленях в одной рубашке и джинсах с расстегнутым ремнем, раскуривая сигарету. — Так, — начинает Лидия, убирая прилипшие к лицу пряди. — На чем… мы остановились?***
Анна и Лидия идут по полупустым улицам ночного лондонского пригорода, держась за руки. Луна, проблескивающая сквозь тучи, почти полная. — Ох… — тяжко вздыхает Лидия, поднимая глаза на небо. — Скоро у нее опять эти дни, — кивает Анна, оборачиваясь к оператору. — Волчьи денечки, когда по ночам болит живот от жажды сожрать какого-нибудь сырого мясца. А потом полнолуние, и моя девушка превратится в мохнатую махину с огромной пастью, — ухмыляется она. — Давай ты еще на всю улицу будешь рассказывать о… впрочем, нет, реально будешь же… Они подходят к первому бару: неоновая вывеска, из подвала доносится рок-музыка 80-х, помятые на вид гости курят у входа. — Быть вампиршей иногда очень сложно… Особенно, если хочешь попасть в человеческий бар. Думаю, если вы когда-либо общались с вампирами, то они на это жаловались — тебя должны пригласить. Ох, какая ж это хуйня. Вышибала смотрит на пару девушек, сопровождаемых съемочной группой, со скучающим видом. — Пригласи меня. — Эээ… чо? — Чо слышал, лысая ты двухметровая херня, пригласи меня внутрь. Переругивания чуть не переросли в прилюдное кровопролитие, но Лидия успела вовремя вмешаться и остудить пыл Анны. Возле второго бара вампирша искренне пытается быть вежливей: — Привет, эээ… Слушай, не мог бы ты пригласить меня внутрь? — Пригласить?.. — непонимающе переспрашивает охранник. — В смысле пригласить? Что, вам нужно какое-то особое приглашение, ахах? — Мне… — скрипяще начинает Анна, и ее глаза наливаются кровью. — Нужно, да, ебанное особое приглашение, и если я его не получу, то твои кишки будут торчать из задницы как букет сраных роз… — Когда-нибудь, — шепчет Лидия оператору. — Она догадается, что чисто в теории я могу приглашать ее в дома, ведь я, фактически, все еще принадлежу к смертным. Но давайте наслаждаться моментом, — с предвкушением в голосе выдыхает она, глядя, как ее девушка душит вышибалу. Вампирша, оскалившись, вжимает крупного, но невысокого мужичка в кирпичную стену — ноги бедняги не достают до земли. В баре Анна и Лидия сидят на краю стойки: оборотница неспешно потягивает бокал вина, пока вампирша оценивающе осматривает посетителей. — Может, этот? — прищурившись говорит она, глядя на парня с ирокезом. — Нет, — категорически отказывается Лидия. — По запаху чую, он не только спиртным балуется. А я не готова насильно тащить тебя домой, пока ты рвёшься к прохожим, крича, что в «Сумерках» одни враки и Эдвард сияет, потому что он напудренный пидорас. Ответом ей служит страдальческий вдох. — Как насчет того чудика в очках, за столиком у входа? Вроде выпил, но не нажрался. Возможно, девственник, хотя я в этом плане не привередливая… Не понимаю этих древних выпендрёжников, охочих до крови девственных. Ты же пьешь кровь, а не откусываешь… — Перестань, — морщится оборотница. — Он пахнет страхом, явно неловко себя чувствует в толпе. Может, через пару стаканчиков будет в нужной кондиции. А пока… — прерывается она: залпом осушив остатки вина, оборотница протягивает возлюбленной руку, — можем потанцевать. Лидия, несмотря на далеко не культурную обстановку, держится грациозно: прямая спина, ладони уверенно лежат у партнерши на талии. Ей удается выглядеть аристократично даже в прокуренном баре, наполненном всяким сбродом. Анна, двигающаяся плавно, но немного рассеяно, влюбленно улыбается, когда девушка кладет голову на ее плечо. Лиричное инди сменяется громким роком 90-х, и Лидия отходит за еще одним бокалом вина, а Анна, оставшись в одиночестве, дает волю резким движениям и беззаботно трясет синей косой во все стороны. — Знаете, рестораны и уютные кафе мне по душе, но иногда полезно… — Лидия обводит помещение взглядом, полном легкого презрения. — Разнообразие. Правда, запахи… Ох, — морщится она. — Говорят, что собаки воняют. О нет. Люди. Люди смердят хлеще вылезшей из канавы псины. По крайней мере, особи мужского пола, — кивает она в сторону накаченного смазливого мужчины, опрокидывающего шот. — Вот этот например… С виду ухоженный. Но в душе не был несколько дней минимум. Вы хотели знать эту информацию? Я тоже нет. Проблема в том, что у меня с моим обонянием выбора никакого нет. Допив бокал, Лидия озирается по сторонам: брови нахмурены, в глазах блестит смятение. — Так, а где Анна? Я не чувствую… о, аконит мне в… Лишь бы она не пошла за бургером, иначе я за себя не ручаюсь… Лидия спешно движется сквозь небольшую толпу к выходу, периодически оборачиваясь на камеру. — Однажды ей пришла в голову мысль, что один бургер никого не убьет… Вы когда-нибудь видели фонтан из вампирской блевотины? Без преувеличений, самые напористые фонтаны Парижа отдыхают… Возможно, сейчас увидите. Лишь бы… — Ай, блять… бешеная девка! — доносится крик из переулка за баром. — Фух, — облегченно вздыхает Лидия, сбавив скорость. — Все нормально, она просто опять случайно отхлестала волосами во время танца каких-нибудь несчастных скинхедов. Когда операторы и оборотница подходят к Анне, та жадно пьет кровь из шеи рослого бугая. Ногой в тяжелых кожаных ботинках она придавливает его менее удачливого приятеля — слышится хруст ребер и мучительный предсмертный всхлип. Из мусорки торчит половина тела еще одного невезучего противника — и Лидии не хотелось проверять, на месте ли вторая. — А, ma chérie! — радостно восклицает она. Осушенный бугай, словно пушинка, поднимается в воздух — одним броском вампирша закидывает его в мусорку. — Трёхочковый, — ехидничает она, целуя Лидию в щеку. Та, покачав головой, стирает след крови, оставшийся на коже от поцелуя. — Тебе надо умыться… Анна, тебе восемьдесят семь лет, а ты ешь как грязный ребёнок. — Я па-а-анк, — смеётся она, высунув язык. — И мне похуй. Лидия, принюхавшись к оставшейся на ладони крови бугая, страдальчески вздыхает и скрещивает руки на груди. — Метамфетамин и текила… Что ж, ночка будет долгой.