***
Нагхаашш Шаошин — выдающийся представитель племени тропических нагов — стоял на палубе захваченного корабля. Весь его облик говорил о силе и непререкаемом авторитете — и широкий разворот плеч, и гордая осанка, и сильный гибкий пятиметровый хвост. Сейчас под жарким полуденным солнцем тело его было полно энергии, отчего хвост беспрестанно двигался, чуть слышно шурша и свиваясь кольцами. Длинные платиновые с зеленоватым отливом волосы были собраны в небрежный пучок, ветер трепал выбившиеся пряди, зеленая с серебром чешуя блестела на солнце. Капитан следил за… нет, не за грабежом, он предпочитал называть это сбором дани, всем телом ощущая малейшие вибрации судна. Ловкие наги сновали по кораблю и стаскивали на палубу все ценные вещи и товары, чтобы потом перенести их на свой корабль. Точнее на его, Нагхааша, корабль — небольшой, но шустрый нажий шлюп, который своими размерами не вызывал опасения у неповоротливых торговых судов. А зря! Все, подпустившие «Морской клык» на расстояние слышимости, получали пару-тройку оглушающих зарядов. А дальше оставалось только пришвартоваться, собрать добро и испариться, пока команда приходит в себя. Даже убивать никого не надо. Нагхаашш считал себя благородным пиратом — он не трогал команду, только материальные ценности. Капитан был доволен, добыча обещала быть богатой. Он пустился в обход кучи добра, сваленного на палубе, чтобы рассмотреть кое-что подробнее. Однако, ему преградил дорогу лежащий без сознания матрос захваченного судна. Это был здоровый мужик с длинной черной косой и татуировками по голым плечам. Наг невольно порадовался, что им не пришлось иметь с ним дела. Судя по виду и наличию оружия, громила был воином, и наверняка доставил бы кучу проблем. Вместо этого он мирно спал… лежа на чем-то животом. Нагхаашш заинтересовался. Иногда люди успевают сообразить, что на них напали, и пытаются спрятать самое ценное. Наг не без труда перевернул здоровяка на спину. Под ним обнаружился еще один человек… человечек… или кто это? Свернувшись клубочком на палубе спал вроде бы человеческий юноша, если только не считать огромных покрытых черной шерстью ушей на голове и длинного пушистого лисьего хвоста, торчащего из меховых штанов. Тот здоровый матрос пытался закрыть его своим телом от оглушающего заряда? Глупо и бесполезно. Для этой магии преграды нет, поражает на пять метров во все стороны. Эти двое были в самом эпицентре одного из трех зарядов, значит придут в себя лишь через пару часов, еще и память могут потерять. Мелкий — так точно. Капитан еще раз присмотрелся к спящему. Совсем еще молодой, худенький, острые лопатки и позвонки торчали на сгорбившейся спине. Нагхаашш пошевелил его хвостом, переворачивая на спину. Странный юноша легко перевернулся и безвольно раскинулся на палубе. «А ведь это не штаны, ” — понял наг. У парня были звериные ноги, покрытые густым черным с белыми подпалинами мехом. Еще более заинтересовавшись, Нагхаашш склонился, разглядывая расслабленное лицо спящего, не сдержался и выпустил кончик раздвоенного языка, пробуя запах. От мальчишки еле слышно пахло свежестью, молодой листвой и теплом, никакого пота и морской соли — самых привычных на море запахов. Отчего-то сердце нага пропустило удар. В этот день капитан Шаошин нарушил собственный запрет — не брать пленных с захваченных кораблей. «Морской клык» ходко шел под всеми парусами, стремясь увеличить расстояние с ограбленным судном и затеряться в морских водах прежде, чем оглушенная команда придет в себя, восстановит в памяти события и попытается организовать погоню. Капитан проследил за погрузкой добычи в трюм, убедился, что корабль достаточно отошел от своего менее удачливого собрата, и направился в свою каюту. Команда проводила его взглядами, кто неодобрительными, кто предвкушающими. Однако, все промолчали, и он решил, что держит ситуацию под контролем. Юноша уже пришел в себя и, стоя у окна напротив двери, смотрел на море. При звуке закрывшейся двери он обернулся, с любопытством уставился на нага. Оранжевые глаза с узкими вертикальными зрачками смотрели спокойно и доверчиво. Он приветливо улыбнулся и вильнул хвостом. «Это все привычное поведение», — отметил капитан. Оглушающее заклятие с такого расстояния отбивало память у людей его комплекции дней на пять, сохранялась лишь память тела: привычные реакции, действия, доведенные до автоматизма. — Понимаешь, что я говорю? В глазах ушастого мальчишки мелькнуло замешательство. Он что-то ответил на чужом языке. Наг даже примерно не смог определить его происхождение. Он знал пару человеческих наречий, стоило их попробовать. — А так понимаешь? — сказал он на языке Триединого Королевства, откуда предположительно шел корабль. — Да! Понимаю! — неподдельно обрадовался парнишка. — Отлично! Ты на моем корабле. У тебя временная потеря памяти, через несколько дней пройдет. Я здесь главный. Слушайся меня и все будет хорошо. Понял? — Понял. — Как тебя зовут, помнишь? — Конечно! … нет, не помню… — Я буду звать тебя Лисенок. Меня можешь звать капитан Нагхаашш. Юноша кивнул. Что удивительно, он абсолютно не боялся, с откровенным любопытством смотрел вокруг и верил каждому слову. Это очень облегчало дело, и капитан без зазрения совести собирался воспользоваться оказанным доверием. — Что-нибудь хочешь? Есть? Пить? — Пить хочу. Наг скользнул к столу, налил воды, отдал Лисенку и принялся смотреть, как он пьет. Невысокий, ладненький, худой, но не тощий, тонкая талия плавным изгибом переходила в округлые из-за густой шерсти бедра. Что-то в нем волновало сурового капитана. Он предвкушал то, чем собирался сейчас заняться, и о чем парнишка пока не догадывался. Закончив пить и отставив стакан, юноша принялся так же пристально рассматривать нага. Длинный толстый чешуйчатый хвост, раскинувшийся кольцами по полу и как бы невзначай оказавшийся между ног Лисенка, неожиданно взметнулся, поднимая его в воздух. Взмахнув руками, парнишка скатился, как по горке, и воткнулся в широкую капитанскую грудь. Оранжевые глаза вопросительно, но опять же без страха и смущения глянули снизу вверх. — Не бойс-с-ся, — перешел на шипящий шепот наг, — Хочу тебя рас-с-смотреть. Юноша кивнул и стал ерзать на скользком хвосте, стараясь сесть поудобнее. Все еще поражаясь его устойчивости, Нагхаашш выпустил раздвоенный кончик языка и, придерживая за плечи, стал изучать Лисенка, пытаясь понять, что же его так привлекает. А тот вздрагивал ушами, жмурился, передергивал плечами, растопыривал пальцы на лапках, хихикал и покрывался мурашками, но не пытался отстраниться или оттолкнуть щекочущий язык. Такой живой, отзывчивый и покорный. «Потому что ничего не помнит, и этим надо пользоваться!» — напомнил себе наг. Когда он вернулся снова к лицу, Лисенок неожиданно поймал губами дрожащий раздвоенный кончик и легонько засосал. Попав в теплую влажную глубину, рецепторы послали в тело нага такую гамму ощущений, что его порядком тряхнуло. Он приблизился к самым губам юноши и протолкнул длинный язык еще глубже, чувствуя как в ответ по телу разливается жар, концентрируясь внизу живота. Ушастый не возражал, завороженно рассматривая мелкие чешуйки на скулах капитана, позволяя ему хозяйничать во рту. Потом потянулся руками, погладил чешуйки на висках и зарылся коготками в длинные пепельные волосы, растущие расходящимся ото лба клином. Капитан расстегнул и сбросил набедренный пояс — единственный принятый у нагов элемент одежды, закрывающий паховую щель, и прижал Лисенка хвостом еще плотнее. Расплющенный в изгибе змеиного тела юноша лишь поудобнее обхватил ногами торс нага, высвободил свой придавленный хвост и продолжил целовать его сухие, жесткие губы. Хладнокровный по своей природе наг от прикосновения этих теплых мягких губ и влажной теплоты рта, где все еще блаженно шевелился его язык, просто терял голову. И запах. Тонкий, едва уловимый, сейчас стал гораздо ярче, будоражил, заводил, разжигал. Сладкое напряжение в паху усиливалось, становясь нестерпимым, требуя продолжения. Лисенок тоже возбудился, тело нага ловило участившийся пульс и легкую дрожь, пробивавшую его все чаще. Капитан не замечал, как его хвост уже стал оплетать парня, фиксируя его тело. Одно кольцо легло на талии, второе прошло под мышками поперек груди, руки оказались заведены за голову и крепко обвиты в запястьях, бедра оставались зажаты в сгибе хвоста. Когда тело партнера оказалось полностью зафиксированным, паховая щель разошлась под давлением изнутри и выпустила истекающий смазкой гибкий и мускулистый, как язык, клиновидный член нага, который моментально нашел отверстие и ввинтился в него. Поцелуи прекратились. Капитан видел как изумленно распахнулись оранжевые глаза, поползли вверх брови, поджались к голове ушки. Лисенок сейчас чувствовал, как в него проникает что-то прохладное, скользкое, извивающееся, и испуганно сжался в плотных кольцах змеиного тела. Нагхаашш нашел в себе силы притормозить инстинкты, ласково погладил его по щеке, провел большим пальцем по губам. — Не з-зажимайс-с-ся, больно не будет, — прошептал он и слегка ущипнул мягкую нижнюю губу своим жестким ртом, предлагая продолжить ласки. Парень послушно расслабился и впустил в себя член, который благодаря обильной смазке и клиновидной форме легко вошел сразу на всю длину, мягко раздвигая стенки. Основание его было все же достаточно широким, что наверняка с непривычки приносило дискомфорт. Капитан замер, наслаждаясь жаркой теснотой, давая время привыкнуть, всем телом ощущая как заполошно бьется сердце парня, как торопливо пульсирует кровь по его венам. Лисенок, часто и поверхностно дыша, продолжал доверчиво смотреть нагу в лицо. И тут гибкий член шевельнулся внутри, а потом совершил вращательное движение, задевая и раздражая особо чувствительное место. По телу парня прошла явственная дрожь, глаза закатились, он тихонько застонал, непроизвольно сжимая в себе плоть Нагхаашша. Жаркая волна возбуждения разлилась по телу нага, будя животные инстинкты. И тот не выдержал, задвигался, сорвавшись сразу в бешеный темп, погружая мгновенно окаменевший орган как можно глубже и тут же почти полностью выходя. Вцепившись в мохнатые бедра мертвой хваткой, оставляя где-то под шерстью синяки. Вдалбливаясь изо всех сил, так что даже зафиксированного парня таскало спиной по заострившейся чешуе хвоста, а ноги подбрасывало от каждого толчка. Лисенок громко стонал, дрожал и извивался в тугих кольцах, но капитана это только подхлестывало. Он забыл все на свете, вбиваясь в податливое тело, ведомый инстинктом самца, стремясь взять свое, подчинить, удержать, подавить, пометить своим. Наслаждение нарастало, растекалось и скручивалось внутри тугой пружиной, пока, наконец, не выстрелило мощным оргазмом, ослепляющим, оглушающим, лишающим остатков разума. Раздалось громкое шипение, тело нага изогнулось, а хвост конвульсивно сжался. Член пульсирующим насосом вбрасывал в хрипящего парня сперму. Хрипящего? Нагхаашш, наконец, опомнился и ослабил хватку. Наги могут затягивать половой акт часами, совершая неторопливые фрикции и медленные движения членом внутри партнера, не разрывая контакт. Нагхаашша хватило всего минут на двадцать, позорный скорострел. Однако, если учесть, что он все это время активно двигался, и последний раз занимался сексом почти полгода назад, то вполне приемлемо. Так утешал себя наг, нежно сжимая обмякшее тельце и ловя последние приятные отголоски оргазма. Лисенок же оказался полностью измочаленным. Распустив кольца хвоста, Нагшаашш с досадой обнаружил на его теле наливающиеся синяки на животе, груди и запястьях. На шее, груди, плечах — узкие длинные синяки от укусов жесткими губами нага. Он даже не помнил, когда успел их наставить. На животе он обнаружил лужицу спермы. С некоторым самодовольством отметил, что не своей. Значит, парню было не только больно. Наг аккуратно обтер то ли спящего, то ли бессознательного юношу полотенцем, порадовался, что нигде нет крови, и затащил его в свой гамак. Тут еще обнаружилось, что спина мальчишки вся исцарапалась о чешуйки внутренней стороны хвоста, которые приподнимаются для лучшей сцепки во время спаривания. «Какие же все-таки люди нежные, так его надолго не хватит», — посетовал капитан, поудобнее пристраивая спящего Лисенка в кольцах собственного тела и проваливаясь в сон, под размеренный стук его сердца. Проснулся Нагхаашш, когда солнце уже во всю светило. «Спать с теплокровными приятно, но беспокойно», — сделал он вывод, аккуратно освобождая сладко сопящего Лисенка из плотного кокона, в который заплелся змеиный хвост в поисках тепла. За ночь синяки успели расцвести всеми цветами радуги, а ссадины подсохнуть и покрыться корочками. «Хорошая регенерация», — отметил наг и отправился освежиться. Команда встретила его аплодисментами и восторженным свистом. С невозмутимым видом Нагхаашш проскользил к борту и нырнул. Прохладная вода приятно остудила разгоряченное тело, даря покой и упорядочивая мысли. Наг с наслаждением отдался плаванию, рассекая сильным гибким телом волны. Через некоторое время из капитанской каюты вышел заспанный Лисенок. На нем болталась явно большая ему капитанская рубашка. С доброжелательным любопытством он оглядел палубу и воззрившихся на него матросов и спросил капитана. Ему указали за борт. Лисенок проковылял к борту и оперся на него, с наслаждением подставляя лицо ветру и солнцу. Рядом с кораблем в волнах скользил длинный серебристо-зеленый силуэт нага. Юноша полюбовался и на него. Смутно припомнил, что обычно корабли сопровождают стаи дельфинов. Что еще за дельфины? На талию легла чья-то рука и сочувствующий голос спросил: — Как ты себя чувствуешь, малыш? Наш капитан не слишком тебя утомил? Рядом с парнишкой пристроился сине-зеленый наг, бесстыдно разглядывая через распахнутый ворот рубахи синяки и ссадины. — Я… если честно, не очень хорошо себя чувствую. Капитан почему-то рассердился на меня и… наказал. Он попытался отстраниться, но с другой стороны уже участливо склонился светло-зеленый наг: — Бедный малыш! Я мог бы полечить тебя. — Капитан — просто скотина! Что он с тобой сделал? — Пойдем со мной, я знаю, чем тебя утешить! — Хочешь сладких фиников? Вокруг столпился добрый десяток сочувствующих, все пытались потрогать руками, погладить, обвить хвостом… — НАЗАД! Что-то врезалось в толпящихся нагов, разбрызгивая ярость и потоки воды. Сочувствующих раскидало по сторонам, они с шипением поднимались и выстраивались на некотором отдалении. — Руки прочь! Мое! Капитан, взлетевший на борт одним мощным прыжком, возвышался перед испуганным Лисенком, отгораживая от остальной команды. Даже мокрая спина пылала праведным гневом, пока хвост тяжело переваливался через ограждение и свивался кольцами возле ног парня. Резкий разворот: — Кто позволил тебе выходить из каюты? Однако, ответа он не ждал. Хвостом обвил его поперек груди и забросил в каюту. Дверь захлопнулась. Команда была недовольна. Команда хотела получить свою долю. Со всех сторон неслось гневное шипение, змеиные хвосты нервно извивались, бились друг о друга, распаляя нагов. Однако, капитан делиться не собирался. Да, он нарушал правило, но это, черт возьми, его корабль, и он пока что здесь главный! Стоило напомнить команде об этом! Нагхаашш принял боевую стойку, подняв в воздух две трети своего тела, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Челюсти широко разошлись в змеином зевке, сухо щелкнули сухожилия, высвобождая ядовитые зубы. Защечные железы болезненно потянуло — они сокращались, проталкивая в канальцы зубов смертельный яд. Никто не посмел ответить на вызов. Не каждый мог похвастаться подобной силой и длиной, не все были способны пережить его укус. Один за другим матросы опускались на палубу, демонстрируя покорность. Дождавшись, когда все справятся с собой и змеиные тела неподвижно замрут, капитан Нагхаашш Шаошин успокоился и разогнал команду по своим местам. Он понимал, что это временная победа. Но так же он теперь отчетливо понимал, что Лисенка команде не отдаст. Даже не потому, что тот скорее всего этого не переживет — оголодавшие без секса наги сплетут вокруг него брачный клубок, из которого живым уже не выбраться. А потому, что это, черт возьми, его, Нагхаашша добыча! Сплюнув за борт ядовитую слюну, капитан вернулся в свою каюту. — Кто разрешил тебе выходить? — снова задал он вопрос Лисенку. — Я не знал, что это запрещено. Что это? Нагхаашш различил в его голосе нотки протеста? А вчера еще был такой послушный. Одним хищным движением наг скользнул к парню и вырос над ним грозной тучей. — Я велел тебе меня с-с-слуш-ш-шатьс-с-ся! — прошипел капитан с угрозой в голосе. Хвост его пугающе медленно и неотвратимо оплетал тело юноши, взбираясь по ногам, животу, спеленывал руки, подбирался к горлу. — Это значит, что прежде, чем что-то сделать, ты спрашиваешь моего разрешения. Понятно? Тело нага слышало, как сердце мальчишки затрепыхалось пойманной птахой, пульс зачастил, как он натужно сглотнул, проталкивая застревающий в горле воздух. Уже и так было все понятно, но капитан дождался, чтобы Лисенок кивнул. — Хорошо, — хвост расслабился и свалился на пол тяжелыми кольцами. — Не выходи из каюты. Я могу не успеть в следующий раз тебя защитить. Дождавшись еще одного кивка, наг выскользнул за дверь, запер ее на ключ и уже не слышал тихое: — А кто защитит от тебя? В каюту Нагхаашш вернулся только к ночи. Лисенок чутко дремал свернувшись клубочком в кресле. Он тут же проснулся и вскочил, настороженно глядя на капитана, пушистый хвост робко жался к ногам. От вчерашнего доброжелательного любопытства не осталось и следа. — Ты голоден? Хочешь пить? Лисенок помотал головой. — Тогда снимай рубашку и иди сюда. Лисенок нехотя стянул одежду и остался стоять на месте. Ушки прижались к голове, хвост забился между ног и прижался к животу, руки зябко обхватили плечи. Капитан глянул на этот жалкий комок и, вздохнув, приблизился сам. — Я прос-с-сто пос-с-смотрю, — успокаивающе прошипел он, осторожно поворачивая парнишку, чтобы рассмотреть синяки и ссадины. На спине уже начали сходить корочки, синяки пожелтели. Очень хорошая регенерация для человека. Значит, не человек. Интересно, кто тогда? Судорожно прижавшийся к телу хвост мешал увидеть, что там с синяками на животе и груди. — Рас-с-слабьс-с-ся, больно не с-с-сделаю. Эффект получился обратный. Парня пробила нервная дрожь, он сжался еще сильнее: — Чем я виноват? Пожалуйста, не наказывайте меня. Я больше не буду… Вообще ничего больше не буду! У меня со вчера еще все болит… Не надо, пожалуйста. — Да с чего ты взял… — капитан осекся, поняв, что сказал ровно то же, что и накануне перед тем как… — Успокойся. Я не собираюсь тебя наказывать. Да и вчера это не было наказание. Просто… я не рассчитал силы. Обещаю впредь быть осторожнее. Веришь мне? В оранжевых глазах читалось сомнение и замешательство. Лисенок не отвечал. Нагхаашш не выдержал и выпустил кончик языка. Такой нежный и притягательный запах парня густо мешался с чем-то кислым. Так пахнет страх? Наг поморщился и втянул язык. Придется сперва как-то успокаивать Лисенка. — Сегодня я тебя не трону. Давай спать. Да, он знал, что времени осталось мало, Лисенок скоро начнет вспоминать. Каким он станет тогда? Но взять его сегодня, означало окончательно разрушить его доверие. И еще этот запах… Наг затащил парня в гамак, устроил поудобнее в кольцах хвоста и уснул, обнимая его горячее тело. День выдался хлопотный, было много дел, требующих личного вмешательства Нагхаашша. Команда потихоньку закипала где-то в глубине, но вслух пока никто не осмеливался высказывать недовольство. Размер добычи и предвкушение от ее дележа перевешивали недовольство от самодурства капитана. В каюту Нагхаашш вернулся уже ночью. Лисенок крепко спал, свернувшись калачиком в кресле. Наг бесшумно запер дверь и скользнул к нему, склонился, рассматривая и обнюхивая. Инфракрасная составляющая зрения позволяла обходиться и без яркого освещения, парнишка светился теплом, как небольшое солнышко. Запах от него сейчас был тоже правильный, конечно, уже смешанный с другими запахами — дерева, моря, пота и самого Нагхаашша. Но и собственный запах свежести, молодой листвы и сонного тепла отчетливо прослеживался, не забивался кислым запахом страха. Наг не торопился будить спящего, пока наслаждался просто тем, что видел и чувствовал, слышал спокойный ритм сердцебиения. Потом стал осторожно прикасаться, погладил хвостик, лапки, потрогал смешные маленькие пальчики на ногах, зарылся в густой мех на бедрах. Хотелось рассмотреть и потрогать везде-везде, почувствовать отклик, найти особые местечки… Лисенок уже не спал, смотрел блестящими в темноте глазами. — Прости, что разбудил. Как ты себя чувствуешь? — Уже хорошо, — юноша пошевелил затекшими во сне конечностями, но встать не смог. Кресло оказалось обернуто пару раз хвостом нага. — Зачем ты держишь меня здесь? — Вопросы? Ты начал вспоминать? Значит скоро сам все поймешь. — Я хочу услышать от тебя. Ответь, зачем? — Хс-с-с, может, я влюбился? — Разве тех, кого любят, держат взаперти? — Тс-с-с-с, а времени совсем мало… — Так, что ты хочешь от меня? — парень решил добиться своего. Наг понял, что придется что-то ответить. — Хочу показать тебе, что могу быть нежным. Ты позволишь? — А у меня есть выбор? — Не хотелось бы тебя заставлять… — Значит нет. Так к чему вопросы? — Ты прав! — нагу вдруг захотелось снова шарахнуть его оглушающим заклятьем. — Иди-ка сюда! Он стянул вяло сопротивляющегося парня с кресла и уложил в кольцах хвоста на живот. — Не трепых-х-хайс-с-ся, пока прос-с-сто с-с-смотрю. И принялся легкими касаниями пальцев изучать худую спину, острые лопатки, выступающие позвонки. Трепещущий кончик языка собрал все запахи и вкусы со смуглой кожи, на которой уже не осталось ни следа от царапин. Лисенок расслабился, утонув в плавно шевелящихся кольцах нажьего тела, видимо, смирившись с неизбежным. Чуткие пальцы зарылись в густую шерсть на голове, почесали за ушами, помассировали затылок. Кончик змеиного хвоста тем временем медленно полз обвиваясь вверх по ноге. Парень уже потихоньку растекался под умелыми руками, которые неторопливо разминали мышцы, прощупывали ребра, оглаживали бока, перебирали шерсть на хвосте, почесывая кожу у основания. Тело мерно покачивалось в живом коконе. Гладкая чешуя скользила по коже, будто наг хотел трогать его всего, везде и всем телом. Руки, ноги, торс, даже хвост мягко сжимали и гладили чешуйчатые кольца, при этом не сдавливая и не ограничивая. Он вздыхал и чуть слышно постанывал, когда руки перебрались на бедра, зарываясь глубоко в шерсть, прошлись по внутренней стороне, потрогали меховые шарики яичек. А потом скользнули на ягодицы, бесстыдно раздвигая их и оглаживая подрагивающий вход. И Лисенок откинул хвост и приглашающе раздвинул ноги, подаваясь навстречу пальцам, безмолвно прося продолжения. Нагу не нужно было повторного приглашения, член уже давно давил изнутри на паховые пластины. Получив свободу, он победно выпрямился, нетерпеливо вибрируя и обильно истекая смазкой. Нагхаашш изогнулся, пристраиваясь к призывно приподнятой попке, и мазнул будто лизнул кончиком члена вход. Пушистый хвост нервно дернулся и перемахнул на другую сторону. Поймав волну дрожи, прокатившейся по телу юноши, наг уже более решительно надавил, протолкнув внутрь скользкий кончик, пошевелил им, подождал пока мышцы расслабятся и продвинулся еще глубже. Так потихоньку раздвигая, разминая и лаская гибким извивающимся членом, чутко ловя отклик, капитан погрузил его полностью в жаркую глубину. И остановился. Руки при этом продолжали успокаивающе гладить спину, бедра, ягодицы. Лисенок пыхтел в собственный локоть, лежа на чешуйчатых кольцах, нервно помахивал хвостом и ждал продолжения. Член внутри шевельнулся, задрожал, провернулся по кругу, вильнул из стороны в сторону. Наг замер, прижавшись к теплой спине, чутко ловил реакцию партнера и продолжал неторопливо ласкать его внутри, не покидая жаркой тесноты. Лисенок стонал, прогибался в пояснице, стараясь теснее прижаться и поглубже ощутить в себе это движение, посылающее по телу волны наслаждения. Рука капитана нырнула под живот и огладила член парня, уже полностью освободившийся из мехового кармашка, и требующий ласки. Несколько судорожных толчков и юноша кончил в ласкающую руку. Наг волнообразно шевельнул хвостом, легко переворачивая парня на спину, придирчиво обнюхал и слизал сперму с руки, потом с мягкого беззащитного животика, заставляя его вздрагивать и поджиматься. И продолжил прерванное занятие. Лисенок потерялся во времени и пространстве, утопая в плотных кольцах нажьего тела. Его трахали, умело и методично, доводили до исступления ласками, изводили сладкой пыткой неторопливых движений внутри, а потом вдруг снова жесткий трах… Наслаждение нарастало, скручивая тело в сладких судорогах, растекалось и пульсировало даже в кончиках пальцев, копилось, превращаясь в муку, чтоб, достигнув пика, взорваться очередным оглушающим оргазмом. И без передышки окунуться в новую волну. Уже не осталось никаких сил, тело давно превратилось в дрожащий кисель, перепачканный их перемешанной спермой, сорванный голос хрипел, а счет оргазмам давно потерян. Получалось только жалобно шептать, задыхаясь: — Я не могу больше… хватит… пожалуйста… Наг аккуратно довел их до одновременного оргазма и устало повалился рядом с затраханным парнишкой на кольца собственного хвоста. Сейчас он немного передохнет и перенесет Лисенка в гамак. А Лисенок проваливался в полубессознательное состояние. Тело растеклось безвольной лужицей, сознание мутилось, казалось он плывет в невесомости. И вдруг в окружившем его сумраке появились тени. Знакомые тени. Вот человек, вот лис, вот полуформа. Память разом прояснилась, все встало на свои места. Ник перекинулся и снова очнулся в объятиях нага. Нагхаашш почувствовал, как тело юноши в его руках неожиданно напряглось, зачастил пульс. Он скосил глаза и увидел пристальный взгляд оранжевых глаз. Удивился. Только что Лисенок практически терял сознание, и вот он бодр, и свеж, и сна ни в одном глазу. И запах… снова чистый, легкий, ничем не забитый. Как в первый день. — Что случилось? — Я все вспомнил. — И? — Я не могу остаться с тобой. Мне пора. — Обсудим это завтра. Наг затащил юношу в гамак, обвил пару раз кольцами, чтоб наверняка, зарылся лицом в его волосы на затылке, вдыхая одуряющий запах, слушая ритм сердца, и заснул с мыслью: «Придется завтра объяснять, что никто и никуда его отсюда не отпустит.» Ник милосердно дождался, пока наг заснет и перенесся к своему крылатому.***
— Небо и ветер, Ник! Наконец-то! Где ты столько пропадал? — Возникли непредвиденные обстоятельства… — Что? Объясни толком, что-то случилось? — Познакомился с одним настырным нагом. — И что? — И понял, что лучше тебя никого не было, нет и не будет! Расслабься! Давай спать, завтра все расскажу. — Чтоб я хоть раз еще на твои эксперименты согласился…