Женщина из золота и льда

      В тот день вам было очень стыдно. На рассвете вы проснулись от острой боли — вас будто ударили ножом в живот. Вы едва нашли в себе силы потянуть за золотой шнурок, закричать, позвать на помощь.       Было ясно, что произошло. Слова прибежавшего лекаря не стали неожиданностью.       На этот раз вы не плакали — не успели привыкнуть к своему положению и терять его было не так больно как в первый раз. Вы просто лежали и смотрели на купол балдахина и сжимали одеяло в кулачке, когда лекарь делал неосторожное движение. Ткань задраной ночной рубашки скрывала его: скрывала, как он разглядывает вас словно редкое насекомое через лупу. У него холодные руки и шершавые пальцы. У вас было только одно желание: чтобы этот сухой старый мужчина скорее перестал в вас ковыряться. — О нет! — воскликнула Эми, помощница лекаря. Она немедленно задвинула ткань балдахина, чтобы скрыть вас — в покои вошёл лорд Габриэль. Он уже знает. Разумеется. — Милорд, прошу! — Эми кинулась к нему. — Вам не нужно…       Вы не видели Габриэля, не знали, что выражало его лицо. Презрение? Злобу? Недовольство? Всё вместе — уж слишком резко служанка замолкла. Вы снова подвели мужа, и он лицезрел вас в таких мерзких обстоятельствах. Захотелось плакать. — Милорд. — подали вы жалобный голос. — Молю, не нужно здесь быть. Ах, вы делаете мне больно! — пискнули вы, когда лекарь вновь проявил неосторожность. — Леди просила не говорить вам, пока всё не кончится, — тихо сказала Эми. — Ещё воды! — скомандовал лекарь. — Вам не ясно? — холодно спросил девушку Габриэль. — Немедленно.       Вы слышали, как Эми запнулась, выбегая из комнаты.       Габриэль подошёл к кровати и сквозь прозрачную ткань балдахина мог видеть, как вы хмурите брови, кусаете губы и изо всех сил сжимаете одеяло. Было скорее неприятно, чем больно. Не как в первый раз. — Милорд, — вновь просили вы, — оставьте этот стыд лишь мне. — Берегите силы, миледи, — холодно ответил супруг. — Не тратьте их попусту.       Он дождался окончания процедуры, смотря в окно на происходящее в саду. Был на удивление погожий день, вы собирались взять дочь на прогулку, но увы… Пятеро вмешались в ваши планы, внеся изменения, назначение которых было известно лишь им. — Ну вот и всё, — раздался голос лекаря, — леди, вам нужно отдохнуть.       Габриэль чётким движением повернулся и в несколько шагов преодолел расстояние до вашей постели. Он смотрел на вас, а вы смотрели в пустоту. На иное сил не осталось. — Срок маленький, но, насколько я могу судить, — говорил лекарь и показывал Габриэлю склянку, — это мальчик. — Вот как, — холодно ответил лорд. — Благодарю за работу.       Лекарь кивнул и зачем-то продолжил:  — Знаете, думаю, я выяснил, что послужило причиной смерти ребёнка в прошлый раз. — Неужели? — осведомился лорд, не отрывая взгляда от вас. — Да. Срок был большой, но у леди началось кровотечение. Увы, ребёнку требовались ещё три луны, чтобы выжить после срочных родов. Его было не спасти. Но что послужило причиной! — восторгался лекарь. — О, милорд, это крайне интересно. Послед, placenta, состарился слишком рано. Я сравнивал его с последом успешных рожениц и заметил, что… — Пошли вон, — сказали вы. Негромко, но достаточно уверенно, чтобы привлечь к себе внимание. — Простите? — незадачливо спросил лекарь, посмотрев на вас. — Пошли вон, — повторили вы, готовясь повысить голос: — Убирайтесь! Вон!       Габриэль прикрыл глаза и слегка запрокинул голову. — Вы можете быть свободны, — ровным голосом сказал он. — Ваши услуги будут оплачены.       Лекарь спешно подхватил сумку с инструментами и покинул вашу спальню.       Вы остались наедине с мужем, который смотрел на вас пустыми глазами, держал руки за спиной и не спешил начинать разговор. — Зачем вы остались, милорд? — спросили вы, нарушая эту давящую тишину. — Зачем вы пытались скрыть случившееся, миледи? — Я ничего не хотела скрывать. Но ваше присутствие… Не нужно вам было это видеть, — сказали вы и отвернулись в подушку.       Лорд тихо вздохнул. Он долго думал о чём-то, подбирая слова, оценивая случившееся, и, наконец, спросил: — Стоило ли кричать на нашего лекаря?       Вопрос, который обидел бы своим равнодушием, не знай вы милорда так близко. — Вы не понимаете, что говорил этот старый безумец? Он говорил о наших… — вы осеклись. Лорд не любит, когда вы называете вещи не своими именами. Даже если это дети. Первого мертворожденного ребёнка похоронили по всем правилам, но лорд предпочитает назвать его «тот случай». — И всё же, вы были крайне несдержанны, — сказал супруг, как сказал бы учитель этикета. Всё же вам было больнее, чем утром, когда началось кровотечение. — Габриэль, я прошу, явите хоть какое-то сострадание к моему состоянию.       Вы посмотрели лорду в глаза. Он словно только что отчитал Винсента за какую-то мелкую помарку, а не лишился наследника. — Я попрошу лекаря снизить градус интереса к... Эмбриологии. — Благодарю, милорд. — Могу ли я ещё что-то сделать для вас?       Да, Габриэль мог бы остаться и держать вас за руку. — Всё в порядке, милорд. Попросите служанку принести воды. — Конечно, миледи.       Габриэль неспешно покинул вашу спальню. Вы остались одни. Казалось, вы всегда были одни, но сейчас ощущали одиночество острее. И внутри было так пусто. Это чувство оставили руки и инструменты ужасного лекаря или душевная тоска стала настолько сильной, что уже невыносима?       Спасением был сон. Вы постарались уснуть, и дрёма ваша была настолько глубока, что вы едва не забыли о случившемся утром несчастье.       Забыли всё, что приключилось с вами с тех пор, как вы приглянулись лорду Габриэлю на торгах. Забыли ужас, случившийся в Соснах. Забыли ту маленькую «войну», в которой Габриэль победил — не так, как рассчитывал и не без вашего содействия. Забыли красивую, представительную свадьбу с лордом. «Никогда мне не доводилось встречать женщину, равную вам, леди. Я едва не проглядел вас среди событий, что так круто повернули не только наши жизни, но и жизнь всего королевства. Смею ли я надеяться, что вы разделите со мной тот долгий и радостный путь, что ожидает в будущем?»       Снился ваш старый замок, тёплые объятия отца и его колючая борода. Лиэм, разбрасывающий вещи тут и там. Вы снова были маленькой беззаботной девочкой. Так хорошо было в этом сне, что вы едва не забыли Тиру. Нет, это невозможно — малышка была с вами даже в снах. Вы и спящая помнили, как сладко она пахнет и какие у неё маленькие пальчики.       Проснувшись с мыслями о дочери, вы захотели поскорее её обнять — и стали спешно одеваться. Дефилировать по замку вы не собирались, звать служанок не хотелось, а потому с платьем и причёской управились самостоятельно.       На выходе из комнаты у вас закружилась голова, и вы схватились за стоящую рядом статую, едва её не свалив. Нет, дочь не должна видеть вас такой. Для неё вы всегда должны быть сильной.       Вы послали за Эми, компания которой была вам приятнее общества старого лекаря. Она появилась в замке полгода назад, напуганная и в ошейнике. Вы издали наблюдали за ней, иногда справляясь, чтобы служанки исправно меняли её постельное бельё и не обижали с обедом. Однажды она принесла вам отвар мяты для лучшего сна. Оказалось, лекарь купил её и велел раскладывать травы по мешочкам и книги по полкам, но Эми убедила его взять её в ученицы.       Хотя она была существенно младше вас, вы могли бы назвать её подругой — но не настолько близкой, чтобы спрашивать, откуда на её щеке и шее взялся шрам от ожога. Вы знали только, что из-за него её не рискнули предложить лордам или рыцарям, как вас когда-то. — Леди, как вы? — обеспокоенно спросила Эми, вбегая в вашу комнату. — Голова закружилась, — ответили вы из кресла. — Сидите, леди, вам нельзя переутомляться. Нужен крепкий чай с сахаром. Послать за служанкой? — Нет, — остановили её вы, пока Эми не выбежала из комнаты. — Она доложит милорду. Ты сможешь сделать сама? — Конечно, — закивала Эми.       Она часто оставалась с вами на чай или чашку мяты. Вы сами однажды предложили ей разделить с вами паузу, помня, как неприятно возвращаться к себе с грузом ошейника на ключицах, осознавая свою беззащитность. Впрочем, у вас тогда была приятная светлая комната. Эми, находясь во власти лекаря, не приходится рассчитывать на что-то, кроме жесткой кровати в маленьком закутке.       Вам нравилось наблюдать, как Эми радуется сладкому чаю вместе с вами. Кусочек сахара — и жизнь кажется почти такой, как раньше. — Вам легче? — спросила она. — Нужно поесть, леди. — Мне намного лучше, Эми, спасибо. И я не голодна, лучше проведу время с дочерью. Можешь взять что-то почитать, если хочешь, — предложили вы, заметив, как она то и дело косится на книжный шкаф. — Спасибо! — воскликнула Эми. Её обаятельная улыбка отвлекала внимание от уродливых шрамов. Как жаль. Без них она слыла бы красавицей. Вы попрощались с ней и вышли в коридор.       Комната Тиры была совсем рядом: так захотели вы, и Габриэль не стал спорить. Лучшие стражники охраняли покои девочки и немедленно распахнули дверь, едва вы приблизились.       При дочери всегда была воспитательница, Анна, женщина в возрасте, которая вырастила не одного знатного наследника; придворные леди шептались, будто вы остановились на её кандидатуре, чтобы муж не смотрел в сторону юной красавицы, которая была второй претенденткой. Смешно, вас подозревали в ревности. К счастью, эта сторона брака была вам неведома. — Добрый день, леди, — приветствовала вас Анна, склоняя голову. — Мы с Тирой сегодня играли в мяч, ей понравилось его катать. После гуляли в саду, леди живо интересовалась цветами и птицами. Сегодня я осмелилась дать девочке одну из кукол, — она указала на шкаф, уставленный «подружками» от мастеров со всего королевства, — но играла леди недолго. Когда она стала таскать куклу за волосы по комнате, я немедленно её забрала.       Анна неукоснительно исполняла приказ лорда Габриэля. Он был крайне недоволен, когда увидел, что дочь, леди Тира, пока единственная наследница его рода, таскает рукодельную «подругу» за волосы. Этот акт детского вандализма казался ему чудовищным. «С куклами надлежит играть в чаепития и переодевать их в новые платья, разве не так? Если Тира ещё слишком мала, чтобы это понять, не стоит их ей давать, как не стоит давать ребёнку чернила и перо раньше срока». — Благодарю за отчёт, Анна, — улыбнулись вы. — Я бы хотела побыть с дочерью.       Вы бы с радостью проводили с Тирой больше времени, но придворные обязанности были главной вашей заботой. К тому же, лекарь ещё после первой вашей неудачи с ребёнком настоял, что вам нужно как можно больше отдыхать и как можно меньше проводить время с такой неугомонной девочкой. Лишь недавно это ограничение было снято, но надолго ли…       Воспитательница поклонилась и вышла из комнаты, а вы присели на ковёр, где девочка играла с игрушками из дерева. Она была увлечена, вертя в руках фигурку совы. Тира очень любит птичек, и только золотого орла на вашем письменном столе она рассматривает со страхом, а не любопытством. — Здравствуй, Тира, — сказали вы и погладили девочку по голове. Она сразу отозвалась и широко вам улыбнулась. Девочка — копия отца, теперь вы знаете, как выглядел бы Габриэль, умей он капризничать, заливаться смехом или недовольно топать ножкой. Хотя последнее вы, пожалуй, представить могли. — На, — Тира протянула вам одну из своих фигурок. — Мама, играй.       Каждый раз, когда вы слышите это, улыбаетесь до боли в скулах. — Спасибо, Тира, — ответили вы, беря игрушку.       Вы занимались с девочкой долго, она невпопад рассказывала, что делала сегодня и какие цветы видела. Тира стала упрямой и не всегда вас слушала, но госпожа Анна говорила, что это естественно для детей, которым уже два с половиной. Вам оставалось только смириться и быть терпеливее. Тира всё равно самый нежный человек в вашей жизни, и вы не могли наобнимать её, когда настало время ужина и нужно было идти к мужу.       Вы опаздывали. Служанка, посланная пригласить вас к столу, растерялась, когда не обнаружила вас в спальне; она долго искала «пропавшую леди» едва ли не по всему замку. И почему никому не приходит в голову, что вы проводите время с ребёнком? Ах, да, ребёнок — девочка. Большое счастье простых людей, но для семьи вашего статуса и положения вашего мужа — проба пера перед настоящим наследником.       А вы, пожалуй, вы были даже рады, что первенцем стал не мальчик. Младенец принадлежал бы всем — двору, короне, храму. Но Тира — только ваша. Вам даже с Габриэлем не приходилось за неё «соперничать». По крайней мере, пока. — Добрый вечер, миледи. Я рад, что вы смогли присоединиться, — сказал муж, когда вы вошли в зал.       Стол был накрыт, Габриэль давно ждал вас. Вы заняли место напротив, и слуги начали подавать. — Благодарю за ожидание, милорд, — улыбнулись вы. — От вас с утра не было вестей, — буднично говорил Габриэль, — даже служанки не получили от вас ни одного распоряжения. Прошу, не заставляйте меня переживать, — мягко говорил супруг, и у этих слов не было второго дна. Лорд имел в виду ровно то, что сказал. — Когда я проснулась, решила провести время с Тирой. Мне не требовалась служанка, вы ведь знаете, я часто привожу себя в порядок самостоятельно.       Этого Габриэль никак не мог понять: почему перед визитом к дочери или в какой-то из хмурых деньков, когда вы отдыхаете в своих покоях, вам не нужна помощь служанки? Даже муж признавал, что вы искусно справлялись с волосами и шнуровкой платья, но к чему эта мещанская самостоятельность? Лорд никогда не говорил это вслух, но порой в его глазах читалось: «Вы ведь не рабыня». Впрочем, ваши привычки никогда не становились причиной конфликта. — И как же наша дочь? — спросил лорд Габриэль тем же тоном, что когда-то просил вас отчитаться о проделанной работе. Вас это не обижало и не удивляло. Вы знали, за кого выходили замуж. Хотя… Почему-то сейчас это звучало слишком холодно. — Прекрасно, милорд. Она здоровая умная малышка, — ответили вы и невольно улыбнулись. — Тира так быстро учится. Клянусь, милорд, она назовёт больше цветов из королевского сада, чем я. — Прелестно, — холодно отозвался Габриэль, и вы невольно усмехнулись. — Простите, миледи? — обеспокоенно посмотрел на вас супруг. — Вам смешно? — Ага, — беззаботно ответили вы, не в силах сдержать улыбку.       Ваша усмешка стала несколькими короткими смешками, надрывными, как кашель, который не сдержать. Смешки перешли в полноценный смех. Сквозь прищуренные глаза вы видели недоумение супруга. Вам было уже не смешно, но остановится вы не могли. Смех стал истерическим хохотом. Вы всё смеялись и смеялись, до боли в животе.       Габриэль понял, что у вас начался припадок и велел звать помощь. Сам же он спешно подошёл к вам и мягко положил руку на плечо. — Миледи, прошу, успокойтесь, — тихо попросил он.       Вы посмотрели в его ясные голубые глаза и вдруг вспомнили день рождения Тиры. Вы мучились с ней сутки, стонали, кричали и ругались, а кто-то из присутствовавших недовольно бросил: «Леди рожают с чувством собственного достоинства». Сейчас вы были готовы поклясться, что это сказал Габриэль.       Вам стало так обидно за эти бесчувственные слова. Обидно за вашу маленькую девочку, которая месяц от месяца становится для света всего лишь вашей неудачей. Обидно за двоих малышей, которым не суждено было сделать и вдоха. Они останутся для двора предметом сплетен, для их отца — коротким упоминанием в бумагах, а для лекаря — любопытным феноменом.       Всё это огромным комом встало у вас в груди именно сегодня, именно за ужином с Габриэлем, и вот вы, не помня себя, прижимаетесь лицом к его руке и плачете. Плачете громко и горько, и супруг не может решить, что ему делать.       Габриэль так и не отобрал у вас руку, даже когда явился лекарь и велел вести вас в спальню.       Вам дали настойку для успокоения нервов, и вскоре истерика стала утихать. Вы лежали в постели, тяжело дышали и едва слышали разговор лекаря с лордом. — Да, это типично, милорд. Леди склонны терять самообладание вслед за потерей дитя. Вашей супруге лучше отлежаться несколько дней, а после — избегать переутомлений. Советую вновь сократить время, которая леди проводит с дочерью. Маленький ребёнок может усугубить нервное истощение. — Благодарю, — ответил Габриэль недрогнувшим голосом. — Скажите, после всего, что случилось, леди ещё может осчастливить меня наследником? — Да, милорд, я не вижу причин обратному, — заверил лекарь. — Многие леди проходили через то же, что ваша супруга, и производили на свет не по одному ребёнку. Я бы только рекомендовал вам позволить ей отдохнуть от бремени. Два потерянных дитя за полтора года… Один ребёнок всего чуть-чуть не дотянул, чтобы выжить… Нет, — покачал головой лекарь, — нагрузка слишком велика, милорд. — Сколько? — холодно спросил Габриэль. — Отдыхать? Что же… Я бы сказал, хотя бы полгода вам лучше не навещать супругу, милорд. Понимаю, когда женишься на юной леди, рассчитываешь на иное… Я бы мог порекомендовать… — Ещё раз благодарю, — прервал его Габриэль, — не смеем вас больше задерживать, вы можете быть свободны.       Лекарь откланялся и спешно удалился. Наконец-то: вы вновь не накричали на него лишь потому, что успокоительная настойка была очень сильная.       Габриэль недовольно сдвинул брови, сложил руки за спину и подошёл к вашей постели. Он долго смотрел на вас, не решаясь озвучить мысли. Винил ли он вас? Был ли разочарован? Вы не подозревали супруга только в душевных муках о случившемся. — Что на вас нашло, миледи? — вдруг спросил он.       Вы понимали, как странно это звучит. Спрашивать подобное у женщины, с которой случилось такое несчастье? Какая бесчувственность. Но не из жестокости Габриэль задал этот вопрос. Неважно, по какому поводу истерика — это явление в принципе непонятно супругу. Вы покорили его своей рассудительностью, такой он привык вас видеть. Как странно женщине услышать подобный вопрос, так и Габриэлю странно столкнуться с вашими горькими слезами. — Думаю, у меня есть причины для подобного поведения. Это, разумеется, меня не извиняет, милорд, но я надеюсь на ваше понимание.       Да, такая вы привычнее для мужа. — Разумеется, миледи. Всё же мне неясно, почему это случилось после моих слов о нашей дочери. Могу я спросить, что вас так задело? — Это было смешно, милорд, — ответили вы и даже улыбнулись. — То, как равнодушно вы называете способности нашей дочери «прелестными».       Лорд удивлённо поднял брови и часто заморгал. Такое он никак не ожидал услышать. — Отнюдь, миледи, прелестным я назвал ваше преувеличение. Полагаю, вы всё же знаете больше цветов, чем наша дочь. Ей всего два, пять месяцев и три недели. — объяснялся он в недоумении. — Я рад, что она проявляет интерес к окружающему миру, но предлагаю не переоценивать её достижения.       Вы опустили глаза и улыбнулись. Да, это похоже на лорда. — Вас беспокоит что-то ещё, миледи? — осведомился Габриэль, приподнимая бровь. — Прошу. Нам ни к чему недомолвки.       Супруг не терпит, если вы сидите со скорбным лицом, поджав губы. «Миледи, оставьте старые привычки. Я понимаю, что вам прежде приходилось обдумывать каждое слово, но в новом статусе вы можете позволить себе говорить прямо». — Из-за того, что случилось утром, я вспомнила день, когда родилась Тира. — Я тоже помню тот день, миледи, — ответил лорд и слегка улыбнулся. — «Леди рожают с чувством собственного достоинства», — ответили вы, но лорд вопросительно смотрел на вас, надеясь на пояснение. — Это ваши слова?       Вопросительное выражение лица Габриэля сменилось удивлением. — Миледи… Меня ведь вовсе не было на родах, — тихо ответил супруг. — Но я отчётливо помню вас, милорд. — Да, в самом начале. Вы так сильно схватили меня за руку, я думал, сломаете мне запястье, — спокойно говорил Габриэль. — Винсент в тот день писал под мою диктовку. — Вы никогда не делились этим со мной, милорд, — удивились вы. — Не счёл необходимым. Полагаю, так должен был поступить муж, — неуверенно сказал Габриэль. — Это всё, что стало причиной нашего недопонимания? — Да, милорд.       Габриэль слегка улыбнулся вам, кивнул и пожелал доброй ночи. Он был доволен, что ситуация разрешилась, а вот вас что-то беспокоило.       Нет, не так должен закончиться день, в который вы вновь потеряли ребёнка. Вы не должны оставаться одна, а лорд обязан поделиться тем, что думает. Не могло ведь случившееся оставить его равнодушным! Ведь не могло? — Габриэль! — слабо воскликнули вы, когда он уже был у дверей. — Миледи? — лорд снова был удивлён. Пожалуй, слишком много потрясений за день для вас обоих. — Вернитесь, — потребовали вы.       Лорд послушался — медленно вернулся к вашей постели и смотрел на вас, нахмурив брови. Вы присели, опираясь на локти и не знали, как поделиться с этим холодным человеком тем, что так терзало вас. — Я слушаю, миледи, — сказал Габриэль и подкрепил свои слова повелительным жестом. — Милорд… Останьтесь со мной, — осторожно попросили вы, смотря в глаза мужа. — Прошу прощения? — Пожалуйста, — вы глубоко вдохнули, — останьтесь со мной. Вы сейчас… Сейчас вы мне нужны.       Почему просить мужа о подобном должно быть так неловко и даже стыдно? Мужчина долго вас разглядывал, не зная, как поступить.       Лорд был хорошим мужем. Никогда вы не слышали от него грубых слов. В те ночи, что Габриэль решал навестить вас, он был внимателен и всегда целовал вам руку после. Но лорд не стал бы ласкать вас, шептать глупости на ухо и тем более оставаться спать в одной постели. — Остаться с вами? Миледи, я боюсь, что… — Я не прошу вас ложиться со мной, милорд. Просто… Посидите здесь, пока я не усну.       Смелая просьба. Габриэль точно не ожидал такого поворота. Он медленно развернулся, и вы думали, что теперь супруг уйдёт, но неожиданно для вас лорд вернулся со стулом от вашего письменного стола и поставил его возле кровати.       Лорд сел возле вас с тем же невозмутимым видом, с каким садился за стол в своём кабинете. Он смотрел на вас, как бы спрашивая: «И что теперь?». — Вы вините меня, милорд? — спросили вы, натягивая одеяло выше. — Мне есть, за что? — Я… Не могу подарить вам наследника.       Лорд глубоко вздохнул. Даже если он не винит вас, он весьма разочарован. — Я расстроен, миледи. Отсутствием наследника и вашим состоянием. Но за вами присматривает лучший лекарь во всём королевстве. Вы ещё осчастливите меня сыном, — сказал лорд с уверенностью, от которой стало жутко. — А пока моя леди должна засыпать. Я подожду.       Габриэль не любит, когда что-то стоит у него на пути. Наверное, он обескуражен тем, что так долго не получает желаемое — и ничего не может с этим поделать. На секунду вам стало страшно. На что способен человек, который привык всегда получать, что хочет? В полудреме вы едва приоткрыли глаза: Габриэль внимательно разглядывал вас, а лучше бы гладил по голове или держал за руку. Вы заснули с сожалением о своей просьбе. В комнате с мужем, сделавшим вам одолжение, было неуютно. С Габриэлем вообще может быть уютно?

***

      Всю следующую неделю вам было предписано отдыхать. Пару дней даже глазком не дали взглянуть на Тиру — всё по указке противного лекаря. Впрочем, после стало не лучше: девочку лишь на полчаса-час приводили к вам поиграть и после уводили. А иногда и раньше, если Тира начинала капризничать. Ваши нервы теперь берегли как самое ценное в Оленьем замке.       В этот вечер Тиру унесли раньше обычного, и вы остались одна — без надежды себя хоть как-то занять. Читать порядком надоело, для прогулки уже поздно, а вышивку вы бросили, поняв, что путающиеся узелочки вас скорее раздражают, чем успокаивают.       Вы рухнули на кровать, раскинув руки. Ну что ещё можно придумать, чтобы было не так скучно? Эми забежала к вам на пару минут передать лекарство, но остаться дольше не могла — ей велено помогать на родах какой-то леди. Подруг среди придворных леди завести невозможно: все пытаются выудить побольше информации для свежих сплетен, да вы и сами не стремитесь с кем-то сблизиться. Светские беседы не для развлечения, они — работа. В гостиных и кулуарах вы должны оставаться безупречно вежливой и не позволять себе ни единого лишнего слова. Искренность тут не в чести. Завтра вы выйдете в свет впервые после маленького перерыва, и вам предписано быть исключительно приветливой и непринуждённой. Ничего не случилось. Вы идеальная леди идеального лорда, какой вас и должны знать.       Идеальный лорд… После маленькой просьбы побыть с вами, видеть его было как-то неловко. Впрочем, с кем ещё вам играть в шахматы, если не с ним? Приятный досуг для вас обоих.       Вы послали записку с приглашением к игре, лорд быстро ответил согласием и явился в ваши покои раньше, чем вы ожидали. — Рад составить компанию моей леди, — сказал Габриэль, входя в комнату.       Вы обернулись с лёгким испугом, но, увидев мужа, улыбнулись и сделали реверанс. — Да, милорд, я изрядно соскучилась по игре, — ответили вы и жестом пригласили супруга за шахматный стол.       Он играл не в полную силу, не агрессивно, да и вы не спешили нападать. Партия была размеренная, неторопливая. Победить противника теперь — приятное завершение вечера, а не дело чести. Впрочем, супруг всё же добавил к шахматным поединкам толику азарта. — Так чем же милорд занимался сегодня? — спросили вы, когда закончили рассказ о том, как прошёл ваш день. — Объяснял Эрику, как следует завтра отвечать по вопросу восточных земель. — Все ведь и так знают, что решения принимаете вы. — Не все знают, миледи, — улыбнулся Габриэль и поставил вам второй шах. — Я поговорил с лекарем. Думаю, всем будет лучше, если леди Эмилия впредь всегда будет приносить вам лекарства и сообщать распоряжения лекаря. — Леди Эмилия? — удивились вы, едва не потеряв суть игры. — Та юная девушка, с которой вы сблизились. Лекарь сказал, что периодически присылает её к вам. Но раз вы поладили, имеет смысл сделать это главной обязанностью леди. Надеюсь, вашим нервам это пойдёт на пользу.       Только теперь вы поняли, что лорд говорит про Эми. — Да, мы действительно подружились, — с готовностью подтвердили вы. — Она иногда бывает моей гостьей. — Я рад, что теперь она будет навещать вас, не отрываясь от работы. — Благодарю за заботу.       Хоть Эми и ассистировала лекарю на всех процедурах, вы всё же считали её подругой вне рамок этих обязанностей. Не хотелось, чтобы и эта часть вашей жизни теперь была подчинена одной единственной цели — зачатию наследника. С другой стороны, чем быстрее цель будет достигнута, тем лучше. — Шах и мат, миледи, — улыбнулся Габриэль и элегантным жестом опрокинул вашего короля. — Как же так? — рассмеялись вы, с любопытством разглядывая «поле битвы». — Боги, Габриэль, больше я не сяду с вами играть в конце дня! Это только от моей усталости! — Что, миледи, неприятно проигрывать? Кажется, в этом месяце я лидирую. — сказал лорд с почти мальчишечьим самодовольством. — Что? Ну нет, я обыгрывала вас последние два раза! — возмутились вы, не сдерживая улыбки. — Но не до этого. А эта партия и вовсе поставила точку в нашем поединке. У меня всё задокументировано, миледи, я покажу вам свои записи. — Вот так и верь вашим записям. Я же не вижу, что вы там пишете у себя в кабинете. — Как можно, миледи, — покачал головой лорд. — Просто признайте, что вы проиграли. И две недели будете отвечать за меня на все скучные письма. — Это так несправедливо, милорд! — воскликнули вы. — Почему итог наших игр один? — Разве один? — Да! Я либо пишу ответы на вашу корреспонденцию, либо нет. Вы ведь даже не участвуете в нашем соревновании. — Ох, значит, у миледи есть ко мне поручение? Я слушаю, — покорно кивнул супруг.       Он сложил руки под грудью, нагнулся вперёд, и вы видели мелкие морщинки в уголках его глаз. Так широко и по-человечески лорд Габриэль улыбался редко, почти никогда. Вы этого не ожидали: муж, поддавшись почти детскому азарту, искренне ждал ответных условий для вашего маленького соревнования.       На секунду вы даже задумались, что ему предложить. Что-то такое же нейтральное. Вы пишете за него скучные ответы лордам, но для собственной переписки — ни деловой, ни личной — вам не требовались помощники. Попросить его… Приносить завтрак в ваши покои и проводить вместе утренние часы? Может, гулять с вами и Тирой по вечерам? Вы несколько раз выходили на совместные прогулки, было мило.       Эта ситуация стала вам противна, что тут же отразилось на вашем лице, и градус азарта лорда спал.       Как унизительно было бы просить мужа проводить время вместе в обмен на вашу победу. В последний момент вы подумали, что могли бы просить новое платье или украшение за каждый выигрышный месяц, но это до смешного глупо и мелочно. Вы получаете столько платьев, сколько хотите, а собираение драгоценных побрякушек вас не увлекает. У вас нет иных невинных просьб. Вы свободны, и никто не препятствует вашим занятиям и увлечениям.       У вас всего два желания: сын и чуть больше ласки. Уравнивать их и победу в шахматах — кощунство. — Нет. Простите, я забылась, — вежливо улыбнулись вы. — Две недели отвечать на письма лордов?       Габриэль заметно удивился. Он улыбался уже не живо — дежурно; убрал руки стола, выпрямился. — Да, миледи, — кивнул супруг, начав наводить порядок на шахматной доске; вы последовали его примеру. — Никто не сравнится с вами в искусстве переписки. Признаюсь, я радуюсь каждый раз, когда мои письма… Отличаются особой изящностью, на которую способны только вы. — Приятно слышать это, милорд. — Что же, — сказал Габриэль, вставая из-за стола; вы встали следом, — время позднее. Был бы рад побыть сегодня с моей леди, но не будем спорить с предписанием лекаря.       Вы ответили понимающей улыбкой, Габриэль пожелал вам доброй ночи и ушёл к себе.

***

— Ещё немного, — нежно сказали вы. Тира сидела у вас на коленях, вы целовали её в головку, а девочка увлечённо играла с вязаной уточкой. — Леди, нам пора на прогулку, — виновато напомнила Анна. — Я могу с ней прогуляться, — ответили вы. — Леди Тира носится как маленькая резвая лошадка, — сказала воспитательница, и вы расплылись в улыбке, — а вам предписан покой. Простите, леди. Я могу принести Тиру перед сном, — нехотя предложила она.       Вы понимали её. Да, вы могли выбирать и нанимать прислугу, но людям платил Габриэль. Обычно он не вмешивался в вопросы хозяйства семьи, но когда речь зашла о наследнике… Он лично передал воспитательнице слова лекаря, что вам требуется покой.       Вы не возмутились, когда Габриэль сказал Анне не давать вашей дочери таскать кукол за волосы. Девочку должно с малого возраста учить сдержанности и порядку. Но сейчас, когда Тиру забирали у вас, было больно. Не хотелось расставаться с дочерью, но создавать неприятности для Анны и себя — тоже.       Вы поцеловали Тиру и нехотя отдали воспитательнице. Девочка, судя по всему, была только рада освободиться от ваших крепких объятий. Она вообще стала самостоятельная и любила совать свой маленький носик в новые места, а не сидеть на ваших коленях. — Попрощайтесь с матерью, леди Тира, — подсказала ей воспитательница. — Мама, до свидания. — улыбнулась девочка и помахала вам. — До встречи, Тира, — ответили вы, стараясь не показать грусть.       Надо взять себя в руки, улыбнуться отражению в зеркале и выйти прогуляться по замку. Вас неделю не видели, дольше это продолжаться не может.       Моцион прошёл как вы и ожидали. Все были подчёркнуто вежливы, живо интересовались вашим здоровьем и отмечали, какое чудесное на вас платье. Одна леди поделилась, какие неурядицы постигли их с мужем. Она сделала это в надежде на ответную откровенность, но вы лишь выразили свои соболезнования и пожелали скорейшего примирения.       При дворе ничего не меняется. Впрочем, чего вы ожидали? Пока в вас что-то ломается, Олений замок со всеми его устоями будет стоять как стоял.       Оказав всем любезности, вы отправились к Габриэлю — вас ждал совместный обед, который лорд завершил раньше обычного из-за какого-то срочного дела. Вы тоже не стали засиживаться, намериваясь немного отдохнуть у себя.       Стража сообщила, что несколько минут назад явилась Эми. Её часто видели у вас, а теперь, когда Эми официально приставлена к вам как посланница лекаря, повода не пропускать её не было. Она ждала в ваших покоях, и вы не знали, что чувствовали. Видеть подругу вы были рады. Видеть лекаря с горьким отваром — пожалуй, нет.       Вы вошли и были крайне удивлены увиденным. Держа в руках какую-то книгу, Эми переставляла фигуры на вашей шахматной доске. Сначала за белых, а после — за чёрных. Свои действия она сверяла с написанным, прикусив от напряжения губу. Из-за миниатюрности Эми выглядела младше своих лет, и вы невольно вспомнили себя подростком, когда никто во всём замке не соглашался сыграть с вами партию, и вы сражались сами с собой.       Впрочем, про интерес Эми к шахматам раньше вы не знали. Девушка была так увлечена происходящим, что не сразу заметила вас и отреагировала только на глухое «кхм-кхм». От неожиданности она едва не выронила книгу, и вы засмеялись. Впервые за долгое время. — Простите, леди, не знала, когда вы придёте, потому осмелилась... — Как давно ты играешь? — спросили вы с улыбкой, подходя ближе. — С тех пор, как появилась в замке. У лекаря стоят старые шахматы, но он лишь изредка позволяет мне их трогать, чтобы я не отвлекалась от работы, — виновато ответила Эми, убирая книгу за спину. — А ваши такие красивые, я не удержалась. Простите. — Ерунда, — заверили вы. — Это был один из подарков лорда Габриэля на свадьбу. Интересно, на что он рассчитывал? Что я буду играть с одной из замковых леди? — посмеялись вы. — Может, ты со мной сразишься? — предложили вы, глядя на Эми. — Если хочешь стать сильной шахматисткой, нужно играть против достойного противника. — Да, леди! — воскликнула она. — С огромным удовольствием.       Эми оказалась крепким середнячком. Её стратегия была неоригинальна и будто заучена. Она не видела картину целиком и учитывала не все возможные последствия. Впрочем, это естественно для той, кто осваивал игру в шахматы только по книгам. С этой точки зрения вы бы даже назвали её навыки сильными. Однако выиграть она не могла. Не с вами. Нехватка опыта сказывалась. — Благодарю за игру, Эми. Совсем не дурно для первого раза. Забегай как-нибудь ещё, за реваншем. — Мы теперь можем видеться каждый день, леди. Лекарь приготовил кое-что, — сказала она, вставая из-за стола. — Его беспокоит, что у вас холодные руки. А вот это, — она показала небольшой мешочек, — должно помочь. Принимайте после обеда.       Вы закрыли глаза и вздохнули. То лекарю не нравился ваш вес, и вас закармливали как гуся на убой, но толку от этого было мало. То не нравился оттенок вашей кожи, и вам предписывали больше гулять, но не ни в коем случае не с Тирой, которая в то время была очень капризной. А потом он решил, что гуляете вы слишком много и вообще слишком много двигаетесь — предписания изменились вновь. И эти бесконечные травы, смеси, отвары, какая-то особая вода... — Если честно, леди, — несмело начала Эми, — я и не думала, что это может быть так непросто. — Что? — мягко спросили вы, отвлекаясь от дум. — Завести ребёнка. Сына. Тем более, глядя на Тиру. Она такая здоровая и крепкая. Копия вашего лорда, значит, будет красавица, какую поискать, — простодушно размышляла Эми, но, поймав ваш недовольный взгляд, добавила: — простите, леди. Но ведь вы сами знаете, что это правда.       Вы покорно вздохнули: — Тира — особый случай. С ней всё было иначе, — улыбнулись вы. — Пожалуй. В тот раз Пятая была к вам благосклонная, — согласилась Эми.       Нет, вы с лордом не уповали на милость Пятерых.       Вы два логика, которые коротают вечера за игрой в шахматы.       В тот день первую партию выиграли вы, вторая была лишняя. Послеобеденное время, вам было лучше показаться в одной из гостиных замка. Но нет. Вы сидели с мужем в кабинете и надеялись одолеть его и второй раз.       Игра шла по вашим негласным правилам. Габриэль позволял себе замечания на ваш счёт, вам приходилось парировать.       Разгоряченный первым поражением, он не был намерен оставаться благородным. В ход шли и упоминания вашего прошлого, и долгое отсутствие детей.       Эти «шпильки» существуют только за шахматным столом. Ваша обида и раздражение — тоже. Когда партия заканчивается, вы забываете всё, что успеваете друг другу наговорить.       Вы никогда не забудете тот самый опасный момент, из-за которого всё и случилось.       Этот подлец был как никогда близок к победе. Как бы не так! Нужно было скорее что-то придумать. Вытащить шпильку? Ну нет, избитый приём. Он столько раз на него попадался, что теперь точно не отреагирует. Кашлянуть? Нет. Мяукнуть? Ну и бред. Стукнуть кулаком по шахматному столу? Топнуть? А это мысль. Или скинуть туфельку! А лучше…       Вы аккуратно освободили ножку от обуви, лорд едва расслышал, как туфелька упала на пол, но это было неважно, ведь ваш замысел коварнее.       Вытягивая ногу, вы надеялись лишь провести по щиколотке супруга, но так старательно пытались дотянуться до него, что угодили выше — не туда, куда хотели. Совсем не туда…       Такого удивления на лице Габриэля вы не видели ни до, ни после. «Миледи, держите себя в руках и усмирите свои ноги», — отчеканил он как учитель чистописания. На этом бы всё и закончилось, случись подобный конфуз за обедом или чтением книг. Но это были шахматы. Лорд не сдержался использовать ситуацию против вас: «Впрочем, если миледи идёт даже на подобные жесты, я могу навестить её сегодня», — сказал он.       Можно было ответить, что вы примете это к сведению или что-то подобное, но вы отплатили Габриэлю той же монетой: «Сейчас».       Лорд не сразу понял, что вы имеете в виду, а когда смысл сказанного стал ясен, он откинулся на стуле, нахмурившись. «Мы не доиграли», — тихо ответил он.       Вы посмотрели на поле. Забавная ситуация. Один шаг до победы. Для обоих! Если ход за вами — вы снова победили. Если черёд Габриэля — победитель он.       «Разве? Тут всё очевидно», — ответили вы и уронили поочерёдно обоих королей — и белого, и чёрного.       «Ваше поведение, миледи, настораживает», — сказал лорд.       «А вы даёте пустые обещания».       Габриэль вопросительно выгнул бровь. Сейчас что-то будет. Супруг внимательно рассмотрел вас, а затем медленно встал и прошёл мимо к выходу.       Оуч, ситуация крайне неприятная.       «Вы идёте, миледи?», — спросил лорд уже в дверях.       Или нет. Вы избежали позора. Он принял ваши правила игры.       Эксперимент вышел необычный. Пока Габриэль расстегивал дублет, вы зашторили окна, но света в комнату проникало всё ещё достаточно, чтобы вы с мужем могли видеть каждую деталь друг друга. Даже когда вы оставляли пару свечей (не для интимности, но чтобы Габриэль мог без труда выйти из вашей спальни по завершении), такого зрительного контакта у вас не было.       Вы едва не спасовали, смущенная такой близостью, но в конце не пожалели, что решили довести начатое до конца. О нет, видят Пятеро, вы были этим довольны. До дрожи.       Хорошо запомнился момент после, когда вы и Габриэль одевались, едва глядя друг на друга. Его движения были как всегда чёткие, выверенные, без суеты. Трудно было сказать, что думал лорд обо всём этом. Наверное, остался недоволен упущенным временем, которое можно провести с большей пользой. Не знал же он, что эта авантюра закончится рождением первенца.       «Я выиграла», — неосторожно бросили вы, пока возились со шнуровкой платья.       «Готов поклясться, что ход был за мной, миледи, но я согласился на ничью», — ответил лорд, и голос его был ровный, без тени азарта.       Вы ничего не сказали, только улыбнулись. Чуть более лукаво и куда более дерзко, чем следовало. Габриэль нахмурил брови, обдумывая что-то, и его губы сложились в подобие одобрительной улыбки. Он пожелал вам хорошего дня и отправился по делам.       Посвящать Эми во все подробности вам не хотелось, и вы лишь сказали, что в случае с Тирой присутствовал элемент спонтанности и хаоса. — Что же было с теми несчастными мальчиками? Вас не ударяли в живот? Вы не падали? — Нет, разумеется, нет, — с грустью ответили вы. — Всё было в порядке, как нам казалось. Наш второй… Случай… — Случай? — нахмурилась Эми.       Хотя про себя вы всегда называли детей — детьми, произносить это вслух было больно. Вы встали из-за стола и прошли к окну. После обеда, когда спадала полуденная жара, Тиру снова выводили на прогулку. Вы видели, как она хнычет, потому что воспитательница не пускает её залезть в какой-то куст. — Наш второй ребёнок, сын, — пояснили вы, — он должен был жить. У меня уже был большой живот. Мы с лордом тогда ужинали. — не в силах больше смотреть на Тиру, вы отошли от окна и облокотились о книжный шкаф. — Я сначала даже ничего не почувствовала. Просто увидела кровь на платье. Позвали лекаря, а дальше я плохо помню. — Крови потеряли много, — с пониманием ответила Эми. — Да. Это стало полной неожиданностью, ведь мы делали всё, как велено. Лекарь расписал, что я должна есть, как тепло должно быть в комнате. Но увы, — говорили вы, глядя в пол. — Что было в третий раз, ты знаешь. Лекарь велел мне лежать, не вставая, с начала беременности. Но даже это не помогло.       Вы отошли от книжного шкафа и встали напротив семейного портрета, написанного сразу после рождения Тиры. Художник запечатлел, как вы сидите в кресле и держите дочь на руках, а Габриэль стоит позади и едва улыбается. У вас тогда была одна мысль: «Тира уже никогда не будет такая маленькая, как сейчас». И вот, ей два с половиной, а вы и не заметили, как прошло это время. — Мне жаль, леди, — дрогнувшим голосом сказала Эми. — Ужасно, когда все мысли только об одном. — Не об одном, — обернулись вы.       Эми, до этого смотрящая на вас, перевела взгляд на портрет. — Я думаю, это было ошибочно и жестоко, — несмело сказала она. — О чём ты? — Разлучать вас с Тирой. Вас это угнетает. Я видела, как вы меняетесь, когда проводите время с ней. — Я была бы рада чаще оставаться с Тирой, — грустно улыбнулись вы. — Но что моё слово против слова лекаря? Он и слушать меня не станет. И тебя.       Впрочем, вы знали, что замковым лекарем ваш муж недоволен. У него было две попытки помочь вам выносить ребёнка, и он с треском провалился. Скорее всего, Габриэль уже ищет кого-то ещё на должность вашего врачевателя. Будто прочитав ваши мысли, Эми сказала: — Может, попробовать поговорить не с ним, а с лордом? Я думаю, он допускает мысль, что лекарь, при котором погибли оба его сына, может ошибаться. — Боюсь, Габриэль скорее дождётся нового человека и выслушает его мнение, — вздохнули вы, усаживаясь в кресло. — Может, поговорю я? — предложила Эми. В её голосе вы слышали дрожь и решительность. Забавно. Вы звучали так же, высказывая идеи лорду Габриэлю, когда были в ошейнике? — Я не лекарь, но ведь учусь. И я всё же девушка. Могу представить, что вы чувствуете, — в её голосе отчётливо слышалась неуверенность. — О, Эми, — растрогались вы, — прошу, не нужно так рисковать. Не стоит тебе соваться к Габриэлю.       Идея казалась вам такой наивной. Она ведь это не всерьёз? — Леди, вы говорите так, будто боитесь. Скажите, — она вздохнула, словно набиралась смелости, — он вас обижает? — Нет, — ответили вы с улыбкой. — Намеренно лорд меня бы не обидел. Он поймёт, разумеется, кто стоит за твоими смелыми словами, но мне лишь скажет, что нельзя слепо потакать своим желаниям и спорить с учёными людьми. Всерьёз не воспримет. — Я скажу, что это только моя идея, — решительно заявила Эми. — Вы единственная были ко мне по-настоящему добры, леди. Мне хочется хоть чем-то вам помочь.       Вы смотрели на её хрупкую фигурку в стареньком, но опрятном платьице. На лицо, так обидно изуродованное когда-то. На ошейник. Вы знали, какой он тяжёлый и как непросто может быть в нем уснуть.       Трудно было не сопереживать ей. А материнство, пусть такое отрывочное, на грани запрета, сделало вас нежнее. Или вам так казалось? Вы помнили, как хочется, будучи бесправной рабыней, себя проявить, быть замеченной. Надеялась ли Эми на ответную услугу или говорила наивно и искренне, но сердце ваше дрогнуло. Впервые за долгое время – не за себя или дочь. — Хорошо, Эми, — медленно, почти не веря, произнесли вы. — Попробуй. — Леди! Спасибо! Я вас не... — Не говори сразу, что это твоя идея, — перебили вы. — Выскажись. Скорее всего, ты не увидишь недовольства лорда, но не торопись с выводами. Подожди, пока заговорит. Если спросит, как эта идея пришла тебе в голову, скажи, что после разговора со мной. Не бери всё на себя. Если промолчит, извинись и уходи. — А если лорд одобрит? — наивно спросила Эми. — Тогда смело отвечай, что придумала всё сама, — вы едва не усмехнулись. — Спасибо за доверие, леди! — воскликнула Эми.       Так вот, как чувствовали себя люди, когда вы вызывались взяться за какое-то важное дело. Как удивительна жизнь. Вы не надеялись оказаться на их месте, но вам хотелось быть добрее и снисходительней, чем те люди когда-то.       Вы отпустили Эми и вернулись к своим делам. Нужно было ответить на несколько писем, составить компанию одной придворной леди и её «подругам» за кофе и сладостями.       Перед ужином от новых мастериц вам на выбор принесли чулки, бусы, платки, веера и шкатулки. Вам показывали их даже раньше, чем родственницам короны. Настоящий статус проявляется в мелочах. Вы могли выбрать те, что вам особенно приглянутся. Наверное, в аппетитах вы были бы скромнее, если бы Анна не принесла вам Тиру.       Ваша маленькая отважная леди. Вы не можете обнимать её, когда вздумается, но можете потакать её капризам. Вы приобрели каждую вещь, что хоть едва ей приглянулась. Жаль, что ни одна из них ей не по возрасту, а играть с ними Тире быстро надоест. Ваша расточительность была лишь отчаянной попыткой быть хорошей матерью, поэтому, как только дочь забрали, и вы остались одна в окружении дорогого барахла, стало тошно. Можно было бы подарить что-то из обновок Эми. Но... Вы ещё помнили, как почувствовали себя, получив Золотого орла от лорда Габриэля. Не нужно дразнить несчастную девушку.       Вам было интересно, как прошёл её разговор с лордом, и смогла ли она вообще попасть к нему на встречу. Пожалуй, её бы пропустили – как ту, что приставлена к его супруге.       Однако за весь день вас так и не вызывали в кабинет лорда, хотя вы ждали, что Габриэль потребует объяснений. Про это не зашёл разговор за ужином, и вы решили, что либо Эми струсила, либо Габриэль счёл её дерзость такой нелепой, что не стал заострять на этом внимания.       Оно и к лучшему.

***

      Сегодня вы проснулись сами, без служанки, которая открывает окна в комнате и приносит воды умыться. Это было недоразумение, и вы не собирались покидать постель раньше времени.       Вы слышали, как открылась дверь, и в комнату кто-то вошёл. На цыпочках, медленно. Вы насторожились. Гость приближался к вашей постели, это было уже совсем странно, и вы заставили себя сесть, готовясь встретить бестактного посетителя.       Занавеска балдахина была отодвинута резким уверенным движением, и вы увидели знакомый силуэт. — Эми? — глухо спросили вы. — Доброе утро, — ответила она шёпотом и потянулась к вам.       У входа вы заметили ещё одну фигуру – в ней угадывалась Анна. С чего бы им обеим являться к вам до рассвета? — Что вы… — закончить вам не удалось.       Маленькое тёплое тельце, этот любимый сладкий запах. Эми принесла вам Тиру! Девочка ещё спала и тихо сопела, когда вы прижали её к себе. — Я была осторожна, — шепнула девушка. — Отдыхайте.       Происходила какая-то магия. Тира лежала у вас под боком, совсем как в первые дни, когда она родилась. Такая нежная и маленькая, но уже такая… Большая.       Как Эми это удалось? Неужели она сумела убедить лорда в своей компетентности как лекаря? Думать об этом не хотелось. Не сейчас.       Вы уткнулись носом в свою малышку и снова уснули; спали вы долго, пока Тира не разбудила вас звонким смехом. Девочка тыкала пальчиком в ваши щёки и тянула за ушки. Да уж, с воспитательницей Анной так не забалуешь. — Доброе утро, — улыбнулись вы и погладили дочь по голове. — Вставай, мама! Вставай!       Пришлось подчиниться вашей маленькой командирше.       Вас ждал лёгкий завтрак, но тут же возникли первые проблемы. Есть Тира отказывалась, ей больше нравилось носиться по вашим покоям, а вы, пытающаяся её утихомирить, только веселили девочку.       Бесполезно. Вы не Габриэль, которому хватает одного строгого взгляда на дочь, чтобы та успокоилась.       Вы сдались и принялись спокойно завтракать, пока Тира вытаскивала книги с первой полки шкафа. Когда она закончила, забралась туда, недолго отсиделась и принялась за вторую полку. В кого она такая? Вы были спокойным ребёнком, а Габриэль и вовсе не знает слово «баловаться». Неужели в Лиэма?       Не зная, чем ещё занять дочь, вы стали собирать её на прогулку. Одеть девочку помогла Анна, но в последний момент вы позволили воспитательнице отдохнуть от её обычных обязанностей, а на прогулку позвать Эми. В конце концов, вам есть, о чём спросить юную рабыню. Как же ей удалось заставить лорда Габриэля изменить своё мнение? Надо же, какой талант дипломата пропадает в оковах ошейника.       Эми прибежала через пару минут и первым делом спросила, не забыли ли вы про лекарство после завтрака. Нет, вы уже пьёте их, не задумываясь.       По дороге в сад вы позволили Тире побегать по коридорам замка. Без воспитательницы она чувствовала особую свободу и ни сидеть на руках, ни мирно следовать за вами не желала.       Маленькая леди бежала впереди и разглядывала всё вокруг: картины, вазы, стражу. О, стража была ей особенно интересна. Тира останавливалась напротив интересных молодых людей и улыбалась, а если те улыбались в ответ, смущённо опускала глазки и бежала дальше.       Эми хотела занять вас беседой, но вы едва её слушали, с волнением следя за девочкой. Она вдруг остановилась напротив одного из портретов и внимательно его разглядывала. Пока Тира стоит на месте, вы спокойны. — Скажи, Эми, — завели разговор вы, — как ты убедила лорда Габриэля, что дочь не вредит моим нервам? Неужели мой муж настолько разочарован в способностях лекаря, что поверил словам ученицы? — Лорд и в правду разочарован в моём хозяине. По крайне мере, в его компетенции в вопросе деторождения. Я сказала, что вы на глазах расцветаете, беря на руки дочь и что воспитательница, служанки или я всегда будут рядом, чтобы её успокоить или поймать, вам не придётся нервничать. А когда мы сели играть в шахматы... — Шахматы? — спросили вы громче, чем ожидали от себя. — Только не говори, что с твоими доводами лорд согласился после поражения. — Что вы, леди, — опустила глаза Эми. — Я проиграла, едва партия началась.       Про себя вы выдохнули. Но смутное сомнение... Нужно держать Эми подальше от лорда, сколько бы ни были смешны ваши мысли.       Вы уже были рядом с дочерью и тут же подхватили её на руки — интуитивно и с большой радостью. Тира охотно позволила взять себя, потому что была слишком увлечена, разглядывая портрет Габриэля. — Тира, — промурлыкала Эми, наклоняясь к девочке, — кто там? Кто это?       Тира серьёзно посмотрела на девушку, на вас, растянулась в улыбке и воскликнула: — Папа! Это папа. — Добрый день, — раздался холодный голос.       Появление лорда Габриэля стало неожиданностью. Умилил ли его лепет Тиры или было непривычно видеть вас с дочерью на руках, но выглядел он смущённым. — Милорд, — улыбнулись вы, не зная, как быть. Поставить дочь на пол и сделать реверанс или лёгкого поклона будет достаточно? — Вы решили нас проведать? — Да, миледи, — сдержанно улыбнулся он. — Леди Эмилия. Леди Тира, — Габриэль поочерёдно кивнул им. — Надеюсь, вы в порядке? Тира не докучает вам? — Нисколько, милорд. — Вы сегодня другая, — Габриэль внимательно разглядывал вас и улыбался. — Я рад, что моя леди довольна. — Благодарю. — Я бы также поблагодарил леди Эмилию, — отозвался Габриэль. — Милорд! — тут же вмешалась Эми. — Хотите присоединиться? Леди и девочка идут в сад.       А она очень смелая. Лорд посмотрел на Эми, вскинув бровь, и ответил: — Увы, Леди Эмилия, не могу, но спасибо за приглашение. — Очень жаль, милорд, очень жаль… — покачала головой она.       Габриэль задержал на ней взгляд, а после обратился к дочери: — Отличаюсь ли я от своего портрета, Тира?       Девочка всё это время смотрела то на отца, то на картину, размышляя о чём-то своём. — Да! — воскликнула она. — Я тоже так думаю. Этому портрету много лет, он был написан ещё до того, как я... Встретил вашу мать. Думаю, время заказать новый, — размышлял он. — Что же, не буду больше отвлекать. Хорошего дня, леди.       Габриэль кивнул вам троим, а после развернулся и ушёл по своим делам. Вы с Эми, не сговариваясь, провожали его взглядом и решились продолжить прогулку, только когда лорд скрылся. Больше остановок на пути в сад вы не делали. — Могу я спросить, леди? — обратилась к вам Эми, когда вы и Тира отчаялись поймать лягушонка у пруда, и девочка заинтересовалась одинокой улиткой в траве. — Разумеется, — мягко отозвались вы. — Сразу прошу прощения, если мне не стоит в это соваться... Вы многое решаете, леди. Вы не похожи на мою мать, она и слова не могла сказать отцу. Это его, пожалуй, и сгубило... В общем... Леди, почему вам требовалось разрешение лорда Габриэля, чтобы видеться с дочерью?       Хороший вопрос. Вы задумались, как объяснить это Эми и стоит ли. — Он бы не стал без надобности заниматься этим вопросом, — медленно начали вы. — Подари я лорду сына без обидных заминок, его бы не волновало, сколько времени я провожу с дочерью. Однако после некоторых трудностей лорду пришлось обратить внимание на проблему деторождения. А это значит, что слова лекаря, обещавшего помочь, должны исполняться. Пока у нашей семьи не будет наследника. — Если лорд найдёт для вас нового лекаря, что будет со мной? — с волнением спросила Эми. — Не думаю, что многое изменится, — успокоили вы. — Своей должности замковый лекарь не лишится, а значит, и ты останешься здесь. Только видеться будем как раньше – лишь иногда.       Вы взяли какой-то листочек из рук Тиры и поблагодарили её, а девочка отправилась исследовать окружающий мир дальше. Вы шли следом. — Мне бы не хотелось покидать ваше общество, леди. Если я могу так сказать, — призналась Эми, пряча глаза. — Мне тоже очень приятно с тобой общаться. — с лёгкостью ответили вы. — Могу ли я тоже спросить? Скажи, откуда у тебя этот шрам?       Эми отвернулась, пряча увечье, что так жестоко отобрало её красоту. Вы уже было пожалели, что задали этот вопрос, но она тихо ответила: — От отца. Он всегда отличался суровым нравом. У меня, видите, волосы прямые, а у отца и матери вились. И у младшего брата тоже. Да и глаза у меня единственной зелёные. — Эми шмыгнула носом. — Отец подозревал всякое, злился. Мой брат умер после долгой болезни, тогда всё стало хуже, — вздохнула она. — Обычно доставалось маме, но мне однажды... За всё попало.       Вы посмотрели на девушку, которая выглядела грустнее, чем когда-либо. Маленькая, сколько же ей пришлось вынести. — Мне жаль. — глухо отозвались вы. — Прости, что завела этот разговор, Эми.       Вы раньше не задумывались, что есть девушки, для которых ошейник может быть избавлением от ужасов, что творятся в их замках. Эми осталось лишь снять противную железку, и она, возможно, станет счастливее, чем была в статусе полноправной леди.

***

      Два дня вы полностью посвящали себя Тире, не желая и минуты тратить на пустые светские беседы и корреспонденцию. Однако, поняв, что дочь у вас всё-таки не отберут, вы постарались вернуться к привычному расписанию, но позволяли девочке играть у вашего письменного стола и баловаться с украшениями, пока вы занимаетесь делами.       У Габриэля эти дни тоже были дела, и они отнимали почти всё его время. Это впервые вызвало у вас радость — вы обедали с Тирой, а после ужина пили мяту с Эми, оставляя ей шанс взять шахматный реванш.       Сегодня же один лорд, приятель Габриэля, устраивает званый вечер. Это значит, что у вас с мужем маленький выходной, насколько это определение применимо для подобного мероприятия.       Только вчера ночью вам закончили шить платье на этот вечер; вы стали подбирать к нему туфли и украшения сразу после завтрака, ведь среди всех ваших вещей непросто выбрать и найти нужное. По этому поводу вы даже не выходили сегодня поболтать с замковыми леди. Да и какой в этом смысл? Они заняты сейчас тем же самым и вы увидитесь под конец дня — на мероприятие приглашён весь свет.       Вечер наступил быстрее, чем вы заметили, нужно отправляться. — Вы сегодня особенно красивы, миледи, — сказал муж, когда вы спустились к карете.       Вы приготовили на выход голубое платье, расшитое золотой нитью. Оно было лаконичным, но делало вашу внешность выразительнее; о том, чья вы жена, напоминали украшения, стоимости которых хватило бы отремонтировать небольшой замок. — Благодарю, милорд, — широко улыбнулись вы и забрались в карету. Габриэль последовал за вами.       Прошла всего пара дней, а вам кажется, что уже вечность вы его не видели.       Габриэль смотрел на вас и едва улыбался. Зная мужа, вы бы сказали, что он делал это искренне. Приятно видеть его в хорошем настроении. — У вас румянец на щеках или это косметика, миледи? — вдруг спросил он. — Я ведь не актриса, милорд, ни о каком гриме и речи быть не может.       Габриэль ненадолго задумался и ответил: — Не сомневался, что не один славный талант закован в ошейник. Но чтобы так... — Вы имеете в виду... — Леди Эмилию, что высказала предположение о некомпетентности своего хозяина. И настояла поменять порядок вашего общения с Тирой.       Карета подскочила на кочке, и вы чуть не упали на мужа, но он вовремя придержал вас за плечи. — Прошу прощения. — сказали вы, усаживаясь обратно. — Скажите, милорд, почему же вы прислушались к словам рабыни? — Я делал так прежде. И леди Эмилия была... Убедительна.       К моменту, когда вы были на месте, прибыло большинство гостей. Однако среди знатных пар ваша с Габриэлем выделялась. Статус вашего супруга выше, чем у прочих, и появляся под руку с таким мужчиной, можно ни о чём не беспокоиться. Вы гармонировали: оба выглядели дорого, представительно и, казалось, прекрасно осознавали, насколько вы важнее остальных. Лишь одна деталь отдаляла вашу семью от звания «идеальной».       Уже на входе два лорда, которых видели лишь единожды на каком-то обеде, «украли» у вас мужа, очевидно, на важный мужской разговор. Быть одной пришлось не долго. С вами сразу познакомилась юная леди, вышедшая замуж совсем недавно, и пригласила присоединиться к компании других знатных особ. Среди них была и знакомая вам жена лорда Лариона, с которым ваш супруг общался весь вечер. — Мы видимся так редко, леди, — с напускным сожалением говорила она. — Обязательно заглядывайте к нам, но не затягивайте с визитом. Скоро я буду не в состоянии принимать гостей, — захихикала она. — Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, леди? — вежливо спросили вы. — В полном. Однако беременность делает меня сонливой и капризной. Не хочу смущать людей своим поведением. — О, дорогая моя, — сладко запела другая гостья, — и вы хранили это в тайне от нас? — Я хотела устроить чаепитие на следующей неделе и сообщить всем официально. Поэтому, леди, я рассчитываю на ваше молчание, — говорила она манерно. — Ну разумеется! — воскликнула ещё одна. — Если Пятеро будут добры, вы подарите лорду Лариону второго сына. — О другом я и мечтать не могу! — Примите мои поздравления, леди, — сказали, наконец, вы, — дети – самое большое счастье, что нам дано.       Вы не сомневались, что Габриэль и раньше с презрением относился к лорду Лариону, а теперь были уверены, что он вызывает у мужа отвращение и злость.       Габриэль не завидовал, да и вообще не знал этого чувства. Нет, у вас и мысли не возникло, что супруг может быть ущемлен как мужчина, которому не удаётся зачать наследника. Он просто раздражен, что какой-то лорд Ларион, который мог бы лишиться всего, – вашему мужу достаточно черкнуть пером, – этот никчёмный таракан смел полагать, что он чем-то лучше самого лорда Габриэля. Так теперь смел думать любой, чья леди разродилась мальчиками. У идеального лорда появилась брешь.       Во время танца вам хватило одного взгляда в глаза мужа, чтобы всё понять. Да и руку вашу он сжимал сильнее обычного. Вам стало дурно, и вы едва не сбились с ритма, но ещё одного разочарования удалось избежать.       В замок возвращались молча. Габриэль даже прикрыл глаза и облокотился на сидении. Не хотел, чтобы вы и думать посмели с ним заговорить? Вам, впрочем, и не хотелось. Если Габриэль злился, то вам было грустно. Как никогда раньше.       По прибытию муж пожелал вам добрых снов и ушёл к себе.

***

      Дни стали невыносимо долгими. Вы стали видеться с мужем как раньше, но во время обедов и ужинов едва ли могли с ним обстоятельно поговорить. Он был подчёркнуто вежлив, ни разу не выразил недовольства или беспокойства. Это вас огорчало. И пугало. Вы знали, что это вовсе не хороший знак.       Играть с вами в шахматы лорд не торопился, а на совместных прогулках вёл себя так же, как и за столом: не как муж – как лорд Габриэль, человек, взявший на себя так много и сумевший со всем справиться и всего достичь. Почти всего.       Вскоре поведение мужа стало вас мучить. Вы решили прекратить эту пытку, когда однажды ночью разрыдались от обиды. Встречи без надобности прекратились. Габриэль и слова не сказал.       Лекарь признал, что присутствие Тиры не вредит вашим нервам. Правда, на следующий день вы встретили заплаканную Эми, которой было запрещено отныне лезть, куда не просят — лекарь попросил лорда Габриэля вернуть рабыню в его полное владение. Вы стали видеться реже, едва успевая перекинуться парой слов. Но вам отчаянно казалось, что в этом замке Эми единственная, кто по-настоящему о вас беспокоится, тогда как все остальные только и ждут, когда вам можно будет снова пытаться завести ребёнка.       Можно было бы мирно ждать, когда же срок вашего восстановления подойдёт к концу, и лорд снова станет навещать вас после заката. Но это был путь в никуда. К тому моменту Габриэль привык бы, что вы лишь женщина, которая выносит его детей и развлекает его за шахматным столом. Надо было что-то делать.       Вы несколько раз брались за перо и откладывали его в сторону. В это время Габриэль занимается личными делами: читает, играет в шахматы с кем-то из приятелей или что-то пишет. Это помогает расслабиться перед сном.       Либо вы напишите ему записку сейчас, либо уже никогда. Это вы знали точно. На следующее утро вы отбросите эту идею как слишком самонадеянную.       Вы написали несколько коротких предложений и отправили записку мужу. Ответа от него не было долго, и вы успели с десяток раз накрутить себя и отругать за свой опрометчивый поступок. Но явилась служанка. С запиской. Вы вздохнули, чтобы набраться смелости, и развернули послание мужа.       Он ответил согласием на ваш вопрос – а вы интересовались, можно ли зайти к нему перед сном. — Рад видеть вас, миледи, — сказал он, когда вы вошли в комнату.       Он уже снял дублет и читал книгу, сидя на диване. — Чем обязан? — спросил Габриэль, откладывая чтиво в сторону.       А вот это вы не продумали. Провести время с Габриэлем, но… Заявить ему это прямо? Милостивые Пятеро, как неловко.       Вам вспомнилось старое чувство, из прошлой жизни. Вы на мгновение ощутили себя… Рабыней. Существом неравным лорду Габриэлю. — Хотела провести с вами время, милорд, — ответили вы наконец.       Габриэль вскинул брови и улыбнулся. Правда, он всё так же молчал, хотя казалось, что прошло достаточно времени.       Вы осторожно сделали шаг навстречу. И ещё один. И ещё. Вы подошли к мужу и сели рядом на диване. Говорить он не спешил. — Как день, милорд? — скромно начали вы. — Как и всегда, миледи. Смею спросить: как вы надеетесь провести время? Если честно, я слишком устал, чтобы играть в шахматы. — Я не хочу играть. — Тогда чего вы хотите? — не понимал Габриэль. — И кажется, вы сели на мою книгу.       Теперь вы почувствовали томик у себя под бедром. — Достанете? — неожиданно предложили вы. — Разве что моя леди соизволит встать, — ответил Габриэль с неизменной улыбкой.       Вы поднялись, чтобы муж взял книгу, и сели обратно. — Миледи, — строго начал лорд, — я догадываюсь, зачем вы пришли, но вынужден напомнить о словах старого лекаря. Не принимайте на свой счёт, — он произнёс это так, что на свой счёт вы и приняли, — но вы же понимаете, что вам нужно отдохнуть от бремени. Я бы не хотел рисковать. — Я пришла совсем не за этим, милорд, а ровно за тем, что озвучила. Провести с вами время. — И как же, миледи?       Действительно, как? Вы будто не с мужем разговаривали, а с юным наследником знатного рода, который, сам того не ведая, украл ваше сердечко на каком-то балу, и вот вы, влюблённая, пытаетесь выкроить с ним минутку. — Скажите, почему мне нужно искать причины, чтобы провести вечер с мужем? Неужели нам больше нечем занять друг друга, кроме шахмат, пустых разговоров и вопроса наследника? Ведь раньше было иначе.       Вы говорили с сожалением и отчаянием. Всё в вашей жизни должно быть правильно, идеально, выверено до миллиметра. Если встреча с мужем, то с конкретной целью. Если ночь с мужем, то ради наследника. Неудивительно, что два ваших ребенка погибли, не родившись. В тех мальчиках изначально не было жизни. Особенно, если сравнить их с историей Тиры.       О, Пятая не даст соврать: Тира, – её улыбка, смех, её капризы и непослушание, – это самое прекрасное чудо, которое доводилось вам видеть. Эту девочку нельзя было предугадать и спланировать.       Габриэль молчал, листая книгу. Ну конечно, она куда интереснее, чем ваши жалобы. — Мне сегодня попалась интересная поэма, миледи. Изволите послушать? — вдруг спросил он. — Я знаю, вы не питаете слабости к поэзии. Буду рад познакомить вас с произведением, что показалось мне занимательным. Вдруг, и вам понравится.       С нескрываемым удивлением посмотрели вы на мужа. Габриэль не остался глух к вашей боли? В животе ёкнуло, как в тот день, когда вы поняли, что влюбились в Габриэля окончательно и бесповоротно. — С большим удовольствием, милорд.       Супруг слегка прокашлялся и зачитал вступление обещанной поэмы. Вы совсем не слушали текст произведения, облокотившись о диван и разглядывая супруга. Какой красивый у него нос, какой четкий профиль и самая идеальная осанка на свете. Вы и забыли, как сильны чувства, которые он может в вас вызвать. Разум отошёл на второй план, и вы не заметили, как прижались к Габриэлю, к его плечу, провели рукой по груди, а второй – по спине. Как же вкусно пахнет этот мужчина, вы едва не промурлыкали. — Я понял, миледи, сеанс чтения окончен, — сказал он и захлопнул книгу. — Чем теперь займёмся? — Почему вы не противитесь? — Вы ведёте себя странно последние дни, но лекарь предупреждал об этом. К тому же, вам нельзя нервничать. Если игры вас успокаивают, я не возражаю, миледи.       Его покорность располагала и развязывала вам руки. Вы скинули туфли и сидели на диване на коленях, а Габриэль – вполоборота к вам. Вы смотрели ему в лицо, в его глаза, не выражавшие несогласие. Вас не пугал и не смущал взгляд мужа. Напротив – ещё никогда до этого вы не чувствовали себя такой уверенной в своих поступках.       Вы провели рукой по его щеке и невесомо, одним ноготком, спустились к шее. Какое коварство. Шею не скрывала ткань сорочки, и Габриэль слегка дёрнул плечом. — Всё хорошо? — тихо спросили вы. — Ощущения странные.       Вы ещё два раза подразнили его шею, убедившись в своей догадке: — Вы боитесь щекотки, милорд! — рассмеялись вы. — Не уверен, — серьёзно ответил Габриэль. Он выглядел так, словно принимал посетителя по вопросу ссуды. У вас словно мозг отключили, но вам от этого зрелища стало забавно. Вы рассмеялись, чем заставили лорда вопросительно поднять бровь.       Вы упали на него с объятиями и были так счастливы в тот момент. Ну почему надо было сдерживать себя всё это время! Лорд ответил на ваш жест. Тоже вас обнял. Вы знали, что это не от избытка чувств, а, как он сказал, ради здоровья ваших нервов, но это было так приятно. Вы даже и не подозревали, насколько силён ваш тактильный голод, пока не почувствовали руки Габриэля на своей спине.       Вы набросились на его губы. Хищно, как орёл на лисёнка. Не зря эта птица теперь и ваш герб.       Муж ответил на ваш порыв, поддавался вашим действиям, но разорвал поцелуй, стоило вам позволить себе неосторожное касание. — Миледи, я действительно не хочу, чтобы вам снова было больно, — сказал он и поправил локон, выбившийся из вашей причёски. — Стоит ли поступать так опрометчиво? — Вы не представляете, что говорите, — прошептали вы и снова поцеловали мужа. — Нам следует остановиться, — отвечал Габриэль в секунды, что вы не терзали его губы. — Нам нужно продолжить, — шептали вы на выдохе, — не обижайте меня отказом.       Наверное, лорд в этот момент прикидывал варианты: расстроить вас, оттолкнув, тем самым пошатнув эмоциональное состояние, или пойти у вас на поводу, раз вы так страстно этого желаете. Впрочем, даже лорд не может силой мыли контролировать реакции тела. Он сам взялся за тугую шнуровку вашего платья.       Вы лежали на Габриэле, а он пытался обнажить ваши плечи и грудь. Сами же вы пробовали то, что так часто проделывал Габриэль – целовали его шею. Вы знали, как это приятно, но не думали, что короткие тяжёлые вздохи в ухо будут так вас распалять.       Лорду было непривычно лежать под вами, он наверняка чувствовал себя игрушкой, с которой азартная леди делала всё, что вздумается.       Вы видели, что он взволнован – сильнее, чем можно ожидать в этой ситуации. Чего он так боится? Что вы отберёте у него власть? Увы, сегодня ему придётся ею поделиться.       Вы долго пытливо смотрели супругу в глаза. Он не мог свыкнуться с требующим покорности положением, но не противился. Нет, если бы лорд хотел, уже бы оттолкнул вас, встал, отряхнулся и пожелал спокойной ночи. Сегодня Габриэль – ваш.       Он не стал это оспаривать, даже когда в конце вы оказались под ним. Долго лорд не смог мириться с тем, что ничего не решает, но его номинальное положение доминанта не имело значения. Вы не чувствовали себя побеждённой. Нет, эта «партия» осталась за вами. Или вам показалось?       Лорд тяжело дышал вам в ухо, долго, громко; а после обессиленно встал, опираясь на ваше плечо. Вы остались на диване, поправили юбку и натянули рукава платья. Лорд отвернулся, чтобы привести себя в порядок, и сел рядом. — Вы удивили меня, миледи, — сказал он и как всегда поцеловал вашу руку. Жест, которым он говорил «я уважаю вас так же, и случившееся меня не оттолкнуло». Габриэль делал это каждый раз, даже самый невинный и скучный, когда всё и так было ясно. А сейчас привычный жест казался особенным. — Как и вы меня. — Стоит ли мне проводить миледи в её покои? — равнодушно предложил лорд, поправляя манжеты. Таким же тоном он спрашивал, найдут ли засидевшиеся гости выход.       Это было неожиданно. И так ожидаемо. Габриэль ясно давал понять, что ничего особенного не произошло. Вообще ничего. Он не стал уважать вас меньше за то, что вы так слепо поддались порыву; но и в нём мало что поменялось.       Лорд дал вам то, что вы хотели. Вы довольны? Тогда он не смеет вас задерживать.       Это вызвало у вас грустную усмешку. Габриэль вопросительно посмотрел на вас, поправляя свои волосы. Вы только мотнули головой, заканчивая приводить себя в порядок.       На прощание вы забрали его ленту для волос, которая оказалась на полу.       Вернувшись к себе, вы повязали её вокруг вазы. Это стало напоминанием о тяжёлом дыхании Габриэля, его прикрытых глазах, шее с едва ощутимой щетиной – и о его неизменной натуре. Нет, в случае лорда, все уступки – стратегические. Вы ведь и так это знали. Просто лишний раз убедились.

***

      С этого маленького ночного приключения прошло несколько недель, а в вашей жизни ничего не поменялось.       Навещать вас после заката лорд не торопился. Он же сказал, что не хочет рисковать вашим состоянием и идти вразрез с предписанием лекаря. Это вам что-то ударило в голову. Вам часто становилось стыдно за это. Даже когда вы просто смотрели в окно и думали о своём. — Леди, вы в порядке?       Услышав голос Эми, вы улыбнулись. Пусть она принесла вам очередную порцию лекарства, её присутствие вам приятно. — Да, — тихо ответили вы, оборачиваясь.       Эми поставила пузырёк на столик у входа и не торопилась уходить, хотя уже давно не могла оставаться с вами подольше. Особенно утром. — Чай? — неуверенно предложили вы. — Я бы рада, но времени нет. Леди, — Эми замялась, опуская глаза, — лорд Габриэль вчера спрашивал лекаря, нет ли шанса, что вы беременны.       Вы нахмурились, но гордо подняли подбородок, не давая себе растеряться. — Лекарь не знал. Что даже была возможность, — говорила Эми, уставившись в пол. — Тогда позвали меня. — И ты ответила, что нет. — Разумеется. Но вы ведь знаете лекаря. Он спросил, как я, ученица, могу быть в этом уверена. Мне пришлось сказать, что... — Я поняла.       Вчера утром вы, также стыдливо, как и Эми сейчас, спросили у неё, не опасно ли «терять» столько крови. Она ответила, что у леди, руки которых холодны как ваши, часто возникает эта проблема, вы успокоились и позвали служанку сменить вам постель. — Что сказал лорд? — продолжили вы. — Что на этот раз Пятеро были к вам благосклонны.       Сдержать отчаянный вздох было непросто. — Прошу меня простить, леди, — виновато продолжила Эми, — я бы так хотела сегодня с вами прогуляться, но я буду занята. — Хорошо, — обеспокоенно ответили вы. — Тебя не перегружают работой? Раньше ты казалась свободнее. — Не перегружают, леди, просто я должна... Помогать другим. Это, — она вздохнула, — приказ.       Вы отпустили её, чтобы девушке не попало за опоздание, а сами прошли в спальню и свернулись калачиком на постели. Вы надеялись понять, что чувствуете. Вроде, ничего не произошло... Впрочем, и вы, пожалуй, ничего не чувствовали.       Не совсем понимая, что происходит, вы исполнили свои смешные придворные обязанности и могли отправляться к дочери. С ней вы испытывали ту тень радости, на которую были способны когда-то.       Не так давно вам удалось научить Тиру правильно играть в куклы! Теперь рукодельные «подруги» не были безучастными наблюдателями – но полноценными участниками ваших развлечений.       Должно быть, Анна доложила об этом Габриэлю, потому что недавно Тире принесли набор для чаепития – в нем всё было маленьким, для детских ручек. Подарок отца. Жаль, что научившись «правильно» играть с куклами, Тира не стала «правильно» обращаться с чашечками и блюдцами. Посуда была спасена от разгрома лишь вашими с Анной стараниями.       С куклами вы обучали Тиру этикету. Однако Габриэль счёл бы ваши методы нелогичными. Почему? Потому что когда воспитательница оставила вас с дочерью наедине, девочка пожаловалась, что в платье ей неудобно. Вы, недолго думая, сняли его, оставив девочку в нижней рубахе. — Эта кукла – принцесса. Принцессе мы делаем реверанс. Смотри, — говорили вы и демонстрировали дочери движение, которое в будущем станет у неё рефлексом. — А я принцесса? — спросила Тира, рассматривая кукольное платьице. — Нет, милая, — улыбнулись вы. — Ты леди самого знатного рода в королевстве. — Как приятно смотреть на вас в добром здравии, — послышалось у вас за спиной, и вы тут же обернулись. Лорд Габриэль. Его тоже следует приветствовать реверансом. Рефлекс.       После обеда он бывает занят, и вас не предупреждали о встрече. Вероятно, вопрос важный. — Простите, Тире было неудобно, и я позволила ей остаться в рубашке, — поясняли вы неподобающий вид дочери. Лорд прошёл прямо к девочке, едва вам улыбнувшись. — Весьма опрометчиво, миледи. Привычки, усвоенные в детстве, мы проносим через всю жизнь. Правда, Тира? — лорд присел рядом с дочерью на одно колено. Леди было весело, но улыбка быстро исчезла с её лица. — Расскажешь мне про своих подруг? — спросил Габриэль. — У этой очень красивое платье. — Это моё платье, — ответила Тира, опуская глаза.       Габриэль нависал над девочкой как над узником при допросе. Вам жутко захотелось забрать и прижать дочь к себе, но с какой стати? С ней говорит отец. — Кукле сшили платье как Тире. — спешно пояснили вы. Так чувствует себя Анна, когда отчитывается перед вами? — Ах, так эта кукла ты? — спросил Габриэль и погладил дочь по волосам. — Нет, — насупившись, ответила девочка. — Ей надо делать реранс. Реранс, папа. Она принцесса. А я нет. — А ты хочешь стать принцессой, Тира? — ласково спросил Габриэль, приподнимая подборок дочери, чтобы видеть её глаза. Такие же голубые, как у него. — Тогда все-все будут делать реверанс тебе, а ты будешь от него свободна. Скажи: реверанс. — Реранс. — Нет, — так же ласково ответил лорд, — ре-ве-ранс. Попробуй. — Реранс!       Вы наблюдали за тем, как Габриэль учит дочь выговаривать сложное слово, и у вас свело живот. Это чувство очень походило на страх. Что вас так напугало?       Габриэль. Мужчина, которого вы по-настоящему любите и которого слишком долго опасались. Если он что-то делает, то не от сантиментов. Сюда его привела насущная причина. Милостивые Пятеро, неужели… — Прошу прощения, милорд, — начали вы, надеясь, что голос не дрогнет, — я полагала, что амбициозные планы касаются нашего сына.       Лорд посмотрел на вас и мягко улыбнулся. — Которого нет, — ответил он, — зато есть леди Тира. Если верить вам и Анне, на редкость умная девочка.       Ваше положение было хуже, чем вы думали. Вам многое позволено: вы можете выбирать дорогие вещицы до того, как на них взглянут августейшие особы, определяете состав слуг и очерёдность музыки на балах. Но если лорд с лёгкостью сделает Тиру ещё одной фигурой на шахматной доске и останется доволен дочерью-наследницей, вам не позволят быть матерью. Вас вообще не захотят видеть в этом амплуа. Вы будете красивой приятной... Игрушкой. Соперницей в шахматах – в самом лучшем случае.       Вы побледнели. Габриэль заметил это, когда поднялся с колен и стал прощаться. Он знал, о чём вы подумали. А вы знали, что в этом вопросе у вас не будет права голоса. — Мама, всё хорошо? — тоненьким голосом спросила Тира.       Лорд ушёл, а вы долго смотрели в одну точку. Тира, прости своих родителей. Дочь выглядела испуганной, прижимая куклу к себе. — Нет, Тира, — ответили вы в отчаянии. — Всё не хорошо.       Присев рядом с дочерью, вы взяли её маленькую тёплую ручку и посмотрели в такие живые голубые глаза. — Почему? — спросила она. — Не думай про это, милая. Просто помни, что я тебя очень люблю.       Вы отказали Габриэлю в совместном ужине. Впервые в жизни. Впрочем, не на пустом месте – вам стало плохо, закружилась голова. Лекарь заключил, что вам нужно съесть что-то солёное и сделать массаж ног. Для этого прислали Эми, и вам уже от одного этого полегчало. — Что произошло? — спросила девшука, когда пришла растирать ваши икры. — Лорд заберёт у меня Тиру, — низким голосом ответили вы, поднимая подол платья. — Заберёт? Он ведь её отец, — растирая руки перед массажем, недоумевала Эми. — И это его не остановит. — Вы говорите так, словно... Неужели лорд жесток?       О, Эми, милая наивная Эми. Вы ведь такая же были. Вы поняли, почему так прониклись к ней. Какая-то часть вас тоже хотела стать ученицей лекаря, а не золотой леди. Как быстро мы обесцениваем, что имеем... — Встаньте, пожалуйста. Посмотрим, стало ли вам лучше.       Вы кивнули и охотно поднялись. Вам стало полегче, голова больше не кружилась, и вы прошли на середину комнаты, а что делать дальше – не представляли. — Всё будет хорошо, леди, — сказала Эми, вставая рядом, — вот увидите. — Прошу, только не плачьте.       Вы уже не могли остановить слёзы и прятали лицо в ладонях, пока Эми гладила вас по плечу.       Вдруг тепло её маленьких ручек пропало. Вы открыли глаза и увидели лорда Габриэля, который с особым недовольством рассматривал открывшуюся ему картину. Зарёванная, красная, вы стояли босиком посреди комнаты, пока рабыня надеялась вас успокоить. Такую леди Габриэль назвал своей женой? — Зашёл спросить, как вы, — тихо сказал он. Ни один мускул на лице не дрогнул, только тонкие губы едва шевелились. — Леди гораздо лучше, милорд, — ответила за вас Эми. Она отошла на шаг и держала руки за спиной. — Я рад, — сказал он. Ничего более равнодушного вам прежде слышать не доводилось. — Полагаю, тогда вы свободны, леди Эмилия.       Лорд медленно вышел из комнаты. Эми ушла следом. Вам хотелось исчезнуть.

***

      Тира баловалась и не хотела засыпать. Сегодня укладывать её решили вы, и было даже приятно, что она рассказывает вам про уточек, которых кормила с воспитательницей. Вы улыбались и старались внимательно слушать, но в голове крутилась только одна мысль: лорд не запретил вам видеть дочь лишь для того, чтобы вы не теряли смысл жизни раньше времени. Вы знали, что он мог бы уже сейчас забрать её у вас, ведь последний месяц вы его лишь разочаровывали. По своей ли вине – вопрос последний. Вы разрушаете его образ идеального лорда, в котором все уверены. Вы стали пробоиной в его броне и слабым местом. Раз вы не становитесь сильнее, логичнее от вас избавиться?       Вам казалось, вы стали забывать, как играть в шахматы. Лорд и не думал приглашать вас на игру, вы сами не решались это сделать, а Эми и вовсе перестала к вам приходить. Вместо неё посылали служанку с запиской, где было напоминание, когда и как принимать лекарства. На что надеялся ваш муж, когда отлучил Эми от вас? Вы не сомневались, что за этим стоит он.       Когда Тира заснула, и вы вышли из её комнаты, к вам подбежал знакомый мальчишка. Сын одной кухарки, его часто отправляли доставить приглашение или неважное послание. — Леди, добрый вечер, — поклонился он, — вас зовёт лорд Габриэль. Он ожидает в своём кабинете.       В столь поздний час? Ничего хорошего ждать не стоит.       Идя по коридорам замка, вы волновались как перед первым отчётом о работе. Только теперь ждал отчёт существеннее и важнее. Иллюзий, что лорд вдруг решил пригласить вас на позднее свидание, не было.       Остановившись перед дверьми его покоев, вы негромко вздохнули и решительно вошли. Увиденное, впрочем, вашу уверенность пошатнуло.       За шахматным столом, где было сказано так много важных слов, сидела Эми. Бледная как фигуры, которыми она играла. Габриэль сидел напротив и внимательно её разглядывал.       Вы уже нашли оправдание своей подруге, как лорд произнёс: — Рад видеть вас, миледи. Вы нам не поможете? Видите ли, леди Эмилия проявила подлинный интерес к игре. Задатки у неё неплохие.       На секунду у вас потемнело в глазах и только чудом вы тут же не упали без чувств. — Вы только взгляните, какая интересная получилась картина, — продолжил лорд.       Вы медленно подошли на ватных ногах и безучастно взглянули на поле. Лорд прав. Ситуация интересная. — Я решил спросить ваше мнение, как леди, что владеет искусством шахмат лучше, чем все знакомые мне игроки.       Габриэль говорил ровным голосом, без тени издевки и насмешки. Он лишь предлагал вам... Сдаться? — Что вы хотите, милорд? — спросили вы и посмотрели на Эми. В её взгляде вы видели мольбу. О прощении? — Чтобы вы посоветовали наилучший ход.       Переместить фигуру и уйти? Проплакать всю ночь и молиться, что завтра вас не отправят доживать свои дни в Белоскальном? — Вы позволите доиграть за вас, милорд? — ровным голосом спросили вы. Слава богам, интонация вас не подвела. — За меня? — удивился Габриэль. — Леди, вы ведь не знаете мою стратегию. — Я прекрасно знаю, как вы мыслите, — ответили вы со всей строгостью, на которую были способны.       Эми нервно замотала головой в немой просьбе не обрекать её на такое, когда лорд вставал, уступая вам место.       Сколь бы ни была интересна ситуация на шахматном поле, лорд с лёгкостью решил бы, как поступить правильно. Он позвал вас для чего-то конкретного, но вас совсем не заботили его причины. Сейчас вы только хотели поставить на место рабыню, что так наивно предала вас.       Вы играли безжалостно, и лорд внимательно следил за поединком. Вам хватило несколько ходов, чтобы одержать уверенную победу. Белого короля вы не просто опрокинули – сбросили с доски. — Поразительно, — заключил лорд. — Поздравляю мою леди с уверенной победой. Леди Эмилия? — он перевёл взгляд на девушку, у которой от страха даже губы побелели. — Вам нездоровится? Прошу, ступайте, если вам нехорошо. Уверен, вам сейчас не до реваншей.       Поднимаясь на ноги, Эми держалась за край стола. Вы были уверены, что коленки её трясутся. Нетвердым шагом она двигалась к выходу и едва не забыла о реверансе, который трудно было назвать изящным. — Она была моей подругой, — тихо сказали вы, когда Габриэль посмотрел вам в глаза. — Что же, вы не разбираетесь в людях, миледи. — Вы поманили её. — А она пошла, — улыбнулся лорд. — Подумайте об этом на досуге.       Вы ничего не ответили – молча встали и ушли, не утруждая себя прощанием. Возвращаясь к себе, вы не думали ни о чём, кроме своих холодных рук. После заката в замке становилось прохладно, а пальцы и вовсе заледенели. Как у покойника. — Леди! — Эми кинулась к вам в слезах, хватая за платье, когда вы уже хотели зайти к себе. — Я молю, простите меня. Простите, если сможете. — За что, Эмилия? — вежливо спросили вы. — Прошу, вы ведь должны меня понимать! Я в ошейнике, у меня шрам на половину лица. Вы вышли замуж за лорда и получили свободу, но мне бы это никогда не удалось, — рыдала она. — Лорды не смотрели на меня даже когда у меня был титул, а теперь... Мой хозяин не захотел бы лишаться помощницы, что досталась ему так дёшево. У меня и в мыслях не было забирать у вас мужа, у меня бы не вышло, я лишь надеялась, что лорд Габриэль с его положением... — Вы неплохо играли, Эмилия, — спокойно ответили вы, — жаль, что в конце сделали ход не той фигурой. Я слишком устала, чтобы продолжать этот разговор. Всего доброго. — Нет! — крикнула Эми, хватая край вашего платья. Но вы и бровью не повели, закрывая за собой дверь.       Лорд выбрал слишком жестокий способ унизить вас. Вы знали, что если «проглотите», как раньше уже не будет. Не могли подарить ему сына. Не могли отозвать назад все моменты, где вы плакали и показывали свою слабость. И вы не могли изменить того, что пригрели змею на груди. Такую глупую наивную змею, которая давала повод другим змеям помыслить, что им тоже так можно.       Ноги сами шли в молельню. Там уже гасили свечи, и ваш визит стал полнейшей неожиданностью. Вы вообще редко там появлялись, кроме случаев к этому обязывающих. — Добрый вечер, леди, — приветствовал вас жрец Август, задувая ещё одну свечу. — Пришли помолиться перед сном? — Я бы хотела исповедаться. — В такое время? Леди, боюсь, что... — Ваши подруги подождут, Август, — сказали вы с интонацией, какая была бы у Габриэля, — прошу вас, не откажите скромной послушнице в покаянии перед богами.       Вы прошли за алтарь, давая понять, что возражения не принимаются. Августу пришлось подчиниться. Зная о его роли в Оленьем замке, вы и в мыслях не допускали возможность хоть какой-то откровенности с этим человеком и тем более – исповеди. Ему это тоже было известно. — Что заставило леди быть такой нетерпеливой и явиться на покаяние, не дожидаясь рассвета? — Мысли, жрец Август. Меня гложут страшные мысли. — Мысли не дела, — усмехнулся он. — Вы правы, Август. Не дела. Однако вдруг, вдруг мои мысли станут явью? О, мне будет трудно себя простить, — равнодушно сказали вы. — Что за тёмные думы посещают вашу голову? — с ухмылкой спросил жрец. — Я думаю, что один человек должен исчезнуть. — Этот человек в чём-то согрешил? — О да, страшный грех висит на этой леди. Грех предательства. Право, я не перенесу, если она продолжит гулять по замку. Оставить предательницу в его стенах – это было бы так глупо, не находите? — Если она виновна, почему бы вам не сообщить, кому следует? Её быстро отправят туда, откуда явилась. Или отдадут честному суду. — Боюсь, всё не так просто. Эта леди – рабыня, собственность замкового лекаря, — пояснили вы.       Жрец замолчал, наверное, вспоминая, кого же вы имеет в виду. — Значит, вам просто хочется, чтобы той девчонки не стало? Желаете ей смерти?       Теперь была ваша очередь задуматься. — Нет, — ответили вы после паузы. — Так низко в своих мыслях я ещё не опустилась. Видят Пятеро, смерти я ей не желаю. — Люди не исчезают просто так, если Пятеро не решают забрать их к себе. Или на это требуется время, — предупредил жрец. — Я понимаю, — ответили вы. — Вы признавались мужу в своих тёмных помыслах? — вкрадчиво спросил Август, пытаясь, очевидно, понять, не пойдёт ли он против Габриэля, совершая тот или иной поступок. — Нет. Но моего мужа в последнюю очередь заботит судьба рабыни.       Август услышал достаточно. — Нас всех иногда посещают мысли, которые кажутся тёмными и жестокими. Не бойтесь их, леди, покуда не решите претворить их в жизнь своими руками. За покаяние Пятеро будут к вам добры и милостивы. Ступайте со спокойным сердцем. Да не потревожат кошмары ваш сон, — протараторил Август и вышел из-за алтаря так быстро, что вы едва заметили.       Ложась спать, вы ещё спрашивали себя, поступаете ли верно. Но на рассвете все сомнения ушли.

***

      Придворные леди были с вами вежливее обычного. Они не лебезили и не втягивали вас в сплетни как прежде. Служанки опускали глаза, заходя в ваши покои, а замковый лекарь, когда вы встретились с ним на лестнице, испуганно ускорил шаг.       Никто так и не понял, что произошло, но многие заметили, что когда-то вы и Эми были близки, а после стали видеться реже. Её знали в замке, она помогала разным женщинам. Эми пропала слишком внезапно и тихо, чтобы не поползли слухи о том, что она натворила дел и перешла вам дорогу.       С вами теперь не посмеют тягаться не как с женой лорда Габриэля – как с самостоятельной единицей. На вас смотрели как на могущественную женщину. А вы хотели посмотреть, как дела у вашей дочери и направлялись в сад.       Вы не успели вывести её самостоятельно и теперь со ступеней наблюдали, как дочь собирает камушки, перебирает их и отдаёт часть Анне – самые красивые, наверное. Вы подумали, что у Тиры должно быть другое, более достойное леди увлечение.       Краем глаза вы видели, что к вам идёт муж. Интересно его послушать. С той шахматной издёвки вы не виделись — просто он был очень занят, в очередной раз спасая государство от недальновидности его «короля». — Вы в детстве собирали камни? — спросил лорд Габриэль, вставая рядом. Он смотрел на дочь, которая убегала вглубь сада. Вот-вот скроется. — Не помню, милорд. Не думаю, что меня это увлекало. — Да и мне казалось, что существует множество других, более подходящих для леди занятий. Даже для такой маленькой. — Будем надеяться, Тира ещё выберет что-то достойное. — Да, — ответил Габриэль и перешёл к вопросу, который на самом деле хотел обсудить: — Утром об аудиенции попросил замковый лекарь. Признаюсь, такого я не ожидал, миледи. Я лишь надеялся, что вы пересмотрите круг тех людей, с кем позволяете себе вольности, — с тенью восторга говорил он. — Вы не дали нам заиграться. — Это верно. — Не знал, что женат на такой женщине. — Вам повезло, милорд.       Вы посмотрели на мужа. Он улыбался. Не вежливо или условно. По-настоящему. — Простите, милорд, одна леди приглашала на чай, мне нужно собраться, — сказали вы и развернулись, чтобы уйти, но Габриэль взял вас за запястье. — Вы и так чудесно выглядите.       Он встал напротив и сплел пальцы с вашими. В такой жаркий день его холодные руки — единственное, чего вы можете желать. — Могу я просить вас не задерживаться в гостях? Сегодня у меня на удивление мало работы. Вечером я бы хотел провести время с вами. В моих покоях.       Габриэль смотрел вам в глаза. Хищно, но не кровожадно. С восхищением. — А это не станет вопиющим нарушением предписания лекаря? Мы уже поступали опрометчиво, — сказали вы, вставая на пол шага ближе к мужу. — У нас новый лекарь, миледи. У него может быть иной взгляд на ситуацию. Думаю, от замкового отныне стоит держаться подальше.       Вы не ответили, но улыбнулись, освобождая руку из ледяных пальцев мужа. Он знал, что вы не откажете.

***

      Утром вы проснулись не в своей спальне. Вторая половина кровати была ещё тёплой, когда вы провели по ней рукой. Габриэль покинул постель недавно, но не стал тревожить ваш сон. Вчера он вас вымотал.       Вы прежде не оставались у него. А он никогда не задерживался у вас. Вы не спешили с выводами о том, что произошло. Скорее всего, вы просто уснули, а будить вас лорд не стал из вежливости, позволив остаться до утра. Или можно ожидать, что подобное ещё повторится?       Вы встретили мужа в кабинете, когда собрались и вышли из его спальни. — Вы выспались, миледи? — спросил он, отрывая взгляд от бумаг. — Если хотите, служанки принесут завтрак сюда. — Благодарю, милорд, — ответили вы с вежливой улыбкой. — Мне привычнее есть у себя. — Хорошо. Через час вас посетит новый лекарь. Прошу, дождитесь его. — Обязательно, милорд.       Обещанный лордом лекарь пришёл минута в минуту. Он был моложе того, что мучил вас ранее и пришёл в ужас от количества снадобий, что в вас заливали. Лекарь снял запрет на встречи с лордом, велел вам есть больше мяса и совершать долгие прогулки на свежем воздухе. — А для чего вам это, леди? — спросил он, рассматривая мешочек с лекарством, которое Эми велела принимать после обеда. — Ах, от малокровия, — покивал лекарь. — Однако, леди, это средство... Оно не поможет вашим холодным рукам. — Им уже ничто не поможет, — согласно кивнули вы.       Лекарь не понял, что вы хотели этим сказать, а потому продолжил разбор ваших снадобий. Всего пару недель назад эти слова о самой себе заставили бы вас плакать. А теперь... Вы лишь улыбнулись, коснувшись ледяными пальцами шеи, что вчера с таким обожанием терзал человек из золота и льда.