Непростительный поступок

- Я просто в ярости, ты слышишь меня, Гилберт Блайт?! – кричала Энн, и ее красное как маков цвет лицо, искаженное самым неистовым гневом, могло бы напугать кого угодно, кроме того, с кем она сейчас говорила. - Да что я такого сделал? – вяло попытался защититься Гилберт, подавляя усмешку (все же он не был самоубийцей). Ширли задохнулась от возмущения. Она впервые за долгое время испытывала трудности с тем, чтобы подобрать подходящие слова. - Ты меня поцеловал! – наконец выдала Энн громким укоряющим шепотом, и Блайт не смог удержаться от лукавого смешка. - Я в курсе. Но разве не этого тебе хотелось? – бесстрашно спросил он, глядя прямо в сверкающие гневом глаза одноклассницы. - Ты… не имел никакого права подслушивать наши секретные разговоры с мисс Барри, - пробормотала немного сбитая с толку Энн, все еще пылая негодованием. - В таком случае вам следовало говорить потише или найти для секретных разговоров секретное место, - невозмутимо парировал Гилберт, зная, что ходит по скользкому краю, но не собираясь слушать голос своего благоразумия. - Ни один мальчишка не будет указывать нам с Дианой, где и как нам делиться секретами! – Ширли вздернула подбородок и воинственно скрестила руки на груди. Ни дать ни взять – живое воплощение борьбы за права женщин. Блайт тихо фыркнул, подумав об этом, и немедленно получил по голове толстым учебником геометрии. (Удивительно, что он продержался так долго без очередной травмы!)

***

Все началось с того, что Энн Ширли решила порассуждать теоретически. Все юные леди рано или поздно задумываются о первых поцелуях, и те, у кого в этой сфере меньше опыта, задумываются об этом даже чаще тех, кто не был им обделен. Итак, мисс Ширли и мисс Барри, две благовоспитанные и благонравные девицы, просто перешептывались в укромном уголке класса, и Энн позволила себе совершенно нейтральное высказывание, которое звучало примерно так: - Должно быть, это ужасно любопытное чувство, когда тебя целуют в самый первый раз! Диана смущенно засмеялась и уже хотела ответить что-то подобающее девочке из хорошей семьи, но тут в разговор вклинился невесть откуда взявшийся Гилберт. Он совершенно случайно услышал обрывок фразы Энн Ширли, и для него этого оказалось достаточно, чтобы перейти от размышлений к действиям. - Любопытство надо удовлетворять, как говорит наша почтенная преподавательница, - проронил он со спокойной уверенной улыбкой, за которой скрывался страх прыгающего с обрыва в ледяную воду. В следующее мгновение Блайт очень легко коснулся своими губами губ этой несносной Ширли, после чего ретировался так быстро, что она не успела отреагировать на произошедшее должным образом. Долгий урок геометрии был для Энн испытанием вдвойне, ибо ее лицо и ее душа горели от жуткого унижения – а она полагала, что была именно унижена. И этот кошмарный Гилберт Блайт снова был мысленно занесен в список злейших врагов, хотя совсем недавно она позволила ему называться ее другом. Ближайшая перемена должна была кое-что прояснить, но только еще больше все запутала. Энн накричала на него, а Гилберт получил книгой по макушке. И они снова замкнули свой порочный круг.

***

- Ты думаешь, мне не следовало этого делать? – спросил Блайт после уроков, отважившись приблизиться к Энн на относительно безопасное расстояние. Ширли молча засопела и отвернулась, как маленькая, после чего туманно изрекла: - Не в таких обстоятельствах, Блайт! Гилберт облегченно выдохнул. Это было лучше, чем ничего. - Ты думаешь, я сделал это, чтобы унизить тебя? – тихо и проникновенно спросил он. - А зачем же еще? – фыркнула расстроенная Энн. – Все, кто только мог, видели нас. - Да, - кивнул Блайт, - Но слышал тебя только я и мисс Барри. С губ Ширли сорвался невольный вздох облегчения. Затем она недоверчиво подняла на него свои блестящие глаза. - Я вовсе не нуждаюсь в поцелуях и не собиралась их выпрашивать, - сердито сказала Энн, забавно дернув плечом. - Я не сомневаюсь в этом, - серьезно заверил Гилберт. – Ты очень независимая. Но все же я рискнул. Ты простишь меня за это когда-нибудь? Ширли сделала паузу и глубоко задумалась, решая судьбу своего оскорбителя. - Да,- наконец тихо ответила она. – Когда-нибудь. Когда ты поцелуешь меня правильно, Гилберт Блайт. Она не позволила ему и себе опомниться и быстро зашагала в сторону Зеленых Крыш. Гилберт не мог не усомниться в том, что он только что услышал, но все же он предпочел поверить собственным ушам. А также запомнить эти слова накрепко и надолго. Ведь перед ним теперь открывались поистине заманчивые перспективы…

***

Шишка на его голове все еще сильно болела, но этот сопутствующий ущерб был только каплей дегтя в бочке меда. А мед, надо признать, оказался действительно сладким. Иными словами, оно того стоило.