мне плевать на тебя.

Бэкхён возвратился в спальню поздно, лёг на свободной стороне кровати и уснул. Он даже не помнил, как провалился в сон, а когда проснулся, Чанёль уже ушёл на работу. Парень смотрел на пустую половину кровати и никогда в жизни не думал, что будет так сложно смотреть на что-то подобное. Пустая половина кровати. Казалось бы. Он раньше вообще спал один. А сейчас банальная пустая половина кровати скребла по коже когтями, как никогда прежде. Бэкхён корил себя за то, что начал всё это. Было откровенно паршиво на душе. Его терзал тот факт, что Чанёль ничего о себе не говорит. Но тут же вспоминаются слова, сказанные тогда Кёнсу, когда они сидели на лавочке. О том, что Бэкхён ведь сам и не спрашивает. И вот, когда он спросил — Чанёль стал отвлекать его. Он не ответил. Он удивился, что Бэкхён вообще интересуется. И это ещё хуже. Потому что в этой ситуации обосрался не только Чанёль. В этой ситуации Бэкхён почему-то снова психанул. Бэкхён надумал, накрутил, а теперь расхлёбывать как-то надо. Вывод: обосрались оба. Ведь, по сути, Чанёль просто пришёл домой. И можно же было понять, что что-то произошло. Бэкхён мог не задавать лишних вопросов. Он мог просто подгадать момент, когда они оба почувствуют, что можно поговорить. Но нет. Бэкхён полез, а Чанёль просто устал. Да, это забота. Наверное. Со стороны Бёна. Но всё же… сейчас он чувствует, что снова своими загонами и мыслями портит их взаимоотношения. Юра пила кофе на кухне, когда Бэкхён вышел из комнаты только для того, чтобы выпить воды. Есть не хотелось, кофе тоже. Ему вообще ничего не хотелось. Но, видимо, у Юры на него другие планы. Как только он хотел уйти обратно, кинув из вежливости «доброе утро», она остановила его, вскакивая со своего места и преграждая выход из кухни. Она так быстро бежала, что чуть ли не поскользнулась. И это взрослая девушка? — Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне, почему мой брат сегодня утром был похож на угрюмую тучу. — Я не хотел бы об этом говорить. — А я хотела бы. Поверь, в чём-то мы с Чанёлем всё-таки похожи. Разговаривать мы любим. Так что садись. — Она взяла Бэкхёна за руку и потянула к стулу, на который ему пришлось сесть. — Я слушаю. Юра села напротив и уставилась на него, пытаясь что-то разглядеть в его глазах. Бэкхён уверен, что в его глазах сейчас кроме отчаяния и пустоты ничего не было. И что ему говорить? Что он снова похерил весь их прогресс? Сделал шаг назад? Что ему сказать? Что Чанёль не рассказывает ничего? Что он и не спрашивал раньше? Что ему в этой ситуации вообще выбрать из этого огромного списка вопросов, на которые ответить сможет лишь Чанёль? А точнее — они вдвоём. Бён вздыхает. Понимает, что не отделается. Да и не хочется. Потому что Юра — именно тот человек, который знает Чанёля, как никто другой. — Он мне ничего не рассказывает. О себе. И это выглядит так, будто только он виноват, но нет. Он не виноват в том, что я не спрашивал раньше. Здесь вообще, по сути, никто не виноват из нас. Просто такая ситуация дурацкая. — Юра поджимает губы, продолжая внимательно слушать. — Мы всегда говорим о моей учёбе, о моих делах, о моих проблемах. Но мне надоело думать, что я его совсем не знаю. Он будто хочет создать иллюзию того, что мы знаем друг друга достаточно, но на самом деле… — Бэкхён смотрит девушке прямо в глаза, чувствуя, как шестерёнки в его голове начинают вращаться с невероятной скоростью, вынося наружу все его мысли. — Я его совсем не знаю. Он знает про мою любимую еду, знает мои предпочтения, он очень внимательно изучает меня и запоминает всё, что мне нравится. Он знает обо мне практически всё, а я о нём — практически ничего. Потому что я не наблюдал, не изучал и не запоминал. Юра смотрит на него не с жалостью. Она смотрит с пониманием. Но даже если это и жалость, то жалеет она не его. Ей горестно от этой ситуации. Ей жаль, что между ними вообще происходит подобное. — Я только сейчас понял, что он мне даёт так много, а я взамен просто остаюсь… равнодушным? — Стоп, Бэкхён. Остановись. — Парень только порывается продолжить, как Юра качает головой. — Пожалуйста, стоп. Юноша понимает, что так сильно распереживался, что выглядит, наверное, сейчас, как самый настоящий безумец. Раскраснелся, дышит часто, взгляд бегает от девушки к столу, а затем и к своим рукам со скоростью света. — А теперь послушай меня, Бэкхён. Ладно? Кивок. Бэкхён кладёт руки на стол, чтобы не отвлекаться. Ему нужно сосредоточиться. — Если Чанёль тебе чего-то не говорит, это не значит, что он что-то скрывает или не хочет говорить. Это не всегда так. Просто он не любит говорить о себе. Ему проще отдавать, чем получать, но я уверена, что ты себя накрутил настолько сильно насчёт того, что даёшь ему взамен равнодушие, что сам же и загоняешь себя в тупик сейчас. — Бён сглатывает, но ничего не говорит, хотя и хочется. — Он на самом деле очень закрытый человек. В детстве он вообще никогда никому ничего не рассказывал. Только мне, если я прижимала его к стенке, как тебя сейчас. Юра легонько улыбается, а затем задумывается. Поджимает губы, будто раздумывает о том, стоит ли ей говорить то, о чём она только что подумала. Бэкхён внимательно смотрит. И девушка продолжает, когда замечает внимательный взгляд юноши. — Я знаю, что это будет неудачный пример, но Минкю тоже жаловался, что Чанёль скрывает от него весь свой мир. Но между вами огромная разница. — Я не Минкю. — Я знаю. Бэкхён, послушай. Юра взяла Бёна за руку, привлекая внимание к себе и тем самым вытягивая из водоворота негативных мыслей. — Чанёль действительно пытается создать иллюзию. С Минкю было так же. Парень думал, что знал его. Но это никогда не было правдой. Минкю мог надувать свои губки и наигранно обижаться, демонстрируя свои прекрасные актёрские навыки, тем самым вынуждая Чанёля покупать ему роскошные и дорогие вещи. Он никогда не переживал о том, что ничего не знает о Чанёле. Ему хватало его любви, ему больше ничего не надо было. Минкю было выгодно, что его любили. Тебе же этого недостаточно. А он никогда не переживал и не думал об этом так, как это делаешь ты, Бэкхён. Ты абсолютно другой. Для тебя это важно. Понимаешь? Кивок. Бэкхён переводит взгляд на их сплетённые пальцы и вздыхает, понимая, что Юра пыталась донести до него. Бэкхён не равнодушен. Это не так. Просто он не понимает, как нужно правильно. Начинает доходить. Если он хочет узнать Чанёля, то он должен хоть что-то сделать для этого. И если его это волнует, значит, что он Чанёлем дорожит и тоже хочет сделать его счастливым. Так ведь? — И кстати. — Бён снова смотрит Юре в глаза. — Возможно, что Чанёлю вполне хватает того, что ты ему даёшь. — Юноша задаёт немой вопрос. — Ты всё видишь со своей стороны. И воспринимаешь всё по-своему. Почему ты думаешь, что ему недостаточно того, что ты у него просто есть? Бён поджимает губы и тушуется. — Вот поэтому и надо разговаривать. Чтобы понимать, что происходит в ваших головушках. Знаешь, вот в твоей так много хлама, ужас. Бэкхён цокает, но шутливо. Потому что Юра права. Она права сейчас во всём. А Бэкхён просто накрутил. Как же ему избавиться от своих дурных мыслей? Бэкхён ловит себя на том, что ему это уже и самому надоело. Почему же так сложно поменять ход этих самых мыслей? Может, потому что… когда всю жизнь был наедине с собой, это невероятно трудно? Юноша вздыхает. — Как мне всё исправить? — Ты сам знаешь. Ты же у нас равнодушный. Докажи, что это не так. Ломай эти мысли внутри своей головы. Бэкхён, ты просто должен понять, в какой момент нужно остановиться думать в одиночку. Я понимаю, что существуют эпизоды, когда необходимо побыть наедине с собой. Но у вас сейчас немного другая ситуация. Тебе нужно понять, что легче будет попытаться выяснить всё вместе, а не загонять себя мыслями. Бён вдруг понимает, что восхищается Юрой. Она так чётко расставляет всё по полочкам, что невозможно не восхититься. Они с Чанёлем действительно именно те люди, которые помогают ему справляться с собой. Бэкхён Юру уважает и… — Спасибо. — Ещё пока не за что. Кофе остывает. Юра не допивает. Она отвечает кому-то на сообщение и возвращает всё своё внимание к Бэкхёну, который смотрит так, будто хочет что-то спросить, но никак не решается. А ему хочется. Бён понимает, что это не тайна Юры, что она сейчас может просто отказать в ответе, но попытка — не пытка. Ему это нужно. Прямо сейчас. — Почему Чанёль не любит говорить о себе? Юра хмурится, задумываясь. — Я думаю, он тебе рассказывал хотя бы что-то о нашей семье. — Кивок. — Кратко: Чанёля никогда не жалели. Ему никогда не давали поблажек и никогда не поддерживали. Его не хвалили. Он вырос в такой среде, что я бы повесилась уже через несколько лет после начала того персонального ада, который переживал он. Поэтому он, кстати, так и печётся о твоей учебе и моральном состоянии. У Чанёля просто не было времени на друзей, на увлечения, он тоже не знал, как взаимодействовать с людьми, Бэкхён. Поэтому он понимает тебя. Как никто другой. Мой брат невероятно сильный человек, который сделает всё для того, чтобы его близкие люди чувствовали себя в безопасности. У вас совершенно разные ситуации, но вы оба трудяги. У вас разное детство, разные проблемы, разные взаимоотношения с семьёй, но тем не менее — вы можете всё это решить вместе. Я уверена, что у вас получится. Бэкхён коротко улыбается. Чанёль сильный. Чанёль очень сильный. — А твоё детство? — А я просто девчонка. И меня всегда раздражала логика моего отца, которая состояла в том, что женщина должна рожать детей и стоять у плиты. Я всегда пыталась помочь Чанёлю. Я училась на «отлично». Но я не старалась так, как это делал Чанёль. Меня не заставляли. От меня было достаточно просто того, что я хорошо училась. Они мне даже хотели жениха найти, но я постоянно возмущалась. Потому что хотела вырасти и стать личностью. Как мой Чанёль. У Бэкхёна в груди что-то ощутимо ёкнуло от нежности, с которой Юра говорила о брате. — Знаешь, он тебя обожает. — Бён прикусывает губу. — Когда я прилетела, он весь вечер говорил о тебе. Он никогда так не заботился о ком-то. Я — другое. Я его сестра. Но ты… ты очень много для него значишь. Он в тебе нашёл свой дом. А дом там, где человек, которого ты… любишь. Что-то стремительно разрастается в груди. Бэкхён не может сдержать улыбки. А Юра наклоняется ближе и шепчет: — Только я тебе этого всего не говорила, ок? Девушка подмигивает, и Бэкхён выдыхает с облегчением. После этого разговора Юра срывается по делам, обещая, что придёт очень поздно на этот раз, заодно давая им время для разговора. А Бён просто ждёт. Он ждёт Чанёля с работы и вдруг задумывается о том, что сегодня закажет пиццу. Он помнит, что Пак любит пиццу, хоть и не фанат такой пищи. Парень заказывает три сразу, чтобы точно не прогадать, а затем как-то слишком воодушевлённо пытается убраться, делает всё по дому, занимает себя делами до вечера, а когда пицца уже давно приезжает и разогрета, а часы показывают время, когда мужчина должен оказаться на подходе к дому, Бэкхён начинает переживать. Ему так хотелось сделать для Чанёля что-то ощутимое. А сейчас он так переживает о том, что Пак может просто пройти мимо, как это делает всегда он. Но нет. Этого не происходит, потому что когда Чанёль смотрит на пиццу, которая лежит на столике около дивана, на напитки и на Бэкхёна, который стоит в метрах трёх, не в силах поднять взгляд… Он сам подходит ближе и под удивлённым взглядом обнимает парня обеими руками. Бэкхён обнимает в ответ. Порывисто. Цепляется пальцами за рубашку и утыкается носом в изгиб шеи. А затем слышит: — Я в душ и вернусь. Мужчина уходит. Бэкхён сглатывает и улыбается. Но тут же гасит эту улыбку, потому что они должны поговорить. Юноша знает, что Чанёль не оставит эту тему без обсуждения. Он захочет понять суть конфликта и недопонимания между ними. В свою очередь, Бэкхёну тоже хочется всё разъяснить. Потому что вчера он оступился, не желая разговаривать. А сейчас он сам хочет поговорить. Нет, он не пугается, нет, его сердце не выскакивает из груди (если только от близости Чанёля), нет, он не переживает. Он сам хочет поговорить. И это осознание греет душу. Он ждёт мужчину на диване. И тот возвращается уже в своей домашней одежде через пятнадцать минут. Садится рядом, берёт кусок пиццы и смакует. Бэкхён всё это время молчит, терпеливо ожидая, когда мужчина банально прожуёт. — Ты таблетки выпил? Бэкхён вздрагивает от резкого вопроса, но когда смотрит в глаза мужчины, начинает осознавать, что из-за того, что загрузил себя сегодня, забыл вообще об этих таблетках. Вот чёрт. — Я забыл. Чанёль сглатывает, но не ругает. Вместо этого он отставляет стакан со спрайтом на стол и протягивает руки к юноше, который в ту же секунду садится на колени Чанёля и обнимает, что есть сил. Бэкхёну всё ещё ничего не понятно, но тот факт, что он сидит на коленях у своего парня, уже способствует тому, что из груди Бёна вырывается облегчённый выдох. Его целуют в макушку и гладят по спине. — Я скучал. Бэкхёну было необходимо сказать это. — Ты оставил меня без поцелуев на сутки. Бён отстраняется, но только хочет поцеловать (потому что тоже очень соскучился по поцелуям), как мужчина качает головой. — Сначала мы поговорим. Да. Бэкхён кивает. Им сначала нужно поговорить. Бён собирается с мыслями, усаживается на коленях поудобнее и вздыхает. Чанёль терпеливо ждёт его слов. И когда юноша понимает, что готов открыть свои мысли, эти слова сами начинают потоком идти из головы. — Меня волнует то, что я о тебе ничего не знаю. Но я понимаю, что я равнодушное говно, которое и не интересовалось твоими делами. Поэтому у меня произошёл диссонанс. Мне казалось, что ты не рассказываешь мне ничего. Но потом я понял, что не спрашивал. И в общем… я запутался до ужаса. — Говно? Ты реально сейчас так выразился? Бэкхён смущённо поджимает губы. Как нашкодивший котёнок. — Это же не мат. Чанёль сглатывает и протягивает руку для того, чтобы убрать прядку волос с глаз парня. — Меня очень сильно взволновала твоя фраза о том, что ты не даёшь мне даже части того, что я даю тебе. Бэкхён шумно выдыхает, понимая, что отрицать смысла нет. — Я действительно так считаю. — Ты зацепился за те слова в разговоре, когда мы обсуждали подобные темы? Я сказал о равнодушии, но это не было в том контексте, что ты холоден по отношению ко мне или не проявляешь заботу. Потому что это не так, Бэкхён. Ты даёшь мне достаточно. Мы с тобой лишь в начале пути. Мы всё ещё не доверяем, всё ещё не можем полностью открыться друг другу. И это нормально. Понимаешь? — Чанёль умолкает на секунду, задумываясь. Прямо как Юра, когда думала над тем, сказать ли о Минкю или нет. Но прежде чем Бён успевает развить эту мысль, мужчина продолжает. — Да, мне иногда бывает больновато из-за того, что ты кидаешься словами о том, что я мог найти себе другого и так далее. Но я понимаю, почему ты говорил мне всё это. Если тебе кажется, что я давлю на тебя, пожалуйста, говори мне об этом. Я пытаюсь справиться с собой каждый чёртов раз, Бэкхён. Бэкхён замирает на месте. Сейчас одно слово так глубоко рубануло его, что появилось чувство вины, но Бён затолкал его куда подальше, потому что если бы не затолкал, ему сразу же захотелось бы спрятаться. Сейчас юноша понимает, что ему просто нужно поступить так, как он чувствует. Чанёль буквально начал открываться ему. И… — Больновато? Чанёль взволнованно посмотрел на него. — Бэкхён, это относительное понятие. Мне было неприятно. Не нужно заострять на этом внимание. — Прости. — Бэкхён прижимается к мужскому горячему телу ближе. — Прости, пожалуйста. Чанёль не замирает на месте, он не пытается продолжить эту мысль, он лишь коротко смеётся и обнимает крепче. — Я не обижаюсь. Малыш, мы же уже говорили об этом. Всё в порядке. Прошлое должно оставаться в прошлом. Мы это обсудили и поняли друг друга, так ведь? Кивок. Бэкхён поджимает губы, понимая всю абсурдность своего мышления. Господи, накрутил себя до невозможности, так ещё и близкому человеку сделал больно. Бён целует в шею, вызывая табун мурашек у Чанёля, который тут же отстраняет его от себя и в ответ целует в нос. — Почему ты не злишься? — А почему я должен злиться? Бэкхён, ты хоть понимаешь, что сегодня сделал первый шаг? — Бён и не понял. А ведь на самом деле. Сделал. — Ты не представляешь, как это важно. Только не делай именно такие первые шаги всегда. — Мужчина посмотрел на три коробки пиццы. — А то я всю свою физическую форму растеряю. Бэкхён всё же смеётся. Коротко, но совершенно искренне. А Чанёль гладит по бедру, задумчиво спрашивая. — Мне сейчас очень хочется узнать, что успела поведать тебе Юра, потому что с утра она чуть ли не избила меня и сказала, что будет разговаривать с тобой. — Бён хмыкнул. — Что она успела тебе рассказать? — Она рассказала о том, почему ты не любишь говорить о себе. — И какой вывод ты сделал, основываясь на её словах? Бэкхён вздыхает. — Я хочу тебя узнать. Можно? Чанёль наклоняет голову в бок и по-особенному улыбается. Бэкхён засматривается на эту улыбку. У него такой мужчина, что любой человек позавидует. Бён смущается своих же мыслей уже не так сильно. С каждым таким разговором они становятся близки, и теперь тот шаг назад, который парень необдуманно сделал, компенсируется несколькими огромными шагами вперёд. — Можно. — Только не закрывайся от меня. Я же тебе не чужой человек. Даже если я не понимаю ничего в твоей работе, мне просто будет интересно узнать что-то новое для себя и самое главное — узнать о тебе. И о том, что ты чувствуешь. Я очень хочу узнать тебя получше. А если будешь закрываться, — Бэкхён пригрозил указательным пальчиком. — Я вскрою замок. И тогда не отделаешься. Чанёль смеётся. Он смеётся, и Бёну окончательно становится легче. — Тогда и ты не закрывайся. Не обрывай разговор на половине. Не пытайся спрятаться. Хорошо? Если тебе нужно побыть одному, просто говори об этом. И если тебя что-то беспокоит, я всегда готов поговорить и всё обсудить. Ладно? Бэкхён важно кивает. Он постарается. Потому что ему впервые так хочется стараться ради кого-то. Ещё сильнее стараться. А Чанёль вдруг откидывается на спинку дивана и хмыкает. — Знаешь, Бэкхён, мы с тобой похожи даже больше, чем я думал. Какого-то чёрта закрываемся друг от друга. А я ещё и не рассказываю ничего, хотя могу ведь. Но почему-то считаю, что это никому не нужно. Тон поменялся. Бэкхён почувствовал, что Чанёль говорит с сожалением. И чем-то ещё. Мужчина никогда не говорил об этом. Бён сглатывает и кладёт руку на щёку, привлекая к себе внимание. Но не успевает ничего сказать, слыша вопрос: — Не получилось у меня сделать вид, что ты знаешь обо мне достаточно, да? — Не получилось. Но не говори так. Не говори, что не нужно. Потому что мне — нужно. — Чанёль смотрит пристально. Со скрытым удивлением. — Мне очень нужно, Чанёль. Поцелуй выходит странным. Благодарность. Вот что чувствует в этом поцелуе Бэкхён. Следующие часа два они едят пиццу, пьют спрайт и смотрят какой-то фильм. Юноша лежит головой на плече Чанёля, сидя на его коленях. Мужчина прижимает за талию спиной к своей груди, иногда целуя в шею, плечи, затылок. Бэкхёна ведёт от этой нежности, но он терпеливо ожидает титров, чтобы тут же развернуться и ещё раз поцеловать губы, по которым успел очень сильно соскучиться за эти часы. Чанёль прижимает к себе ещё ближе. — Сам сказал, что я тебя без поцелуев оставил. — Правильно мыслишь. Бэкхён коротко смеётся, целуя ещё раз, но более невесомо. Он снова укладывает свою голову на плечо мужчины и выдыхает. — Мы с Кёнсу халат присмотрели, когда бродили по центру. — Халат? — Бровь изгибается. — Будешь моей медсестричкой? — Я вроде химиком хотел стать. К тому же, если и думать в медицинском направлении, то я вообще-то буду доктором. Чанёль цокает. — Ну знаешь, Бэкхён, медсестра из меня явно не выйдет. Бэкхён смеётся, когда до него доходит абсурдность сказанных слов. Впервые так заливисто за последнее время смеётся. Этот мужчина снова за своё. Но Бэкхён и не против таких фантазий. Ему сейчас вообще плевать на всё, потому что на данный момент у них всё хорошо. И это главное. — Видишь, малыш. — Бэкхён вопросительно мычит. — Мы с тобой отвлеклись от своих взаимоотношений, сосредоточились на своих делах и потеряли нить. Мы перестали разговаривать о нас. Поэтому сейчас, когда вновь стали уделять нашим отношениям большее внимание, появились недопонимания. — Но без ссор же хорошо. — Чанёль молчит. — Ладно, согласен, без ссор скучно. Мужчина коротко смеётся. — Когда у людей всё всегда хорошо — это или несуществующая идиллия, или иллюзия, или тирания, когда один скрывает, что партнёр заставляет его играть на публику. Не бывает всё всегда хорошо. Просто некоторые люди не разговаривают и забивают на проблемы. И по итогу — всё заканчивается плохо. А когда люди разговаривают, даже если выясняют отношения, при этом повышая тон, то после этого… — Сейчас ты скажешь о том, что дальше, обычно, бывает бурное примирение, да? — Да. И почему тогда у нас не бурное примирение? — Потому что я торможу. — Так. Чанёль сменил шутливый тон на серьёзный и внимательно посмотрел на Бэкхёна, отодвигая его немного назад, чтобы лучше видеть. — Что у тебя в голове? Почему ты так выразился? Бэкхён поджимает губы. Он не хотел затрагивать эту тему, но так будет лучше. Будет лучше, если он расскажет. Потому что это напрямую относится ко всей этой ситуации, что произошла между ними. — Потому что я не могу доверить тебе себя полностью. — Что я тебе говорил насчёт физического контакта, помнишь? — Кивок. — Бэкхён, я способен сдерживать себя. Я никогда не потребую от тебя большего, пока ты сам не будешь готов к этому. И когда это у нас хорошие взаимоотношения складывались только благодаря сексу? Или я чего-то не понимаю в этой жизни? — Но это же тоже составляющая? — Да, но не самая главная составляющая. — Но тебе ведь тоже, наверное, бывает сложно. — Отрицать не буду. — Мужчина коротко улыбается, и Бён краснеет. Совсем немного. — Но это не проблема. Никогда не было проблемой. Я способен держать себя в руках. Потому что понимаю, как это сложно — доверить себя кому-то. Если человек не готов к такому сближению… — Чанёль целует в висок, успокаивая. — Значит, ещё не время. Вот и всё. Тем более, мы с тобой вполне справляемся руками. Пока что. — Чанёль! Бэкхён возмущается, но затем смеётся. И он уже не знает, кого благодарить за такого мужчину в его жизни. Боже, какой же Пак Чанёль невероятный. — Господи, как ты меня выносишь вообще? — Может, потому что я тебя люблю? Бэкхён сглатывает, смотря прямо в глаза Чанёля. Он ещё не привык к этим словам. Это как-то сразу невероятно тепло. Это что-то сносящее всё на своём пути. Какой-то ураган внутри. — А я вот тебя не люблю, Чанёль. — Мужчина изгибает бровь. — Я тебя обожаю. — Бэкхён прислоняется своим лбом ко лбу Чанёля и шепчет. — А обожание выше любви. Знал? Мужчина не замирает на месте, а расслабляется полностью. — Какие философские мысли. — А ты не ожидал? — От тебя можно всего ожидать. Так что я совсем не удивлён. Бэкхён прижимается ближе и вслушивается в сердцебиение, кладя голову на мужскую грудь, через пару секунд слыша вопрос: — Уверен, что обожаешь? — Уверен. — Даже больше, чем сладости? — Намного больше. Чанёль целует, куда попадёт губами. В нос, лоб, щёки, подбородок, глаза. И Бэкхён улыбается. А затем Пак гонит его пить таблетки, шутливо шлёпает по заднице и ловит его губы своими снова где-то на кухне около столешницы. Мужчина сжимает в своих объятиях с щемящей нежностью. И всё встаёт на свои места.