мне плевать на тебя.

Они возвращаются домой под мирно работающее радио. Бэкхён смотрит в окно всю дорогу, пытаясь не провалиться в сон хотя бы до того момента, как они проедут всю красоту, пролетающую мимо взгляда, но зато чётко в сердце. И он всё-таки засыпает, проводя в таком состоянии весь путь. Чанёль будит его уже на парковке. — Просыпайся, мы приехали. Пальцы поправляют чёлку, пока Бэкхён млеет под этим прикосновением. И первое, о чём он спрашивает: — Как твоя нога? Чанёль улыбается, отстёгивая ремень безопасности. — Всё в порядке. Немного побаливает от напряжения, но это мелочи. Просто нужно отдохнуть немного. Бэкхён даже не бурчит. И уже на пороге квартиры вдруг говорит: — Заметил? Мы с отдыха, и нам нужен отдых. Чанёль открывает дверь, пропуская Бёна первым, а потом заходит сам и закрывает их от всего мира. Они вдыхают аромат родного дома одновременно. И Чанёль не может не прокомментировать фразу Бёна, заключая парня в свои объятия. — Мы слишком устали, Бэкхён. Слишком сильно. Рождество мы благополучно пропустили, но Новый год будем отмечать. — Нужно съездить к маме. — Хорошо. Мне с тобой поехать? — Тебе нужно отдохнуть от дороги. Я справлюсь сам. Ладно? — Ладно. Только сначала мы поваляемся на диване. — Согласен. Я пока не готов к подвигам. Они мирно разобрали вещи, так же мирно приняли душ и улеглись на диван с чаем, выдыхая. Всегда приятно возвращаться домой. К себе домой. Зная, что тебя там ждут. Даже если это просто их диван. Бэкхён раньше долгое время не знал, что такое дом. У него не было ощущения, что он возвращается домой, где на него лишь нападали и не хотели принимать. Сейчас у него есть дом. И в нём есть Чанёль. — Джэхён с Доёном тебя отпустят с университета. Вы будете общаться как и прежде. Но я знаю, что ты думаешь об этом. И поэтому спрошу. Ради них ты остался бы? — Хоть я и знаю, что общение не потеряется, но… — Бён задумался. — Ради них я бы остался, если честно. Больше меня там ничего не держит. — Ты будешь сдавать экзамены или уйдёшь раньше? — Думаю, если и уйду, то экзамены сдам. Или вообще не уйду. — Губы поджались. — Это сложно. Я не хочу бросать то, что начал, но понимаю, что мне там не место. Противоречивость меня угнетает. Я не могу принять решение. Бэкхён поворачивается лицом к Чанёлю и вздыхает. — Было бы здорово вообще не принимать этого решения, но я уже начал. — Чего ты боишься? — Ошибиться. — Мы уже говорили об этом, Бэк, если ты не уверен, просто возьми академический. А потом поймёшь. — Тогда я вообще не захочу там учиться. Чанёль улыбнулся. — Вот ты и нашёл решение. Бён хмурится. — Ты о чём? — Если бы ты не знал, захотел бы ты учиться дальше, ты бы так и сказал. А так — вот оно. Твоё решение. Бэкхён понимает резко. Понимает так неожиданно, что груз с плеч. Он всё делает правильно. Даже если совсем не знает, чем будет заниматься дальше. Это сейчас может подождать. Он лишь сдаст сессию и спокойно уйдёт из места, где ему самому не место. А что будет дальше? То будет дальше. Бэкхён уверен, что всё решится. Что он всё решит. Нет, они с Чанёлем всё решат и смогут. После обниманий, многочисленных касаний и поцелуев, попутно с фильмом на фоне, Бэкхён всё же заставляет себя подняться и пойти собираться к маме, которой он уже написал. Чанёль поцеловал в висок и отпустил, напоминая о том, что на улице холодно и надо бы куртку застегнуть. — Юра с Сехуном приедут вечером. Мы будем тебя ждать. — Хорошо. Не скучай. Бён выходит из дома, спокойно направляясь на автобус, но движение сбоку немного тормозит. — Бэкхён. Парень разворачивается и видит Сону, который вроде бы мирно сидит на лавочке. Бэкхёну его слушать совершенно не хочется. И он даже не хочет знать, откуда тому известен адрес. Но у него слишком хорошее настроение, чтобы прямо сейчас начать ссору. Бесполезную. Они всё друг другу уже сказали. — Ты что-то хотел? — Поговорить. — Говори. У меня мало времени. Сону встаёт и походит ближе. Неловко мнётся на месте, но затем всё-таки говорит: — Я больше не буду лезть. Прости за всё. Я не хотел, чтобы всё стало настолько хреново. Я запутался. Бэкхён хмурится, не ожидая такой откровенности. И тем более — извинений. Нонсенс какой-то. Но интересно. — Простишь? — Да. Нет смысла держать обиды. Разойдёмся мирно? Сону улыбается, но печально как-то. — У меня шанса даже на общение? — Не думаю, Сону. Просто закончим на этом. Мы всё уже друг другу сказали. Сону кивает. Лишь кивает, произносит: — Тогда удачи. Пока. — Прощай. Сону кивает. Ещё раз. А затем разворачивается и уходит. Быстрыми шагами. Бэкхён выдыхает с облегчением. И ещё один груз куда-то исчезает. Сону сейчас показался таким взрослым. И Бэкхёну легче, оттого что всё закончилось именно так. Без ссор, без претензий и напряжения. Сону ушёл не просто так. Он ушёл из его жизни. И остаётся только лишь идти дальше. Не думая о том, что Бёна кто-то может подстерегать, прижимать к стенке и пытаться залезть в душу. Возможно, он мог спросить сейчас, почему Сону запутался, но он не стал. Потому что спросить — значит, дать повод для чего-то. А там никаких поводов нет. Там пропасть. И лучше им быть по разным берегам. Теперь так и будет. Война закончилась. Наконец-то. Бэкхён добирается до матери за полчаса, понимая, что сейчас ему уже намного проще возвращаться в дом, в котором он рос. И он даже скучает. Но лишь по маме. Она открывает, смотрит на него и… улыбается. Бён даже тормозит на секунды три, но заходит внутрь и лезет обниматься, потому что уверен, что его обнимут в ответ. Так и происходит. И тепло маминых рук придаёт уверенности. Бэкхён снимает куртку, пока мама уходит делать чай. Бён исследует дом, когда направляется следом, понимая, что сейчас без него здесь всё в порядке. Убрано, чисто и… полный порядок. Это радует. Да и мама выглядит лучше. Чай приятно греет руки. Женщина устраивается напротив. — Как поездка? — Всё замечательно. Сегодня утром мы возвратились обратно. А дальше разговор перетекает в обсуждение поездки, разговоре об учёбе и дальнейших планах, о том, что происходит на данный момент. И, допивая чай, Бён всё равно почему-то чувствует недосказанность. С обеих сторон. — Мам. — М? — Ты хочешь что-то сказать? Женщина поджимает губы. И Бён замечает такую схожесть с ней в этот момент, что странно. Раньше он не замечал, что они так похожи. — Я решила продать дом и купить квартиру. Небольшую. Хочется оставить в прошлом всё, что было. — Ты правильно делаешь, мам. Я согласен с твоими мыслями. Она улыбается. Протягивает руку и сжимает ладошку Бэкхёна в своей. — Твой отец звонил. Внутри всё похолодело, но Бён достаточно быстро взял себя в руки, ободряюще сжимая ладонь женщины в знак поддержки. — И что он сказал? — Сказал, что хочет вернуться. Но я сказала, что документы на развод готовы. И я больше не желаю его видеть. Бэкхён опешил. Потому что мама никогда не шла против отца. Она всегда было ведомой. И то, что слышит сейчас Бён — просто невероятно. Они похожи даже больше, чем он думал. Не только внешне. — Я тебя поддержу. Всегда. И… — Женщина смотрит посветлевшими глазами прямо в душу, не отрывая взгляда. И Бён решает сказать именно сейчас. — Я хотел тебе кое-что предложить. — М? — Хочешь отметить Новый год с нами? Со мной и Чанёлем? Женщина сначала ничего не говорит. И Бён уже расстраивается, понимая, что это, возможно, было резко, но ответ из уст мамы следует всё-таки. — Да. Да, я хотела бы. Кто там будет? Мне нужно будет выглядеть соответствующе. — Что ты, мама? Там будет сестра Чанёля со своим парнем, который является лучшим другом Чанёля и его коллегой. И ещё одна пара. Однополая. Ты… — Нет, Бэкхён, всё хорошо. Я буду рада познакомиться с людьми, которые смогли уберечь моего сына от той жизни, которая могла его погубить. Бэкхён чувствует подступающие слёзы. И быстро смаргивает их, улыбаясь. — Я многое переосмыслила. И я счастлива, что мы с тобой снова вместе. — А где брат? Женщина сглатывает. — Он давно ко мне не заглядывает. Так что — лучше не спрашивай. Бэкхён зол, но знает, что им с братом всегда было плевать друг на друга. Он не будет искать с ним общения. Всё уже потеряно. И теперь Бёну хватает того, что у него есть сейчас. Другого ему не нужно. — Тогда я тебя заберу на Новый год. И всё будет хорошо. — Да. — Женщина сжимает руку сильнее. — Всё будет хорошо. Бэкхён уезжает домой к вечеру. У него на душе тепло и спокойно после разговора с мамой, а когда он заходит в квартиру, объятия Юры приносят ещё большее тепло и уют. Сехун машет из кухни, не отвлекаясь от нарезки овощей. Чанёль находится там же. В гостиной уже накрыт небольшой стол. — Как поездка к маме? — Я пригласил её отмечать Новый год вместе. Юра ярко улыбается и приобнимает за плечи. — Это отлично. Нужно сказать Чанёлю. Бэкхён кивает. И уже через пятнадцать минут его целуют в макушку. За основу разговора берутся планы на Новый год и выставку. И как только все садятся за стол, раздаётся звонок в дверь. Кёнсу врывается в их тусовку быстро. И начинает увлечённо рассказывать о том, что уже почти всё готово. 31 числа их ждёт выставка, а потом они все вместе поедут отмечать Новый год в загородный дом Чонина. Никто не против. Все остаются довольны. Бэкхён озвучивает новости про маму и все принимают это с улыбкой. Чанёль шепчет на ухо: — Ты молодец, мой сильный малыш. И становится ещё спокойнее. — А почему Чонина с собой не взял? Кёнсу закатывает глаза. — Ну мы же с ним не слипшиеся пельмеши, правда же? — Бён смеётся от подобной аналогии. — А так — у него завал на работе. Новый год же. До завтра нужно сдать план. И он уходит в отпуск. А я просто жду этого, потому что он задрал постоянно пропадать на работе. Жук. Жужжит там что-то про то, что времени мало, а я жду, как жена ждёт солдата с войны. — Ну по сути, Кёнсу, наша с ним работа — настоящая война. Лёгкие улыбки. Кёнсу признаёт эту мысль, соглашаясь. — Жду вас всех на выставке с хорошим настроением. — Не переживай, Кёнсу, ты же знаешь, как мы тебя любим. До цокает, поднимая бокал. — За любовь, товарищи. Единогласно. — За любовь. После того, как все расходятся, Бэкхён помогает Юре убрать со стола и вымыть посуду. Сехун с Чанёлем обсуждают какие-то планы по работе, а затем и они оставляют их одних. — Хороший вечер. Бён кивает, заваливаясь рядом. Обнять за секунду. Поцелуй в висок следует незамедлительно. — Хороший день. — Как разговор с мамой? — Она отшила отца. И подала на развод, сказав ему, что больше не хочет его видеть. Чанёль присвистывает. — Теперь я понимаю, в кого ты такой сильный. Бэкхёна это трогает настолько, что он утыкается носом гуда-то в шею и шмыгает, пытаясь удержать эмоции. У него не получается. Чанёль чувствует. Чувствует и ничего больше не говорит, лишь обнимая настолько нежно, что Бён расклеивается на добрые минут 5, пока эмоции не устаканиваются. А потом поднимает раскрасневшийся взгляд и ловит Чанёля с поличным. Потому что тот смотрит так, что Бён всё понимает. И если раньше он не всегда понимал взгляды Чанёля, сейчас он может прочитать их полностью. И совершенно точно знает, что сейчас нужно сказать. — Я тебя люблю, Чанёль. Мужчина улыбается. — А я тебя люблю. Вот так история, да? — Ага. Бэкхён вздыхает. — Сону сегодня попросил прощения. И мы разошлись по разным сторонам. Чанёль хмыкает. — Мальчик вырос? — Осознал. — Я рад, что он больше не будет тебе докучать. Бён выдыхает и пытается больше не думать. Теперь он отпустил прошлое полностью. Ему кажется, что именно так и есть. Его больше ничего не тянет назад. Его больше ничего не волнует. И это потрясающе. Настолько, что дышать становится с каждой секундой только легче. Парень осознаёт всю свою реальность. Прекрасную реальность. — Знаешь, Юра заменяет мне Хваён. Это же не плохо? — Думаю, она понимает это. Мы с ней разговаривали на данную тему. — И что она думает? — Она рада, что является для тебя сестрой. Она сказала, что чувствует за тебя ответственность. И это приятно. Так что — не переживай. Она тебя очень любит, Бэкхён. Ты для нас — самый настоящий член семьи. Бэкхён вздыхает с облегчением. И даже не пытается сравнивать со своим прошлым всё то, что у него есть сейчас. Потому что это небо и земля. Даже не так. Это небо и самое дно самого глубокого озера, океана или реки, которые только есть. Или дно самой настоящей пропасти. Он прижимается к Чанёлю ещё сильнее и прикрывает глаза. — Всё будет хорошо, Бэкхён. — Да. Только у нас уже не просто хорошо. — Значит, будет ещё лучше? — Получается, так. И это правильно.