Лавка хранителя смерти.

Ветер, со свистом проносящиеся по руинам догорающего дирижабля, всколыхнул пепел, усеивающий землю таким плотным покрывалом, что становилось невозможным рассмотреть что-то под ним. Вперемешку с неприятным металлическим запахом, будто снег, всюду летали измазанные кровью перья. Вокруг тысячи безжизненных тел и ещё больше едва дышащих, молящих о пощаде. Словно жнец, пришедший забрать чужие души, с бесстрастным лицом переступая через трупы и расплавленные металлические конструкции, по пеплу бесшумно и на удивление легко шел мужчина, точнее, юноша, во всяком случае на вид он точно выглядел молодо: иссиня-черные, как уголь, волосы, выглядывающие из-под железной маски с гогглами, волнами вьются до плеч, гладкая, не тронутая годами белая кожа и контрастно выделяющиеся на ее фоне глаза густого алого цвета, словно кто-то не жалея залил в них крови. От зрачков расходились черные полосы, шевелящиеся, подобно змеям. Вот только в глазах его было жизни в разы меньше, чем на всем этом пепелище. Одетый во все чёрное, незнакомец резко остановился, шкрябнув массивной подошвой ботинка по камню и, сузив взгляд, беспечно отряхнул кожаный плащ от пепла. Он замер аккурат возле рыжего паренька, трясущегося от страха и непрекращающихся слез. Его волосы перепачкались воспоминаниями о недавнем пожаре. Его крылья, частично сожженные и окровавленные, распластались по обе стороны от него. Этот рыдающий мальчик был целью, ради которой Эйверин, пришел сюда, желая поскорее завершить свое дело. Такова была его работа — словно дрессированный пёс на поводу, получая приказ от хозяина и чувствуя свободу на шее, бежать, куда велено и исполнять сказанное. Во всяком случае, так он ее описывал сам, на деле же был он всего навсего молчаливым наблюдателем, обязанность которого — убедиться, что человек, которому суждено умереть, умрет и что никто, возжелавший противиться судьбе, не сможет помешать этому. Будто предвестник смерти, не видимый глазам обычных людей, если только сам он того не пожелает, Эйв провожал на тот свет тысячи душ, видя, как жизнь медленно покидает их тела. Он был такой не один, таких было тысячи, по указке Совета исполняющих свой долг. Когда-то, когда он был ещё совсем мальчишкой, у него была своего рода компания из пары друзей, с которыми он работал вместе и проводил свободное время, но теперь он предпочитал оставаться одиночкой, уже и сам не помня, почему. Однако, несмотря на это, сейчас Эйверин ощущал присутствие поблизости себе подобных… Ха, естественно! Здесь слишком много тех, кто должен умереть, он просто не мог быть один на этом пепелище. Сдавленно выдохнув и отмахнувшись от пролетающего перед носом пера, юноша присел на корточки прямо напротив плачущего мальчика. Он знал, что тот его не видит, так что позволил себе склонив голову с интересом рассматривать заплаканное лицо. Эмоции… Сам Эйверин не помнил, когда в последний раз был огорчён чем-то так сильно, что начинал плакать. Кажется, его работа со временем выбила из него всякую эмоциональность, оставив лишь жесткость и неоправданную агрессию. Сколько минут пройдет, прежде чем этот мальчик умрет? Умрет ли он от испытываемой боли или же от горя? Такие вещи оставались для Эйва загадкой до самого конца, так что иногда, пытаясь занять себя чем-то, он раздумывал над этим, строя догадки и думая, угадает ли он на это раз. Кажется, времени у него ещё куча… Зевая и подпирая подбородок, он цокнул языком, получая незамедлительную реакцию от мальчишки, вздрогнувшего с перепугу и вскинувшего голову. Его яркие зелёные глаза с золотыми прожилками уткнулись аккурат в глаза Эйверина, вызывая у того искренне удивление и растерянность. — Ты кто?! — оголяя пару острых клыков и отодвигаясь от Эйва на полметра (большего не позволяли израненные крылья), мальчик сменил испуг на агрессию, хотя урона от него было бы меньше, чем от внезапно решившего напасть на Эйверина хомячка, так что подобное не внушало ни капли страха. Эйв был сейчас обескуражен совсем не этим, а тем, что мальчишка его видит, хотя не должен. Ни разу за все время его существования такого не было. — Ты видишь меня? — Естественно! Ты прямо передо мной сидишь! Я должен быть слеп и глух, чтобы не заметить тебя! — шмыгнув носом, он с недоверием разглядывал Эйверина, чей вид вовсе не вписывался в атмосферу вокруг. — Нет, так быть не должно, — сводя брови к переносице, Эйв пытался найти этому разумное объяснение, но ничего не приходило на ум. Без его на то желания его могут видеть только такие же, как он, или члены Совета, никто больше. — Кто ты? — Я у тебя первым спросил, — парировал мальчик. — У меня нет на это времени, — раздраженно бросил Эйв в ответ, окидывая беглым взглядом все вокруг. Все должно было идти своим чередом: Эйверин должен был найти будущего покойничка и, не задавая лишних вопросов, дождаться, пока тот умрет. Вмешиваться нельзя, ровно как и как-либо контактировать с жертвой обстоятельств, только так и никак иначе. Тем более нельзя было нарушать ход событий и спасать кого-то, а искушение это сделать не маленькое, особенно для тех, кто слишком мягкосердечен и едва ли может стоять в стороне, наблюдая за чьей-то смертью. У таких, как Эйв, были силы и не маленькие, но силы эти были им даны не для спасения, а для предотвращения этого самого спасения, чтобы можно было справиться с любым, кто не хотел мириться с чьей-то гибелью и пытался помешать. И сам Эйверин четко следовал этим правилам, считая их верными, считая, что исключений не бывает, пока… пока какой-то маленький крылатый мальчика не уставился на него, прекрасно видя его по неизвестной самому Эйву причине. — Ты… — все еще частично находясь в метаниях, обрывисто бросил он, хмурясь и с растерянностью оглядывая рыжеволосого паренька, которому было суждено медленно умереть здесь от ран и боли, сопровождающей их. Договаривать ему не пришлось, потому что сгустившиеся вокруг него тени, змеясь, поползли ближе, постепенно обретая облик ни то волка, ни то шакала, сотканного из тьмы, с двумя горящими красным глазами. Обойдя рыжего мальчика, который невольно замер от страха, животное присело рядом, уставившись на Эйверина. — Нет, даже не пытайся, Рун, ты прекрасно знаешь правила, — фыркая и немного расслабляясь, раздраженно обратился он к шакалу, а тот, подавленно заскулив, опустился на землю, виляя хвостом и прижимая уши к голове. — Да кто ты, черт возьми, такой? — озадаченный и насторожившийся, пернатый мальчишка, видимо поняв, что животное не представляет ему угрозы, перевел внимание обратно на Эйва. — Я же сказал, что у меня нет времени на объяснения, особенно перед тобой, — он прервался на половине фразы, так и не закончив, ведь он чуть не выпалил мальчишке, что тот должен скоро умереть. Хотя, он наверняка и сам понимал это. — Я согласен с Руном, — из теней плаща выскочил черный ворон, разговаривая, прямо как человек, — хозяину известны правила Совета, но хозяин всегда сомневался в них, — не унималась птица, взлетев и усевшись на плечо Эйверина, — разве хозяин позволял ему себя видеть? Мальчишка не должен был видеть. Разве хозяину не интересно, почему? — Эй, вы двое! — гаркнул Эйв, смахивая ворона с плеча, но тот, недовольно каркая, уселся на голову шакала. — Только и ищите повод вляпаться во что-нибудь, неугомонные создания, — явно раздраженный, он стянул с себя маску, открывая лицо и устало потирая лоб. — Как тебя зовут? — наконец собираясь с мыслями, обратился он к мальчику напротив. — Сначала представься сам, — все так же недоверчиво продолжал рыжеволосый парень с заплаканным лицом, которое временами искажалось от боли израненных крыльев. — Вот же ж упрямый. Хорошо, я Эйверин, Эйверин, никак иначе, даже не вздумай сокращать это имя, а это… — он ткнул в сторону шакала, сидящего с высунутым языком, и ворона, устроившегося на его голове и разглядывающего пернатого мальчика, — Рун и Орион, считай их кем-то вроде моих питомцев. Они не станут тебя трогать, очевидно, эти двое куда больше пропитаны ненавистью ко мне, раз вынуждают меня вообще заниматься этим. Ну, так ты наконец скажешь мне, как тебя зовут? — Кристиан, — нехотя ответил мальчик, с проскальзывающим любопытством оглядывая ворона и шакала. — Что ж, Кристиан, передай своей удаче сотню благодарностей, — поднимаясь на ноги, начал Эйверин, попутно отряхивая одежду от сажи, — потому что я забираю тебя отсюда, уже предвкушая, сколько проблем мне это принесет. — Чего?.. Куда ты собрался забрать меня? Ты вообще осведомлен, кто я такой, где мы находимся? Кроме того… я не в том состоянии, чтобы идти куда-то. — Я не знаю, кто ты такой и где мы, но мне, честно говоря, не до этого дела, — холодно отозвался юноша, потирая ноющую спину, — тебе не нужно вставать и идти, я просто перенесу нас, а все вытекающие из увиденного тобой и сказанного мной вопросы ты можешь задать и после того, как мы окажемся в куда более приятном и безопасном месте, чем это, но прежде… — Эйв стянул с руки кожаную перчатку, усыпанную шестеренками и украшенную круглыми часами прямо посередине и, поколебавшись, протянул мальчику свою ладонь, из сердцевины которой заструилась тьма, — возьми меня за руку. — Выглядит, как очень сомнительная затея, на которую определенно не стоит соглашаться в здравом уме, — недоверчиво смотря на него, тут же ответил Кристиан. — Если бы у меня была возможность, я бы придумал красивую ложь, которая убедила бы тебя, но возможности этой у меня нет, так что я скажу прямо — ты должен был умереть здесь, долго мучаясь от ран, а я предлагаю помощь и собираюсь спасти тебя, но сделать это с минимальными последствиями для себя самого я могу лишь одним путем — заключив с тобой своего рода контракт, но это лишь формальность, я не собираюсь принуждать тебя выполнять его, мне это не нужно, так что считай, что это просто свяжет тебя со мной и позволит избежать смерти. Конечно, если ты не хочешь умереть, решай сам. Медленно переведя заплаканные глаза с Эйва на его ладонь, испускающую густые тени, Кристиан, сам того не заметив, подался вперед, видимо готовый согласиться. Шакал активно завилял хвостом и навострил уши, подлетая ближе, будто хотел увидеть все вблизи, тогда как ворон, напоследок каркнув, растворился в тенях плаща, решив, что ему здесь больше нечего делать. Вдали раздавались чьи-то крики и мольба о спасении, но их приглушал воющий ветер, гуляющий по остаткам дирижабля. Густой туман заволок всю округу, не давая разглядеть ее и понять, есть ли поблизости какой-нибудь город или его подобие. — Умирать мне еще рано, — сглотнув, мальчишка вложил свою исхудавшую ладонь в руку Эйверина. Вспыхнув, тьма поползла по пальцам Кристиана, добираясь до запястья и бесследно исчезая. Эйв сдержанно хмыкнул, и сразу же бросил раздраженный взгляд на шакала, сужая глаза. — Скройся, Рун, если что-то случится, я с вас обязательно спрошу, так что не спеши радоваться, — топнув ногой напоследок, юноша прогнал животное, которое незамедлительно скрылось во мраке, поджимая уши. — Так-то лучше, — убедившись, что ни ворона, ни шакала нет, он вернулся к разговору с мальчиком, — нам тоже пора, — не выпуская его руки, Эйв призвал тени, окутавшие их и растворившие в воздухе.