Страж Аркхэма

Яркий свет… Он мог быть тёплым, будь он светом восходящего солнца. Он мог бы дарить надежду или радость. Мог бы нести за собой спокойствие и умиротворение, но только не здесь… Не в этом месте. Этот ослепительный, давящий на глаза, свет не окутывает тебя спасительным куполом безопасности. Он обжигает, проникает сквозь кожу, заставляя тело биться в мелких судорогах. Этот свет холодный, напоминающий стальной скальпель, проходящий вдоль всего тела, вызывая мурашки по спине, и, одновременно с тем, крик ужаса истиной агонии. Свет больничной лампы лечебницы Аркхем. Кабинет директора, казалось, был одним из оплотов адекватности среди стен мрачной психбольницы Аркхэм. Островом нормальности среди глубокого океана безумия, но даже здесь, несмотря на свою светлость, царила доля напряжения. Совершенно новые, на первый взгляд, лампы жутко подмигивали каждые несколько минут, озаряя помещение ледяным блеском. Одинокая муха, настойчиво билась о прозрачное окно, нарушая своим назойливым жужжанием тишину кабинета. Неужели она так уверена, что сможет выбраться отсюда? — Каковы Ваши успехи насчёт проекта, мистер Аркхем? — тишину пронзил не менее хладнокровный тон мужчины, сидящего в чёрном костюме прямо напротив директора лечебницы. Строгий взгляд его направлен был прямо поверх очков доктора, невольно напоминающий взор хищной птицы, готовящейся к атаке. — Сами знаете, сроки поджимают, мистер Аркхем. И я вынужден… — Джеремайя. Прошу, просто Джеремайя. Не люблю формальности. — спокойный голос директора составлял контраст между собеседником. — Уверяю Вас, процедура готова к тестированию и мы можем приступить в ближайшее время — продолжал глава лечебницы все тем же мягким голосом, не отводя при этом глаз от чёрных перчаток собеседника, что мелко барабанили по ручке кресла, выражая нетерпение. — Рад это слышать от вас, мист… Джеремайя, мы позвоним вам со дня на день, будьте на связи. — лёгкий кивок в сторону доктора, и силуэт неизвестного мужчины, укутанный в чёрное одеяние, скользнул к двери, задержавшись лишь на миг, желая задать единственный вопрос: — Вы выбрали подходящий образец для проекта? — Несомненно. У меня есть на примете идеальный кандидат. Хлопок двери не заставил себя долго ждать, оставив директора лечебницы наедине с самим собой, зарывшегося в куче бумаг и досье, среди которых на столе особенно выделялось досье того самого «подходящего кандидата» — Джокера. Глухой стук двери, немедленно повлек за собой звон тарелок и крик мужчины, что уже успел ухватиться за будущую шишку на лбу, усердно растирая её. Поспешно опустившись на колени и пытаясь убрать разбившиеся тарелки с обедом, тем самым загородив путь посетителю, бедняга параллельно с этим пытался выдавить из себя извинения. Но гость главы лечебницы опередил его, повысив на того голос: — Лучше бы вы смотрели по сторонам и не занимали собою проход. — Ох, простите, сэр. Я…- работник попытался было загладить свою вину, но его снова перебили. На сей раз эта участь была предоставлена охраннику: — Не обращайте на него внимания, сэр, он всего лишь новичок. Только первый месяц здесь — слова охранника господин в чёрном решительно проигнорировал и продвинулся вперёд, оторвавшись наконец от двери, едва не задев взволнованного неловкой ситуацией новенького. Раздраженно дернув плечом, он стремительно направился к выходу, быстрым шагом выбивая каблуками туфель стук, пронесшийся вдоль коридора. Вскоре силуэт неизвестного исчезнул за парадной дверью Аркхэма, оставив охранника и разносчика еды одних в коридоре. Произошедшее явно не понравилось новому работнику и тот, не поленился, надев немного потрепанные наушники, включить старенький плеер с любимой музыкой, уходя от проблем и с головой погружаясь в рутину. Время близилось к обеду и поэтому стоило поторопиться разнести пациентам уйму тарелок с прилипающей к посуде овсяной кашей. И новичок, не желав получить выговор за опоздание, ускорил шаг. Грузные плечи его были буквально вжаты в голову, отчего создавалось впечатление, что шея его отсутствовала вовсе. Голова же, будто стыдливо опущенная вниз, была чистой и гладкой, напоминающая куриное яйцо. Железные двери камер, выглядя совершенно идентично между собой, были массивны и тяжелы. Они имели небольшое узкое окошко с решетками, служившее пациентам неким обзором, а также одну маленькую дверцу, которая выдвигалась только с наружной стороны и куда клался завтрак, обед и ужин. — Обед! Время обеда! — оповещал пациентов новичок, продвигая тележку с едой вперед, останавливаясь подле каждой двери, со скрипом открывая маленькую дверцу и кладя на неё тарелку. Время от времени ему приходилось задерживаться у дверей и выслушивать стандартные приветственные, либо оскорбительные речи каждого из больных. Но иногда пациенты, забившись в угол комнаты, словно испуганные подопытные кролики, пребывали в апатии, либо бесцельно сверлили пустым взглядом стену напротив. Мрачные коридоры лечебницы, где смиренно мигали светом лампы, казалось, будут тянуться бесконечной спиралью во тьму, в самые недра безумия. Сам коридор напоминал собою, своеобразные круги ада, где, заходя все дальше, пациенты становились всё более буйными и сумасшедшими. На первых кругах, в первом блоке В, вас приветствуют практически безобидные люди, страдающие от нервного тика и различных неврозов. На следующих кругах в камерах вы можете увидеть пациентов, которые больны маниакальными идеями, депрессией и манией величия, далее — диссоциация и шизофрения. Но когда вы переходите во второй блок С, вы заходите на территорию следующего круга. Круг поистине опасных представителей психбольницы: мистер Фриз, Ядовитый Плющ, Двуликий, Глиноликий, Шляпник и иные, но… Во главе всех этих демонов, в самом конце чертового круговорота сидел истинный дьявол, принц преступного мира Готэма — Джокер. Заржавевшие петли маленькой дверцы противно заскрипели, медленно открываясь и мужчина, остановил каталку с последней на ней тарелкой пресной каши. К удивлению разносчика, реакции в камере на его приход, не последовало. Тишина была настолько гробовой и вместе с тем громкой, что по спине мужчины невольно пробежали мурашки. — Сэр?.. Обед. — произнёс тот, понизив свой голос до полушепота и уже было собирался заглянуть внутрь, дабы удостовериться, что все в порядке, как за решётку медленной, но сильной хваткой впились мертвенно бледные, длинные, кривые пальцы, с потрескавшимися чёрными ногтями. — Я думал, обо мне все забыыыли…! — высокий тон голоса, певуче разнесся по всему коридору, зловеще отдаваясь от стен Аркхэма и оседая где-то глубоко в сознании новичка, вызывая по телу сильный приступ мурашек. Ещё больший ужас мужчины вызвало то, что обладателя этого голоса, помимо рук, так и не было видно. — Что ты принёс мне на этот раз, Седрик? — поинтересовался голос, лишь повышаясь с каждым последующим словом, делая акцент на имени нового работника. — Но моё имя не… Не Седрик. Меня зовут Фрэнк. — последнюю фразу мужчина произнёс более уверенно, будто пытаясь в этом убедить не только человека в камере, но и себя самого. В ответ последовало недолгое молчание, длящееся всего пару секунд, но новичку казалось, что молчание это длилось целую вечность, а когда оно кончилось, высокий голос, неожиданно сменившийся на более низкий хрипловатый тембр, молвил: — Тогда… Что у тебя есть для меня, Фрэнки Пайнс, живущий на окраине Парка Роу? — чёрные ногти безжалостно застучали по железной решетке, выбивая известный лишь им ритм. Воздух. Мало воздуха. Голова начала побаливать, в то время как виски пульсировали, а в груди чувствовалась неприятная теснота. — Ты не можешь знать! Ты не… — мужчина ощутимо повысил голос, не выдержав, едва борясь с соблазном закричать, скрыться, убежать как можно дальше, лишь бы не слышать этот мерный ритм ногтей. Лишь бы не видеть эти жуткие пальцы, что казалось, способны сломать эту решётку, впиться в дрожащее от страха тело и выдавить испуганные зрелищем глаза. А в это время голос упрямо продолжал и не смея останавливаться: — На шестом этаже. В квартире двадцать три. Где очень скрипучая ручка двери. — Замолчи! Заткнись, прошу! Хватит! — с трудом сдерживая слёзы, выдавил из себя Фрэнк, не в силах более слушать этот кошмар. — Что ты принёс мне? — все тот же низкий голос с лёгкой хрипотцой, совершая паузы на каждом слове, дабы Фрэнк, даже глотая слезы, смог уловить их. — Сегодня на обед каша — мужчина немного успокоился и даже осмелился расправить плечи, пытаясь вселить в себя уверенность. Маленькая дверца для подачи еды в камеру приоткрылась и Фрэнк опустил на неё тарелку с давно остывшей овсяной кашей. Лицо новичка находилось прямо напротив дверцы и первым, что он увидел через узкую щель, были горящие ненавистью зелёные глаза с довольно мелкими зрачками. Нечто темное сверкнуло в этих глазах, нечто безумное, что не дозволено было понять Фрэнку, отчего тот попятился назад, наблюдая, как длинные бледные пальцы утаскивали порцию каши к себе во тьму. Новичок нашёл в себе силы повернуться к двери спиной, прежде чем раздался противный скрип закрывающейся дверцы. Но как только дрожащие от ужаса руки его коснулись каталки, сзади раздались последние слова безумного дьявола: — Благодарю, Фрэнки, надеюсь, мы больше не увидимся — слова эти настолько сильно запали в голову бедняге, что тот сперва замер на месте, не смея двинуться вперёд, опасаясь, что тяжёлая дверь сзади окажется распахнутой, а тяжелое хриплое дыхание пациента будет последним, что тому доведётся услышать. Но дверь была заперта, а вокруг висела тишина. Слишком оглушительная тишина. Фрэнку с трудом удалось выдавить из лёгких вздох и направиться вперёд по коридору, слушая скрип колёс пустой каталки. Когда рабочая смена подошла к концу, по дороге домой, всё это время Фрэнк думал над словами Джокера. Быть может они ничего не значат, быть может это всего лишь бред безумца, плод его больного воображения? Но страха придавал один факт — он знает о его доме. Даже чёртова ручка, что действительно скрипела, была упомянута сумасшедшим. Нееет… Нужно было валить и как можно скорее. Собрать вещи и упаковать их в чемодан, рвануть к сестре и никогда не возвращаться в этот чёртов город. Да, так будет лучше. Он не найдёт его, не сможет. И Фрэнк будет в безопасности. Сердце трепыхалось в груди, билось о ребра, словно бешеное, пока мужчина бежал по лестнице, сломя голову, едва не споткнувшись о ступеньку. Проклятый лифт не работал уже более недели, а кнопка вызова, как назло, глючила и реагировала на касания лишь через раз. Лучше по лестнице, так быстрее… Пронесшись через пару лестничных пролётов, подбираясь наконец к нужному шестому этажу, Фрэнк, изрядно запыхавшись, оперся рукой о стену, жадно глотая ртом воздух. Виски шумно пульсировали от долгой беготни, но даже несмотря на усталость, мужчиной продолжал двигать некий животный страх. Настоящий приступ паники не давал бедняге прийти в себя и толкал двигаться дальше, бежать дальше пока хватит сил. Дрожащими руками ему удалось нащупать связку ключей в кармане, но вытащить её получилось не сразу. Припав к двери, навалившись плечом на неё, мужчина наконец нашёл нужный ключ и поднёс его к замку. Тревога мешала ему сосредоточиться и взять себя в руки, от чего ключи то и дело царапали замочную скважину. Но когда открытие двери не увенчалось успехом, Фрэнк с ужасом осознал, замерев — дверь уже была открыта. Неужели он здесь? Это невозможно! Это не может быть правдой. Фрэнк попросту не хотел верить в это, но соблазн войти в квартиру был велик, ведь там все его документы, деньги и… Быть может получиться незаметно прошмыгнуть, взять вещи и убежать? О помощи со стороны соседей Фрэнк даже не задумывался, ведь в этом гребаном городе каждый был сам за себя, и каждый лично расплачивался за свои грехи. Неужели расплата настигла и его? Отворив двери, мужчина решил оставить их открытыми настежь, дабы не потерять возможность сбежать при опасности, и двинулся дальше, минуя тесную прихожую, ступая по скрипучим половицам. Как только он добрался до кухни, всячески оглядываясь по сторонам в поисках посторонних, мужчина успел приметить распахнутое окно в конце комнаты, прежде чем сзади раздался жуткий грохот. — Полагаю, тебе нужно это? — к ногам Фрэнка был грубо брошен пустой потрепанный чемодан, отчего бедняга громко вскрикнул от неожиданности. Перед ним стояло трое крепких коренастых мужчин, чьи лица были спрятаны под клоунскими масками, а на руках красовались тёмные перчатки. — Черт возьми! — горячо выпалил Фрэнк, в то время как всё его тело лихорадочно трясло в приступе ужаса, а глаза метались из стороны в сторону, в поисках спасения. — Что вам ещё нужно от меня?! Я сделал в точности всё, что он велел мне! Пожалуйста… Просто дайте мне уйти и я никогда больше не появлюсь в Готэме.— взмолился он, упав на колени перед наемниками Джокера. Силы покидали его мелко дрожащее от страха тело, но вопреки слабости, инстинкт самосохранения давал о себе знать. Взгляд Фрэнка невольно сфокусировался на открытой двери и тот напряг мускулы, собрал последние силы для маневра. — Ты чертовски прав. Именно поэтому босс решил проявить милосердие и сказал передать тебе, что смерть твоя должна быть быстрой. — ответил один из громил, подав знак остальным в виде лёгкого кивка головы. И не успел Фрэнк сообразить, как крайний из троицы бандит двинулся в сторону прихожей, собираясь проверить дверь и запереть её, лишить его единственного шанса на спасение. Такой расклад явно не приходился мужчине по душе и он, стиснув от отчаяния до боли кулаки так, что ногти впились в кожу, вскрикнул: — Горите вы все адским пламенем, ублюдки! — сорвавшись с места, словно ураган, Фрэнк сбил с ног одного наёмника, толкнув того локтем в ребро со всех что было сил. Он собирался добраться до двери любой ценой, но его надежды оказались невоплощенными в реальность. Двое других громил оглушили беднягу, набросившись на него с градом ударов, повалив на пол, начиная бесцеремонно избивать того ногами. Фрэнк едва успел прикрыть голову руками и свернуться калачиком, как его тут же подхватили за руки и потащили к окну, словно пушинку. — Что… Что вы делаете? Пустите меня сейчас же! — умирать сегодня Фрэнк не был намерен и поэтому упирался ногами о подоконник, цепляясь подошвой ботинок. Но как бы тот ни старался, силы были не равны и тело Фрэнка высунулось из распахнутого окна, все ещё предпринимая жалкие попытки бороться за жизнь. Он впился до крови ногтями, ломая их, в деревянную оконную раму, царапая её, пытаясь хоть как-то удержать себя и не дать сбросить. Один миг. Один несчастный миг, мелкая песчинка в часах вселенной способна оборвать нить жизни и проводить в объятья смерти, куда прямо сейчас летел Фрэнк, сорвавшись вниз с окна шестого этажа двадцать третьей квартиры. Старая лампа лечебницы глухо гудела, изредка мигая и освещая своим холодным светом опустевший коридор Аркхема. Свет её попадал и в сами камеры пациентов, бросая лучи на больных, стены, кровати, массивные двери и решётки. Но в самом конце коридора была одна камера, куда не попадал ни один свет — самая дальняя комната психбольницы. Комната безумного дьявола. Он сидел на холодном полу, скрючивши спину дугой, склонившись над одиноко стоявшей тарелкой каши и упорно рылся пальцами в комочках еды. Упрямство его вскоре было вознаграждено и длинные пальцы безошибочно сомкнулись на маленькой пилюле, вытаскивая её из остывшей овсянки. Примерно с минуту дьявол ощупывал вещицу, очерчивая подушечками пальцев пилюлю прежде чем сжать её в ладони и прижать к груди, словно благодатное дитя, а после… После, уголки тонких, скривленных и израненных губ дрогнули в дьявольской усмешке, а ядовитые глаза его сверкнули победным пламенем. Улыбка, обнажившая острые зубы, напоминала собой хищный оскал монстра, в то время как плечи шута смерти дёргались от подступающего к горлу, из самых древних недр, дикий хохот, что заставил стены Аркхэма содрогнуться от ночного кошмара. Хохот этот эхом разносился по всем коридорам, словно громовой раскат в сильную бурю. И буря эта была полна ненависти и злобы, истинного безумства и сумасшествия. Но вдруг раздался тихий треск и коридор больницы полностью погрузился в тёмный ад. Единственная надежда, свет во тьме, безвозвратно погасла. Лампочка треснула.