Не такое уж и золотое не совсем ядро

Все скорбили. Новость о победе над орденом Вэнь разлетелась вмиг, но известие про количество умерших затмило радость. На собрании Глав орденов, участвовавших в «Аннигиляции Солнца», не было веселья, пышного застолья; Цзинь Гуаншань чинно справил похороны сына и по прошествии нескольких дней собрал выборы на пост Верховного Заклинателя. Многие были в шоке от таких действий, казалось, тот даже смерть дражайшего сына использует в корыстных целях. Каждый понимал, что имея столько денег и связей, заклинателя никто иной не мог превзойти. Также по итогам войны Глава ордена Цзинь, который не особо выделялся, претендовал на львиную часть полученного от клана Вэнь. Поговаривали, что тот хочет занять место почившего главы клана Вэнь. Вэй Усянь наблюдал за всем этим лишь со стороны. Он не желал встревать в конфликт, как делал это всегда. Потеря Цзинь Цзысюаня очень сильно ударила по шицзе, она чуть не потеряла ребёнка. Когда перед её глазами оказались три любимых человека, лежащих без сознания, её сердце чуть не остановилось, тогда ей сказали, что они живы, но не все… Вэй Ин быстро отошёл от ранений, рана на бедре затянулась за считанные дни, ведь он искусный заклинатель и регенерация была на высшем уровне. Но на разговор с Яньли решиться было нелегко. Та сама слегла на несколько дней, и у него было немного времени. Так как никто, кроме Вэй Ина и Лань Чжаня, не знал обстоятельств смерти, все посчитали, что Цзинь Цзысюань не смог справиться с врагами и достойно умер в бою. — Шицзе, это я виноват, — тихо произнёс Вэй Усянь, сидя рядом с кроватью. Усталые и опухшие глаза поднялись к лицу юноши. От этого взгляда ему стало не по себе. Всегда добрая и милая шицзе, что светилась жизнью, была слишком истощена. Беременность отнимает очень много сил, а взвалившиеся события лишь подкосили ноги. Ноги, которые теперь не в силах держать её. Вэй Ин не мог подобрать слов, рой мыслей крутился в его голове. — Он… он спас меня, закрыл собой. Я тогда отвлёкся и не заметил пса из клана Вэнь. Это я должен был умереть! Этот ребёнок обязан жить в счастливой полной семье, обо мне он бы и не узнал, — горячие слёзы незаметно покатились по щекам, с каждым словом ком в горле становился больше, а воздуха в легких — наоборот. Он взял узкую ладонь шицзе в свои руки и уткнулся в неё лицом. Сухие губы касались мягкой кожи в попытке извиниться. — А-Сянь, ты не виноват, это было его решение, я не хочу, чтобы ты мучил себя из-за этого, — охрипший голос заставил юношу поднять мокрые глаза. Больше она не сказала ни слова. Спустя несколько минут её дыхание выровнялось. Цзян Чэн же был в худшем состоянии, поэтому Вэй Ин на собрании представлял клан Цзян сам. Не Минцзюэ, оправившись от ранений, предстал как герой, хоть и яро отрицал своё положение. Он гордился лишь тем, что собственноручно убил ненавистного Мэн Яо, который оказался предателем вдвойне. Лань Сичень же был совсем несчастлив, будто бы и не было той победы. Потери были слишком масштабными, и большую часть он считал своей виной. Глава клана Лань был одним из главнокомандующих в наступательной операции на орден Вэнь, благодаря неизвестному информатору у него был доступ к многим данным, что очень помогало. Поначалу. Вскоре все они начали играть по чужому сценарию, и последнее сражение было спланировано изначально. Единственное, что спасло ситуацию — это смерть Вэнь Жоханя от руки Цзян Ваньиня. Лань Сичень был озадачен, но ещё больше он был взволнован состоянием Главы клана Цзян. Когда заклинатель, что участвовал в проникновении в Знойный дворец, принёс бессознательного Ваньиня, уже после победы, сердце мужчины готово было остановиться. Тогда он забрал его и пообещал, что доставит к лекарю, но на самом деле Лань Хуань спрятал его в повозке. На тот момент уже ничего не угрожало жизни Цзян Чэна, его состояние было стабильно плохим. Первой его мыслью было передать духовную энергию, чтобы помочь, но что-то его остановило. В нём не было жизни. Той самой, что раньше кипела внутри, взрываясь яркими фиолетовыми искрами. Заклинатель обнаружил отсутствие золотого ядра и ужаснулся. Вся та нагрузка была взвалена на плечи теперь уже обычного человека. Как давно он не видел настолько умиротворённое лицо Ваньиня. Его короткие волосы растрепались, а брови, что всегда были нахмурены в злой гримасе, перестали образовывать морщины. Мужчина нежно провёл ладонью по его впалой щеке и убрал короткую прядь за ухо. Лань Сичень совершенно не понимал этого человека. Он не знал, что случилось с ним в последний год, какие мысли теперь мечутся в его голове. Слишком много ран на этом сильном теле, но ещё больше — на хрупкой душе. Но мужчина знал только одно — он восстановит все трещины. Глава клана Лань осторожно стянул чёрную кожаную перчатку с руки юноши и, не обращая внимания на уродливость поломанных ранее пальцев, прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Ощущать запах и тепло его кожи было до безумия приятно. Далее ему на глаза попалась странная плеть, что обвивалась вокруг пояса заклинателя, это был не Цзыдянь. С тяжестью на сердце он попытался прикоснуться к оружию, но сразу же отдёрнул руку, будто от огня. Густая тёмная энергия клубилась внутри. Она окутывала, поглощала при каждом прикосновении. Лань Сичень в отчаянии посмотрел на лицо юноши. Глаза всё ещё были закрыты, ни единый мускул не дрогнул. Что же такого ему пришлось пережить, раз такая мерзость находится при нём. Он не знал что думать, но заклинатель знал точно — тяжёлое состояние Главы клана Цзян было непосредственно связано с этой плетью. В конце собрания, когда многие узнали подробности от Не Минцзюэ, Лань Хуань попытался перехватить Вэй Усяня. Тот представлял орден Цзян, отговариваясь тем, что Глава клана сейчас с сестрой, но мужчина подозревал, что тот всё ещё не в силах подняться с постели. — Молодой господин Вэй, постойте! — тот же будто и не слышал, чёрные одежды развевались от скорости его шага. На самом деле Вэй Ин слышал слова Главы клана Лань, но не имел ни малейшего желания разговаривать, так как предполагал, о чём пошла бы речь. Цзян Чэн, только он в последнее время начал интересовать абсолютно всех, особенно Лань Сиченя. На собрании много времени уделили также молодому Главе, хоть и на многих лицах сияли лживые и завистливые улыбки. Ваньинь действительно постарался, но цена была слишком большой. Спустя неделю Глава клана Цзян был полностью здоров. Яньли также поднялась с постели, но всё время проводила в храме ордена Цзинь. Почему-то со смерти Цзинь Цзысюаня она вернулась в Ланьлин. Цзян Чэн, услышав обо всём, не смог произнести ни слова. Он почувствовал кратковременную злость на Вэй Усяня, ведь тот вновь доставил неприятности, но от этих мыслей стало страшно от самого себя. Ведь тогда сестра оплакивала бы смерть Вэй Ина. Юноша не мог сравнивать ценность их жизней. Перед отъездом им удалось поговорить о многом и одновременно ни о чём. Значимость слов не соответствовала их количеству. Между ними по-прежнему осталось много нерассказанного. Когда Вэй Ин убедился, что Ваньинь более-менее поправился, то отправился в Гусу Лань, объяснил это он деловой поездкой. Цзян Чэн видел улыбку, которую тот старательно прятал, поэтому не сказал ни слова. Скорее всего, тот не мог находиться в такой давящей обстановке, поэтому решил сбежать к Лань Ванцзи. Ваньинь не особо обращал внимания на их взаимоотношения, а потому не относился серьёзно. На самом же деле Вэй Ин уехал в Облачные Глубины не совсем по этой причине. Его, как и Лань Сиченя, очень сильно волновало состояние Главы клана Цзян. Заклинатель отправил несколько писем Вэй Усяню после собрания, тогда, уйдя, ему удалось избежать разговора, но мужчина не хотел оставлять всё на самотёк. Юноша был очень заинтересован столь пристальным вниманием со стороны Лань Сиченя, ему хотелось узнать значение этих переживаний. Если это всё же обычная помощь, то Глава клана Лань настолько святой человек, что так тревожится состоянием постороннего, но это крайне маловероятно. Он почти не верил этому варианту, в действиях и поступках Главы чувствовался совсем иной подтекст, и ему было любопытно разузнать его. Также Вэй Ин волновался за Цзян Чэна, и ситуация с ядром и новым оружием была слишком подозрительной. Раны на Ваньине после «Аннигиляции Солнца» были не такие уж и тяжёлые, только порез от плеча к пояснице был болезненным, но даже так он не нарушил работу жизненно важных органов. Ему хотелось помочь заклинателю, чтобы тот был счастлив, потому что пока он видел на его лице лишь тоску и злость. Естественно, возможность встретиться с Лань Ванцзи Вэй Ин также не мог упустить. Они почти не разговаривали после всех этих событий, юноша скучал по прекрасным чертам лица Лань Чжаня. Немногословность заклинателя также заставляла тосковать, везде были только слова, слова; злые языки были настолько длинными, что доставали до сердца. Порой слухи слишком сильно его кололи.

***

В комнате было тихо. Как, в общем, и во всём доме. Цзян Чэн ощущал эту пустоту, ни шицзе, ни Вэй Усянь не были рядом, и сон, видимо, отправился вместе с ними. Ночь была облачной, заклинатель вышел на крыльцо и вдохнул холодный зимний воздух. Снега не было, как и мороза. Лишь сырая земля была в жухлой листве, что не успела перегнить. Юноша сел на крайнюю ступеньку и упёрся руками в деревянный пол. Лёгкие нижние одежды обвивались под пронизывающим ветром, но он не обращал на этот холод внимания. Некоторое время Ваньинь неподвижно сидел и наблюдал, как чёрные тучи быстро перегоняют друг друга. Босые ноги начинали неметь, а шрам на спине ныть, но он продолжал сидеть, эта боль давала ощущение жизни. Возможно, это единственные чувства, что откликались в нём. Цзян Чэн вновь взглянул на то место в небе, где должна быть луна. Может, в тот самый момент Лань Сичень также пытается найти её на этом бескрайнем синем полотне? Хотел бы он потешить себя безнадёжными надеждами. Однако ему было достаточно того, что Лань Хуань никак не пострадал во время «Аннигиляции Солнца», это была первая мысль после того, как он очнулся. Больше всего тот боялся услышать о его потере. Мочки ушей уже покалывало от холода, а тело непрерывно покрывалось мурашками. Ваньинь вернулся обратно внутрь и прошёл мимо кровати. Сон окончательно покинул его. Сев за стол, он начал разбирать свитки. Эта ночь была очень спокойной и тихой, но Цзян Чэн не мог почувствовать какое-то облегчение. Он, скорее, не чувствовал ничего.