сны

Таня просыпается посреди ночи в холодном поту и с сильным сердцебиением. Снова. Опять. Ей казалось, что эти кошмары оставили её ещё несколько лет назад, но нет, они вернулись, и начали подливать ещё больше масла в огонь. Она вновь видит тот проклятый лес и ту проклятую картину – труп. Его труп. Но рядом теперь появляется то, чего до этого ни разу не было. Ещё один труп. Таня сначала его не признаёт, не понимает, кто бы это мог быть, а когда вглядывается, кричит. Кричит от страха и ужаса, подбегая к мёртвому телу, чувствуя лишь обжигающий холод, как от замёрзшего металла. Оксана, вся в крови. Всё ещё такая красивая, но…Уже не та. Таня просыпается с криком громким, сердце бьётся как бешеное, дышать невозможно, она буквально задыхается. В голове вновь проносятся картинки одна за другой – лес, труп Вадима, труп рядом, Оксана вся в крови… Оксана! Амелина просыпается от жуткого крика, понимает, что конкретно произошло, поворачивается к Белой, и видит её напуганный до жути взгляд. Напуганный настолько, что Таня готова разреветься прямо сейчас, но вместо этого, она к возлюбленной разворачивается, до лица дотрагиваясь, потом до волос, до плеч, до груди, до рук, осматривает, не верит, что в этот раз не спит, и что Оксана рядом с ней живая. – Оксана, мне приснилось, что я… Что ты… Я не смогла… – Тише, тише, Танюш, всё хорошо, сейчас всё хорошо. – Я не смогла вас спасти. Я не смогла тебя спасти. – Танюш, всё хорошо, слышишь? Всё хорошо, я тут, с тобой, я живая и здоровая. Это всего лишь сон, слышишь? Просто сон. «Просто сон», но знала бы Амелина, как сильно Белая боится, что этот сон когда-нибудь явью станет. Тане сложно было переступить через себя, свои страхи, и начать с Оксаной встречаться. Она ещё тогда не полностью отошла – не каждый день твоего любимого человека убивают – и подсознательно боялась находиться рядом с Амелиной, боялась, что что-то может пойти не так, и что из-за неё Оксана пострадает. Знала, что ничего такого она и не делает, чтобы подвергать жизнь возлюбленной сильнейшей опасности, но где-то глубоко внутри мысль засела, что рядом с ней быть опасно. Она боялась подпускать Оксану к себе близко, но когда подпустила, поняла – назад пути нет. Поняла, что теперь она должна оберегать её как зеницу ока, ведь не дай бог что-то случится. Таня себе этого никогда не простит. А Оксана в неведении о чужих страхах живёт, ровно до того момента, когда паранойя Белой достигает пика, что она не даёт Амелиной просто-напросто в определённое время из дома выйти одной. То утром рано на работу, то вечером в магазин за хлебом с молоком, то в бар с подругами, то на утреннюю пробежку. Всё равно куда из этих мест – Таня категорически отказывается её отпускать на улицу без собственного сопровождения. – Нет, ты не пойдёшь туда. – Тань, что за глупости? Я каждую среду и пятницу бегаю вокруг местного стадиона, и раньше тебя этот факт не смущал. – Раньше нет, а сейчас… Не ходи туда, пожалуйста. – Да что с тобой не так, в конце-то концов?! – Амелина раздражённо кидает спортивную сумку, в которой до этого рылась в поисках бутылки воды. – Ты в последнее время сама не своя – то не делай, этого не делай, туда не ходи. Может быть, ты мне объяснишь в чём дело? Или мне самой надо догадаться?! Таня сдаётся, тогда-то ей всё и рассказывает, ничего не утаивая. Только боится, что Оксана просто возьмёт и уйдёт после её рассказа. Она сама для себя не может описать, почему она так думает, но что-то глубоко внутри сидит и грызёт – она узнает правду и бросит. Но Амелина выслушивает рассказ в тишине, опустив глаза в пол. Ей больно на Таню смотреть, особенно на такую… Открытую? Открытую и полную страха. Когда Таня замолкает, Оксана ничего не говорит, лишь подходит и Белую крепко к себе прижимает, целует в макушку, лоб, щёки. – Почему ты мне сразу не сказала? – Боялась, что ты… Не поймёшь. Уйдёшь или подумаешь, что я совсем с ума сошла. Но я правда… – Тихо, тихо. Сейчас всё хорошо, слышишь? Я с тобой и всё в порядке, – Белая в чужое плечо утыкается и думает – да, всё хорошо. А потом это повторяется вновь, заставляя Таню в очередной раз вспоминать всё. Рогозина никогда её на дела, в которых Оксана на роль приманки идёт, не берёт, заставляет в офисе сидеть, знает – Таня не сможет сдержаться, рванёт едва Амелина за угол завернёт. Поэтому начальница просит Валю за ней присмотреть, чтобы ничего такого не случилось. А Белую всю трясёт от ожидания и неизвестности, но она пытается максимально лицо держать. Коллег, которые знают о её переживаниях можно по пальцу пересчитать, а остальным объясняться, почему ей плохо в такой ситуации не хочется, да и не нужно совсем. – Тань, выпей, – Антонова протягивает капитану две таблетки успокоительного. Белая на них смотрит и морщится. – Нет, спасибо. – Выпей, я настаиваю. Ты вся на нервах. Всё будет хорошо, – Тане, конечно, хочется съязвить по-злому, но она держится, понимает – Валя не заслуживает такого обращения к себе, да и она действительно за неё переживает. Не у всех в ФЭС за столько лет эмпатия напрочь отбилась. – Да, хорошо, – баллист две таблетки целиком глотает, отпивая немного воды. Горькие. Как и у неё на душе. Тихонов прибегает к ним, сразу же, после того, как Оксана ему сообщает, что преступник пойман, а Таня молчит. Копит в себе злость и все оскорбления, знает ведь, что это сто процентов Ванечка предложил использовать Амелину как приманку. Хочет сказать, но молчит, сама не знает почему. Просто думает, да и пошёл он куда подальше с его тупыми идеями, в следующий раз пусть сам идёт маньяка ловить на живца, чтобы хоть раз почувствовал какого это на собственной шкуре. – Ещё раз они пошлют тебя туда, я их сама всех урою. – Тань, пожалуйста, не злись. Это ведь всё ради дела. – Ах, ради дела? Дела? Пусть вот тогда сами ради дела и идут туда, а с меня хватит! Я не хочу, чтобы тебя в очередной раз подвергали опасности. Я люблю тебя, и я боюсь… – на последних словах голос баллиста надрывается, и она просто-напросто утыкается в чужое плечо, чувствуя, как подступают слёзы, и как ей вновь тяжело дышать – ком в горле. – Тише, тише, – Амелина в макушку её целует, по волосам гладит, обнимает в ответ. Знает, какого ей, хочет помочь, но не знает как. Знает лишь то, что если бы она была в такой же ситуации, то хотела бы, чтобы близкие ей люди были рядом и поддерживали её. Что она и делает. – Всё хорошо, Танюш. Всё правда хорошо. Тане не кажется, что всё хорошо, как бы она не пыталась верить Оксане. С каждым разом она чувствует, что больше и больше себя загоняет в состояние страха и беспомощности. Но что она сделать может? Таня всхлипывает, ещё сильнее прижимаясь к возлюбленной. Тане физически больно в последнее время смотреть на фигурантов дела, потерявших своих любимых людей. Она своих коллег-оперов просит позвонить тем и сообщить о смерти, пригласив на опознание в морг. Напарники удивляются – Белая раньше сама спокойно это делала, но соглашаются, просто глядя на её апатичное выражение лица. Не без эмоциональное, нет, именно апатичное. – Ром, я тут нашла в телефонной книжке номер, записанный как «любимая». Видимо, девушка или жена нашего покойного, – она говорит это совсем без эмоций, будто не рядом с трупом стоит, перебирая его вещи из карманов лежащей рядом сумки, а говорит о том, какая сегодня погода на улице. – Позвони ей, сообщи, ну, что мы… Труп её мужчины нашли. Березин (как и остальные сослуживцы баллиста) знает – лучше уж согласиться, через себя переступить, даже если тебе самому это делать не нравится совсем. Почти никто не знает почему, но знает наверняка – для Тани звонить родственникам и близким людям покойных в последнее время стало тяжело, тяжелее, чем всем остальным. Таня хоть и достаточно открытая, всё равно ничего о себе не говорит, всё в себе держит, и понять, что у неё кто-то погиб или был убит, можно, но точно кто именно и при каких обстоятельствах – неизвестно. Остальные, кто тогда в т-о-м деле участвовали и позабыли вовсе об этом, а Белая помнит, помнит до сих пор. И именно поэтому не может трубку взять и спокойно сказать супругам и партнёрам убитых о кончине их близких людей. Не может. Она панически боится, что однажды и ей так позвонят, чтобы сообщить об Оксане. – Ладно. Иногда Таня прямо на рабочем месте засыпает – дома не спится, чуть что, и сразу кошмары. Она себя ненавидит за это, и нагоняй от коллег или Рогозиной получает, но ничего с собой поделать не может – не объяснять же каждому, из-за чего она всю ночь пролежала, не сомкнув и глаза? Она лишь пьёт кофе литрами, что даже Тихонов в сравнении с ней отдыхает, и пытается сосредоточиться на работе, чтобы не заснуть от ничегонеделанья, но мысли только путаются, а из-за работы голова болит так, что выть хочется. Она в последнее время частенько к Вале заходить стала, то давление измерить, то таблеточку обезбола выпросить. Антонова ничего не говорит, сама видит, как капитан болезненно выглядит, лишь прикрывает её походы в морг в рабочее время перед Галиной Николаевной, да разговаривать пытается, на контакт пойти. Тане с Валечкой легко – она ей как добрая тётя, которая всегда выслушает и совет даст. Да и сама Валя много чего ужасного пережила от похищения детей до попытки убийства, а это ещё страшнее, как Белой кажется. – Валь, я просто боюсь. У меня паранойя буквально на пустом месте, понимаешь? Это выглядит жалко, и я не удивлюсь, если Оксана тоже считает меня жалкой и ненормальной… – Танюш, ну, ты сама посуди: если бы она тебя таковой считала, она бы осталась с тобой? Поддерживала бы тебя? Прибегала бы всегда на помощь? Переживала бы за твоё состояние? – баллист молчит. Слова женщины ей кажутся логичными. – Не знаю, но… – А я по личному опыту знаю. Не осталась бы. А значит, любит тебя любой, со своими страхами и странностями. Таня думает, что, возможно, Валя права. Иначе, какой был бы смысл Оксане оставаться в одном доме с ней? Таня иногда плачет от бессилия, когда просыпается. В такие моменты обычно Амелина на работе в ночную смену остаётся, и Белой ничего, кроме того, чтобы позвонить ей в четыре ночи не остаётся. По ту сторону провода всегда отвечает сонная, но очень встревоженная Оксана. Она знает, почему ей Белая может звонить в такое время, будучи одна. Знает. – Ксюш, привет. – Тань, почему звонишь? Опять сны? Капитан сглатывает нервно, чувствуя, как к горлу опять подступает ком, а перед глазами пролетают одни и те же сцены. – Д-да. – Милая, ты как сейчас? Может быть мне приехать? – Тане кажется, что это эгоистично просить Амелину, чтобы она приехала к ней посреди ночи, когда работает. В конце концов, это всего лишь кошмары, не то, чем стоит отвлекать любимую от работы. Всего лишь кошмары, которые не хотят покидать Белую уже несколько месяцев, преследуя её почти каждую ночь. – Нет, нет, ты работаешь, я не хочу тебя отвл… – Ты не отвлекаешь. Я закончила уже, так что скоро буду. Всё будет хорошо, Танюш, пожалуйста, держись. Целую, – бросает трубку. Таня плачет – думает, что недостойна такой, как Оксана. Такой хорошей, доброй, переживающей за неё, как за себя саму. Плачет, потому что боится, боится её потерять. Каждый раз, когда она уходит из дома на работу, Белая пытается не думать ни о чём плохом, но не получается, мысли постоянно в голову лезут. Таня никогда не курила и считала, что курение это отвратительнейшая привычка из всех, после наркотиков, но с чередой этих кошмаров и страхов, она сама не поняла, когда в её сумке появилась пачка крепких сигарет, а от одежды начало пахнуть едким табаком. Курение её ни разу не успокаивало, но на удивление отдаляло от плохих мыслей. Ненадолго, на пару минут, но, в принципе, капитану этого достаточно было. – Ты опять? – Белая вздрагивает, от внезапного появления Оксаны за спиной, отворачивается, улыбаясь, и окурок о стенки пепельницы тушит. – Тебе не стоило приезжать, знаешь… – Знаю. Но я не могу спокойно слушать, как моя девушка на другом конце провода почти плачет. Амелина подходит к Тане и обнимает. Крепко-крепко, что та даже подумать ничего не успевает, лишь отвечает на чужие действия. Белая думает, что, возможно, сегодня ночью кошмары её не посетят. – Может, по кружке чая выпьем? Я тебе специально с ромашкой сделаю, успокаивающий, – она целует Таню в лоб и улыбается. – Ну, если ты настаиваешь. И Таня знает – всё будет хорошо. Не сейчас, не сию секунду, но будет. Будет, пока рядом с ней Оксана с её оптимизмом, сквозь пелену переживаемой за возлюбленную боли, находится. И вместе они справятся.