* * *
— Значит, здесь ты и творишь? — Барнс осматривался в скудно обставленной обстановке студии. На потрескавшемся от времени столе холсты и краски. Матрац на полу с паллетами вместо основания кровати. На огромном панорамном окне несколько приклеенных газет. Пол устелен газетами и кое-где испачкан масляной краской. Относительно новым выглядел только мольберт под окном, но и он был покрыт толстым слоем использованных красок. К стене приставлены готовые картины в рамах и без, на стене несколько старых полок и исписанных альбомов, пухнущих от вставленных в них дополнительных листов. Консервные банки, полные угля. В стеклянной таре тут и там карандаши самых разных художественных марок. Обстановка была очень бедной и буквально кричала о творческом образе жизни хозяина. Было уютно; несмотря на обшарпанный вид, в комнате было приятно находиться. С улицы через газетные листы пробивался яркий солнечный свет. Озаренная желтоватым светом студия казалась волшебной, вся ее простота терялась под слоем таинственности и волшебства представленной картины. — Здесь, — смущенно осмотрелся Роджерс. Он попытался задвинуть ногой оставшуюся неубранной одежду под стол и не показаться при этом неряхой. На прошлой неделе шкаф с одеждой развалился, и у Стива наконец-то появились полки. Завершали картину колченогий стул, заваленный одеждой, в углу и настольная лампа на полу. Бедная обстановка собственного жилища смущала Стива, но он пытался не показывать свое отношение к условиям жизни. Он пару лет как выплачивал кредит от своей неоконченной учебы и высылал деньги матери. — Хорошо тут у тебя, — почти искренне сказал Джеймс и, ни капли не стесняясь, стянул толстовку через голову. — Ты что это делаешь? — Готовлюсь к портрету. Куда мне лечь? — Ох, хорошо, — Стив стряхнул немногочисленные рубашки со стула и переставил его ближе к свету. Солнечных лучей пробивалось мало, и он сорвал несколько газетных листов с оконного стекла. — Садись. — Трусы снимать? — Оставь, — смущенный Стив достал из тумбочки белую льняную простыню и укутал в нее Баки, — теперь садись. — С чего начнешь? — нетерпеливо плюхнулся на стул Барнс. Тот натужно заскрипел под ним; его ободранная тёмно-зелёная спинка плохо держала вес, и Баки старался не опираться на нее. Кажется, он уже пожалел, что не дал за свой портрет наличных денег бедному художнику. — Ты сильно не дергайся, — выставляя свет, указывал тот. — Упадешь. — Да, но это крепкий старичок — выдержит, — договорив Баки, хлопнул по спинке стула, и она тут же с глухим звуком отвалилась от сиденья. — Я все починю, — тут же пристыженно выдал он. С тяжелым вздохом Стив поднял часть стула и положил ее подальше от Барнса. — От тебя одни разрушения. — Прости. Давай я куплю новый стул или два? — Не надо. Ты, главное, к мольберту близко не подходи и полки не трогай. Если ты и это сломаешь, я останусь без работы. — Ладно, — Джеймс поковырял краску со стула и удивленно обнаружил под слоем зеленой краски коричневую.* * *
— Готово? Баки уже несколько недель приходил позировать Стиву. За это время он принес художнику пару стульев и сменил полки. Роджерс правильно предрекал их падение, когда запрещал Барнсу подходить к ним. Солнечный свет выгодно подчеркивает достоинства сильного тела. Смуглая кожа, подчеркнутая мягкой кистью на холсте, смотрится еще интереснее, чем в жизни. Стив всматривается в картину перед ним и переводит взгляд на Баки, сидящего на все том же бывшем колченогом стуле, а теперь, после его неосторожности, табурете. В жизни все другое, и Стив с прискорбием стирает несколько последних мазков. Он уже несколько дней не может подобрать правильный тон этой великолепной кожи. Совершенное тело заслуживает лучших красок, и он потратил последние свободные деньги на редкий гвоздичный цвет. Глаза тоже выходили слишком блеклыми в сравнении с тем, что он видел перед собой. За несколько недель работы Стив нарисовал больше сорока зарисовок глаз Барнса, и все они были недостаточно хороши. Помимо работы над картиной у Роджерса были и другие заказы. Они были не такими интересными, но приносили немного денег на краски и еду. Арендодатель требовал оплату за месяц. Желудок требовал еды. — Может, закажем пиццу? — Заказывай, если хочешь, но снова запачкаешь мою кровать — стирать белье будешь сам. — Хорошо, Стиви. Через полчаса парни уминали горячую пиццу в четыре руки, сидя на полу. Холодный, весь в трещинах пол поскрипывал под находящимся в вечном движении Барнсом. Тот за все время не привык сидеть в одной позе, и если ему удавалось хоть немного подвигаться, его вольная натура быстро совершала движение. — Ты хочешь мне пол протереть своей тушкой? — нахмуренно поинтересовался Стив. — Я уже строваз исвинился певедтовой. — Прожуй, потом говори, — закатил глаза Стив. Он никогда не думал, что ему будет казаться забавным наблюдение за грубым, но интересным продавцом художественного магазина. Барнс с головой укутался в простынь, прижался бедром к бедру Стива. По полу гулял холодок от окна. Горячая кожа ощущалась таковой даже через два слоя ткани, и Стив немного отодвинулся. Баки же, теряя такое теплое бедро, потянулся к Роджерсу снова. — Ты такой теплый, — придвинулся ближе Барнс. Он потерся лохматой головой о плечо Стива. Тот потянулся рукой к макушке Барнса и неуверенно провел по волосам. Мягкие волосы струились сквозь пальцы. Темные пряди льнули к руке, как и их своенравный хозяин. Барнс был больше похож на огромного кота, чем на человека. От того злобного продавца не осталось и следа. "Может, Баки просто давно никто не чесал за ушком?" — Хорошо у тебя, — потянулся тот за приятными поглаживаниями. — Тебе не пора на работу? — смутившись собственными мыслями о нем, завел разговор Стив. Баки посмотрел на часы и с разочарованным вздохом поднялся с пола. Он быстро натягивал одежду, не оглядываясь. — До выходных тогда. Ты заходи в магазин. Фьюри о тебе спрашивал. — Фьюри? — интонацией Роджерс пытался передать весь скепсис насчет высказывания своей модели. — Ну, больше, конечно, я, но старик тоже хочет видеть тебя хоть иногда. — Зайду, — уверенно кивнул Стив. — Ладно. Ну, я пошел? — Иди. Стив отвернулся к мольберту и не заметил, каким взглядом уперся в него Джеймс перед тем, как покинуть квартиру. Роджерс нахмурился, всматриваясь в картину. Сочетание темных и светлых тонов на картине с каждым днем все меньше устраивало его.* * *
— Спасибо за покупку, — хмуро выдал Баки, стараясь поскорее выпроводить покупателя. Несколько студенток строили глазки молодому работнику за стойкой. Мускулистый сероглазый брюнет вызывал трепет в женских сердцах и звон монет в кошельке владельца. Фьюри и нанял Барнса только из-за его симпатичной мордашки, а оставил из-за привлеченных им студенток художественной академии. Девушки приходили каждый день и тратили всю стипендию в магазине предприимчивого негра и его наглого, но сексуального работника. — Вы не хотите познакомиться с моей подругой? — заискивающе спросила рыжая красотка. — Извини, детка, у меня уже есть прекрасная принцесса. — Ох, и кто же эта счастливица? — недовольно поджала губы девушка. — Самое красивое создание на свете, — услышал Стив, стоящий в проходе. Сердце неожиданно кольнуло, а Баки тем временем продолжал петь дифирамбы: — Блондин, глаза голубые. Умный, но такой наивный. — Видимо, ты его сильно любишь. — Да, люблю. — Очень хорошо. Наташа — будущая актриса. — Джеймс — нынешний продавец, — пожимает ей руку Баки. Стив неловко закрыл дверь. Колокольчик отвлеченно зазвенел. Баки обернулся и, не находя источник звона колокольчика, разочарованно повернулся обратно к Наташе. — Там был, кажется, твой блондин, — тихонько прошептала та, не отпуская руку Барнса. — Стив? — неловко отпустив руку, Барнс подошел к двери и осмотрелся вокруг. Если Стив и заходил, то успел сбежать.* * *
— Ты так и не пришел, — заявил Баки, осмотревшись в ставшей для него родной квартире. Все тот же стул без спинки. Пара нераспакованных, новых стульев из ИКЕА, притащенных им. В углу комнаты огромный портрет. — Я доделал картину. Можешь забрать, — Стив шмыгнул носом и потер рукавом красные от слез глаза. — Ты плакал? — удивленно спросил Барнс — Что? Нет. Стив округлившимися глазами посмотрел на оттесняющего его к стене Баки. — Ты все не так понял. Я говорил о тебе. Я тебя люблю. — Я... — Стив не успел ничего сказать. Язык Барнса сплелся с его языком. Руки Стива неловко опустились на спину партнера. Барнс с силой стянул его рубашку и заметил кровоподтёк на ключице. — Кто? — с рычанием произнес Джеймс. — Ударился о полку, — не отвлекаясь от раздевания, отозвался Стив. — Точно? — с сомнением выдал Барнс и укусом заменил небольшой синяк. След зубов ярко выделялся на бледной коже. — Да, не отвлекайся. Баки стиснул Роджерса в объятиях и, подняв на руки, перенес на кровать. Тонкий матрац прогнулся под весом, а паллеты надсадно заскрипели. Избавление от одежды стало самым важным в данный момент решением. — Люблю тебя. — И я. Тела сплетались. Стоны раздавались из клубка тел. Смуглые пальцы впивались в бледные бедра, оставляя красные следы. Смазкой выступало льняное масло, докатившееся до них от мольберта. С маслом все стало проще. Подготовка была стремительна и резка. Первый толчок, и Стив издал стон, похожий на скрип под ними. Баки замедлился и вставил до конца. Он терпеливо дожидался кивка партнера. — Стив, я больше не могу. Можно я… — Да. Двигайся. — Люблю тебя. Баки сильно двигался в податливом теле. Стоны разносились на всю комнату. Основание кровати скрипело настолько громко, что почти перекрывало шум от своего владельца. Толчки становились все беспорядочнее. Баки сжимал плоть партнера в своей руке, вызывая новые стоны. Он всматривался в лицо Стива, впитывая его наслаждение. Поцелуями терзая шею, он крепче подхватил бедра партнера. Ноги Роджерса оказались на плечах Барнса, и он стал вбиваться в распростертое под ним тело еще сильнее. Стив замер, и на руку Баки вылилась теплая жидкость. Несколько толчков он сделал в уже расслабленное тело, вставляя измазанные в сперме пальцы в рот партнеру. Стив облизал пальцы, чувствуя собственный вкус. Наблюдая эротичную картину, Баки кончил в податливое тело. Он из последних сил откатился чуть вбок, не выходя из тела партнера. — Люблю тебя, — сбивая дыхание, выговорил Баки, — ты больше никогда не будешь плакать из-за меня. — М-м-м, спасибо, конечно, но плакал я не из-за тебя. — Не понял, — Баки приподнимается на локтях. Он вынимает свой член из Стива и наблюдает, как сперма вытекает из покрасневшей дырочки. — Ох, ну я просто лук резал. — Что? Лук? — Баки заливается смехом, который через секунду подхватывает Стив. — Теперь понятно, ты, наверное, уже все сжёг? — Да, скорее всего. — Я выключу и продолжим? — Давай, только захвати мои краски. — Зачем? — Я уже давно хотел подобрать краску точнее под твою кожу, попробую смешать, — пожал плечами Стив, хитро улыбаясь. — Я мигом, — побежал к плите Баки. Стив спрятал платок под испорченную кровать. Баки не должен узнать, что было причиной его слез. Вечер обещал быть жарким, а ночь еще интереснее. Любовь. Роджерс неприязненно коснулся испорченного белья и перестелил кровать. Возможно, через несколько месяцев он сможет пригласить Баки к себе, и они переедут из этого полуразрушенного помещения его бывшей мастерской. "Но все это будет потом", — думает Стив, наблюдая, как горячий парень Баки выходит из кухни. Настроение Барнса явно топорщится из-под надетых на голое тело домашних брюк Стива.