Рассекая воздух

      На высоте почти в сто пятнадцать этажей находилось два бога. Один пришёл, чтобы подумать о никчёмности собственного бытия. Другая пришла обдумать свои следующие шаги по дороге жизни. Оба не ожидали, что их встреча состоится так скоро. Она думала, что это произойдёт немного позже, когда она вновь сможет унять своё пылкое сердце. А он думал, что сам найдёт её, когда придумает ещё парочку дешёвых каламбуров. Оба стали напротив друг друга, совсем близко, вспоминая дела вчерашнего дня. Щёки богини немного поалели, вспоминая его шуточный поцелуй в губы, что был со вкусом дешёвого рома и сладкого клубничного мороженного. Он точно должен был ощутить тот же будоражащий вкус, который был противным почти до омерзения. Мысли не могли найти собственный порядок, и даже когда их поток немного приутих она не намеревалась оборвать прелестную тишину. Она отошла к письменному столу, разглядывая белые бумажки. Собеседник всё также молчал. Много мыслей мгновенно заполнили зияющую дырку пустоты в её разуме, не давая даже опомниться. Воспоминание кидало множество моментов проведённых с ним, подкрепив сей результат вчерашней, почти секундной страстью. Разгоряченное сознание не дало обдумать богини следующую фразу, что навязал разум мозгу. — Ты меня любишь? — спросила она после их относительно не долгого пребывания в тишине. Сердце грозилось взлететь кульбитами при одном лишь визите этого бога в её память. Она никогда ещё так не была уверена в ответе собеседника как сейчас.       Нервно поглядывая на обстановку помещения Бишамон заёрзала ещё больше. — Ты же знаешь. — робко ответил бог. В голове то каша, то всепроглядная пустота. Но мысли всё также кидали его во вчерашний день и суматоху того вечера. Восходящее солнце напоминало цвет её волос. Глядя прямо на богиню, у Ято путались мысли, прямо как только что спрятанные наушники в его кармане олимпийки. Она подошла к приоткрытому окну и молча уставилась на улицу. Первой нарушить тишину была не в силах, поэтому ждала действий от объекта собственного воздыхания. Сердце всё сложнее удавалось контролировать, поэтому она плюнула на эту пагубную затею и позволила ему биться как волны о скалы в самом эпицентре шторма. — А прыгнешь ради меня? Просто так, ради моей забавы. — спросила она, так и не повернувшись к нему. Задавая рискованный вопрос она даже не подозревала как он мог резко прозвучать. «А звезду тебе с неба не достать, Бишамон?» — мысленно усмехнулась девушка. Конечно не прыгнет. Хотя, если он попросит её о таком же телодвижении, то она тоже не прыгнет. Духу не хватит. Она отошла от окна, снова возвращаясь к письменному столу с горой белых бумаг А4, где на каждой было что-то распечатано. Он немного постоял в раздумье, затем подошел к окну, открыл его ещё больше и, встав на подоконник, тихо сказал: — Толкни. Сердце девушки снова не выдержало напора образовавшейся ситуации и просто капитулировало. Щёки богини тут же вспыхнули. Гнев со смущением перемешались давая какой-то новый оттенок, который Ято раньше ни разу на лице этой богини не видел. — А ты прыгнешь ради меня? Ради моей забавы, ради забавы уже никому не нужного бога войны. — возвращая её же слова он не ожидал, что скажет это с какой-то присущей ему издёвкой, с интонацией, что точно была присуще прошлому ему, не настоящему. Парень тут же осекся. Конечно нет. — Тебе хватит духу разве что толкнуть меня, и погубить уже причину всех своих проблем. Будто бы её кто-то взял сейчас на слабо, она походкой от бедра подошла к окну, забралась на подоконник и поравнялась с ним. Также тихо как и он, она сказала ему те же слова: — Толкни… И они оба толкают. Им хватает смелости погубить друг друга. Ему — потому что о ней помнят, она вновь вернётся в этот мир. Ей — потому что о нём будет помнить она. А вместе с тем и её разрывающееся на части сердце. Оба понимают — недостаточно погубить их смертью, нужно что-то потяжелее. — В следующей жизни я обязательно влюблю тебя в себя! — возвращая своё нахальство произносит бог.       Оба в этот момент держались за руки. Его невыносимо горячие и её колюче холодные. Этажи мелькали с поражающей скоростью, которая повышала саму себя в почти геометрической прогрессии. Разобрать что было вокруг них становилось невозможно, поэтому оба просто сосредоточились на своих чувствах и ощущениях. — Ты и в этой неплохо справился, — улыбнулась Бишамон, — готовься разгребать последствия моей любви, уж ей то я смогу тебя уничтожить. Богиня не сомневалась что сможет вспомнить этого нахального бога, который, ещё где-то лет сто назад, внушал в её сознание страх.       Один его голос заставлял подчиниться и следовать всем его сказанным словам, тогда она верила, подобный тон его голоса не требовал отлагательств.       Она и сейчас помнит, как тогда глаза этого бога отпечатались в её сознании, и она старалась по максимуму насмотреться на них, хоть и было тогда страшно.       Сейчас не страшно. Потому что сейчас они летят с сумасшедшей скоростью. Бишамон всегда хотела летать.       Их глаза смотрящие только друг на друга, потому что ничего другого уже не разобрать, были полны решимости и смелости. Пара молчала, соприкосновение с землёй уже почти свершилось, руки были сжаты максимально сильно, чтобы быть уверенным, что никто из них в последнюю секунду не струсит. Ято бросает ей свою последнюю фразу, навеянную минутной смелостью и воспоминаниями о прошлом. Вспоминая, как говорил тогда, при их первой встрече, он спародировал самого себя и голосом полководца, совсем безэмоциональным, уверенно произнёс: — С нетерпением буду ждать завтра. Ведь то, что он скажет — не требует отлагательств.