I
Чонгуку холодно — это первое, что замечает парень, когда просыпается. Впрочем, это неудивительно — он уже несколько месяцев делит постель с Тэхёном, он более чем привык просыпаться от этого ощущения. Раньше он это ненавидел. Раньше он ненавидел просыпаться без одеяла, чувствуя, как по коже бегут мурашки, потому что Тэхён снова перетянул всё одеяло на себя. В первый раз, когда это случилось, Чонгук не обратил особого внимания, просто осторожно взял одеяло, стараясь не разбудить своего спящего парня, и завернулся в него. Во второй раз он почувствовал легкое раздражение, поэтому сказал об этой небольшой проблеме старшему, когда тот проснулся — а Тэхён загладил свою вину бесчисленным количеством поцелуев, смешанных со сладкими извинениями прямо в губы младшего. Ну и как Чонгук мог на него злиться? В третий раз, когда это произошло, Чон почти рассердился и резко дернул одеяло на себя, разбудив Тэхёна. Старший только хмыкнул и повернулся, положив голову на плечо Чонгука и нежно поцеловав его кожу, что заставило младшего почувствовать себя немного виноватым. Он был слишком резок, да? Тэхён ведь спал, он же не нарочно перетягивал всё одеяло на себя. Во всяком случае, Чонгук к этому привык. Это был прекрасный повод рано утром обнять Тэхёна, прижавшись грудью к спине старшего и обхватив рукой его талию, чтобы почувствовать как можно больше тепла от тела своего парня. Как только Тэхён просыпался и понимал, что снова оставил Чонгука на ночь без одеяла, он не только им закутывал младшего, но и сам прижимался к его телу. Не было лучшего способа проснуться, чем когда чувствуешь вес тела своего парня, осыпающего поцелуями все твоё лицо. — Прости, — извиняется Тэхён, хихикая и легонько целуя одну из скул Чонгука. — В следующий раз, когда я это сделаю, ты должен вышвырнуть меня из постели, я это заслужил. Тэхён знает, что это больше не раздражает Чонгука — как такое возможно? — и всё же кажется, что извиниться — это правильно. — Заткнись, — отвечает Чонгук, дотрагиваясь до бедер Тэхёна, где задралась его футболка, обнажив полоску золотистой кожи. Он проводит по ней кончиками пальцев, вызывая мурашки на теле старшего, когда Тэхён пододвигается к нему и чмокает в губы. — Ты же знаешь, что всё в порядке. — Я не хочу, чтобы ты замерз, — бормочет Тэхен. Он всё ещё сонный, Чонгук может сказать это по его до сих пор полузакрытым глазам и обвитой вокруг него руке. — Я тебя согрею. — Да, это ты можешь сделать, — отвечает Чонгук, принимая поцелуй, Тэхёна. Это касание такое невинное: просто губы Тэхёна двигаются против его собственных, в то время как руки старшего играют с его волосами. — Но через полчаса у меня занятия, а мне ещё нужно принять душ, так что, может быть, в любое другое время. Тэхён надувает губы, уткнувшись лицом в плечо Чонгука, и недовольно хмыкает. — Почему ты не можешь остаться? Мы можем обниматься и целоваться всё утро. — Прости, детка, но мне действительно нужно идти, — извиняется Чонгук, переворачивая их на кровати, так что он теперь нависает над Тэхёном. Ким не упускает возможности и обхватывает ногами талию Чонгука, вместе с этим обвивая руками его шею, и тянет вниз. — Ладно, — сдается Тэхён. — Но сначала поцелуй меня, ладно? Чонгук подчиняется, наклоняясь так, чтобы можно было соединить свои губы и губы Тэхёна. Он говорит себе отстраниться через несколько секунд, но не получается. Объятия Тэхёна становятся крепче, когда поцелуй углубляется, и вскоре Чонгук обнаруживает, что его руки скользят под футболку старшего, чувствуя теплую, мягкую кожу его живота. Тэхён первым отстраняется, глядя на Чонгука прищуренными глазами и с игривой улыбкой. — Ты уверен, что тебе действительно нужно идти? На мгновение воцаряется тишина. — Уверен, — отвечает Чонгук. Тэхён вскидывает брови, слегка приподнимая бедра, так что его промежность касается промежности Чонгука. — Хён, у меня нет на это времени, отпусти. Тэхён вздыхает, отпуская тело Чонгука и ложась на кровать в позе морской звезды. — Тогда удачи на занятиях. — Иди на хуй, — говорит Чонгук, выходя из комнаты и направляясь в ванную. — Так я и призываю тебя остаться и пойти на него! — кричит в ответ Тэхён, из-за чего Чонгук фыркает, входя в душ. — Но ты сделал свой выбор и теперь не можешь забрать слова назад. Чонгук закатывает глаза с нежной улыбкой на губах, слыша, как Тэхён ворочается на кровати, пока на него падает горячая вода. Да, он не любит просыпаться без одеяла, особенно зимой, потому что при пробуждении чувствует, что слишком замёрз. Но если у него бывают такие утра, как сейчас, его это совсем не волнует.II
Чонгук — эмоциональный человек. Некоторые из его друзей говорили ему, что он так не выглядит, что он определенно не похож на человека, который может плакать над грустными фильмами, но правда в том, что его довольно легко заставить пролить несколько слезинок — под «несколько» надо понимать, что он будет рыдать в три ручья над чем-то, что хоть отдаленно будет напоминать что-то грустное. Тем не менее, он действительно ненавидит плакать перед другими людьми из-за вымышленных вещей. Дело не в том, что он не хочет казаться слабым, просто это выдумка, и он не должен расстраиваться из-за того, чего не существует на самом деле. Тэхён, очевидно, тоже не ожидал от младшего такой чувствительности. Первый раз Чонгук плачет над фильмом в присутствии своего парня, когда они смотрят «Могилу светлячков», расположившись на полу спальни Чонгука — его кровать слишком узкая, чтобы удобно поместиться им обоим и ноутбуку, а ковер достаточно мягкий и пушистый, чтобы на нем можно было лежать. К тому времени, когда Чонгук начинает плакать, подбородок Тэхёна лежит на его собственных ладонях, и старший внимательно смотрит на экран. Чонгук делает всё возможное, чтобы не быть слишком шумным, но не может сдержать сдавленный всхлип, который вырывается из его рта, привлекая внимание Тэхёна. — Ты что, плачешь? — спрашивает Тэхён с легкой улыбкой на губах, как будто слезы, бегущие по щекам Чонгука, не являлись достаточным тому подтверждением. — О боже, ты плачешь! Ты такой ранимый, Чонгук-а, — смеется он. — Но это… — начинает он, чувствуя, как на глаза опять наворачиваются слезы. — Это так печально, хён. Как я могу не плакать? Почему ты не плачешь? Улыбка Тэхёна становится шире, а глаза превращаются в полумесяцы, когда он ставит фильм на паузу. — Ты такой ребёнок, — отвечает он, заставляя Чонгука слегка нахмуриться. Тэхён смеется над ним? — Большой, нежный, невинный ребёнок. Она ещё даже не умерла! Нельзя плакать, пока кто-то не умрет. — Иди к черту, — отвечает Чонгук, заставляя Тэхёна рассмеяться. — Она сейчас умрет! Она умрет даже несмотря на то, что он делает для нее, и тогда он будет совсем один, потому что его мать и сестра мертвы. И затем он тоже умрет, потому что все умирают и… — ещё один всхлип, но на этот раз он не пытается его подавить. — Черт возьми, почему ты не плачешь? Тэхён пожимает плечами. — Я уже видел этот фильм. В первый раз я немного поплакал, но теперь уже знаю, что будет. Дело в том, что Чонгук тоже смотрел этот фильм миллион раз. Он знает сюжет, но каждый раз, когда смотрит, начинает плакать немного раньше, потому что знает, что скоро будут показываться очень грустные кадры. Как Тэхён может не плакать? Он не чувствует даже легкой грусти? Неужели Чонгук встречается с бессердечным человеком, который не плачет над «Могилой светлячков»? Кроме того, что значит «я немного поплакал»? Значит ли это, что он не рыдал так, как сейчас рыдает Чонгук? Невозможно. — Ты такой бесчувственный, — отвечает Чонгук, потирая щеку, чтобы вытереть слезы. Тэхён так ярко и широко улыбается ему, что Чонгук почти забывает о фильме. Почти. — Иди сюда, — отвечает Тэхён после того, как садится, разведя руки в сторону для Чонгука. Он предлагает обняться? Если это так, то Чонгук не возражает, ему нужен человек, который утешит его, потому что его сердце разбито. Он двигается, чтобы обнять Тэхёна, прижимается щекой к его плечу, а старший обвивает вокруг него свои руки и целует в макушку. Если Чонгук и краснеет от этого жеста, то никому, кроме него, об этом знать не нужно. Младший на мгновение колеблется, прежде чем заговорить, но ему достаточно комфортно с Тэхёном, чтобы рассказать ему то, что его беспокоит. — Не смейся надо мной, когда я плачу, — говорит он, осознавая, что теперь его голос звучит слишком скуляще. Грудь Тэхёна громыхает от смеха, и Чонгук добавляет: — Я серьезно. Так неловко, что я плачу из-за этого, и я не хочу, чтобы ты смеялся надо мной. — Эй, Гук, — зовет Тэхён, заставляя младшего поднять на него глаза. Затем он убирает челку со лба Чонгука и обхватывает ладонями его лицо, вытирая большим пальцем слезу с его щеки. — Я не смеюсь над тобой, дурачок, и это совсем не неловко. Это очень мило. После того дня между ними такое стало как бы традицией. Всякий раз, когда они вместе смотрят что-то грустное, Чонгук всегда в конце плачет, и, даже если Тэхён сначала немного смеется, он всегда успокаивает Чонгука и целует его мокрые щеки, пока из глаз младшего не перестают течь слёзы. Чонгук всегда был эмоциональным человеком и всегда ненавидел, когда другие видели, как он плачет над фильмами и сериалами, но если так он будет в объятиях Тэхёна, как тут можно жаловаться?III
Через некоторое время после того, как они начали встречаться, Чонгук стал полон уверенности в том, что у Тэхёна дома не было никаких работающих часов. Он всегда опаздывал на их свидания и, как младший быстро понял, на занятия тоже. — Я имею в виду, это вроде как часть меня, понимаешь? — объясняет Тэхён, когда Чонгук спрашивает. Младший промок с головы до ног, потому что ждал Тэхёна целых пятнадцать минут под дождем перед кафе, где они договорились встретиться. Тэхён отругал своего парня, когда пришел, сказав, что ему надо было пойти внутрь и сделать заказ, а не ждать его, но Чонгук лишь отмахнулся. — Даже если я выхожу на тридцать минут раньше, чем выходил бы любой нормальный человек, я все равно умудряюсь опаздывать. Я либо теряюсь, либо отвлекаюсь, либо что-то в этом роде. Мне так жаль, Гук-а. Чонгук снова и снова убеждал Тэхёна, что всё в порядке, но по какой-то причине старший не перестаёт извиняться. Возможно, причина в том, что Чонгук буквально насквозь промок, мелко дрожа, пока Тэхён бросает на него обеспокоенные взгляды с другой стороны стола. Младший понимает, что как можно скорее должен принять горячий душ и переодеться в чистую, сухую одежду, но он не хочет идти домой. У него свидание, и он не хочет из-за этого его отменять. Даже если с его волос и одежды капает, а персонал посылает ему неодобрительные взгляды, вероятно, понимая, как много им предстоит убирать. — Всё в порядке, — повторяет он, стараясь казаться убедительным. Должно быть, у Чонгука не очень хорошо получается, потому что Тэхён всё ещё скептически относится к его словам. Он слегка нахмуривает брови, снова показывая обеспокоенность, и Чонгук прикусывает нижнюю губу. Он может быть упрямым, но знает, что Тэхён тоже настойчив, так что, возможно, Чонгук должен просто сдаться и пойти домой. Ради собственного же блага. — Черт, — вот что в конце концов говорит Тэхён. — Сейчас мы поедем ко мне, потому что мой дом ближе, чем твой. В следующий раз заходи первым, бери с собой зонт, или вообще уйди, если я опаздываю, но, пожалуйста, больше так не делай. Я не хочу, чтобы мой парень умер от переохлаждения. Чонгук закатывает глаза, ворча о том, что он не умрет из-за того, что слишком долго стоял под дождем, но Тэхён всё равно тащит его в свою квартиру. Хорошо, что у Кима в доме есть ванна. Поэтому старший готовит Чонгуку ванну с большим количеством пузырьков, пока тот раздевается. Когда они оба залезают в неё, младший прислоняется спиной к груди Тэхёна, позволяя бедрам старшего обхватить его тело. Если руки Тэхёна, массирующие его голову, пока он помогает Чонгуку мыть волосы, ощущаются приятно, то кулак старшего, обхвативший член Чона, пока он дрочит ему, ощущается в тысячу раз приятнее. — Тебе хорошо, детка? — спрашивает он, прижимаясь влажным поцелуем к шее Чонгука. Младший кивает, и Тэхён нежно кусает его тонкую кожу, заставляя его громко стонать. — Кончи для меня, Чонгук, детка. Младший стонет, наклоняя голову так, чтобы можно было поцеловать Тэхёна прямо в губы, и жадно облизывает рот старшего. Член Чонгука дергается в руке Кима, Тэхён отстраняется, оставляя губами маленькие отметины по всей челюсти Чонгука, и Чон чувствует, что он всё ближе и ближе. — Вот так, — хнычет он, выгибая спину и прижимаясь к телу старшего, когда Тэхён сжимает головку его члена. — Ч-черт, Тэхён. Сделай это снова. Я сейчас… я сейчас кончу. Тэхён вздыхает, и его теплое дыхание касается щеки Чонгука, пока он продолжает дрочить младшему. Чонгук уже почти на вершине, его бедра дрожат под водой, а Тэхён все ближе и ближе подводит его к краю. Чонгуку приходится прикусить ладонь, чтобы заглушить стон, который, скорее всего, услышат соседи Тэхёна, и именно тихий звук, который через секунду издаёт старший, заставляет Чона кончить. Они лежат так в течение минуты, Тэхён поглаживает Чонгука, пока тело младшего дрожит после оргазма, прижимаясь губами к его плечу и шее и оставляя несколько отметин. Пока они вытирают друг друга полотенцами, Чонгук всё-таки убеждает Тэхёна позволить ему вернуть услугу. Поэтому младший быстро водит рукой по члену Тэхёна — именно так, как нравится старшему. Ким изливается в кулак Чона со стоном, который Чонгук любит так же, как и все другие глубокие, гортанные звуки, которые издает Тэхён, и тянет его к себе для поцелуя, прежде чем они помоются — снова — и покинут ванную. Только когда они оба лежат в постели, Тэхён снова извиняется, бормоча эти слова в щеку Чонгука. Это не похоже на те разы, когда он извинялся за то, что перетягивал одеяло, нет — на этот раз Чонгук ясно различает укол вины в голосе старшего. — …и ты можешь заболеть, — продолжает Тэхён. — Я обещаю, что позабочусь о тебе, если ты заболеешь, в конце концов, это из-за меня. Я приготовлю тебе суп и буду ухаживать, пока ты не поправишься. Мне очень, очень жаль, Чонгук-и. Я не могу обещать, что никогда больше не опоздаю, но ты должен пообещать, что не будешь ждать меня снаружи, если пойдет дождь! Чонгук смеется, поворачиваясь, и шумно целует Тэхёна в щеку. — Всё в порядке, детка, — заверяет он. — Ты приготовил мне ванну, подрочил, а потом обнял. Всё станет только лучше, если ты приготовишь мне ужин. Ухмыляясь, Тэхён отвечает: — Не надо так себя обнадеживать. Я могу заказать что-нибудь, если ты голоден. Курица пойдёт? — Отлично, — отвечает Чонгук, вытягиваясь на кровати, в то время как Тэхён садится, скрестив ноги, и набирает в телефоне номер, чтобы заказать еду. Чонгук кладет голову на ноги Тэхёна и обхватывает рукой запястье старшего, заставляя его поднять брови. — Я люблю тебя. Это, конечно, не первый раз, когда Чонгук говорит ему эти слова, но каждый раз лицо Тэхёна так светится, что можно подумать, что в первый. Он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, пытаясь скрыть широкую улыбку. — Дурачок, — единственное, что он говорит. Чонгук скулит. — Я тоже тебя люблю. Тэхён наклоняется, целуя Чонгука в губы. Это похоже на поцелуй из Человека-Паука: нос Тэхёна касается подбородка Чонгука, и младший не может не улыбнуться в губы своего парня, пока они целуются. — Ты, — начинает Тэхён, останавливаясь и легонько чмокая Чонгука в губы, — такой дурачок. И дай мне заказать нам еду. Чонгук ничего не говорит, прикрыв глаза и ощущая, как пальцы Тэхёна иногда касаются кожи его головы, пока он рассеянно играет с его волосами, разговаривая по телефону. Если такое будет происходить каждый раз, когда Тэхён опаздывает, он совсем не возражает.IV
Поскольку Чонгук по уши влюблен в Тэхёна, нет смысла отрицать, что старший ужасно громкий. Даже причина, по которой они познакомились, заключалась в том, что Чонгук пытался учиться в библиотеке, а Тэхён слишком громко смеялся с одним из своих одноклассников, и глубокие смешки Кима не давали Чонгуку сосредоточиться. Чон встал, чтобы сказать Тэхёну заткнуться — вежливо, конечно, — но старший одарил его слишком очаровательной улыбкой и на этом всё. И вот чуть больше года спустя они здесь. Под «здесь» Чонгук подразумевает не только, что они вместе. Он даже не имеет в виду, что они сейчас на кровати Тэхёна. Нет, он имеет в виду то, что его не только не беспокоит громкость голоса Тэхёна, но Чонгук даже любит этот звук такие моменты, как эти — когда Тэхён скачет на его члене с залитыми ярко-красным цветом щеками и откинутой назад головой, когда восхитительные стоны срываются с его губ. В такие моменты Тэхён может быть таким громким, каким ему заблагорассудится. Черт возьми, Чонгук просто хочет, чтобы старший кончил, выкрикивая его имя и окрашивая их груди в белый цвет. — Ох, черт, блять, Чонгук, — хнычет Тэхён, держась руками за грудь Чонгука, чтобы не упасть. Младший крепко сжимает его бедра, впиваясь пальцами в плоть старшего, когда толкается вверх, встречая движение тела Тэхёна. — Так глубоко, ах, сильнее. Чонгук стонет, откидывая голову на подушку, а его руки тянутся к заднице Тэхёна, обхватывая его ягодицы и раздвигая их, пока Тэхён скачет на нем. По правде говоря, он вроде как неравнодушен к заднице Тэхёна. Она не слишком большая, но круглая и идеально подходит для того, чтобы ее можно было сжать — по крайней мере, для Чонгука. Не то чтобы ему нравилось думать, что кто-то другой лапает задницу его парня, по крайней мере, не так, как он. Теперь он толкает Тэхёна вниз каждый раз, когда двигает бедрами вверх, пытаясь подчиниться просьбе Тэхёна «сильнее». Старший на секунду обмякает в его объятиях, сжимаясь вокруг его члена так, что Чонгук видит звезды, и на мгновение он почти кончает. — Блять, хён, — выдыхает он, Тэхён делает бедрами маленькие круговые движения, продолжая подпрыгивать на члене Чонгука. Именно тогда младший попадает по простате Тэхёна, и старший громко кричит, одновременно царапая грудь Чонгука, оставляя красные, сердитые следы по всей его грудной клетке. — Ты чертовски узкий. — Трахни меня, — умоляет Тэхён, выпрямляясь и перемещая руки с груди Чонгука на его бедра. Теперь он выгибает спину, двигаясь так, что член Чонгука каждый раз попадает в его самое чувствительное место. — Боже, Гук, дай мне кончить, ах. Очень нужно, детка. Чонгук обычно любит подразнить Тэхёна ещё немного, любит, чтобы он умолял о большем — точно так же, как Тэхён делает это с ним, если честно — но сегодня он не может сдержаться. Чонгук отпускает одну из ягодиц Тэхёна и сжимает кулак вокруг члена старшего, быстро и довольно небрежно двигая рукой. Естественная смазка уже давно стекает по всей длине, поэтому скольжение получается гладкое и легкое, когда Чонгук гладит его, слегка сжимая основание и заставляя Тэхёна всхлипывать с каждым движением его запястья. — Ты скоро, Тэ? — спрашивает он, и Тэхён стонет в ответ. — Давай, детка, я хочу, чтобы ты кончил, выкрикивая мое имя так громко, чтобы все соседи знали, как хорошо я тебя трахаю, и каким заполненным ты чувствуешь себя благодаря моему члену. Тэхён скулит, запрокидывая голову. — Ты так — о, господи — ты чертовски бесишь меня, Чонгук, — говорит старший в ответ. Как будто он сейчас не кончит на тело Чонгука, чей член находится глубоко в его заднице. — Ты такой наглый, клянусь гребаным богом. В любой другой раз Чонгук рассмеялся бы. Но именно в этот момент Тэхён кончает, его стенки плотно сжимаются вокруг Чонгука, и требуется всего пара толчков, прежде чем Чон тоже изливается в презерватив. К большому удовольствию Чонгука, Тэхён издаёт громкие проклятия, смешанные с именем младшего, и звук голоса старшего отскакивает от каждой стены в комнате и заглушает собственные стоны Чонгука. Даже движения Тэхёна звучат громко, когда он слезает с колен Чонгука, берет презерватив и выбрасывает его, прежде чем лечь на кровать рядом с младшим. Они оба покрыты смазкой, и спермой Тэхёна, но им нужно отдышаться, прежде чем привести комнату в порядок. Какой бы неприятно стягивающей кожу сперма ни была, Чонгук сейчас слишком слаб, чтобы пошевелиться. — Черт, Гук-а, — протягивает Тэхён со своей стороны, заставляя Чонгука посмотреть на него. — Это было хорошо, да? Чонгук хмыкает в знак подтверждения, кончиками пальцев касаясь острой скулы Тэхёна. — Ты чертовски громко кричишь, ты это знаешь? — Ой, заткнись, — смеясь, отвечает Тэхён. — Не делай вид, что тебе это не нравится, придурок. Ты даже сам это сказал, ведь так? Младший закатывает глаза. Возможно, ему это и нравится, но он не собирается признаваться в этом — по крайней мере, не так легко. Кроме того, он не обязан рассказывать Тэхёну, чтобы старший знал об этом. Они настолько привыкли к телам друг друга, что для одного из них нет ничего необычного в том, чтобы узнать что-то, что приносит другому удовольствие, о котором он сам не знал. Тэхён, скорее всего, понял, что Чонгук любит, когда он громко кричит, но в любом случае младший не пытался это скрыть. Ему нравится, что Тэхён шумный во время секса, но опять же, ему нравится всё в Тэхёне. — Чему ты улыбаешься? — спрашивает чуть позже Тэхён, с любопытством глядя на младшего. — Ничему, — отмахивается Чонгук. — Просто думаю о том, как смешно выглядело твое лицо, когда ты кончил. Тэхён хмурится, ударяя Чонгука по руке, и выкрикивает: — Ты такой придурок! — Чонгук только смеется. — Клянусь гребаным богом, Чон Чонгук, я ненавижу тебя, ты ужасен. И да, Тэхён сейчас слишком громко говорит. Чонгук должен признать, что старший по-прежнему невыносимо громкий, но по-другому это был бы уже не Тэхён.V
Тэхён, как довольно быстро узнает Чонгук, очень убедительный человек. Он — главная, а зачастую и единственная причина, по которой Чонгук попадает в ситуации, в которых он никогда не думал оказаться, но он не может жаловаться. Тэхён не заставляет его ничего из этого делать, просто старший невероятно убедителен. Часть Чонгука хочет думать, что он ненавидит это, но, вероятно, он просто не хочет принять тот факт, как легко Тэхён может убедить его — какой он подкаблучник. Кроме того, он не может по-настоящему жаловаться, так как всегда получает массу удовольствия, как бы неохотно он ни признавался в этом своему парню. Иногда это не такие эксцентричные вещи — не пикники в два часа ночи, потому что он хочет увидеть ночное небо, не внезапные поездки в Пусан, потому что он хочет, чтобы Чонгук показал ему море. Сегодня, когда солнце начинает садиться, Тэхён просто появляется с пачкой пива в руке и тащит Чонгука на крышу дома младшего. — Ты же не любишь пиво, — замечает Чонгук, когда тот открывает банку, глядя, как солнце исчезает за высокими зданиями Сеула. — Мне нравится шенди, — отвечает Тэхен, делая большой глоток из банки. — Я не виноват, что нормальное пиво на вкус как задница. — Похоже, у тебя нет проблем с определением вкуса задницы, раз ты ешь ме… — начинает он, но Тэхён прерывает его. — Да, Куки, у нас тут есть минутка, чтобы полюбоваться закатом, не порть ее разговорами о еде задниц. Чонгук смеется, ущипнув Тэхёна за бедро и заставив его немного поежиться, прежде чем они оба успокаиваются. Некоторое время после этого они молчат, и Чонгук восхищается тем, как розовые и фиолетовые цвета вместе танцуют в небе, становясь всё темнее и темнее. Он украдкой бросает взгляд на Тэхёна, отмечая, как выглядит тот, когда смотрит на закат, его светлые волосы ловят последние и самые слабые лучи солнца. Чонгук знает, каким невероятно мягким делает его Тэхён, поэтому не удивляется, когда он в конечном итоге обращает больше внимания на парня рядом с ним, чем на красивые цвета в небе. Именно Тэхён нарушает молчание, спрашивая: — Ты веришь в родственные души? Чонгук некоторое время молчит, обдумывая услышанное, прежде чем ответить. — Я думаю, что вся концепция родственных душ немного жестока, согласись? — Тэхён вопросительно вздыхает. — В мире семь миллиардов человек. Представь, сколько из них никогда не найдут свою вторую половинку, сколько встречаются не с тем человеком. А как насчет тех, у кого нет родственной души? Либо потому, что они рождаются без неё, либо потому, что с ней что-то случилось. Я думаю, это жестоко. Тот кивает, что-то напевая себе под нос, обдумывая слова собеседника. — Мне нравится думать, что ты моя родственная душа, — признается Тэхён. Чонгук чувствует себя немного лицемером, потому что его сердце делает сальто в груди при словах старшего, несмотря на собственную предыдущую тираду. — Но что, если это не так? Что, если, как ты сказал, мы встречаемся не с тем человеком? Чонгук не отвечает, глядя на свои руки. Не очень-то приятно думать о том, что Тэхён и он не созданы друг для друга. Всё в них кажется таким совершенным и правильным, что невозможно, чтобы они не были предназначены друг для друга. Чонгук не думает, что когда-нибудь встретит человека, который будет подходить ему так же хорошо, как Тэхён, который будет уравновешивать его. — Разве это так важно? — он заканчивает говорить, глядя на Тэхёна, который уже смотрит на него. — Мне всё равно, что сказала бы судьба, я выбрал бы тебя раньше любой своей родственной души, несмотря ни на что, — признается он, наблюдая, как уголки рта Тэхёна изгибаются в улыбке. — Правда? — спрашивает старший. — Даже если бы ты знал, что твоя вторая половинка — это не я? Чонгук делает глубокий вдох, захватывая руку Тэхёна своей. — Я не знаю, моя ли ты родственная душа, — начинает он, — но я точно знаю, что ты мне подходишь, так не всё ли равно? Ты для меня номер один, и никакие дурацкие родственные души не изменят моих чувств к тебе. Тэхён улыбается, бросается вперед и находит губы Чонгука. Они обмениваются парой томных поцелуев, как будто им лень целоваться нормально. Он закрывает глаза и прижимается лбом к лицу Тэхёна: от него слабо пахнет чем-то вроде геля для душа, но этот запах такой тэхёновский, который остаётся на простынях Чонгука и прилипает к его одежде после их объятий. Чонгук рад, что Тэхён убедил его пойти на крышу. Конечно, он мог бы продолжить играть в «Overwatch» вместо того, чтобы признаваться Тэхену в своей безграничной любви к нему, но у Чонгука есть приоритеты. И этот парень рядом с ним — тот, в глазах которого пляшут огоньки заката, без сомнения, один из самых важных его приоритетов.