Солнце взойдёт

Минсоку мало было воздуха  в последнее время. Громоздкие высотки мегаполисов, бесчисленный поток машин и начальник-тиран — всё это мешало дышать полной грудью. По акции к этому прилагалась горечь прошлых отношений, однако предложение друзей отправиться в путешествие на круизном лайнере стало соломинкой для утопающего. И Минсок ухватился за нее. Поэтому сейчас он сидел в летнем кафе лайнера, на самом его носу, пил абрикосовый сок и сквозь солнечные очки испепелял взглядом невинно улыбающегося Лухана. Не хватило ему мозгов догадаться, что любимые друзья позовут Лухана, с которым горечь последних отношений ощущалась на языке и в воздухе. Вздохнуть полной грудью не получилось. — У них интересная программа, — Бэкхён пытался разбавить атмосферу всеми силами. — Театр, казино, солярий. Мы обязаны всё посетить, да, Минсок? — Минсок давно хотел побывать в солярии, — улыбнулся Лухан так, что в ореховых глазах  отразились блики. Минсок всё молчал и потягивал сок из трубочки. А когда, наконец, прорвался в свою каюту, а за ним неугомонные Чанёль и Бэкхён, то выпалил: — Почему вы меня не предупредили? Вы же знаете, мы с ним на ножах. — Ты с ним на ножах, — отмахнулся Бэкхён, оглядывая восторженными глазами каюту. — А он всё ещё влюблен в тебя. Минсок, ты петух, потому что прямо в эту секунду упускаешь своё счастье. — Это не ваше дело. Вы предали меня. — Потом спасибо скажешь, — брякнул Чанёль. — Мы с  Крисом и Луханом в одной каюте, вы с Бэком в этой. Видишь, мы не скинули тебя к Лухану в номер. —  Если б вы скинули, то я б скинул вас за борт. Всех. Губ Чанёля тронула глупая улыбка, но увидев, что друг настроен серьезно, он тут же потушил ее и вышел. За ним через пять минут Бэкхён, прихватив баллон и  плавательные шорты, поспешил  в бассейн. Минсок предался воспоминаниям и страданиям. За окном ослепительно сияло солнце, напоминая, что грех сидеть в столь  жаркий день в каюте, и он бы вышел, если не риск встретить Лухана за дверью. Разговаривать с ним не хотелось, ему не нужны были эти отношения вновь. Не нужна ревность, гиперопека и ограниченное мышление парня, который кроме компьютерных игр и футбола ничего не видел. Взгляд зацепился за разноцветный браслет на запястье, и Минсок поморщился. Ещё одно напоминание о Лухане. Никакого свежего воздуха. Вечером полагался ужин в главном обеденном зале. Скрыть раздражение за очками в помещении не удавалось, поэтому Минсоку приходилось вилкой играться со шпинатом и смотреть куда  угодно, только не на всезнающие глаза напротив. — В бассейне таких девочек видел, — выдохнул Бэкхён, поспешно запивая шампанским. — Просто… Зря ты не пошел, Минсок. — А как давно у нас Минсок по девочкам? — Лухан не отличался воспитанностью, особенно, если дело касалось Минсока. — Ешь свою грудку и запивай вином, не отвлекайся. — Ну ребят, ну вы чего… Когда ребята после ужина предложили спуститься в казино, Минсок наотрез отказался и поплелся в каюту. Сил смотреть на Лухана не было, а ещё у него странно ломило кости. Никто удерживать его не стал, только Лухан попытался воспротивиться, но и то слабо, так что сейчас Минсок был полностью в объятиях собственного одиночества. По телевизору транслировали «Привидение» с Деми Мур, и парень предался хрупким воспоминаниям, в которых он с Луханом сидели в его машине, смотрели на большие билборды, что показывали этот фильм, и смеялись, целовались и опять смеялись. От явно возникшей картины перед глазами скрутило живот, и он выключил телевизор, притягивая «Адюльтер» Пауло Коэльо. Часы за Коэльо пролетели незаметно, поэтому Минсок не заметил, как погас свет в каюте. Дверь отворилась, и в нее влетели Бэкхён с Луханом с бешеными возгласами. — Тонем, Минсок, тонем! Еле разлепив глаза, Минсок увидел нервно скидывающего вещи в чемодан Бэкхёна и нависшего над ним Лухана. — Что случилось? Вы пьяны? — Нет, чёрт возьми. Тонем как в гребаном "Титанике". Лухан вытащил из-под кровати чемодан Минсока, быстро сложил в него все его вещи, даже книгу отобрал и бескомпромиссным движением потянул сонного парня на себя. Минсок бежал за друзьями потерянно, все его вопросы оставались без ответов, и когда он увидел на палубе муравьями бегающих из стороны в сторону людей, то понял, что не до шуток. — Мы тонем? — только и проблеял он. — Не надо паники, — к ним подошёл капитан и снял фуражку. — Отказали тормоза, вода попала на технически важные приборы. К счастью, у нас не так много людей, поэтому шлюпок хватит на всех. Займите свою, прошу. Паника подпрыгнула к горлу и сжала его стальными цепями, что Минсок инстинктивно потянулся рукой  куда-то. Его пальцы сжали в ответ, и бесстрастный профиль Лухана показался рядом. Чанёль взахлёб пил коньяк и напевал «Show must go on», Бэкхён толкал его вперёд, а Крис словно на прогулке надел солнечные очки и слушал музыку в наушниках. До Минсока только сейчас дошло, с какими придурками он дружит. Лайнер, мощная и красивая глыба, остался позади. Шлюпка покачивалась на неспокойных волнах, что бросали ее из стороны в сторону. Звёзды бликами отражались на воде, катаясь на гребнях, ныряя в чёрную пасть океана и вновь выпрыгивая. Минсок заворожёнными глазами проследил, как отблеск звёзды скользнул по океану и словно подмигнул, словно шепнул, что впереди его ждёт что-то незабывамое. Философский поток мыслей прервал Чанёль, что пихнул в бок и бескомпромиссным движением вручил весла. Ну что ж, понеслась… — Добро пожаловать на землю племени Барабайг, — пытаясь скрыть нервозность, администратор лайнера продолжил. — Не надо паники, дамы и господа. Мы известили надлежащие органы, в какой ситуации оказались, и спасение должно прийти к концу недели. Просим прощения за предоставленные неудобства. Нам удалось навести контакт с племенем. Это крайне дружелюбные люди, которые согласились дать нам убежище. Будем же благодарны им. — И я за это заплатил? — возмущался Крис, пытаясь установить палатку и игнорируя заинтересованные взгляды девушек из племени на своих высветленных волосах. — Что теперь? Будем охотиться на мамонтов? — Никто не виноват в крушении, — Лухан невзначай подмигнул одной из девушек, отчего та запищала. Минсок недовольно прошел мимо него, сел на чемодан и подумал, что ненавидит свою жизнь. Его жизнь — мешок, в который запихали еду всех народов мира, встряхнули, покрутили и вывернули обратно. Подозрительного вида вонючая жижа.  — Думаю, мы сможем повеселиться. Смотри, они развели костер и водят хороводы. А некоторые из них даже знают английский. Может, что-то расскажут? «Испорченный день ничем не исправишь», — с этими мыслями Минсок юркнул в палатку болотного цвета и, подложив под голову две пары штанов, попытался уснуть. Лунный свет скользнул в щель палатки, ловко перебираясь на лицо дремлющего Минсока. Он недоуменно протер глаза и поднялся на локтях, прежде чем его обратно повалили и прижали голым тощим телом. Каштановые волосы Лухана щекотнули нос спящего, но грядущий поцелуй прервала рука Минсока. — Что ты делаешь? — К тебе пришел. — Я тут не один, ты разбудишь Бэкхёна. — Плевать. Как дела, Минсок? Как дела у беглеца? Как дела у просто друга? — Что ты от меня хочешь? — Минсок вдруг почувствовал нечто, упирающееся ему в бедро, и замер с раскрытым ртом. — Ты что, без трусов? — Как ты любишь. — Пошёл вон. Лухан недовольно поджал губы. Его б воля, схватил Минсока больно за волосы и… Бэкхён заворочался на полу и лениво разлепил глаза. Прошёлся взглядом по округлостям Лухана, по выпученным глазам Минсока и хихикнул: — Вы что тут устроили, извращенцы? Брачные игры вне моей палатки. — Он ворвался просто так. Выгони его, Бэк. Спать не даёт. — Теперь и я не засну. Давайте поговорим что ли о вас. Что происходит? Минсок буркнул, что ничего, Лухан взвился и начал доказывать, какой Ким вредный дурак, что не признает никого, кроме себя и своей работы. — На что ты готов ради Минсока? — На всё. — Тогда иди со своей голой пипиркой и сорви с их священного дерева фрукт для Мина. После поговорим. Минсок начал протестовать, что это неуважительно по отношению к чужой культуре, что за такое их могут поджарить на вертеле, но его когда-нибудь слушали? Они с Бэкхёном вышли из палатки, последний даже позвал на представление Чанёля и Криса. Голым Лухана Минсок видел не впервые, но видел давно, а потому глаза, тело и душа странно реагировали на всё это. «Дурак, поэтому я расстался с ним». Лухан ловко обогнул стоявших с копьями мужчин, что охраняли палатки своих женщин, и пантерой подобрался к дереву, ствол которого был украшен различными цветными цепями. Священное дерево, фруктами которого питались лишь молодожены. Запрыгнув на ветку и не забывая при этом заботиться о своем достоинстве, Лухан потянулся за соблазнительным красным фруктом. Сорвал два, спустился вниз и остолбенел, когда напротив него замерла пожилая женщина племени, грозно подперев руки в бока. — Здравствуйте, бабушка, — неловко улыбнулся Лухан, прикрывая наготу фруктами. — Доброй ночи. Женщина что-то недовольно залопотала на своем диалекте, всё время гневно сотрясая кулаками. Лухан перекинул фрукты Крису, что ловко поймал и тут же спрятал за своей спиной. — Нет у меня ничего. Всё, капут. — Bad, bad! You do bad thing! — на ломанном английском говорила женщина, не пропуская Лухана дальше. Её глаза скользнули вниз, и она с криком и проклятьями отступила, пристыженно прикрывая глаза руками. — Варварство, — только и сказал Минсок, удаляясь к себе в палатку. — Сам ешь свои фрукты. Я спать.

***

Острая боль в спине заставила Минсока раскрыть глаза. Его руки были заведены назад и связаны тугой веревкой, во рту тряпка, а в голове ни одной приличной мысли. Вокруг сновали люди из племени, полыхал костер, навевающий на мысль, что их всё-таки решили накрутить на вертел. Послышалось мычание, и Минсок насколько мог повернул голову, сталкиваясь носом к носу с Луханом. Тот сидел в том же положении, привязанный к спине Кима, и беспомощно оглядывался. Друзей нигде не было. Когда на них обратила внимание старушка, проклинавшая их прошлой ночью из-за сорванных священных фруктов, то злобно оскалилась, демонстрируя ряд гнилых зуб, и подошла ближе.  У Минсока вытащили тряпку изо рта, и первым делом он спросил, где его друзья. Не спросил — запищал. Женщина взяла в руки фрукт, облизнулась, кинула его на землю и придавила босой ногой. — Это конец, — пробормотал Минсок, губы его не слушались. — Их убили, нас убьют. Нельзя доверять аборигенам. Лухан обернулся к нему с тряпкой во рту, и Минсок потянулся навстречу. Зубами ухватил конец и выдернул. В костер подкидывали ветки, отчего язычки пламени подпрыгивали выше и ярче, норовя приблизиться к лицу Минсока. Старуха надела странную  маску с черными разводами, после чего остальные члены племени проделали то же самое. — Они будут жечь нас? — шепнул Лухан, пытаясь ослабить узел подёргиваниями. — Господи, спаси. Прости, что обманул маму насчет того, куда спустил семейный бюджет… — А куда ты его спустил? — Задонатил в игру. — Придурок. — Твоего мнения не спрашивал. Так вот, прости, что рыгал в вазу Чунмёна, и соврал, что это его сестра. А в пять лет я украл картошку с рынка, за это тоже прости. — Хватит просить прощения. Нужно спасаться! — Нужно разрезать верёвку, когда они отвлекутся. Только как? — Видишь, ножик валяется? Надо кому-то из нас попытаться взять и покрутить им за спиной. У меня пальцы короткие, так что вся надежда на тебя. Лухан ногой притянул ножик и всем корпусом подался вперёд, вынуждая Минсока двигаться назад. Сев так, чтоб лезвие оказалось прям под их руками, парень потянулся пальцами и зашипел. Веревка жгуче впилась в кожу, пальцы онемели. — Не помешала бы поддержка, — прокряхтел Лухан, на что Минсок закатил глаза. — Я в тебя верю. Если ты вытащишь нас, я поем с тобой тех фруктов. — Никакого энтузиазма в голосе. — Если мы выберемся с этого острова, в каюту я заселюсь с тобой. И даже разрешу обнять. — Обнять? Полтора года паузы для тебя пустой звук? — Лухан застонал, когда веревка до крови стала натирать запястья. — Не паузы, а разрыв. Давай тянись, наша жизнь на кону. Чонин бы на твоём месте справился… Это подействовало на Лухана как красная тряпка: он вытянул руки лодочкой, подхватил нож и приставил к верёвке. Минсок тоже обхватил лезвие, и они начали вместе методично крутить им, натирая веревку. Наконец, она ослабла, и руки ощутили долгожданную свободу. Торопиться с онемевшими руками было опасно, и поэтому они украдкой глядели на сновавших от одного костра к другому поселенцев. Те не особо следили за ними, поджигая новые костры, и только бабка с крупных габаритов мужчиной  старались не терять их из виду. — Бежать. Сейчас. — Куда? — Лухан был бледнее полотна. — В лес. На счёт раз, два… Три. В спину раздались исступленные крики, и через несколько секунд до них донёсся шум ломающихся под ногами веток, поспешных шагов. В них летели камни, орехи, фрукты, кто-то даже замахнулся копьём. Лухан вовремя схватил Минсока за руку, потянул извилистой дорогой меж деревьев, пытаясь запутать след. Везде мерещились страшные маски, запах костра и крики. Ноги подкосились, Минсок только и успел, что ухватиться за майку Лухана да упасть навзничь на влажную землю. Вновь темнота, вновь чёрные маски перед глазами… Руки Лухана заботливо обвязали лоскутом собственной майки поврежденную  лодыжку Минсока, заботливо оттащили к какому-то дереву. Проснуться и оказаться в теплой кровати или даже на работе — единственное, о чем мечтал Ким; но никак не о пытливо нависшем лице Лухана, напоминающим, что они все ещё в аду. — Что случилось? — Ты отключился. Я перевязал ногу, потому что, кажется, ты ее подвернул. Погоня прекратилась, удалось сбить след. Минсок окинул взглядом небо, на котором начали неуверенно вспыхивать первые звёзды, и вздохнул. Запах костра все ещё щекотал нос. — Пока ты был в отключке, я спустился чуть ниже и нашел реку. Там каноэ есть. Минсок обессиленно опустил руку на землю, зачерпывая ее, и вдруг замер. Страх иглой кольнул, и он медленно обернулся. В руке, вместе с горстью земли, он обнаружил кости. Настоящие кости. Сидящий статуей Лухан лишь нервно передернул плечами, чувствуя, как сердце в грудной клетке вопит  о спасении. Затем потянулся за чем-то… То был листок, на котором неряшливыми иероглифами красной пастой было выведено нечто. Лухан лизнул и прошептал «кровь». — Лухан, бежим, сейчас же. Минсок попытался встать, но тщетно. Нога отозвалась тупой болью, и Лухан поспешил притянуть парня к себе, подставляя спину. Заботливо подхватив Кима под ляжки, он выровнялся и медленным, но уверенным шагом двинулся вниз. — А ты потолстел. — Просто никто мне не выносит мозги последние полтора года, — ехидство в ответ. — А ты похудел. — Потому что некому меня кормить,  — он замолчал и через некоторое время продолжил. — Минсок, что это за люди? Что с нами будет? Каннибалы? — Может быть… Нужно выйти обратно на наших, не могли они вырубить всех, нас больше было. Здесь что-то не так, что-то нечисто… И знаешь, что именно не даёт мне покоя? Фрукты с их священного дерева. Думаю, здесь есть нечто тёмное, во что мы ввязались. Лухан свалил Минсока в каноэ и подтолкнул судёнышко к реке. Бурные волны немедля подхватили каноэ, и их со стремительной скоростью понесло вперед. Страх пережитого заставил каждого замкнуться в своих мыслях, но думали оба об одном — спасении. Поселение находилось севернее реки, Лухан это отлично помнил. У него в голове никак не укладывалось, что только за ним с Минсоком охотились поселенцы, что об их пропаже в лагере не спохватились. Не могло же племя вырезать всех пассажиров лайнера… Нескончаемый поток мыслей разбавил Минсок: — Я пошел спать раньше всех, может, ночью что-то произошло? Ты не помнишь? — Есть пару моментов. Чанёль посреди ночи начал орать, что его кто-то душит. Затем он успокоился, мы вновь уснули, однако… Я почувствовал, что мне связывают руки, попытался поднять крик, а во рту уже была тряпка. Единственное, что я видел, эти дьявольские маски. Затем меня ударили по голове. — Ты слышишь это? Что за странный звук… Ритмичные удары по барабанам и жёсткие вскрики колебаниями  доносились до них, и когда Минсок отважился кинуть взгляд назад, то чуть не выронил весла. Вдалеке на каноэ переправлялись люди в масках, некоторые из которых держали факелы и завывали песню. — Их больше, они скоро доберутся до нас! Лухан выматерился сквозь сжатые зубы. «Что делать, что делать?!» — потерянным мотыльком билась мысль в голове. Ладони покрылись холодным потом, что Минсок с ужасом почувствовал, как ослабевают пальцы и выскальзывают весла. — Минсок, я хочу, чтоб ты знал, — прошептал загробным голосом Лухан, и Ким догадался, чего он хочет. — Не смей мне этого говорить. Мы не умрем. Всё ещё впереди. — Что? — Лухан окинул его обеспокоенным взглядом. — Ты прав, водопад впереди нас. Бросай весла. — Ч-чего?! Следующие секунды слились в единый кошмар из плеска воды, переворачивающейся лодки и истеричных криков позади. Лухан схватил Минсока поперек торса и прижал к его рту ладонь, прежде чем водоворот воды унес их вниз. С лихвой хлебнув воды, Минсок попытался всплыть и инстинктивно потянулся к чужим рукам. — Мы живы?! — только и вскрикнул Лухан, сплетая пальцы друг друга  и дыша тяжело. Преодолевая толщу воды, они ринулись к противоположному берегу, боясь на секунду обернуться. Волны несли перевернутое каноэ дальше по реке. Не успели ноги коснуться пропитанной влагой травы, как их вновь что-то подняло вверх и сковало всё тело. — Ловушка! Как в фильмах… Минсок откинулся на спину в надежде чуточку отодвинуться от Лухана, но тот принципиально выставил ноги вперед, заключая парня в импровизированный плен. Хотя какой импровизированный. Сейчас их поймают, зажарят и поминай как звали. — Ненавижу свою жизнь, — только и выдохнул Минсок. — Давай выбираться. — Как? — хмыкнул парень. — Глянь вниз, на дерево нас подвесили, как хорьков. Вот и помрем вместе. Нагловатая улыбка Лухана вовсе вывела Минсока из себя. — Ты идиот? Я не хочу умирать. Я вообще не хотел ехать с тобой в этот долбанный круиз, будь он проклят! Так тут еще стая аборигенов гонится за нами, и неизвестно, что стало с друзьями. — Ты думаешь, мне в кайф это? — с Лухана ветром сдуло игривость. — Думаешь, я преследовал тебя? Да мне парни сказали, что тебя не будет, что остался ты на работе, со своим Чонином… — Что ты гонишь?! Не могли они тебе такое про Чонина сказать. Щеки Лухана покрыл едва заметный румянец, но отступать он не решился: — А как это меняет дело? Урод ты, Минсок. В прах обратить девять лет дружбы и четыре года отношений. — Это я обратил? — Минсок пихнул его ногой в живот. — Я тебя не доставал беспочвенной ревностью,  не запрещал заниматься чем хочешь. Даже на твои игры закрывал глаза, мудак. Ты не давал развиваться ни себе, ни мне. — А Чонин давал? — Не было у меня ничего с ним! Сколько ему лет и сколько мне, ты в своём уме?! — Но… — Закрой рот, иначе я засуну в рот тебе сланец. Минсок выдохнул и понял, что ему нисколько не стало легче от этих слов. Он не хотел обидеть Лухана, но это нужно было им обоим. Нельзя вертеться вокруг одного человека  день и ночь, не давая шанса на его собственные увлечения. Это убивает отношения, убивает всякое влечение. Минсок даже думал, что разлюбил и сможет жить спокойно, но с Луханом когда-либо получалось спокойно? Так и сейчас. Лухан потянулся пальцами к лицу Кима, и тот не стал сопротивляться, бездумно разглядывая мир за пределами ловушки. — Прости меня. Два слова, а Минсок прикусил губу, чтоб не разрыдаться от собственной глупости. Лухан ведь не меньше его страдал. Минсок перевел взгляд, встречаясь с тёплыми карими глазами, что словно нашептывали «Я люблю тебя». Чужеродный голос вырвал из пучин самокопания. Они с Луханом испуганно забарахтались в ловушке, когда к ним подошла пожилая пара с лайнера: — Ребятки, а вы тут чего делаете? — А вы?.. А племя на вас не напало? — Эти дружелюбные люди? Ни в коем случае. Там сейчас в деревне они разожгли такой большой костер, водят хороводы под ламбаду и угощают едой. Вам стоит туда пойти. Как вы вообще в эту ловушку угодили? Они перерезали веревки и помогли им спуститься, после чего Лухан с Минсоком на всех парах ринулись в поселение. Бэкхён как главный эпицентр всего безобразия, с короной на голове, был окружен местными девушками, распивал самодельное вино и вытанцовывал джигу; Чанёль и Крис удобно устроились под деревом и медленно потягивали трубку мира, выдыхая витиеватые клубки дыма. Перепачканные, с разбитыми коленями и губами, в мокрой одежде, Лухан и Минсок стояли словно из параллельной вселенной, раздумывая, куда и кого лучше ударить. Возмущение Лухана вылилось в беспросветный мат, что Крис подавился трубкой. — Какого хера? Какого хера с нами случилось, а вы тут тусуетесь? Бэкхён, выбравшись из объятий фанаток, пристыженно снял корону и пробормотал: — Ребят, неплохо выглядите. Всё ведь не так плохо прошло? — Да нас чуть не зарезали, идиот! — Минсок подхватил ветку с земли и замахнулся ею на друга. — Я подвернул лодыжку, а затем мы чуть не утонули. Это ваших рук дело, уроды? — Послушайте, — слово взял Крис, — вы были настолько напряжены, что мы не видели другого способа вас сблизить. Надоело видеть ваши кислые мины и слушать, как вы тлеете друг без друга. Вы  благодарить нас должны. — Я тебя сейчас так отблагодарю, что всю жизнь вспоминать будешь, — Лухан выхватил из рук Минсока палку. — Повторяю вопрос, что это было? Почему Чанёль орал ночью? — Мы попросили местных провести для вас ритуал венчания. Посвящение в молодожены. С вами не должно было ничего плохого случиться, — заверил Чанёль. — А что кричал я? Так мне ящерица в шорты пробралась, всего-то! — Лухан, бей их, — покачал головой Минсок. — Молодожёнов нашли. Когда они поймали хило сопротивляющегося Бэкхёна и Лухан занёс палку над его упругой задницей, местные подняли недовольный гогот. Минсок оглянулся и почувствовал, как в горле неприятно пересохло. У костра со спущенными масками замаячили знакомая фигура старухи, за ней — члены племени, что гонялись за ними. — Нам нужно было хоть как-то оправдаться, почему мы сорвали те фрукты, — залепетал Бэкхён, уклоняясь от ветки. — Когда ты, Минсок, спать пошёл, они начали теребить нас из-за фруктов. Вот мы и ляпнули первое, что пришло в голову. Лухан еще не дрался с их силачом? — Я должен был? — даже палка выскользнула из рук. — У них положена борьба за невесту. Но так как вы… В общем, они решили, что Лухан должен драться. Не обижайтесь, прошу! Мы хотели как лучше. Старуха замерла напротив и властным голосом выкрикнула что-то. Находившийся неподалеку переводчик сказал, что женщина хочет завершить ритуал венчания и ищет Лухана и Минсока. Верные друзья любезно вытолкнули онемевших от страха парней вперед и так же любезно скрылись за чужими спинами. — Я не собираюсь никакой ритуал проходить! — Лухан топнул ногой. — Я ни на ком не собираюсь жениться. Переводчик незамедлительно перевел его слова, и старуха неодобрительно качнула головой. Тучный мужчина, который считался силачом племени, сделал несколько шагов вперед и схватил Минсока за запястье. — Постойте-постойте, я тоже не собираюсь… — Женщина говорит, если супруг отказывается от своей пары, то они имеют права женить Минсока по своим правилам на ком-нибудь из племени, — переводчик указал на столпившихся местных девушек. — Не тронь Минсока! Лухан выхватил копьё у одного из местных, выставил его  вперёд и пригнулся, напоминая приготовившегося к прыжку зверя. Отросшая челка неряшливыми волнами спадала на глаза, из-за чего создавалось ощущение одичалого, грозного взгляда. Минсок замер. Мужчина напротив Лухана зашелся в хохоте, и остальное племя поддержало его. Затем и дети, и женщины, и старики начали выкрикивать «Ба! Ба! Ба!», что могло означать на их языке «Бей!» — Лухан, прекрати! — дрожащим голосом пролопотал Минсок. — Брось копьё! Господи, ну скажите ему прекратить! Чан, Крис, Бэкхён! — Не вмешивайся, я справлюсь. Сейчас они отхватят за всё, что сделали с нами. К парню несколько раз пытались подойти Чанёль и Крис, Бэкхён с места кричал, что это плохая затея для субтильного Лухана драться с копьём, но последний вновь продемонстрировал свою оленью натуру и не стал никого слушать. Теперь не до шуток было Минсоку. Противник Лухана отработанным движением прокрутил копьё в пальцах и выкинул руку вперёд, из-за чего Лухан испуганно отступил. Послышались смешки, что окончательно вывело китайца из себя. — Ну сейчас ты у меня получишь! Лухан кинулся с диким криком на мужчину, занося копьё над головой, но тут же был отброшен на землю. Проехавшись подбородком пару метров по земле и вкусив ее, Лухан все же поднялся и с большей яростью бросился на противника. Мужчина пока не предпринимал никаких ударов, а Лухан наматывал круги, как кошка. Затем парень взмахнул ногой в воздухе, намереваясь ей ударить в спину, но влажная земля не сыграла на его стороне, и Лухан позорно упал, безвольно опрокидываясь  всем телом. — Я не могу на это смотреть, — вздохнул Минсок, обращаясь к Крису и Чанёлю. — Зачем вы со своими двумя метрами, когда не можете другу помочь? Его же сейчас раздавят. — Мин, мы вообще-то дотягиваем только до метра девяносто. А вообще, Лухан сам виноват, на кулаках надо было драться. Противник легко подхватил Лухана за ногу, закинул себе на плечо, чем вызвал бурные аплодисменты у племени и бывших пассажиров лайнера. — Отпусти его! — выкрикнул Минсок, делая шаг вперёд. — Сейчас же! Мужик недоуменно посмотрел на него, затем пожал плечами и скинул Лухана на землю. После этого он взял копьё и приставил к груди через раз дышащего парня. — Ну давай, я не боюсь, — прошептал Лухан, когда почувствовал, как острие слегка вспарывает нежную кожу груди. Тут уже не выдержал Минсок и, сняв сланец с ноги, начал яростно лупить им по смуглой коже мужика, выкрикивая при этом не самые лестные слова. На помощь подбежали друзья, оттащили Минсока и Лухана. Последнего причем тащили за ноги по земле. Представление окончилось, и люди начали тихо разбредаться. Этим вечером в палатке слабо горела свеча, освещая осунувшееся лицо Лухана. Парень то и дело кривился и шипел, стоило Минсоку коснуться ваткой свежих ран. Они были не особо серьезные, и потому Киму стало казаться, что кое-кто симулирует. — Ну что, герой, доигрался? — Да я бы ему ещё!.. — Хватит с тебя. И с моего больного сердца тоже. Завтра утром уезжаем, забыл тебе сказать. Капитан сообщил, что нас подберёт другой лайнер. — Хоть одна хорошая новость. Минсок? — М? — Я люблю тебя, Минсок. Парень отложил спирт и вату и укоризненно воззрился на друга. Тот смотрел своими ореховыми с теплым медовым отливом глазами и улыбался, невинно и простодушно. — Ты придурок, Лухан. — И ты меня любишь? Лухан поднялся на локтях, нарочно сталкиваясь с Минсоком носами. Дыхание на двоих, жаждущие губы, глаза, что ждут друг друга; — Минсок чувствовал, как утекает выдержка сквозь пальцы. Лухан был невероятным. Невероятным болваном, имевшим редчайший талант вляпываться в неприятности. А у Минсока была слабость: любил он Лухана. Каждый день, каждую неделю, каждую жизнь, каждый восход солнца. С Луханом было тяжело, без него — никак. Словно Минсока и не существовало. И в таких случаях не просто не можешь вдохнуть полной грудью, не можешь ощутить воздуха как такого. Пальцы Минсока неуверенно сцепились на запястье Лухана. Свеча погасла, и только стрекот сверчка и шепот двух душ был слышен всю ночь напролет.