Дни слились в мелкую мешанину приятных мелочей. Тепло, гранатовый сок, прогулки под дождём, секс на крыше двадцатиэтажки, беготня за Бу и мелкие стычки за счёт приоритетов. Пожалуй, из всех двадцати лет своей жизни Ди мог бы выделить эту неделю с Чесом в большой и красный круг. Ничто подобное он не испытывал ни с кем, ни одно существо на планете Земля не могло заставить его чувствовать себя самим собой больше, чем сейчас делал Чес.
Под конец восьмого дня на крышу дома они вылезли символически — негласно знали, что это их последний день на этой планете. Возможно, демон по-тихому вселил в него эту новость, возможно, чувство времени давало о себе знать, но этот факт был неопровержимым.
— Не входи в мандраж. Это небольшое дело. — прокомментировал тот, раскачивая в руках говняные шоколадные сигареты, которые им бессовестно втюхал продавец ларька за углом.
Ди фыркнул, затянулся, слизал с губ приторный вкус и перевёл на того взгляд.
Чес выглядел не менее обеспокоенно, хоть и скрывал это намного изворотливее. По стуку сердца не определить, по тряске пальцев тоже — тот владел физическим полностью и контролировал без особых усердий. Держать лицо было легко, а вот не фонить эмоциями — нет. В его глазах происходило сумасшествие: некогда спокойный танец мелких пятнышек превратился в резню — те словно пытались вырваться наружу, бились о поверхность радужки, измывали себя.
Неприятное чувство, наравне с интересом, покалывало пальцы, которых он не чувствовал уже минуты две.
Чес разглядел подступающую истерику, придвинулся ближе, выбросил их недокуренные окурки и крепко стиснул в объятьях. Удивительно, объятья остались нерушимым ритуалом — работали на ура, успокаивали, несмотря на всю абсурдность традиций человечества.
— Ты сам сейчас лопнешь. Не лицемерь.
— Это не лицемерие, это приободрение. Не будь занудой и вытащи голову из жопы.
Блондин закатил глаза и в кои-то веки подставил светлую макушку тёплым пальцам.
Чес несильно дёрнул за кудряшку.
— Мне пизда. — сообщил он.
— Скорее хуй.
Смех, что до этого глубоко засел пылью внутри, вырвался совершенно бесконтрольно и получился совсем истерическим.
Вернулись внутрь после пары часов — наслаждались запахом ночи и дешёвого табака, впитывали в себя, как люди, смотрящие на город, который покинут через пару часов на ближайшем рейсе.
Такое же воодушевление и страх перед неизвестностью, только самолёта у них не было.
Ди дошёл до кровати молча, неконтролируемо обернув вокруг себя одеяло, чтобы хоть как-то заглушить мерзкий озноб по спине.
Глаза зацепились за Бу, что беззаботно развалилась на верхушке шкафа.
— А как же кошка? — просипел, глядя, как Чес перелистывает какие-то заметки.
Тот оглянулся, задумался на мгновение и даже нашёл в себе силы улыбнуться.
— Я что-нибудь придумаю.
Звучало неубедительно, но Чес всегда удивлял, и верить ему хотелось. Впрочем, выбора и не было.
Он не будет скучать по этой планете, не будет скучать по мерзким лицам знакомых, не будет скучать по здешним запахам и даже по семье не будет долго страдать. Знал и лелеял эту мысль в голове. К сожалению, навряд ли животный страх, который, скорее всего, возникал из-за инстинкта самосохранения, можно было бы подавить мыслями, даже настолько разумными и правдивыми. Хотелось обнять Чеса, попросить дать ему больше времени, не вставать с кровати, просто провести вечность на крахмальных простынях, изредка насыпая кошке корм в миску.
— Ты готов? — спросил тот, искажённо улыбаясь.
В руках держал бутыль с таблетками неизвестного происхождения, те звонко стукались о стекло и напрягали неуравновешенного демона.
— Да.
Чес сел рядом, пристроился как можно ближе, вытряс на руку две таблетки и протянул.
— Жуй во рту и глотай быстрее.
Ди кинул долгий взгляд.
Осмотрел тёмные глаза, подумал о том, что надо было починить телевизор — квартиру продать было бы легче, а ещё ковёр помыть и убрать с кухни кофейные чашки.
Таблетки были настолько горькие, что сил осталось лишь на то, чтобы недовольно скривиться и откашляться под конец.
— Такое я ещё не пробовал. — попытался отшутиться он, уложив голову на подушки.
Чес накрутил прядь на палец, а ладонь поместил около сердца.
— Сколько ждать? — спросил Ди, перекатывая в руках наручные часы, которые никогда не носил.
Отец подарил на шестнадцатилетие, попросил больше не опаздывать, а Хеви заржал как вне себя. Кажется, это было через месяц после попытки самоубийства, теперь Ди догадывался, что смех, скорее всего, был не добрым — истерическим, на грани слёз и боли. Скорее всего, брат переживёт ситуацию хуже родителей.
— Уже. — сообщил Чес прямо под конец гнетущих мыслей.
Шум вентилятора стал тише, исказился, комната поплыла слишком быстро, чтобы разобрать мысли в кучу, единственное, что осталось чётким пятном на пару долгих секунд — глаза Чеса. Тёмные, с танцами внутри.
***
Демон мгновенно вскочил — надо было незамедлительно ловить ядро души, пока оно не пройдёт в другую прослойку.
Мандраж всё портил: эта сцена была одной из самых неприятных и больных вещей, которые он когда-либо видел. Смотреть, как некогда живое становится лишь предметом, частью интерьера, не чувствовать копошение мыслей в чужой мелкой и любимой тушке, а самое худшее — видеть, как глаза гаснут быстро и бесповоротно.
Спину пробила дрожь: комната была пустой, синего ядра с характерным тёмным пятном посередине нигде не было.
Блять, вот же блять.
Демон наплевал на формальности — мигом сбросил с себя физическое тело и начал скользить по квартире. Кошка беспокойно мяукала, неслась следом и раздражала до скрежета в зубах.
Он только доходил до ванной, уже чувствовал, как душа неприятно скребёт изнутри, словно воет и зудит.
Когда заметил ярко-синий огонёк прямо перед грязным зеркалом ванной комнаты, чуть ли не пустил болезненную слезу.
Самое сложное позади, теперь надо провести ритуал.
***
Ди не помнил, как это было и сколько длилось — понятия времени там, где он пробыл, не было. Казалось, одна секунда была вечностью, а вечность — понятие растяжимое и до этого никогда ему не знакомое.
Не помнил, как оказался в знакомой комнате, не помнил первые секунды своего воскрешения.
Отрезвил демон: костоломно стиснул в объятьях, мгновенно образовал связь и, дёргая за нити сознания, пытался то ли себя успокоить, то ли его.
— Всё получилось. — сообщил он куда-то в макушку.
Ди отстранённо приложил руку к груди. И в самом деле получилось.
— Я вообще не понимаю, что происходит, но мне кажется, ты сейчас расплачешься. — сообщил он, умело сменяя электрический голос на родной и знакомый — всё-таки с некоторыми мелочами прощаться не хотелось.
Чес от гордости чуть ли не взревел, несколько раз провёл по его плечам, словно убеждаясь, а затем улыбнулся — невероятно красиво, лучезарно и искренне.
Ди не удержался, вернул в ответ мягкую улыбку.
— Как себя чувствуешь?
— Словно я голый.
Демон добро заржал и не сдержался от короткого поцелуя в лоб.
— С днём смерти те-ебя. — прохрипел он, за что получил нехилый энергетический тычок под рёбра.
Ди будет самым умным учеником на свете, сомнений в этом не было.
— Мы можем пойти к ним, если хочешь, у нас час, пока у меня полностью не восстановятся силы.
Ди не знал, как смотреть в лицо людям, которых предал пару минут назад, но наверняка то, что те не будут видеть его в ответ, сильно облегчит задачу. В душе осталось незаконченное, а гештальт закрыть стоит.
— А как же кошка?
Бу они переместили к милому пожилому мужчине этажом выше, единственной реакцией на нового незваного друга в собственной квартире были лишь безграничное счастье и наспех насыпанный корм в импровизированную миску.
— Хоть кормить будут вовремя. — подметил демон.
Родители находились за границей: сидели в колоритном кафе, Хеви яростно списывался с каким-то парнем, Виктория спорила с официантом, а Глэм лишь изредка поддакивал ей, слишком увлечённый книгой.
Ди неосязаемо сел напротив. Отец выглядел счастливым, глаза его, хоть и тускло, отсвечивали, очки сидели криво и скатывались, напоминая о том, что пора бы сменить любимую оправу на что получше и новее.
Блондин прислушивался к знакомой идиллии полчаса, рассматривал семью во все глаза, словно впервые видел, а Чес не перечил — терпеливо ждал его и изредка успокаивающе проводил по голове.
Задерживаться долго нельзя было — видеть искажённое лицо отца, когда ему сообщит новость тётушка Анна, не хотелось.
Возможно, тот бы не удивился, испытал бы раздражение от прерванного отдыха, возможно, в этот раз бы не выдержал. Его глаза потускнели бы, и он около минуты думал бы как сообщить семье.
Но его смерть была вопросом времени — не сегодня, так через год.
Он не смог бы удержаться в этом мире долго — это было не его место.
Ди съехал со стула, подлетел к демону, глаза у него сияли, пятна внутри радужки были спокойны и привычны, он был в порядке. Они были в порядке.
Сырость асфальта ударила в нос, официантка на фоне разлила кофе на мужчину, Хеви громко заржал, начался гром.
Они стояли лицом к лицу, держались за руки, а вокруг медленно сменялся пейзаж.
Где-то в небольшой проклятой квартире лежит человек, который смог стать чем-то большим.
И Ди мог сказать точно, с Чесом можно было
исчезнуть вместе.
