***
— Кидоу-сан, какая у нас стратегия для финальной игры? — весело спросил Тенма, но ответа не получил. Мужчина всё ещё чертил что-то в своём блокноте. — Кидоу? — Эндо посмотрел через плечо. — Что ты… Остановись! Звезды, луна, море и, конечно же, маленькие они стремительно уходили в серую металлическую тьму. Юуто зачеркивал обнаруженные им детские рисунки безжалостно, едва ли не раздирая бумагу. — Мы ещё… — Даже через очки Мамору ощутил на себе этот тяжёлый взгляд. —…всё исправим. — Я больше не верю в чудеса, Эндо. И в вечное счастье — тоже. Матсукадзе совершенно не понимал, что происходит, да и остальная команда тоже. Но сейчас два тренера и не обращали на них внимания. — До завтра. Закрылись двери клуба за стратегом. Наступила мрачная тишина. — Что случилось, Эндо-сан? Тот через силу улыбнулся, сглотнул ком в горле и отрицательно покачал головой. — Ничего. Не обращайте внимания.***
— Можем ли мы всё вернуть назад и начать с чистого листа? — вновь вернувшиеся в привычный блонд, волосы слегка то взлетали, то опускались под лёгким вечерним ветерком. Глаза смотрят куда-то в никуда, пальцы сжались на перилах то ли от напряжения, то ли просто чтобы удержать его в реальности. — Поймите, Гоэнджи-сан, мне нужно время. Не только Вам было тяжело. — Руки скрещены на груди, возможно, он недоволен. «Ещё бы, » — как-то обречённо думает Шуя, — «Ещё бы ты не был недоволен. Я же ничего не говорил тебе о своём плане. Если бы ты понял, в чём была причина моей лжи, то, быть может, мы бы и не стояли сейчас так далеко друг от друга.» — Ждите в ближайшую неделю письма. Мне нужно будет подумать. — Я буду ждать, Кидоу… Сан. — Карии глаза на секунду столкнулись с красными, прежде чем Юто развернулся и ушёл. «Я буду ждать, сколько потребуется.» Он каждый день проверял почтовый ящик, но заветное «письмо» пришло в конце недели. Это был свернутый рулон бумаги, завязанный красно-зеленой ленточкой. Нападающий с нетерпением вернулся в дом, раскрыл бумагу и… Обомлел. Это были несколько рисунков в карандаше. На первом он был в форме Раймона, а Кидоу в Тейкоку. Их самый первый матч на одном поле. Дальше шло изображение их странного разговора, после которого полузащитник присоединился к ним. Подпись рядом гласила: «Ты изменил меня.» Чуть ниже были показаны его уход из клуба и возвращение. Их первое расставание. Пока ещё как друзей. «Я знал, что ты вернёшься. Иначе и быть не могло.» Ну конечно, он бы ни за что не оставил их! Их первый поцелуй. Не на фоне заката, не в каком-то красивом символичном месте, а просто возле поля. Да, он сбежал после этого, но это было первое проявление их чувств. «Ты помнишь это?» Всегда помнил. Наконец, последней картинкой были они, стоящие на расстоянии спиной друг к другу. Он сам — в форме Ишидо, Кидоу же в обычном костюме, судя по всему, теребящий рукав. Сердце невольно ёкнуло, а в горле пересохло. «Вновь враги. Я должен был опять бороться с тем, кому доверял. Так было всегда, Гоэнджи. Я больше не хочу бороться…» Губы сжались в бледную полоску, а руки, державшие бумагу, слегка задрожали. Он в надежде перевёл взгляд ниже, на надпись после троеточия: «Видишь ли, что этот лист бумаги не чист? Мы через слишком многое прошли, чтобы начинать заново. Это нельзя забыть. Но мы можем попробовать дать продолжение истории и создать новые воспоминания.» От этих слов вниз тянулась стрелка, указывающая на пустующее пространство. «Позволишь ли ты мне нарисовать ещё картины, Шуя?»