Кольцо с сапфиром

Медик ушёл последним. Собрал чемоданы и, как самый ответственный, досконально проверил базу. Повернул рычаг генератора электроэнергии, вымыл кружки в раковине, перекрыл трубы, выкинул остатки еды, чтобы не разводить в холодильнике кучки пушистой плесени. Его отличное настроение так лучилось в образовавшуюся тихую пустоту; улыбаясь и насвистывая, Генрих явно думал о том, как же ему нравится месячный отпуск. Плевать, что удалось купить билет только на самый поздний рейс и только бизнес-классом. Наконец-то он летел на родину, и вынужденная задержка не смогла испортить врачу всю радость от предстоящего отдыха. До автобуса оставалось менее получаса. Идти предстояло не близко: к остановке вела запылённая просёлочная дорога с намеченной колеёй от автомобильных шин. Если расписание на бумажке не врало, нужно было поторапливаться. Подхватив чемоданы, эскулап приготовился уйти из комнаты, но кое-что его сильно смутило. Настолько сильно, что Медик остановился, отчего-то чувствуя себя очень виноватым. Запах табачного дыма играл с обонянием скверную шутку. Родной аромат сигарет пробивался в сознание каким-то мутным двойственным воспоминанием. Взгляд немца отчаянно шарил по кухне в надежде найти источник, пока мозг не сделал окончательных выводов. Ах, да. Он снова забыл. Какой позор. — Ты точно… э-э, остаёшься? — Да, — вымучено улыбнулся Шпион, сам не зная, зачем. — Иди и не беспокойся. Приятного отпуска. — Хорошо. Спасибо… э-э…. — Антуан, — в миллионный раз подсказал мужчина; собственное имя давно успело превратиться в надсадную горечь. — Меня зовут Антуан. — Ну, конечно, — шутливо хлопнул себя по лбу Медик. — Извини. Сам не знаю, что со мной сегодня. Не скучай здесь. Шаги быстро удалялись по деревянным ступенькам лестницы. Хлопнула дверь, в открытое окно ритмично зашуршала сухая трава. Фигура в плотно запахнутом пальто быстро удалялась от здания, и с каждым пройденным мигом француз ощущал противоречивую тоску всё сильнее. Он ещё не знал, какое из одиночеств будет хуже — в толпе людей или же само по себе, когда в коридорах завоет ветер и опустится ночная тьма, прямиком на плечи, уставшие от непосильного бремени. Антуан до сих пор не понял, как и отчего это произошло. Был самый обыкновенный вечер. Он шёл из душа, мокрый и разгорячённый, надеясь успеть к началу «Кэрри», которую собралась смотреть половина команды по старенькому телевизору в гостиной. Для лазутчика не было ничего удивительного в том, что большинство наёмников стояли за бедную измученную школьницу и считали её яростный взрыв закономерным событием. Все они прошли через трудное детство, все мечтали бы иметь сверхъестественные силы в школе, дабы с лихвой отомстить обидчикам. С добродушным смешком Антуан мог бы представить себе реакцию каждого своего коллеги, если бы не резкая боль в груди, заставившая лечь и загнуться пополам на грязном бетоне. Сердце болело так, будто его прострелили. Он попытался закричать. Вышло далеко не сразу. Инфаркт в сорок два — совсем не то, чего он хотел от жизни. Хуже того, француз даже не догадывался, почему организм решил сделать ему такую подставу. Для своего возраста Шпион находился в хорошей форме: пил в меру, курил в меру, наследственных пороков не имел, хроническими гадостями не страдал — а тут на тебе. Ни глицерина, ни аспирина под рукой, зато позвать на помощь он смог достаточно громко, чтобы на звук прибежали сокомандники и аккуратно перенесли его в медблок. Уже на кушетке, после всех манипуляций и обследований Генрих с уверенностью заявил, что это далеко не сердечный приступ. На закономерный вопрос «а тогда что это?» врач пристально уставился на пациента и долго молчал. Глаза у Медика были пустые и совсем глупые. Как будто он изумлялся, зачем вообще разговаривал с пустым местом так долго. Затем он просто выключил свет в лазарете и ушёл в гостиную, оставив Шпиона в полнейшем недоумении. Конечно, он всегда стремился быть пустым местом — но исключительно для своих врагов. Это безопаснее всего на свете — когда тебя не видят, когда о тебе не знают, когда не могут отследить твой уход или даже понять, откуда атаковали, стремительно и беспощадно. Но теперь, сталкиваясь с командой Красных, едва ли не проходя сквозь каждого из них, безуспешно силясь докричаться хоть до кого-нибудь, Шпион без сомнений понял только одно. Этот проклятый проект наносил удар в ответ, доказывая, что смерть — примитивнейшее из зол, которое только может произойти с живым человеком. Живописный закат на Харвесте совсем не радовал. Кровавое представление сделало антракт; на сцене погасли огни, все удалились прочь и картонные декорации остались без присмотра. Вдаль от скопления бараков простирались только убранные поля и холмы, готовые в любой момент поглотить солнце. Поднялся холодный ветер, несущий запахи небогатой местной природы. Антуану стало зябко, и он отправился в комнату за верхней одеждой. Коварные сумерки успели пробраться на базу, глубоко засели по дальним обесточенным углам, тревожа его паранойю. Хотелось как можно скорее вырваться прочь из опустевших комнат; наведённый перед отъездом команды порядок угнетал своей обезличивающей силой. Заставляя себя не оборачиваться, француз ускорился и выскочил во двор уже чуть ли не бегом. Он чувствовал — ещё немного, и пустота разъест его окончательно, вынет землю из-под ног и развеет сознание на крохотные бесполезные атомы. Он не стал брать с собой оружие. На многие мили вокруг почти не осталось людей, если не считать заправку неподалёку на юге — единственное место, где можно залить бензином свой ржавый пикап и полистать новые журналы в сонной обстановке жужжащих мух и радио-бормотания. Пухлый реднек за кассой будет мерно раскачиваться на шатком стуле; если спросить его насчёт телефона, он ткнёт пальцем в сторону будки на другой стороне шоссе и опять задремлет. Пересекая треснувший ухабистый асфальт, Шпион впервые за долгое время пытался себя подбодрить. Ему повезёт. Ему должно повезти. Он остаётся в радиусе действия респауна, в кармане гремят центы для опускания в прорезь аппарата. Перед мысленным взором тасуются цифры самых разных номеров; один из низ непременно окажется верным. Он будет пытаться снова и снова, хоть до утра, слушая гудки из красной обшарпанной трубки — и неважно, что корпус как будто уже вязнет и проваливается сквозь пальцы… — Давай же. Круг вращался слишком медленно и натужно. На том конце всё не отвечали. К счастью, Антуаном завладело единственное светлое чувство: тот, до кого он силился достучаться, находится в безопасности. Это непреклонное знание, это железное спокойствие стало ядром его измученного сердца. Минуты снаружи утратили всякое значение. Шпион ждал и, видит бог, ждать он умел даже в подобном состоянии, когда хлипкий провод кажется гораздо материальнее собственных рук. Наконец, возле уха щёлкнуло и легонько задышало. — Слушаю вас, — произнёс далёкий, но такой родной голос. — Bague saphir, — быстро назвал Антуан кодовую фразу, ожидая реакции. — Кто вы и откуда знаете эту информацию? — мгновенно поинтересовался собеседник, и вот теперь мир начал рушиться по-настоящему. — Bague saphir, — с леденящим ужасом внутри повторил мужчина. — Адри, это я. Это правда я. Не знаю, прослушивает ли Манн Ко наш разговор, но мне уже плевать… — Мсье, если вы сейчас же не назовёте себя, я отключусь. — Нет! — едва не закричал Шпион, вцепившись в коробку телефона; так страшно ему не было даже в метре от Поджигателя. — Пожалуйста! Ты не мог меня забыть, как все остальные! Только не ты! Послушай меня, просто послушай внимательно: со мной случилось что-то очень странное, и мне не у кого больше просить помощи. Сейчас я нахожусь там, где мы с тобой впервые увидели кровавую луну на Хэллоуин, понимаешь? Я не могу отойти далеко от этого места, иначе… Антуан не мог подобрать слова, описывающие это гнетущее чувство обречённости. — О, боже, — тон собеседника неуловимо изменился, перестал быть серым и официально отстранённым. — Cher…что же это… всё как в тумане, я едва вспоминаю твоё лицо… — У тебя есть фотография! — молниеносно подсказал Шпион, уцепившись за этот спасательный круг. — Да-да, разумеется… извини, мне всё равно придётся скоро повесить тру… Связь резко оборвалась. Больше Адри не отвечал — ни сегодня, ни завтра. Вместо этого он взял и приехал, как только у обеих команд закончился отпуск. С аккуратным небольшим чемоданом, в джинсах и разношенной клетчатой рубашке. Не хотелось даже представлять, какими силами и средствами он выбил у администрации все нужные документы для посещения закрытых территорий Манн Ко. Впрочем, кое-что сильно играло Адри на руку: недалеко в прошлом он тоже бегал по полям сражения в невидимости, мастерски тыкал людям ножом в спины и разрушал вражеские турели. Несмотря на долг службы, экс-шпиона Синих до сих пор любили и помнили в стенах обеих баз как одного из самых адекватных представителей своего подлого класса. За короткие, но многочисленные стычки бывший лазутчик успел проявить достаточно такта и милосердия к противнику, чтобы его начали уважать. Едва Адри зашёл в столовую в разгар обеда, наёмники сейчас же окружили коллегу плотным кольцом, тиская и с размаху хлопая «врага» по плечам. Антуан сидел на подоконнике и не шевелился. Он знал, что обнять кузена не получится, какие бы невыносимые боль с радостью его ни терзали. Месяц в аду не прошёл для Шпиона бесследно — он и сам стал таким, всего лишь эхом, бестелесным отзвуком прошлого, не способным вырваться обратно в реальный мир. — Ого, какие люди! — С возвращением, приятель! — Ты к нам или как? — Садись-садись, у нас тут рёбрышки с гриля. Эй, достаньте кто-нибудь тарелку! — Теперь мы точно покажем этим ублюдкам! — Это первый раз на моей памяти, чтобы кто-то возвращался в проект! — Merci, merci, c'est très gentil, — отмахивался Адри с невольной широкой улыбкой; приятно, когда твои качества ценят даже Красные. При этом каждый из них заметил, насколько сильно бывший агент пытается сосредоточиться на какой-то конкретной мысли; в наружном кармашке лежала сложенная вдвое карточка, которую скоро вынули на стол. — Скажите, пожалуйста, — медленно начал гость, стуча пальцем по изображению, — где мой брат? — Чего? — тупо переспросил Разведчик. — Родственничка потерял? — Вот это да, сынок, — присвистнул Инженер. — Вы похожи как две пули, разве что ты помоложе будешь. Он тоже здесь работал? — Он не в нашей команде, — заверил Снайпер. — Точно тебе говорю. Я бы запомнил. Шпион лишь горько вздохнул, больше не пытаясь возражать. Он перестал разговаривать с тех пор, как сквозь него пролетела стая голубей и пробежала дикая кошка. Он мог только надеяться, что единственный близкий человек не собьётся с пути и не оставит своих настойчивых попыток узнать истину. — Джентльмены, этого не может быть, — мягко возразил Адри и достал из чемодана папку с официальными печатями корпорации и личной подписью начальства. — Нестыковка получается. — Подлинник досье? — изумился механик, и чужой авторитет немедленно вознёсся до небес. — Охренеть, чувак, — выразил солидарность Скаут и принялся листать тонкие страницы. — Так, глянем… имя, дата рождения, бла-бла-бла… и фотка такая же… ага, вот. Статус — «Шпион RED, жив». — А год какой? — Наш. Тысяча девятьсот семьдесят второй. — И состав тоже наш, — негромко заметил стрелок, после чего лица всех присутствующих Красных обрели свежевыстиранное, абсолютно дурное выражение. Будто их память отформатировали и перезагрузили далеко не в первый раз. — Так о чём мы? — встрепенулся Делл с невинной улыбкой. — Ты хотел что-то спросить, дружище? — Ого, бумажки Администраторши? — Снайпер цапнул папку со стола, мельком глянул на забитые информацией листы. — Как ты их заполучил, приятель? Спёр или денег дал, кому надо? Адри встал, не притронувшись к мясному угощению. Несмотря на свой обывательский вид, он казался воплощением праведного негодования. Вся комната замерла, поглощённая его внутренней борьбой между здравомыслием и глубокими бурными чувствами. Ноги Шпиона сами понесли его ближе; трудно передать, как он желал в этот момент коснуться чужого плеча и обнаружить своё существование. Он гордился тем, как быстро кузен взял себя в руки, столкнувшись с подобной трудностью. Он видел по глазам, синим и загадочным, будто океанская падь — у Адри есть план даже на случай чего-то сверхъестественного, и первые шаги уже дали определённые результаты. — Хорошо, — невозмутимо произнёс бывший лазутчик. — Ладно. А Подрывник здесь? — Неа, ему задержали вылет, — покачал головой Инженер. — Но завтра к вечеру непременно обещался. Собираешься его ждать? — Да, если вы не возражаете. У меня есть право находиться на территории проекта до конца недели. — О’кей, тогда без проблем, — пожал плечами австралийский динго. — Если найдёшь, где разместиться, конечно. Могу предложить свой фургон. — Хера ты щедрый! — возмутился Разведчик. — Ты ж никого туда не пускаешь, даже своих! — А вот его пущу. Я ему в целом благодарен: он всегда убивал меня быстро и без боли, в отличие от других Синих пронырливых гандонов. — Рискну счесть твои слова за комплимент, — усмехнулся Адри, — однако я не намерен злоупотреблять вашим гостеприимством. Я знаю, где расположиться так, чтобы никому не помешать. — Вот и ладушки, — подвёл черту техасец. — Всё равно миссии начнутся только в конце месяца. — Я очень, очень надеюсь управиться раньше, — ответил бывший агент, шагая знакомым путём в жилые комнаты Красных. — Извини, я как-то… не задумывался об уборке, — смущённо сказал Шпион, едва они вместе пересекли ветхий порог, наполовину обгрызенный мышами. Харвест был старой базой, разваливающейся на куски от времени и природы, но даже в эти стены из ссохшихся досок можно привнести толику уюта. Вряд ли у кого-нибудь повернулся бы язык назвать закуток лазутчика неаккуратным: застеленная пледом кровать, вымытое окошко с белой рамой, абажур в цветочек вокруг тусклой лампочки. Пахло чем-то старым и дурманящим, в нагретом воздухе клубилась неистребимая пыль. Вещей на тумбочке и прочих поверхностях лежало совсем немного; сказывалась привычка к частым переездам, где раскладываться целиком просто нет необходимости или желания. Как и ожидалось, Адри не услышал. Зайдя внутрь, он вдруг пошатнулся и зажал пальцами виски, словно от резкой боли; рука коснулись груди, снова вынула наружу фотокарточку вместе с какой-то бумажкой. Прежде чем снова прийти в себя, бывший агент долго, бесконечно долго смотрел на снимок и перечитывал косые строчки, раз за разом повторяя одни и те же слова. Значит, вот как он сопротивлялся этому проклятому забвению — одними лишь недюжинной силой воли и упорством, и Антуан с горячей любовью в сердце представлял, сколько моральных сил должно на это уходить. — Cher, я не успел сделать большего, — не выдержал он. — Оно поглощает меня слишком быстро. Возможно, у тебя гораздо меньше времени, чем ты думаешь. Собравшись с духом, Адри принялся за вынужденный обыск в надежде получить какую-нибудь зацепку. Бережно открыл дверцы скрипучего шкафа, щёлкнул пряжками чемодана, осмотрел карманы всех брюк и пиджаков так деликатно, словно они были хрустальные. Ничего. В ящиках тоже пусто, только самые обычные предметы вроде бритвы, расчёски и нескольких толстых книг без закладок или пометок. К счастью или нет, но всё сугубо личное Шпион брать в дорогу давно отучился: неизвестно, где и в какой момент сентиментальность решит тебя подставить. По сути, комната могла принадлежать кому угодно, настолько француз её обезличил. Неудивительно, что её девственный, нетронутый вид привёл родственника в некоторое замешательство. Досконально исследовав маленькое пространство, Адри сел, закурил и наверняка пришёл к закономерным выводам. Кроме того звонка, других подсказок нет. Сведений мало. Расспрашивать без толку. В одиночку работать бесполезно. Чтобы сойти с мёртвой точки, нужно терпеливо ждать самолёта из Шотландии. Слава богам, ДеГрут вернулся на базу Красных в обещанное время. Горец был свежим, отдохнувшим и полным энтузиазма, а едва он заметил на базе бывшего коллегу, так его настроение вообще взорвалось цветным фейерверком. Не отвечая на расспросы Красных относительно их настолько близкого знакомства, Тэвиш уволок Адри к себе и напоил каким-то замысловатым ликёром на основе виски. В целом, обстановка располагала к паре бокалов креплёного и дружеским посиделкам, ибо апартаменты у шотландца были не в пример лучше остальных, с парой книжных шкафов и настоящим диваном. — Ты помнишь Самвилл? — гость решил не тянуть с любезностями и сразу перейти к делу. — Ну, конечно, — моментально посерьёзнел Демо. — Искать в лесу труп озлобленного маньяка — разве такое забывается? Кстати, он вашу команду с тех пор не резал? — Нет. Мы с Медиком потом ходили навещать его новую могилу. Уверен, этот бедный малый окончательно упокоился. — Рад слышать. А к чему это ты? Опять какая-то херня случилась? Кивнув, бывший агент принялся тщательно подбирать слова, чтобы донести суть проблемы: — Здесь, на Харвесте, недавно пропал… один человек. Он из Красных, его точно не убивали и не похищали, но если я попытаюсь рассказать тебе о нём, ты его не вспомнишь. Если честно, я уверен, что его никто не помнит, кроме меня. Что за чертовщина это может быть? — Хм… — задумался Тэвиш и налил себе ещё. — А как ты вообще узнал, что он исчез? После краткого, но более подробного пересказа минувших событий сосредоточенные морщины на лице Подрывника разгладились; поднявшись с драной обивки, он пошёл рыться в заплечном мешке, изымая наружу самые неожиданные предметы вроде окровавленного костяного свистка или пустых кинжальных ножен с невероятным изгибом. Однако целью поиска стало нечто, плотно завёрнутое в чёрную тряпицу. Внутри оказались какие-то осколки стекла с приклеенными к ним кусочками бумаги. — «Утопленники», «сгоревшие», «проклятые»… — Адри еле разобрал мелкий почерк, осторожно перебирая звенящие кусочки. — Раньше это было огромным калейдоскопом, — пояснил шотландец, пока выискивал нужный. — Потом я его толкнул и случайно разбил. Хорошо, что волшебные штуки так просто не уничтожить. Ага, вот. Он поднёс к единственному глазу стекло с громоздкой надписью «обездушенные». И на краткий миг просиял, едва окинул взглядом свою комнату. — Кажется, я понял, о ком шла речь! А я-то, идиот, думаю — кого же среди нас не хватает? Мамочки мои, угораздило же тебя, бедного, совсем прозрачный стал… — Ты видишь Антуана?! — привычное спокойствие наконец-то изменило Адри; бросившись вперёд, он попытался выхватить из рук Демо заветный осколок. — Он здесь? Его можно спасти? — Воу, не нападай так — уроню же! Рядом твой Спай сидит, только сказать ничего не может, его не слышно! Но данный аспект уже перестал выбивать Шпиона из колеи; он и представить не мог, что кто-нибудь так быстро найдёт способ преодолеть мистический барьер. Улыбаясь от неконтролируемой радости, он принялся медленно складывать руки в жестовом языке, отчего шотландец фыркнул (поскольку не понимал всех этих фортелей) и всё-таки передал стёклышко бушующему коллеге. «Bonjour, mon cher», — француз ускорился, повинуясь горячему зову сердца. — «Я счастлив, что ты приехал… вовремя». — Я не мог иначе, — просто ответил кузен. — Как ты себя чувствуешь? «Ужасно. Судя по всему, у меня забрали душу, не правда ли?» — Кажется, да. Но кому и зачем это понадобилось? Ты с кем-то поссорился? «Господи, разумеется, нет! Я бы непременно знал!» — В любом случае, это крайне подозрительно, — вставил ДеГрут. — Кто бы это ни был, он точно знает про технологию респа — вот и заморочился… Кстати, дорогуша, ты просто умница, что не ушёл с базы, иначе развеялся бы в пыль ещё неделю назад. — Антуан благодарит за похвалу и спрашивает, как ему скорее вернуться обратно в плотское состояние? — Ну, я не слишком-то разбираюсь в чёрной магии… — Не скромничай, — отрезал бывший лазутчик. — Ты знаешь куда больше нас, вместе взятых. Расскажи. — Выход только один: найти того, кто отобрал душу и заставить любой ценой вернуть её на место. К счастью, у меня есть пара догадок, кто конкретно на такое способен, но вот мотивы… — Выясним по ходу дела. Время тикает, и я готов ухватиться за любую продуктивную версию. — Лады. Тогда нам определённо нужен старина Джейн. Подозрительно, что он до сих пор не вернулся из отпуска! Обычно он в первый же день — как штык… Пойду-ка ему звякну, ребятушки. Подрывник вышел, оставив братьев наедине. « А он не забудет на полпути, как все остальные?» — обеспокоенно прожестикулировал Шпион, едва закрылась скрипучая дверь. — Нет. Точно нет. Поверь, у Тэвиша есть свои хитрости от побочных эффектов. «А как насчёт тебя? Как ты мог сопротивляться так долго?» Адри промолчал, отведя взгляд и коротко вздохнув. Он всегда так делал, если не решался открыть чистую правду. Следующим утром раздался осторожный стук в дверь. Бывший лазутчик терпеть не мог просыпаться так рано — и плевать, что на улице уже вовсю разгоралось солнце. Всю ночь они с Демо пытались вызвонить Солдата, затем пытались выудить из Красных и Синих хоть сколько-нибудь новой информации. Никто из них не додумался взять с собой в эту глушь свежий номер газеты; оставалась лишь та самая древняя заправка с реднеком, но Подрывник сказал, что бесполезно тащиться туда ночью. Всё равно по радио новостей крутить не будут. Подозрительно ошивающийся рядом Снайпер задумчиво хмыкнул и без объяснений уехал куда-то на своей колымаге. Его даже отговорить не успели, настолько быстро стрелок исчез за ближайшим поворотом. Впрочем, вряд ли ему грозила какая-то опасность: наёмники Манн Ко — не те люди, с которыми хочется связываться. Остаток тёмного времени суток Адри провёл в трогательной беседе с родственником. Они слишком давно не виделись, чтобы отказать себе в таком удовольствии, несмотря на всю случившуюся потустороннюю дичь. Работу они практически не обсуждали; тёплые воспоминания касались только старого поместья на берегу моря в Кале, родителей, уже вышедших на пенсию, и забавных случаев, которые неизменно кончались благополучно. Будучи призраком, Шпион совсем не ощущал усталости; он мог махать руками хоть вечность и едва не пропустил момент, когда брат совсем отключился. Во сне его лицо оставалось бледным и безмятежным, а чёрные короткие волосы окончательно растрепались. Несмотря на многие, пережитые на шпионском поприще горести, морщины не испортили прямого носа и чувственных губ, за которыми часто пряталась лучезарная улыбка — смелый вызов невзгодам и неприятностям, неистребимый боевой дух и символ упорства до победного конца. Однако внезапный визитёр её не удостоился. Едва напялив джинсы и незастёгнутую рубашку, Адри распахнул дверь — и без удивления обнаружил на пороге австралийского динго. Тот выглядел откровенно плохо, но держался отчего-то весьма взволнованно; по красным белкам становилось очевидно, что он гнал свою развалюху туда-обратно без перерыва. — Чем обязан, Мик? Что-то случилось? — Нет-нет, приятель, всё в порядке, — качнул головой охотник за головами и неловко протянул вперёд свёрнутую в рулон газету. — Ты вчера вроде хотел узнать новости, а этот номер только вчера вышел… — Подожди, — не сразу понял бывший агент Синих. — Исправь меня, если я ошибаюсь. Ближайший населённый пункт от Харвеста — это Мэдрид, так? — Так. — До него где-то сто пятьдесят километров, так? — Ну, да, наверное… я не считал. — И ты за ночь отмахал в обе стороны ради выпуска «Гравел Стрит Джорнел»? — Нет, конечно! — возразил Манди, шарясь по карманам и протягивая на раскрытой ладони пачку «Gauloises». — Я ещё тебе сигарет купил. В смысле, не только тебе, а вообще, ребятам. И всякого по мелочи. — В таком случае, почему ты не поехал сегодня? — Потому что… — Снайпер застыл, смущённо потупив взгляд и переступив длинными ногами в крокодильих ботинках; теперь он стоял как-то неожиданно близко. — Потому что я видел, что тебе это очень важно. Я так и не понял, зачем ты сюда вернулся и когда уедешь, но мне плевать — я не собираюсь совать нос в твои дела. Просто… Адри не отпрянул и не шевельнулся, даже когда стрелок прижался почти вплотную. В карих глазах ярко полыхали искры надежды и обожания. — ...какой бы ни была твоя реакция, я буду жалеть до грёбаной смерти, если промолчу и в этот раз. Антуан знал, что должен был тактично отвернуться. Превосходно это знал — и всё же застыл в оцепенении, неспособный даже моргнуть. Загоревшие грубые руки Снайпера под клетчатой тканью. Упавшая на доски шляпа. Прикрытые веки и слияние губ — требовательных и жаждущих взаимности. Все эти моменты — будто капли насыщенной гуаши, отпечатались в мозгу против какой-либо воли. И хотя Адри был целиком и полностью равнодушен, не отвечая и не отталкивая прочь, внутри Шпиона с холодной злобой ёрзало то самое единственное неприятное чувство. Дьявол. Неожиданно. Странно. Уже не выйдет списать на обыкновенный рабочий момент, которые случались и прежде. И что же дальше? Неужели они, утратив последний стыд, запрутся и… — Mon ami, я буду предельно честен, — выдохнул кузен, едва Мик утолил свой отчаянный голод. — Ты замечательный человек, и я не желаю портить нашу… убийственную дружбу… — Тэвиш опередил меня? — криво усмехнулся Снайпер; он был слишком горд и уязвлён отказом, чтобы демонстрировать лишние эмоции. — Вы с ним тесно спелись, как я погляжу… — Разумеется, нет, — стойко парировал кузен и поднял правую руку. — Просто я женат и очень люблю свою вторую половинку. На безымянном пальце красовался резной серебряный ободок. В замысловатое старинное сплетение умелой рукой ювелира были вкраплены крохотные тёмно-синие камни безупречной огранки. — К сожалению, я не могу рассказать большего: у нас слишком много врагов, а Манн Ко обожает использовать любые сведения против своих работников, если им это выгодно. — Ты просто мне не доверяешь, вот и всё, — сухо огрызнулся австралиец. — С другими ты куда общительнее. — Я отлично понимаю твою злость… — Ага, конечно. Вот не надо мне этой херни. — Мне тоже разбивали сердце, и не раз, — возразил Адри, — но учти, я не потерплю напрасных оскорблений. Моя совесть чиста, я ни в чём перед тобой не виноват. Я никогда не давал тебе лишних поводов и никогда не стремился испортить тебе жизнь. — Да знаю я, блять! Просто заткнись, о’кей? Поняв, что война проиграна, Снайпер быстро ретировался. Неизвестно, бормотал ли он себе под нос грязные ругательства в адрес субъекта своих воздыханий и надежд, но оборачиваться он не стал. Глубоко вдохнув и выдохнув, бывший лазутчик Синих обернулся к родственнику и уставился на него через стёклышко с выражением, ясно говорившим, что вопросы здесь крайне неуместны. «Когда ты успел переодеть кольцо с левой руки?» — не удержался Шпион. — «Даже я не заметил!» — Старый приём, всегда работает, — отмахнулся Адри и развернул драгоценную газету; не зря же всё-таки её волокли сюда за тридевять земель. «Мне приятно, что ты хранишь фамильную реликвию» Кузен не ответил, превратившись в мраморную неподвижную фигуру. Единственное, что его сейчас волновало — это широкая первая полоса с огромными буквами заголовков.

МАССОВОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ИЗ ТЮРЬМЫ БЭДЛЕНДС! НИ ТРУПОВ, НИ КРОВИ, НИ СВИДЕТЕЛЕЙ! КТО СБЕЖАЛ? А ЧЁРТ ЕГО ЗНАЕТ! ПОЛИЦИЯ ДАЖЕ ИМЁН НЕ ПОМНИТ!

Читать статью целиком уже не было надобности. Схватив шуршащие листы, Адри пулей вылетел в коридор, чуть ли не кубарем скатился с лестницы и рванулся в мастерскую к Инженеру, радостным голосом пытаясь дозваться техасского механика: — Делл! Делл! Ты внутри? Открывай! Это срочно! — Тьфу, приятель, не ори так! Здесь я, чего случилось-то? — Мне нужен твой пикап. Сейчас. Пожалуйста. — Воу-воу, придержи коней! И докуда он тебе нужен? — До Туфорта. — У тебя мозги на месте?! — изумился Конагер. — Ты вообще в курсе, сколько туда ехать? — Всё, что угодно, — от нетипичного переизбытка чувств Адри схватил механика за широкие плечи, как за спасительный круг. — Проси, что хочешь: деньги, чертежи, информацию, даже австралий. Я достану. — Да я не об этом, дурья твоя башка! — расхохотался наёмник и вывернулся из цепкой хватки. — Зачем тебе ехать на колёсах, если я могу телепортировать тебя на ту базу? — А ты можешь? — Ну, едрить, разумеется! А уже с Туфорта доберёшься до города, там совсем недалеко! Это очень незаконно, конечно — так пользоваться своим положением, но вот за слиток-другой… — Понял, — кивнул бывший агент, не торгуясь. — Справедливо. Только мы идём с Демо, и ты вернёшь нас обратно. И я никому не скажу о твоих дополнительных полномочиях. — Замётано, партнёр. Могу я узнать, зачем такая спешка и что происходит? — Боюсь, что нет. Но я уверен — ты обязательно поймёшь позже, когда всё закончится. С базы до города они действительно добрались очень быстро — всего за час на попутке, ибо местный житель понятия не имел, что везёт двух туфортских опытнейших головорезов. Пара некрупных взяток помогла без проблем зайти в пустую тюрьму, откуда действительно исчезли абсолютно все заключённые. В длинных коридорах по-прежнему горели плоские лампы, но на всех этажах царила глубокая тишина, какой не бывает даже после отбоя. — И что мы ищем? — поинтересовался Тэвиш, заглядывая в камеры, опечатанные чёрно-жёлтой лентой; кое-где осталась одежда и прочие личные вещи преступников. — Зацепки, — ответил бывший лазутчик Синих. — Улики. Всё, что покажется тебе достаточно подозрительным. — А тебе не кажется, что будет полезным посмотреть через стёклышко? — Разумеется, но… я приблизительно представляю, что я там увижу. Мда, сотня-другая бунтующих и агрессивных приведений, столпившихся вокруг тебя в надежде на помощь — не самая приятная компания для променада. — Их же всё равно придётся спрашивать, если мы ничего не… Взрыв громкого и очень знакомого хохота внезапно сотряс всё здание. Звук шёл откуда-то с нижних этажей. Без всяких сомнений узнав голос, наёмники рванулись вниз по лестнице и миновали несколько извилистых переходов, чтобы, в конце концов, узреть в комнате для вещдоков весьма нетривиальную картину. В окружении самых невообразимых предметов за круглым столом восседал знаменитый Джейн Доу вместе с костлявым стариком в оранжевом комбинезоне. Неровные столбики разноцветных фишек, мешки с деньгами, золотые слитки и потрёпанные карты в их руках ясно давали понять, что серия партий в техасский холдем шла уже чертовски давно. Воздух под потолком странно искрился, потрескивал и светился зеленоватым; должно быть, от какой-то игровой магии. — О, привет, Адри! — отвлёкся Солдат, опасно покачнувшись на задних ножках стула; судя по его радостной широкой ухмылке, фортуна послала ему сильную комбинацию. — Привет, бухая морда! Выкладывайте полтинник — и давайте-ка быстрее к нам, а то надоело уже с этим пердуном в одиночку резаться! — Что тут, блять, творится?! — высказался за обоих Подрывник, едва очнувшись от удивления. — Нахера вы тут сидите? Вы специально всех из тюрьмы выгнали, чтоб вам не мешали? Маразмус, древний кусок дерьма, опять твои придурочные фокусы?! — Как ты смеешь так со мной разговаривать, несчастный? — зашипел горе-маг, делая угрожающий пасс в сторону неожиданных гостей. — Ещё слово — и я испепелю тебя и твой оставшийся целый глаз! — Да, он, кстати, теперь может, — убедительно кивнул вояка. — Он тут теперь главный. Шесть тысяч лет не прошли даром, представляете? — Господа, — с вежливой улыбкой произнёс Адри, и всем сразу стало как-то неуютно; под чужой показной невозмутимостью угадывалось зрелая ледяная ярость, готовая вырваться на свободу в любой момент. — Могу я узнать историю с самого начала? — Ну, э-э-э… да, — ответил Солдат несколько сконфужено. — А с какого начала? — Хватит хернёй страдать! — мощная ладонь Демо отвесила товарищу нехилый подзатыльник. — Ты зачем сюда припёрся? Неужели по соседу соскучился? И куда все девались? Из последующего несвязного рассказа выяснилось, что да, величайшему патриоту своей родины в край надоело проводить отпуск в замке с енотами, и он придумал себе гениальный досуг — отыскать бывшего сожителя и начать бесить его разными выходками, как в старые добрые времена. Нашёлся Маразмус непосредственно в заключении, откуда совсем не стремился бежать, ибо незачем: бесплатное жильё, регулярная кормёжка и задушевное общение на дороге не валяются. Научившись варить зелья в толчке и обзаведясь наколками, маг решил пойти дальше и стать беспрекословным авторитетом, дабы укрепить свою власть дальше одной камеры. К тому дню, когда Солдат приехал издеваться, Маразмус уже превратился из ряженого идиота в некое подобие Эллиса Бойда, держащего под контролем большую часть зеков и охраны. И, чтобы окончательно расквитаться за все обиды прошлого, маг любезно предложил своему единственному другу сыграть в картишки. Тогда Джейн ещё не понял, как сильно тюрьма меняет людей. Очень быстро он продул все свои деньги, затем документы, потом имущество (включая любимый ракетомёт) оставшись буквально с голой задницей. Видя, что товарищу больше нечего предложить в качестве ставки, Маразмус стал играть на кое-что посерьёзнее мирских благ, а именно — на души. Но Солдата оказалось не так-то просто заманить в ловушку: смекнув, что к чему, он взял и за несколько суток проиграл души всех, кто находился с ним в одном здании — и не только. Вспомнив, что где-то в мире есть ещё драгоценные Красные сокомандники, Джейн рискнул поставить душу одного из них — и волшебник любезно согласился, вооружившись терпением. В конце концов, и так было ясно, кому достанется вкусить и победу, и сладкую месть, но теперь, глядя на красные от гнева лица неожиданных визитёров, Маразмус начал конкретно сомневаться в гениальности своей затеи. — То есть, ты, — шёлковым тоном начал Адри, медленно подбираясь к Солдату, — забавы ради, без чьего-либо ведома поставил на кон жизнь моего брата? — Я понятия не имел, что этот скользкий тип — твой брат! — начал оправдываться американец, вскочив со стула и попятившись назад. — И по идее ты не должен был этого помнить! Так, стой, не подходи ко мне! Зачем ты достал пушку? Если хочешь драться — дерись нормально, как мужик, а не как трусливая феечка! — А я не буду драться, — покачал головой бывший лазутчик, и глаза его окончательно потемнели от бешенства. — Я тебя просто убью. Насовсем, без респауна. — Адри, не надо, — ДеГрут быстро перехватил его запястье и силой заставил опустить револьвер, снятый с предохранителя. — Я-то знаю — он дебил. Он не со зла. — Хм. Верю. Тогда давай грохнем этого старого урода. Мне сейчас очень хочется выпустить кому-нибудь мозги наружу. — Попробуй, ничтожество! — только фыркнул маг. — И ты никогда не узнаешь, как вернуть обратно всё проигранное! — Ну, это можно, — махнул рукой шотландец. — Стреляй всем, что есть. Не промахнись только. Дважды просить не потребовалось; все шесть пуль с грохотом угодили в цель, свалив опостылевшего всем Маразмуса на пол. Разумеется, ни крови, ни осколков костей при этом не показалось. Ещё с Хэллоуина наёмники запомнили, что уничтожить эту безумную мумию практически невозможно, а вот оглушить и вывести из строя на пару минут — всегда пожалуйста. — И хер тебе в рыло, а не магия, — назидательно добавил Тэвиш, беззастенчиво шарясь по карманам оранжевой тюремной робы. — Единственное, что ты реально умеешь — это бесить всех, даже несмотря на расстояния. Вот и оно. Держи. Он вручил бывшему агенту Синих позолоченную резную фигурку гаргульи. Мифическая тварь явно очень грустила, но исправно держала в лапке маленькую черепушку. Кажется, она моргала и шевелила огромным ртом, но подобные явления легко списывалось на галлюцинации. — Что дальше? — Валим отсюда. Тут наши дела закончены. Ты идёшь с нами, Джейн, и без разговоров! — Я бы и сам свернул ему шею и оторвал уши, — буркнул Солдат, взваливая на плечи несколько мешков денег и прочих ценностей. — Ну, заигрались маленько, подумаешь. Никуда бы он из кутузки не делся. — Я всё ещё зол на тебя, — напомнил Адри, роясь посреди кучи банкнот. — Будешь должен за моральный ущерб. Желательно австралий. — Да там, в углу валяется, под сейфом, — закатил глаза Доу и пинком распахнул дверь в коридор. — Возьми, ради США, и прекрати уже ныть! «Ущерб, ущерб», тьфу! Заладил! — А горгулья зачем? Это ведь тоже артефакт? — В точку, — хмыкнул Демо. — Его нужно разбить… Стой-стой, да не здесь же! Не торопись, мы уже и так всех спасли! Хочешь продираться сквозь озверевшую толпу заключенных? —То есть, что всё настолько просто? Сломаешь — и оттуда разлетятся души, обратно к своим владельцам? А как же проклятья или… ну, не знаю… ты же говорил, волшебные предметы сложно уничтожить! — Да, говорил, — уже на улице ответил Подрывник. — Но конкретно эта штуковина иначе устроена. Не боись, ты просто кое-чего не видишь. К тому же, я знаю Маразмуса с восьми лет. Он не умеет думать наперёд или хотя бы элементарно подстраховываться. — Слушай, — вспомнил француз и остановился прямо на дороге, благо машины позади тащились крайне медленно и натужно, — я так и не поблагодарил тебя за Самвилл. И за стёклышко. И за всё прочее. Я у тебя в неоплатном долгу. — Адри, завали с благодарностями, а то порчу наведу. Шерстью обрастёшь, и рога вырастут, мамой клянусь. Лучше купи холодной воды и поймай нам тачку. Ехать ещё час по этому пеклу — такое себе удовольствие… Теперь сердце болело куда сильнее, чем в первый раз. Кольнуло настолько резко и неожиданно, что Антуан элементарно потерял сознание. За долю секунды перед отключкой он успел подумать: либо всё идёт по плану, либо именно так и чувствуется настоящая смерть без шанса воскреснуть. Очнувшись же без посторонней помощи и немедленно посадив мелкую занозу из доски, он безумно расхохотался от счастливого облегчения. — Блять, Спай, напугал! — в комнату сунулась недовольная голова Разведчика, который явно шёл вздремнуть от скуки после обеда. — Чё ты там такое смешное на полу нашёл? — Pardonne-moi! — восторженно крикнул француз и немедленно вскочил на ноги, ощупывая себя со всех сторон. — Всё в порядке! Всё в полном порядке! А ну-ка иди сюда и ткни в меня пальцем! Я не шучу, это важно! — Может, лучше битой? — предложил мальчишка, явно скрывая нешуточный испуг таким поведением боевого товарища. — Чтоб мозги на место встали? Ты тут сныкался вообще и не вылазишь совсем, чувак! Будто весь отпуск тут и просидел! Ты вот в курсе, что… — Он в курсе, — неуловимо возникнув сзади, Адри отстранил парня из дверного проёма; его глаза при этом смотрели только на Антуана. — Разумеется, он в курсе. Иди, отдыхай. Всё и правда очень хорошо. Ржавый замок моментально щёлкнул, на краткие часы отделяя их обоих от целого мира. Лишь оказавшись в тесном кольце желанных рук, Шпион поверил, что снова дышит так легко и беззаботно. — Bague saphir, — шепнул кузен, не скрывая безграничной любви в каждом произносимом звуке. — Если с тобой случится что-нибудь ещё, я заставлю Хелен тебя уволить. — Bague saphir, — ответил лазутчик Красных, даже не думая ослабить хватки. — Только попробуй. Где я ещё тогда буду искать приключения? Лучше ты возвращайся. Видел, как все тебе здесь рады? — Плевать я хотел, что там все думают! — рассмеялся Адри. — Бросить тебя одного в этой пустыне явно было ошибкой! Молись, чтобы нам с Демо не надоело вытаскивать тебя из неприятностей! Сидевший на первом этаже шотландец икнул и широко улыбнулся, весьма удивив при этом Инженера. Механик как раз спрашивал, откуда так легко взялись десять слитков австралия и решительно не понимал, что забавного может быть в столь элементарном вопросе.